Читать книгу Принцип высшего ведовства - Анна Клименко - Страница 5
Эликсир любви
ОглавлениеСамым трудным оказалось открыть глаза. Ресницы слиплись, веки налились – не глаза, щелки.
Надо мной плавно, словно лодка на реке, покачивался белый потолок. Не оклеенный обоями, как дома, а беленый, с узорчатой черной трещиной наискосок.
Я повернула голову набок – тут же дернула в затылке острая боль, хлестнула и замерла. Щеки касалась грязно-белая застиранная наволочка, взгляд уперся в нежно-зеленую стену.
Где это я?
А самое главное, кто меня сюда притащил?
Стиснув зубы, я кое-как повернула голову в другую сторону – и первый вопрос мгновенно отпал: вокруг чинно стояли больничные койки, некоторые пустовали, кое-где лежали забинтованные и загипсованные женщины. Рядом скрипнул стул, я сделала над собой запредельное усилие – исключительно, чтобы увидеть носок ярко-фиолетовой лакированной туфельки.
– Ой, Лерка, ты пришла в себя!
Угу. Все понятно. За исключением разве что того, каким образом моя соседка проникла в запертую изнутри квартиру. Или… Я орала так, что сердобольные тетки вызвали милицию и взломали дверь?
– Лерка, Лер, ну как ты? – затеребила меня Инга.
Вспомнилось налившееся кровью, побагровевшее лицо. Дергающееся в воздухе тело, вылезшие из орбит глаза…
Я глубоко вдохнула.
– Ничего… а что… с трупом?..
– Каким трупом? – опешила Инга, – Лерусь, ты что? Ну ты и приложилась! Хорошо еще, что сотрясения нет… Врачи говорят – нет. И череп вроде цел.
Та-ак. Происходящее мне нравилось все меньше и меньше. Если моя соседка ни сном ни духом о самоубийце, то целых две гипотезы имеют право на жизнь: либо вокруг меня завертелся вселенский заговор, либо… Я тронулась умом, что, собственно, тоже не исключено.
Я попробовала приподняться, чтобы видеть лицо Инги, но она тут же сама кинулась ко мне – мол, лучше не шевелись. И тогда я, вдыхая исходящий от Инги аромат дорогущего парфюма, прошептала ей на ухо:
– Что со мной случилось?
– Да откуда мне знать? – она усмехнулась, – я утром возвращалась, смотрю – дверь твоей квартиры приоткрыта. Ну, мы с Андрэ заглянули, смотрим – ты валяешься на балконе, затылок рассекла, кровищи – море!
– И все?
– Все, – Инга ободряюще потрепала меня по плечу, – наверное, ты со стульчика упала. Ну, с детского, с мухомором.
Я закрыла глаза и откинулась на подушку. М-да. Похоже, что вокруг меня и в самом деле существовал некий заговор, целью которого, вероятно, было свести меня с ума. Выходит, покойничек вылез из петли и преспокойно вышел через дверь? А может, он еще и прихватил чего из моей квартиры?
– Лерусь, – мягко сказала Инга, – если тебе лучше, то мы можем поехать домой. Хочешь?
– Не знаю.
И снова перед глазами дергающиеся пятки над детским стульчиком. Я всхлипнула – и тут же ощутила на запястье теплые пальцы Инги. Меня начал бить озноб, как будто… это я стояла, вдев голову в петлю.
– Лера, поехали. Андрэ нас отвезет. Если тебе… если не хочешь пока к себе, поживи у меня. Разговор есть. Серьезный.
– Инга, а ты меня не успокаиваешь? Вы никого… не видели в квартире, кроме меня?
– Не видели, – как-то деревянно ответила Инга, – честное слово.
И я вдруг поняла, что она врет. Даже не так – она что-то аккуратно не договаривает. Может быть, мужик в петле мне и правда привиделся, но было и нечто другое, важное – о чем моя соседка пока предпочитала помалкивать.
– Меня не ограбили? – на всякий случай уточнила я.
– Нет, – Инга бодро замотала головой, – вроде порядок был.
Но что-то она все равно продолжала скрывать, словно обертывала в неприметную серую бумагу.
– Поехали, – внезапно решилась я, – только… можно, я несколько дней у тебя поживу?
– Конечно, поехали! – она обрадовалась, выхватила из сумочки телефон и принялась набирать номер, – Андрэ, зайди за нами, а? Да, прямо сейчас. А я пока к доктору!
И, уже на ходу, весело пообещала:
– Сейчас все уладим, Лер. Нынче в больницах никого насильно не держат.
Мы с Ингой жили на одной лестничной площадке, и двери наших квартир честно глядели друг на дружку. Пожалуй, из всего подъезда мы были единственными двадцатипятилетними одиночками – но на этом наше сходство заканчивалось. Если я работала, то Инга провозгласила своим девизом «зачем работать, когда можно не работать?». Если я, распрощавшись год назад со своим парнем, больше ни одной особи мужского пола на порог не пускала, то Инга меняла мужчин как перчатки, причем мужчин обеспеченных, большей частью привлекательных. Я предпочитала джинсы, мягкие кожаные туфли и приталенные рубашки всех существующих расцветок – Инга в выборе одежды руководствовалась гламурными журналами, которые она скупала пачками в ближайшем киоске. Что до внешности, то и здесь Инга оказалась куда прогрессивнее меня. Хотя бы потому, что свои темно-русые волосы перекрасила в оттенок «дикая вишня», на светлые серые глаза нацепила изумрудные контактные линзы, а ногти нарастила и каждую неделю появлялась с новым маникюром.
…Она, цокая шпильками, унеслась куда-то по коридору – скорее всего, к врачу. Я снова осталась одна, пощупала осторожно голову. За ухом вспухла огромная шишка, стоило ее коснуться, и перед глазами начинали весело кружиться цветные звездочки.
М-да. Знать бы, что происходит вокруг меня. На самом деле.
Я потерла свои отекшие глаза, которые наверняка выглядели совсем как поросячьи, уныло поглядела на дверь. В палате стояла тишина, жертвы несчастных случаев на соседних койках то ли спали, то ли просто не испытывали ни малейшего желания разговаривать – да и кому захочется сплетничать в таком-то состоянии?
Затем кто-то быстро прошагал по коридору, вернулся. И в палату вошел высокий блондин в строгом костюме цвета серебристой ели.
– А где Инга? – поинтересовался он, глядя на меня в упор.
Глаза у него… были волшебными. Необыкновенными. Серо-зелеными, яркими, запоминающимися… Такими, что у меня захватило дух. Косая челка падала на лоб двумя пшеничными прядями, коричневые полукружья бровей красиво приподнимались к вискам.
– Я – Андрей, – коротко представился он, наклоняясь ко мне, – ты меня не помнишь?
Странный вопрос. Я же была в обмороке, наверное…
Он и сам осознал, что спрашивает нелепицу, потер задумчиво подбородок – упрямый, донельзя мужественный, с модной трехдневной щетиной. Затем улыбнулся мне, протянул руку.
– Подняться можешь? Пока Инга доктора убалтывает, мы потихоньку можем спускаться.
Я вцепилась в его руку как утопающий в край шлюпки, осторожно села на кровати. Черт, а рубашка-то кровью заляпана. Хорошо же я головой приложилась!
– Молодец, – искренне порадовался Андрей, – ты просто умница. Давай-ка, я помогу тебе… вот так, да…
Он подхватил меня под мышки и медленно, шаг за шагом, повел прочь из палаты. От Андрея пахло дорогими духами и немного табаком, и я вдруг почувствовала, что не хочу расставаться с этим человеком раз и навсегда. От Эрика мне хотелось сбежать и спрятаться, но Андрей казался… другим. Необыкновенным и в то же время близким, как будто мы уже знали друг друга Бог знает сколько лет.
Пожалуй, проблема была лишь в том, что такие мужчины как Андрей не смотрят в сторону таких женщин как я.
Черт.
Нехорошо как-то – взять и вот так уйти из больницы. Наверное, это неправильно. Может, все-таки остаться?..
– А вот и я!
Вынырнув из полумрака больничного коридора, Инга тряхнула взлохмаченной пачкой каких-то бумаг.
– Все улажено, Лерусь. Три недели больничного, рецепты, направление к невропатологу. Отдохнешь, сил наберешься, валерьяночки попьешь – и снова в офис! Броня крепка, и танки наши быстры!
– И как это тебе удалось? – Андрей легко и совсем по-домашнему прислонился подбородком к моей макушке, отчего мне захотелось блаженно прикрыть глаза и замурлыкать.
Инга победоносно выпятила роскошную грудь.
– И не спрашивай, Андрэ. Сам знаешь, у женщин свои секреты.
Я шла, словно в густом тумане. С тяжелой головой, ноющей под пластырем шишкой, подгибающимися коленками – и с чудным ощущением поддерживающих меня сильных мужских рук. В висках вместе с пульсом билось «Андрей, Андрей, Андрей». Бог мой, глупости какие. Я же никогда, никогда не верила в любовь с первого взгляда, и только смеялась над вычитанными в романах фразами вроде «и между ними проскочил электрический разряд». Ну, или «он утонул в ее глазах»… Кажется, головой я приложилась куда сильнее, чем заверяла Инга. И, может быть, стоило лежать на больничной койке? Ох. Но как тут воспротивиться, когда тебя уверенно ведет, поддерживая под локоток, такой красавец?
«Вареничек», – лукаво подмигнула Танюха, в самый неподходящий момент всплывая в моих затуманенных воспоминаниях.
Да, вареничек. Покорно висящий на вилке. А самое главное, даже не пытающийся ничего предпринять.
Хотя… К чему? Домой меня везет соседка. Я доверяю Инге – по крайней мере, она всегда относилась ко мне с доброжелательным сочувствием. Так что опасаться тут нечего… наверное…
Когда мы выползли из больницы, Инга пропела:
– Эх, Лерка. Дома ты хоть отдохнешь нормально. А так бы валялась на казенной кровати в обществе тех загипсованных мумий.
– Так врач был против? – прошептала я, блаженно вдыхая запах одеколона, исходящий от Андрея.
– Ну-у, он, конечно, не был в восторге, – скривилась моя добрая соседка, – просто оказался строг и подкупен. Так оно всегда и бывает, пора бы тебе об этом знать.
* * *
…На третий этаж я поднималась бесконечно долго. Голова начала кружиться, серые ступеньки прыгали и раскачивались перед глазами. Раз шажок, два шажок. Наверное, если бы не Андрей, уже покатилась бы вниз, до первого этажа.
А если у меня сотрясение мозга? Тогда я просто дура, что дала себя увезти из больничной палаты. Все-таки там я лежала бы под присмотром – а какая сиделка из шикарной Инги? Да никакая…
Добравшись до родной площадки, я бессильно повисла в руках Андрея. Надо бы и к себе зайти… Одежду взять, а заодно и проверить – не обчистил ли меня тот нудист с петлей на шее. Но при мысли о том, что я снова увижу перевернутый детский стульчик, желудок скрутило в тугую восьмерку. Пришлось подышать глубоко и быстро, чтобы не перепачкать подъезд и окончательно не пасть в глазах Андрэ.
– Тебе нужно заглянуть домой? – он угадал мои мысли.
Инга загремела ключами, возясь с фирменным и чрезвычайно дорогим замком. Она и врезала-то его специально, чтобы случайные гости уважали – мол, раз такой замок, значит есть что охранять.
– Не знаю, – прошептала я, – мне бы… переодеться… проверить, все ли на месте.
– Хочешь, я с тобой схожу? – он обнял меня за талию, крепко прижал к себе. Так уже не упадешь, и решительности куда как прибавилось.
– Да, пожалуйста. Если не трудно.
– Идите-идите, – весело добавила Инга, – мы, когда тебя выволокли, дверь захлопнули. А ключи на тумбочке лежали, держи, Андрэ.
– Пойдем, – он решительно подвинул меня к двери, – не бойся. Ничего страшного там уже не будет.
– Наверное, – я вымученно улыбнулась.
Да я же, черт возьми, просто умру от страха, если опять увижу это. Если хотел ограбить, гад, зачем же было так пугать? Не мог дождаться, пока на работу уйду?
…Квартира встретила нас уютной и привычной тишиной. Только часы, что на стене в коридоре, громко и занудливо тикали, отмеряя бег времени.
Ничего не изменилось: зеленоватые обои в мелкий цветочек, серый линолеум под ногами. Дверь в комнату была приоткрыта, уголок ковра завернулся – ну да, они ж меня волоком тащили.
– Идем? – шепотом спросил Андрей.
– Д-да… наверное…
Я зажмурилась. Нет, только бы не увидеть, потому что…
Да и с чего я взяла, что он снова будет там? Собрал мои денежки – да и был таков. А я-то, наивная, поверила в то, что кто-то повесился на моем балконе!
Я быстро, насколько могла, доковыляла до секретера и первым делом вывернула ящик, где лежали деньги и документы. На удивление, все оказалось на месте. Не нашел? Странно… Любой, даже начинающий домушник первым делом сунулся бы туда.
Андрей все еще поддерживал меня, кивнул в сторону балкона:
– Лера, посмотри туда.
– А что там?
И мгновение застыло – хрустальная капля в вечном полете. Перед глазами стремительно собиралась чернильная тьма. Сперва редкие, отдельные пятнышки, затем – серые и бесформенные кляксы… Я заскулила и сжалась в комок. Потому что сквозь белые жалюзи прекрасно просматривался все тот же плечистый силуэт.
– Андрей… – я набрала в грудь побольше воздуха, – мне надо… обратно… к врачу.
«Или в ближайший дурдом», – закончила я про себя.
– Лера, – он резко тряхнул меня за плечи, – прекрати истерику. Я его тоже вижу.
– Эээээ?
Андрей развернул меня лицом к себе.
– Смотри на меня. Ну же, прекрати… Ну что мне, пощечин тебе надавать? Говорю, я его тоже вижу. Ты вообще когда-нибудь интересовалась, почему так дешево эту квартиру купила? Да потому, что в начале девяностых здесь один чокнутый повесился! А то, что ты видишь на балконе – это его дух, так и не нашедший покоя!
Лицо Андрея поплыло, надулось белым шариком. Бах! – и взметнулась вверх темнота, как будто чернильницу о стену разбили.
– Лера!!!
И я ощутила жгучую боль на щеке. Раз, другой…
– Ну, извини, – он обнял меня, – мы не стали тебе сразу говорить… Но сейчас скажу. Ты, Лерочка, за последние два дня почти инициализировалась как ведьма. А всем известно, что ведьмы могут видеть духов, застрявших между миром этим и тем.
Я покосилась в сторону треклятого балкона. Ну да, да… Там он, этот эксгибиционист проклятый. Стоит, поджидает меня…
Во рту было горько, щеки горели от проведенной Андреем экстренной терапии, ноги подкашивались, шишка за ухом пульсировала горячей болью.
Ведьма? Я? Ну что за ерунда…
– Давай, я помогу тебе собрать вещи, да пойдем к Инге, – строго сказал Андрей, – валерьянку тебе пить надо… бочками.
И загадочно улыбнулся.
* * *
Следующие три часа я провела под тяжелым шерстяным пледом на диване, в замечательном золотисто-розовом зале, где все стены были увешаны художественными портретами Инги. Инга и чучело тигра, Инга в мехах, Инга в черном кружевном белье…
Я молчала, а они говорили без умолку, пытаясь убедить меня в преимуществах нового образа жизни. А что? Таковых, по словам Андрея, было предостаточно.
Но для начала мне следовало принять как данность то, что я – в результате каких-то там химических реакций, мутаций и наследственности – перестала быть человеком и стала одной из тех, кого раньше (да и сейчас) именовали ведьмами.
«Ну и что?» – тут же заявила Инга, – «радуйся. Это же не значит, что ты больше не человек! Это… понимаешь, Лер, это больше чем просто человек!»
«А как же договор с дьяволом, скрепленный кровью?» – брякнула я, тем самым вызвав взрыв хохота.
«Нет ни Бога, ни Дьявола», – отсмеявшись, серьезно сказал Андрей, – «А если они и существуют, то мы о них ничего не знаем».
Значит, «мы»…
Дальше выяснилось то, что каждый колдун или ведьма обязательно обладали каким-либо сверхъестественным даром, будь то умение видеть призраков, читать ауры простых смертных, прорицать судьбу. Кроме того, существовали какие-то особо старые и одаренные колдуны и ведьмы, которым было под силу вызывать демонов и повелевать ими.
«Но о них мы тоже очень давно не слышали», – поспешил заверить Андрей, – «скорее всего, таких просто не осталось. Их было довольно много… в ранее средневековье. Да и Возрождение порадовало сильными магами. Наверное, потом они просто вымерли».
«И немудрено», – пробормотала я, – «сколько веков-то прошло».
«А ты, небось, думаешь, что мне тридцать?» – подмигнул Андрей, – «мы можем продлять свою молодость, а заодно и жизнь».
Я оторопела. А потом осторожно спросила – сколько же ему на самом деле.
«Сто двадцать», – очаровательно улыбнулся Андрэ.
«А я – молодка», – заметила Инга, – «мне всего-то полтинник».
В те минуты у меня все-таки закралось подозрение уже о массовом помешательстве. Все, что мне излагали, куда походило на затертые до дыр вампирские истории. Да, кстати, о вампирах… Я и об этом спросила. Так, на всякий случай, вдруг и этих вокруг пруд пруди?
Андрей как-то помрачнел.
«Я видел однажды вампира. Настоящего. Но это, поверь, был не юноша романтичной наружности… Это была жуткого вида тварь, которая по ночам выползала из могилы и нападала на скотину. Его потом нашли и убили, как положено. Отрубили голову, сердце осиновым колом проткнули, а потом тело сожгли. Было это… в Румынии, году в девятьсот двадцатом. Почти сразу после моей инициализации…»
Больше про вампиров я не спрашивала.
Даже попыталась пошутить – «Так я теперь на помеле могу летать?»
«Мы еще не знаем», – хором ответили мои наставники.
Выходило, что я еще не до конца «раскрылась», и даже Андрей, который мог «читать» себе подобных, не видел до конца моих способностей. Он даже попробовал: долго-долго держал меня за руки, закрыв глаза и что-то бормоча себе под нос – не вышло. Потому мы решили оставить это на потом, а сейчас перейти к самой важной части «лекции». О том, как все ведьмы делают это.
«Тебе не придется плясать вокруг котла с зельем», – усмехнулась Инга, – «достаточно научиться направлять свою волю. Твоя сила – в твоих мыслях, потому от сотворения мира известно: мысль способна изменить материю».
«То есть», – Андрей все еще держал меня за руки, не торопясь отпускать, – «если ты дашь человеку простой воды, а сама захочешь его исцелить – выздоровеет».
«Или отравить», – хихикнула Инга, – «никто ничего не докажет. Выпил водички – и помер. Прелесть, да?»
Она кровожадно ухмыльнулась, а мне стало как-то не по себе.
«Не слушай ее», – Андрей нахмурился, – «Инга еще молодая, ума-разума не набралась. Никто из нас не убивает… Если на то нет необходимости! Если начнешь косить врагов направо и налево, на твой след очень скоро станет инквизиция».
О, вот и приплыли. Если есть ведьмы, то куда ж без нее, родимой?
Андрей рассказывал и рассказывал, и общая картина начала медленно проясняться.
Конечно же, инквизиция была совсем не тем, чем она была, скажем, в веке пятнадцатом в мрачной и голодной Европе. Теперь туда отбирали ведьм и колдунов, обладающих какими-то сверх способностями, и занималась инквизиция исключительно разрешением споров между ведьмами. А в редких случаях – расследованием убийств ведьмами смертных (простых смертных). Некоторые ведьмы добровольно являлись в инквизицию, чтобы получить патент на право быть самими собой и пользоваться своими способностями. А некоторые – «как мы, например» – предпочитали свободу. Никаких обещаний, никаких патентов.
«Если вести себя осторожно, никто и не узнает», – заверила Инга, – «разве что напорешься случайно на инквизитора, читающего ментальное поле… Но мы их наперечет знаем, так что вероятность такой встречи мала».
Мне было тепло и хорошо под пледом. Так бы лежать век, и чтобы Андрей держал мои руки в своих. Но я все же набралась храбрости и спросила:
– В то утро, когда вы меня нашли… Все произошло действительно так, как ты, Инга, рассказала?
Она принялась накручивать на пальчик локон цвета «дикая вишня». Взгляд на мгновение метнулся к Андрею, словно Инга что-то безмолвно спрашивала, вернулся ко мне.
– Хорошо, Лер. Правду так правду – смысла-то врать уже нет. Той ночью Андрей был у меня. В гостях. – она нарочито подчеркнула последнее слово, – Он уже собирался уходить, когда ты вернулась домой. Мы даже видели, как ты отперла дверь, но решили подождать, когда ты войдешь. А потом Андрей сказал, что почувствовал всплеск. Нет, не спрашивай, я не знаю что это такое, и даже не знаю как это. Всплеск какой-то там энергии наверное… В общем, он почуял, что за твоей дверью происходит нечто совсем нечеловеческое.
Андрей вдруг поежился, взгляд его блуждал по комнате – но мысли были в недосягаемых далях.
– В общем, когда мы отперли дверь, воспользовавшись нашими ведьмовскими дарами, – хрипло сказал Инга, – ты уже была без сознания. А тот идиот голый продолжал стоять на стульчике, и даже попробовал нас испугать. Но мы-то знали, что он – дух, нас этим не проймешь. А вот ты этого не знала. И мы еще не были уверены, что у тебя… идет инициализация. Поэтому отвезли в больницу, а ключи с собой прихватили. Вот и все.
Я с облегчением вздохнула. Получается, Инга наврала мне совсем чуть-чуть – в основном про незапертую дверь. Не хотела рассказывать, как дверь открыли? Ну да ладно, чего только не бывает…
– Спасибо, – я оглядела их, – честно говоря, без вас я бы сама пошла в дурдом сдаваться.
Андрей расцвел в белозубой улыбке, подмигнул.
– Не благодари. У нас через три дня вечеринка намечается… Надеюсь, ты пойдешь? Будут ведьмы, полеты на метле… Ну и, разумеется, запланированная оргия.
Ха! Оргия?
Ну, правильно, шабаш.
Я потрогала пальцем шишку за ухом и подумала, что ее все равно не будет видно под волосами.
* * *
К вечеру я вернулась домой.
Не сидеть же вечно у Инги только потому, что двадцать лет назад на моем балконе повесился какой-то дурак, и теперь не может обрести покой, предпочитая делать гадости живым…
Механически рассовывая по полкам продукты, которые купил для меня Андрей, я невольно разглядывала собственные руки. Ну надо же – внешне не изменилось ничего. Совсем ничего: пальцы остались прежними, поломанный ноготь не вырос, старый шрам на запястье как белел, так и продолжает белеть. А вот поди ж ты – ведьма.
Оставшись одна, я уже с трудом верила в происшедшее; оно походило на дурацкий розыгрыш, на чью-то донельзя глупую, но в общем безобидную шутку. Господи, ну какие ведьмы могут выжить среди кабельного ТВ, изрыгающих выхлопы машин и локальных сетей? Наверняка последний колдун должен был удавиться с изобретением персонального компьютера. Ну, или с выпуском первой версии Windows…
Продукты перекочевали из пакета в холодильник. Я открыла йогурт и, хищно вонзив в стаканчик ложку, побрела к зеркалу.
В самом деле, не изменилось ни-чего-го. Какая была, такая и осталась: до эталона глянцевой красоты как до Марса, темно-русые волосы повисли сосульками, ухо, которому досталось еще ночью, припухло. И в глазах непонятного цвета – каре-зелено-серых – не образовалось ведьмовской искорки, от которой окружающие мужчины должны непременно падать ниц и молить о свидании.
Я вздохнула, проглотила ложку йогурта. Как же все это сложно! Поверить в то, что нельзя пощупать, рассмотреть, разобрать и собрать как детский конструктор. А из туманных глубин сознания вынырнула, сверкая свежестью красок, мысль: мне, черт возьми, нужно доказательство того, что я могу больше, чем обычный сотрудник офиса с девяти до шести. И одного вида самоубийцы на балконе – мало. Нужно что-то такое, отчего я бы поверила в то, о чем мне столько твердили Инга и Андрей…
– Мысль изменяет материю, – пробормотала я вслух.
В это время на балконе упал детский стульчик – видимо, призраку надоело меня ждать, и он в очередной раз повесился. Ха! Не дождется он больше от меня ни истерик, ни банального испуга. Плевать я на него хотела, особенно после того, как разбила голову о ступеньку…
Я быстро вернулась на кухню, взяла стопку из тонкого стекла и наполнила ее водой. Затем прошлепала в зал, презрительно глянула на силуэт, замерший на балконе. Вот тебе, гад, мое полнейшее безразличие! А если и дальше будешь себя плохо вести, то я… Впрочем, я так и не придумала, как можно наказать неупокоенный дух. Стопка с водой отправилась на журнальный столик, я – на диван. Вот сейчас и поглядим, какая из меня ведьма.
Что нужно делать-то? Как силой мысли заставить стопочку перемещаться по гладкой столешнице?..
Я неторопливо доела йогурт, положила подбородок на сцепленные пальцы рук и уставилась на объект эксперимента. Наверное, стоило вообразить, что взгляд мой – не что иное, как прозрачная и длинная рука, которая может воздействовать на любую материю? Или попытаться думать «двигайся-двигайся-двигайся»? А может быть, стоило бы нарисовать пентаграмму, вызвать кошмарного демона и заставить его переместить стаканчик? Стоп. Куда-то меня понесло…
Наполненная водой стопка осталась неподвижна.
А может быть, идея насчет демона не так уж и плоха?
За ухом нестерпимо зачесалось, я прикоснулась к коже, вспомнила о пластыре. Ну это ж надо было так неудачно упасть, а?
Снова гляжу на неподвижную стопку. Ну, миленькая, ну подвинься. Ну хоть на сантиметр – тем самым убедишь меня в том, что визит в ближайший дурдом не нужен…
Посудинка проигнорировала мои просьбы и осталась недвижима. Эх.
Я попробовала еще раз – вообразила, что вокруг меня существует некое светящееся поле, вроде кокона, и что от этого кокона щупальце тянется к стопке с водой, чтобы подвинуть ее к краю столика… ну, пожалуйста. Ну чуть-чуть…
– Вот зараза, – произнесла я вслух.
Что бы еще попробовать? Да и вообще, могут ли ведьмы двигать предметы по воздуху?.. В груди жаркой волной поднялось раздражение – на саму себя, на бестолковую стопку, на Игну, на ее безвкусный маникюр…
Комната дрогнула. Подернулась сумерками. Раздался хруст – и все стало на места.
А я в замешательстве уставилась на осколки стекла и маленькую лужицу. Черт! Это что, я сотворила? Но я же только хотела ее подвинуть… Да и вообще, что случилось-то?
Пустой стаканчик из-под йогурта и раздавленная стопка отправились в мусорное ведро. Попробовать еще раз? Но если так и дальше пойдет, я расколочу всю посуду… Вот незадача.
… В прихожей весело тренькнул звонок, затем кто-то настойчиво постучал в дверь. Я только выглянула в глазок, увидела знакомый оттенок «дикая вишня» – ну конечно, кто бы еще ко мне пришел вечерком?
– Привет, – как-то устало сказала Инга, – можно я войду?
– Конечно, проходи, – я невольно залюбовалась ее белым кожаным пиджаком. Вырядись я в такой – вид будет совсем другим, скорее плачевным. С другой стороны, за пятьдесят лет молодости, наверное, можно научиться ходить по улице как по подиуму…
Она тихо просочилась в зал, выложила из сумки свернутые в трубочку листки.
– Я совсем забыла отдать тебе документы из больницы, Лер. И еще вот это. Андрей распечатал из нашей базы.
– Это что?
Я зашуршала бумагой. Фотографии каких-то людей, как будто для паспорта, имена, фамилии…
– Здесь те, кто входит в местный совет инквизиторов и кого тебе следует опасаться, – пояснила сквозь зубы Инга.
Молодые мужчины, несколько женщин. И – мамочки! – даты рождения: тысяча восемьсот… тысяча девятьсот восьмой…
– Глядя на них, ни за что не угадаешь, сколько кому в действительности лет, – продолжила моя соседка, – кое-что, Лерусь, ты должна понимать. Мы покупаем годы молодости у смерти, расплачиваясь чужими жизнями… Неприятно, но никуда не денешься. А еще есть такая штука… Принцип высшего ведовства называется.
– И что… это за принцип?
– Побеждай жертвуя, – отчеканила Инга словно на экзамене.
– Угу.
Удивляться тут было нечему: даже в моем воображении ведьмы никогда не были добрыми, белыми и пушистыми.
Тут мой взгляд зацепился за жирный вопросительный знак в графе «год рождения», и я безмолвно протянула этот последний листок Инге.
– А-а-а, вот ты о чем. Все просто: никто из нас не знает, сколько на самом деле прожил этот… тип. Я бы предположила, что лет двести, а там – чем черт не шутит? Можешь себе представить, скольких он отправил на небеса, чтобы так долго и так шикарно жить?
Я перевернула страницу – дальше на весь разворот была напечатана фотография. Короткий ежик черных волос, приятные черты… Кого же он напоминает? А, ну да. Киану Ривза. Осталось только темные очки нацепить…
С безобидного листа бумаги на меня безмятежно смотрел не кто иной, как Эрик.
* * *
…Ох, время, время.
Мне бы остановиться, обдумать все, разложить по полочкам. Понять, кто я на самом деле – человек или «нечто большее», как щебечет Инга. Смириться наконец… Даже не с тем, что я в некоторой степени мутант, экстрасенс и ожившее суеверие в одном флаконе – а с тем, что мое мировоззрение дало трещину, захрустело и осыпалось как яичная скорлупа. Вот так и бывает: живешь себе живешь, не плохо, не шибко хорошо, как миллионы. Дом – работа – дом – неделя закончилась – ура, зарплата. А потом догоняет тебя на прозрачных крылышках Судьба, касается невесомым пальчиком, и жизнь переворачивается. Земля твердых убеждений становится неосязаемым бесконечным небом – а ты, обливаясь потом, учишься ходить по облакам…
На самом деле, конечно, «ведьма» звучит недурственно. Но мне все чудилось, что сердцевинка у этого слова… мм… с гнильцой, что ли? Один принцип высшего ведовства чего стоит. Чем можно жертвовать-то? собой? Другими? Продлять годы свои за счет жизней ни в чем не повинных людей? Фу. Ни за что и никогда!.. Но соблазн-то велик, особенно для женщины, ведь хочется, чтобы подольше было гладким лицо, подтянутым тело… Ох.
А еще мне не давал покоя Эрик. Не в прямом, конечно, смысле – но в каждую из трех ночей, оставшихся до вечеринки, он нагло вламывался в мои сумбурные сны, заставляя вздрагивать и просыпаться. Эрик не предпринимал ровным счетом ничего, только смотрел на меня горько и сочувственно, и все повторял: будь осторожна, ты не знаешь, во что ввязалась…
Но днем кошмары отступали, ко мне обязательно приезжал Андрей – и, чего уж скрывать, его общество было более, чем приятным. Он вытаскивал меня из полутьмы квартиры словно морковку из земли, катал по городу, вывозил к реке… Неизменно оставляя Ингу дома. Казалось, ему со мной интересно – либо он впервые имел дело со столь юным созданием, прошедшим инициализацию.
… А инициализация-то и не завершилась. В одну из прогулок я спросила Андрея – не будет ли он меня учить… ну, ведьмовскому ремеслу. На что он только пожал плечами.
– Лер, сейчас я ничего не могу с тобой сделать. Дар не раскрылся, знак ведьмы на твоем ментальном поле неясен. Вот когда переход завершится – тогда с удовольствием.
– Скажи, а кто такая Малика? – спросила я, воспользовавшись моментом.
– Малика? В первый раз слышу. Откуда это имя? Смешное такое, странное…
Хм. Либо он мне лгал, либо узница Эрика оказалась попросту нездешней.
…Время. Его стремительные воды с шумом и грохотом несли меня навстречу судьбе. Барахтайся, как хочешь – никуда не денешься. И грянула обещанная вечеринка, и меня завертело в цветастом водовороте из коктейлей, незнакомых лиц и фейверков.
* * *
Инга была неподражаема: черный блестящий топ, черные брюки, обтягивающие идеальные ноги. И – обилие сверкающего серебра. Несколько цепочек, кулон-паук с зелеными глазами, такой же паук на широком дутом браслете, ажурные серебряные колечки в ушах. Помада цвета черешни удивительно хорошо сочеталась с гладко причесанными волосами, кошачьи глаза были оттенены сливовыми и графитовыми тенями… Ведьма, одним словом, да такая, что дух захватывало. Даже у меня – не говоря уж о мужской части населения.
– Ты собралась? – Инга мимоходом приложилась к моей щеке, обдала мятным холодком, – давай, одевайся. Андрэ скоро заедет.
Я поморщилась – отчего-то меня начинала раздражать ее дурацкая манера называть Андрея на французский лад.
– Мм… вообще-то, я готова.
Инга замерла на пороге кухни, обернулась, поцокала языком.
– Лерочка, ты же не на работу идешь. На вечеринку.
Оставалось только пожать плечами. Не могу же я признаться, что у меня и одежды подходящей попросту не было? Раньше как-то не приходилось посещать ведьмовские вечеринки… Да и вообще… вечеринки.
Поэтому я облачилась в классические брюки и светлую приталенную блузку с кружевом по вороту и на манжетах.
Инга задумчиво почесала за ушком, еще раз окинула меня критичным взглядом.
– Так, дорогая. У тебя есть пять минут, чтобы привести себя в надлежащий вид. А ну, пойдем ко мне. У нас вроде размер одинаковый…
Ну, может быть, Инга и права. В конце концов, я же не знаю, какой у них там дресс-код?
Следующие пол часа были наполнены шорохом падающих на пол предметов одежды и моими протестующими воплями – «ой, я не могу, тут вырез чересчур… а тут разрез… ой, ну не надо, а? Я так не привыкла!»
Потом за нами все-таки зашел Андрей, которому надоело ждать у подъезда, и при виде меня у него забавно округлились глаза – старания Инги-таки не пропали даром. Облаченная в тунику из сливовой органзы, подпоясанную плетеным ремнем, и в темно-фиолетовые штаны, я наконец стала походить на истинную ведьму. Как завершающий штрих, Инга повесила на меня ворох сверкающей «готической» бижутерии и заставила поярче накраситься. В зеркале вместо прилежной офисной сотрудницы отразилась леди-вамп – а я тут же заметила, что взгляд Андрея то и дело возвращается к моему нижнему белью, которое было превосходно видно сквозь прозрачную ткань.
– Ну что, девочки, едем? – нерешительно поинтересовался он и посмотрел на меня так, что захотелось завернуться в драповое пальто.
– Конечно, едем! – весело отозвалась Инга, – я тут… немного Лерочке помогла.
– Д-да, спасибо, – я через силу улыбнулась. Черт, все равно что голая… ну да ладно. Наверное, ведьмам так положено.
– Ты превосходно выглядишь, – шепнул он мне на ухо, когда мы уже спускались по лестнице, а Инга запирала дверь.
– Я себя некомфортно чувствую, – упрямо пробубнила я.
От заинтересованных взглядов сто двадцатилетнего ведьмака начинали гореть щеки, а мне совершенно не хотелось прибыть в новую компанию этакой свеколкой.
– Красота требует жертв, – философски заметил Андрей и принялся насвистывать под нос.
Сам он, кстати, был одет в привычный костюм – только не цвета хвои, а цвета «мокрый асфальт».
…И мы поехали.
Как выяснилось, на окраине города, в полуподвале старого дома ютился самый настоящий ведьмовской ресторан со всей положенной атрибутикой: клыкастыми мордами демонов по стенам, метлами, столиками в виде перевернутых ступ и ярко-рыжими официантками в черных платьях по колено. Танцпол был подсвечен всеми оттенками красного, из динамиков неслись тихие подвывания, бармен готовил «кровавую мэри».
– Мы рано, – огорчилась Инга, – народ только-только собирается.
– Меньше народу – больше кислороду, – парировал Андрей и в который раз кровожадно воззрился на мой кружевной бюстгальтер.
Мы выбрали свободный столик в углу, Инга подозвала официантку, взялась за меню. А я… мне вдруг сделалось зябко. Я представила себе, как каждый приходящий будет на меня глазеть, и как придется каждому объяснять, кто я и что здесь делаю…
Теплая ладонь Андрея накрыла мои пальцы, шепот приятно защекотал ухо.
– Не беспокойся. Никто тебя вертеть и разглядывать не будет – у нас такие правила. Новички неприкосновенны.
– Правда? – я растерянно взглянула на него. Андрей улыбался своей неподражаемой улыбкой, отчего все его лицо светилось.
– Правда-правда, – заверил он, – может, пойдем, потанцуем?
– А как же… – я взглядом указала на Ингу, изучающую список блюд.
– Она не будет скучать, поверь.
– Может, все-таки позже?
– Как скажешь, – улыбка стала еще шире, еще душевнее. И пальцы Андрея все еще лежали поверх моих, заставляя сердце трепетать в непонятном предвкушении.
А народ подтягивался и подтягивался. Сидя в уголке, я с интересом рассматривала прибывающих ведьм и ведьмаков: похоже было на клуб «до тридцати». Женщины демонстрировали различные части тела – у кого на сколько фантазии хватало, мужчины являлись в дорогих костюмах, часто при галстуках. И, конечно же, все они были особенными. Не глянцевой, журнальной красотой – а скользящей, подобно блику лунного света на воде, сверкающей в улыбке, жестах, удивленном вскидывании бровей…
Я сидела, напрочь позабыв о салате и аперитиве. Инга с увлечением ковырялась в тарелке, запивая красным вином, Андрей лениво потягивал «Мартини». Музыка зазвучала громче, кое-кто отправился размяться в кровавых лучах подсветки.
– Пойдем? – шепнул Андрей, – я не допущу, чтобы юная мадемуазель весь вечер просидела за столом, медитируя на тарелку.
Инга проводила нас рассеянным взглядом, и через несколько минут к ней подсел роскошный шатен весьма романтичной внешности.
– Вот видишь, Инга не будет скучать. Она сейчас поболтает с одним из старейших колдунов этого города, он даже постарше меня будет. А потом и вовсе поедет к нему домой.
По пути к танцполу Андрей кому-то кивнул, с кем-то обменялся рукопожатием – но ни на минуту не отпустил моей талии. Выдохнул в мой висок:
– Мне нравится этот вечер. Полагаю, для тебя не будет новостью, что кое-кто тобой оч-чень заинтересовался?
Ох. Неужели… неужели он знает про Эрика?!! Может быть, нужно было рассказать?
– И кто… это? – я в панике зашарила взглядом по темному залу, страшась увидеть знакомое лицо.
– Это я. Эй, что это с тобой? Ты испугалась? – непритворная забота в голосе. Кажется, он и сам боится… Но чего? Не моего ли возможного отказа?
– Да нет, нет… просто показалось…
И я уткнулась носом Андрею в плечо, вдыхая запах дорогого одеколона и мысленно умоляя высшие силы сберечь меня от инквизиции. Не хотелось ни бояться, ни думать – просто побыть собой.
– Знаешь, я когда тебя первый раз увидел, то своим глазам не поверил, – тихо признался Андрей, – я никогда не видел такой красоты.
– Да неужели? – я подозрительно воззрилась на него, – не верю. Неужели за сто двадцать лет ни разу?!!
– Ты не совсем поняла, – он мягко пригладил мои волосы, рука скользнула на спину, задержалась на мгновение чуть ниже поясницы и вернулась на талию, – дело не только во внешности. Понимаешь… я вижу еще и твое ментальное поле. По крайней мере, отсветы, падающие на то телесное, что есть твой организм. Объяснить очень сложно, почти невозможно. Если у тебя будет дар чтения, то сама поймешь… Но то, что я вижу в тебе сейчас – воистину прекрасно. И я в самом деле счастлив, что мне довелось увидеть рождение новой ведьмы, которая могла бы стать…
Он замолчал, о чем-то задумался. Я же предпочла и не думать, поскольку мало что поняла из этой тирады. Единственное, что просочилось в сознание – это то, что в глазах Андрея я была красавицей. Хм.
«Ну и пусть», – мелькнула безумная мысль, – «пусть это будет просто красивый и короткий роман. Разве я не заслужила чуточку радости?»
– Давай отсюда уедем? – напрямую предложил он, – я отвезу тебя к пруду. Лунный свет на черной неподвижной воде – это очень красиво. И звезды глядят в зеркало… В городе нет таких ярких звезд, пыльно, грязно.
Я пожала плечами. Почему бы и нет? Лунная дорожка, струящийся прозрачный свет, молочные хлопья редких облаков, тишина…
– Звучит заманчиво. Поедем.
Андрей на миг прижал меня к себе – так, что дух захватило – и тут же отпустил.
– Тогда собирайся. Я пока такси вызову.
* * *
…Утро.
Странное утро. Небывалое, фантастическое – уже только потому, что будит меня запах кофе. Потому, что кофе этот мне приносит в постель невероятно красивый мужчина. Предыдущие по утрам обычно разыскивали утраченные носки, привлекая и меня к процессу поиска.
Я делаю маленький глоточек и вдруг понимаю, что у кофе вкус его поцелуев. А в памяти всплывает пруд, одинокая жемчужина на темном бархате рощи, струящийся отовсюду лунный свет, невесомая его вуаль на черных ветвях. И – звезды. Крупные, яркие. Голубые, янтарные, красные…
– Видимо, я еще сплю?
– Тогда я тоже сплю, – смеется Андрей.
– За сто двадцать лет ты научился соблазнять неискушенных девиц, – бурчу я.
– Согласись, что получилось недурственно? – он ныряет под одеяло, берет свою чашечку кофе.
Я блаженно жмурюсь, прижимаясь к нему. Ну надо же, все равно что ожившая античная статуя, когда-то я о таком и мечтать не смела.
– Да уж, – я все не могу оторваться от его волшебных глаз.
Не поймешь, то ли зеленые, то ли просто серые, то ли бирюзовые.
– Мне нужно ехать, – мягко шепчет он, тем самым разбивая иллюзию сказки, – но я вернусь вечером.
– Тебя ждут жена и семеро детей? – неудачно иронизирую я.
– Я не женат, – усмехается Андрей, – вот уже пятьдесят лет как я – вдовец.
* * *
До полудня я в пижаме слонялась по квартире. Лень одолевала; хотелось лечь на диван и предаться воспоминаниям о ночи у звездного пруда, а еще лучше – просто вздремнуть. Но вымуштрованный годами офисной работы организм протестовал, внутренние часики упорно отмеряли время. Вот сейчас, Валерия Ведова, настало время выпить чашечку чая с баранкой. А сейчас – выйти на балкон, подышать воздухом. И вообще, обед на носу, пора бы прогуляться…
И я сдалась. На больничном, конечно, хорошо, да отвыкла. Заняться бы делом, но каким? Взгляд невольно задержался на стеклянных стопках, которые мне подарили на какой-то из дней рождений со словами – чтоб каждый раз отмечать… Наверное, эти незамысловатые миниатюрные стаканчики мне никогда не нравились, видом своим напоминая о жадности коллег. И они оказались приговорены.
Я расставила их на журнальном столике, сама уселась на диван. В конце концов, должна же я хоть что-то уметь? Вот Андрей – я сладко потянулась – Андрей говорил, что умеет передвигать силой мысли даже тяжелые предметы. Значит, и я должна… Он, конечно, мне никогда не показывал, как именно могут летать кирпичи, но врать сто двадцатилетнему колдуну тоже не пристало.
Итак, стопка номер один.
Я принялась изо всех сил буравить ее взглядом, одновременно бормоча – «двигайся-двигайся-двигайся». Впрочем, это мы уже проходили в прошлый раз. Наверное, стоило попробовать и по другому – но фантазия буксовала, а в голове не всплывало ни единой здравой мысли о том, как заставить посудину переместиться.
В прошлый раз… Да, в прошлый раз стопку я раздавила. Разозлилась, даже не думала о том, чтобы «взгляд обрел твердость и силу молотка», а она – дзыньк! – и готово. Но так было неправильно. Я же, в конце концов, не готовлю себя на роль ведьмы-разрушительницы! Мне всего-то и нужно, что сдвинуть с места одну стопочку…
В висках слабо тренькнуло. Первая ласточка приближающейся мигрени, чтоб ее. Выйти бы на балкон, подышать весенним воздухом – да балкон оккупировал голый призрак с петлей на шее. Комната дрогнула, на миг перед глазами поплыло…Ох.
Я уставилась на столик, засыпанный мелким стеклянным крошевом. Ну и как мне справляться с собственным даром?!! И как жаль, что рядом нет Андрея, сейчас бы потереться щекой о его колючий подбородок, и душевное спокойствие было бы мигом восстановлено… Я уныло смахнула осколки в мусорное ведро, плеснула на дно бокала коньяку и храбро распахнула балконную дверь. Здрасьте!
Разумеется, тут же материализовался прежний владелец квартиры, все как положено: на стульчике, с веревкой в руках. Он помигал на меня круглыми глазами, состроил хитрую рожу – вроде как шалун из детского сада, вознамерившийся напугать воспитательницу. Был он… весь бело-синий, как будто сбежал из морга… Только номерка на пальце ноги не хватало…
– Сгинь, – обронила я сквозь зубы, подвинула себе табуретку и уселась. Принялась разглядывать ствол большого тополя, который рос прямо за домом. Его крона давала тень, прикрывала мои окна от солнцепека – за что я очень любила это сильное и красивое дерево.
Призрак недовольно клацнул зубами, поскрипел стульчиком.
– Еще один звук – и я его выброшу. Навсегда, – пообещала я, а сама глотнула коньяка для храбрости.
– Тоже мне, – огрызнулся он, – небось поначалу полные штаны были!
Я попыталась облить его презрением, но, верно, получилось плохо, потому что призрак явно воодушевился.
– Думаешь, как ведьма, так уважения не нужно оказывать? Да я…
– Уважения?!! – едва не поперхнувшись коньяком, я с изумлением уставилась на это посиневшее чучело, – ты хочешь, чтобы я тебя зауважала? Да кто уважает самоубийц?.. Нет, ну это же надо было быть таким дураком, чтобы самому в петлю влезть? И получил ты по заслугам! Застрял между мирами? Так тебе и надо!
– Да что ты знаешь, – он вдруг поник.
Затем отложил на пол веревку и уселся на детский стульчик, закинув ногу за ногу.
– Что ты знаешь о том, что меня привело в петлю? – повторил призрак, хлопая совиными глазищами.
– Знать ничего не хочу, – я залпом допила коньяк. По горлу покатилась обжигающая волна, и храбрости заметно прибавилось, – только дурак лезет в петлю. А из любого безвыходного положения есть как минимум два выхода, понятно?
– Да ты… – растерянно промямлил он…
И начал таять. Как дымок – только в самое последнее мгновение этот дымок приобрел очень странную форму. На фоне застекленной рамы повисла целая надпись: не можешь с посудой, попробуй с людьми, дура.
– Сам дурак, – механически отозвалась я.
Наверное, черт возьми, он меня начинал уважать. А там – может, еще и будет спрашивать разрешения, когда появляться, а когда – нет?
Но я все-таки решила попробовать. Вдруг на людях мой талант проявится в полной мере? А там – исцеление смертельно больных, наказание неверных мужей, снятие порчи… Что там еще ведьмы делают?
К тому же, погода стояла великолепная, а я совсем уже забыла, что такое просто выйти на прогулку. Как-то так получилось, что меня поглотила работа. Про других говорят – «его заел быт», а вот меня, наверное, с аппетитом пережевывала моя офисная деятельность. Работа-ночь-работа-ночь, и так всю жизнь, неделя за неделей. И не понимаешь, не чувствуешь, как это скучно и плохо – ровно до тех пор, пока судьба всемогущая не подкидывает подарочек в виде длительного больничного.
Я быстро нырнула в черную водолазку, такие же джинсы. Теперь куртку, длинный шарф – полосатый, яркий словно загранкомандировка, высокие ботинки… Последний взгляд в зеркало, легкое разочарование (ну где же, где же хваленая привлекательность ведьмы?) и – вниз по бетонным ступенькам. Туда, где солнце, свежее, умытое зимой небо, подсыхающие лужи на асфальте. Господи, как же давно я не выходила на улицу, чтобы просто побродить, поглядеть на пестрые витрины магазинов, обменяться парой сплетен с встреченной вдруг знакомой…
Оказалось, что на время «с девяти до шести» город вовсе не вымирал. И на улицах я увидела не только пенсионеров и детей. Мартовское солнце радовало гуляющую и бурлящую молодость. Девчонки в вызывающем мини, парни со странными прическами, солидные дамы с выводком детворы, бабульки с собачками, куда-то спешит приятный русоволосый паренек примерно моих лет…
И тут меня словно кто-то подтолкнул.
Попробовать на людях, говорите? А почему бы не приворожить сейчас… Вот этого, такого славного и на вид совершенно безобидного? Приворожить – а потом отпустить, не нужен мне никто, кроме Андрея на самом деле. Только попробовать… Еще не факт, что получится…
Я замерла, наблюдая за намеченной жертвой.
Молодой, симпатичный. Высокий и широкоплечий, атлет. Длинная темно-русая челка падает на лоб, на глаза – он то и дело проводит по волосам рукой. Стоит у газетного киоска, ждет, пока неторопливая старушка отсчитает сдачу. Что это мы за журнальчик покупаем? Ага, кажется «За рулем». Автолюбитель…
Я бесшумно подкралась к нему – самая обычная девчонка, которой тоже нужна свежая пресса. Ну, а дальше что? Схватить за руку и прореветь «повинуйся, жалкий смертный»? Глупости какие. Но что делать-то? что?!! Неужели и с людьми не получится?
Наверное, в тот миг дар мой решил проявить себя независимо от моей воли. А я – не увидела, скорее ощутила, как от моего сердца к спине парня медленно, оч-чень медленно тянется липкая ниточка. Паутинка, которую не разорвать, не разрезать…
Парень вдруг повернулся ко мне. Сам. Благородное лицо, кажется, даже не русский. На немца похож. Глаза – васильки, смеющиеся, загадочные.
– Привет, – сказал он, и мне в его голосе померещилось слабое удивление.
– Мы знакомы? – я попыталась улыбнуться в ответ, а сама все глядела в его синие глаза. Да, есть у меня дурацкая привычка – пытаться вот так понять человека…
– Еще нет, – весело сказал парень. С легким иностранным акцентом. – но я питаю надежду.
И вдруг… У меня внутри все рухнуло в ледяную бездну. Что же я делаю, а? У меня есть… Андрей. А у этого симпатичного мужчины наверняка есть любимая девушка. Разве можно… Вот так, не задумываясь, из интереса разбить их любовь?
Липкая паутинка замерла, так и не дотянувшись до цели, а затем, словно отпущенная резинка, с оттяжкой хлопнула меня по ребрам.
– Ой!
– Тебе нехорошо? – всполошился парень, – я могу?..
– Нет-нет, – я заторопилась прочь. Руки дрожали, зубы отчего-то начали выстукивать барабанную дробь, – я хорошо… хорошо себя чувствую.
– Ты такая красивая, – ляпнул он напоследок, мне в спину.
Я с кем-то столкнулась, больно ударилась плечом. Пробормотав извинения, кинулась вдогонку за троллейбусом, едва успела вскочить на заднюю площадку. Меня трясло, сердце выпрыгивало из груди. Черт, а? Чуть не вляпалась в неприятную историю с этим симпатягой. Зачем вообще мне это было нужно?..
Проехав остановку, я вышла. Зажмурилась на яркое солнце, долго дышала – глубоко-глубоко, пыталась успокоиться. А место, куда ударила «паутинка», начало побаливать. Нехорошо так, ноюще и – где-то внутри меня. Черт.
* * *
– Никогда так больше не делай, – мрачно попросил Андрей, – до тех пор, пока Дар не проявится в полной мере.
За окном плыл фиолетовый вечер, а мы лежали на диване, укрывшись теплым пледом, и поедали мороженое с фруктами.
– Не буду, – я с удовольствием потерлась о его колючую щеку, – сама не знаю, что на меня нашло.
– Ты не понимаешь, – он взъерошил мне волосы, – дело вовсе не в том, что тебе нельзя привораживать простых людей. Дело в том, что инициализация не завершена, и твой дар… совершенно непредсказуем.
– Да уж, – согласилась я.
Под ребрами побаливало, и это напоминало о том, как я чуть не сломала жизнь человеку.
– Ты даже убить кого-нибудь можешь, сама того не желая. Скажи-ка, ты больше ни на ком… не пробовала?
Я замотала головой.
– Вот и не надо. – Андрей зевнул, потянулся, – а то еще чтецы инквизиторов пожалуют… Только этого нам не хватало.
– Инвизиция знает о нас? Обо мне, о тебе? – в объятиях колдуна я чувствовала себя очень надежно. И защищено.
– Разумеется, знает. Тебе интересно, почему еще всех вольных не переловили?
– Ага.
– Ленятся, сволочи. Да и мы не лыком шиты… Но что до меня, Лерусь… не хотел бы я снова к ним попасть. Ни за что.
Он зевнул еще раз, отставил вазочку с мороженым и повернулся ко мне.
– Моя красавица, моя малышка, – я замерла под его прикосновениями. Легкое касание – а как много значит…
– Я за тобой соскучился, – уверенно заявил Андрей, – никогда так не тосковал, веришь?
…Утром я незаметно выскользнула из-под одеяла, босиком прошлепала на кухню. Сейчас… Десять минут, приготовлю кофе, две чашечки на поднос, бисквит на тарелочку… М-м-м… Что еще нужно для счастья? Наверное, только луну с неба. Но лично мне ни луны, ни звезд в неба не хотелось. Мне хватало того, что рядом со мной по-прежнему был самый-самый лучший мужчина на свете. Быть ведьмой не так уж и плохо, верно? И пусть даже незваное это колдовство, непрошенный гость в моей жизни.
Стукнула балконная дверь. Что, пошел покурить с утра пораньше? Ну-ну, дурная привычка, но такая уютная, домашняя…
– Милый, уже бегу, – я ловко водрузила на поднос чашки и блюдце с выпечкой, – бегу-у-у-у!
И остолбенела на пороге комнаты, потому что Андрея не было. Ни на диване, ни на балконе. В ванную проскользнуть он просто не мог, я бы заметила… Черт. И как это понимать? Одежда на спинке стула, а его нет…
Передвигаясь как деревянная кукла, я аккуратно опустила поднос на столик – не дай Бог кофе прольется. На негнущихся ногах подошла к балкону – нет, только не это… только не так!
– Что, получила? – ухмыльнулся призрак на скамеечке, но я пропустила колкость мимо ушей.
Зачем же… почему?…
Ну, сказал бы – у нас нет будущего, мы не созданы друг для друга. В конце концов, ты уродина и в подметки Инге не годишься. Но… вот так? Почему, почему?!! По щекам потекли слезы. Обидно. Стыдно… Как девчонка, поверила в любовь с первого взгляда. Дура. Ведь надо было помнить о том, что эликсир любви нынче редок, а если и бывает, то каплями, а не бочками!
Внизу, по мартовской грязи, удирал Андрей, в трусах. Как призер чемпионата по коротким дистанциям.
За что мне это, а?
Ну нельзя же так, только потому что я не модель с обложки, а ему сто двадцать лет?
Я медленно повернулась и вошла в комнату, где все еще витал его запах. Вот он, конец сказки, иного и ждать… что?!!
Навстречу из коридора метнулось что-то темное, расплывчатое. Жесткий, безжалостный удар в грудь – и я уже на полу, перед глазами прыгают искры, судорога заставляет выгнуться дугой… Господи, хоть бы вздохнуть. За что, за что?!!
Потолок угрожающе потемнел. Тьма смыкалась кольцом, разевая хищную пасть, причмокивая и предвкушая. А в светлом кругу, прямо надо мной, появилось мужское лицо. Кажется, я его уже видела однажды, но где?
– Допрыгалась, тварь, – проскрежетал чужой голос, – теперь сдохнешь!
И перед глазами лопнул огненный шар. Все.
– Андрей, – выдохнула я в накатывающую пустоту.
Сожалея. И презирая себя.
