Читать книгу В сентябре вода холодная - Анна Князева, Ксения Князева - Страница 8

– Это Анна? – Голос в трубке казался неуловимо знакомым, но еще не обрел своего имени.

Стерхова припомнила, кому в последнее время давала свой телефон. В голову пришло лишь одно имя:

– Ангелина?

– Узнали! – воскликнула та и без промедления спросила: – Какие планы на вечер?

– Только что подъехала к отделу, надо бы поработать.

– В субботу следует отдыхать.

– Не в командировке, – сказала Анна и отвлеклась на водителя такси: – Здесь остановите, пожалуйста.

– Давайте менять планы, – продолжила Ангелина, – приезжайте ко мне на дачу.

Стерхова взглянула на часы:

– Скоро стемнеет. Как-нибудь в другой раз.

– Служебная машина сейчас в Урутине. Соглашайтесь, удобный случай.

– Дача далеко?

– В двадцати километрах от города.

– И все-таки нет. У меня работа, – сказала Анна, однако Ангелина будто не слышала:

– Ждите там. Через несколько минут за вами приедут.

– Я повторяю… – Связь прервалась, и Стерхова замолчала. Будучи уверенной, что Ангелина бросила трубку, избегая возражений, она решила ей перезвонить, но вдруг передумала.

Доводы в пользу поездки сформировались внезапно: во-первых, дело шло к вечеру, во-вторых, для работы в выходные у нее оставалось воскресенье, в-третьих, она давно не была на природе.

К приезду служебной машины Анна уверовала в целесообразность поездки и была готова пуститься во все тяжкие.

Уже на въезде в дачный поселок Стерхова поняла, что в этом месте, на берегу Урута, обосновались местные богачи и государственные чиновники. Возбужденная поездкой и свежим весенним воздухом, она с любопытством разглядывала дома на центральной улице, которая началась двумя помпезными зданиями. По словам водителя Ангелины, одним из них владел бухгалтер домостроительной компании, другим – вдова хозяина колбасного комбината.

– А видите вон тот особняк? – Сергей указал на китайскую фанзу с элементами готической архитектуры. – Эту абракадабру выстроил наш губернатор.

– Впечатляет, – кивнула Анна.

Водитель заложил поворот и остановился у чугунных ворот, около которых уже стояла Ангелина. Рядом с ней прохаживался высокий, явно старше ее, мужчина в профессорских очках.

– Ну наконец-то! Приехала! – Ангелина распахнула объятия.

Анна позволила себя обнять, однако сама эмоций не выказала. Сдержанность в общении была ее правилом, которое не поддавалось пересмотру или ревизии. Совместное время, проведенное в поезде, было недолгим, и они оставались едва знакомыми.

– Спасибо, что пригласили. – Стерхова перевела глаза на мужчину: – А вы, наверное…

– Муж. Всего лишь муж сиятельной дамы. Савелий Павлович Горский. – Он подал руку, и когда Анна протянула свою, склонился, чтобы прикоснуться к ней губами.

Ангелина предупредила:

– Пожалуйста, не пугайтесь. Мой муж – из вымирающего вида русских интеллигентов.

– И это приятно, – улыбнулась Стерхова.

Ангелина подхватила ее под руку и подвела к воротам. Те медленно распахнулись, и они пошли по лужайке, прочерченной мраморным пунктиром для автомобильных колес.

– Хотите в дом или же сразу на веранду?

– На веранду, – сказала Анна и, оглядевшись, оценила совершенство усадьбы: – У вас красиво!

Веранда с раздвижной крышей и прозрачными стенами располагалась у задней стены дома. Там у горящего очага на диване сидел худощавый мужчина, второй, крупный здоровяк, стоял возле бара и занимался приготовлением коктейлей. Услышав голоса, оба обернулись.

– Знакомьтесь! – Ангелина указала на крупного человека в черной бейсболке: – Евгений Хаустов, мой сокурсник. Дружим со времен учебы в университете.

– И не только. – Он улыбнулся. – В детсаду сидели на соседних горшках.

– Он шутит, – заметила Ангелина.

– Меня зовут Анна, – представилась Стерхова и развернулась ко второму, худому, блеклому и высокому. – Очень приятно.

– Геннадий. – Он сделал шаг навстречу, и Ангелина прокомментировала:

– Геннадий Михайлович – наш сосед, забежал на огонек почаевничать.

– Присоединяйтесь. – Хаустов взял две бутылки и показал их Анне: – Виски с мартини?

Она сказала:

– Немного водки.

– Вот это я понимаю! Наш человек! – Евгений Хаустов налил в бокал водки и протянул его Анне: – За знакомство!

Все выпили, потом разобрали тарелки и расселись на диванах у очага.

– Давайте сюда, поближе. – Хозяйка дома поощрительно улыбнулась Анне. – А я тут про вас рассказывала.

– Что именно?

– Какая у вас интересная работа.

– Это преувеличение.

– Раскрытие архивных дел… – задумчиво проронил Горский. Теперь он держался намного проще, оставив чудаковатую манеру за воротами дома. – Неблагодарное дело!

Стерхова усмехнулась:

– Но кто-то должен делать эту работу.

– Нетрудно догадаться, что свидетели со временем умирают, улики теряются, и многое забывается. Готов поспорить, раскрываемость у вас невысокая.

– Можно сказать и так.

Савелий Павлович погрозил ей пальцем и шутливым тоном добавил:

– Как профессионально вы уходите от ответа.

– А вам нужны цифры?

– Было бы интересно.

Обмен короткими репликами закончился длинной паузой, которая не могла продолжаться вечно, и Анна заговорила:

– За прошлый год раскрыто пять тысяч двести тридцать три преступления. Из них четыреста сорок пять убийств, двести одно причинение тяжкого вреда и двести восемьдесят одно преступление против половой неприкосновенности.

– Ну-у-у… – протянул Хаустов. – Это бездушная статистика. Вот если бы вы рассказали о каком-нибудь универсальном приеме, при помощи которого ведете расследование, это бы нас развлекло.

В сравнении с Горским он выглядел резким или даже вульгарным. Стерхова мельком посмотрела на Ангелину и сдержанно проронила:

– Никаких секретов нет.

– Неужели?

– Успех расследования складывается из сочетания множества факторов.

Ангелина одернула Хаустова:

– Анна Сергеевна приехала не для того, чтобы развлекать нас рассказами. – Она привстала с дивана и начала разливать чай. – А впрочем, я сама во всем виновата. Не надо было заводить такой разговор.

Приняв из рук Ангелины чайную пару, Стерхова проронила:

– Да нет, отчего же…

Горский тут же перебрался поближе. Во всем его виде сквозил неподдельный интерес.

– Тогда попрошу ответить мне на вопрос. Зачем ворошить старые дела? Не лучше ли заняться новыми?

Вопрос для Стерховой был привычным, она ответила не задумываясь:

– Неотвратимость наказания. Слышали о таком?

– О да! Конечно.

– Моя работа связана с обеспечением этого правового принципа.

– Ну хватит! – прикрикнула на мужчин Ангелина. – Пьем чай и рассуждаем о хорошей погоде.

– Гелечка! В кои веки выпало поговорить с интересным человеком, а ты запрещаешь, – посетовал Горский. – Мы не услышали от Анны Сергеевны ни одной занимательной истории. А их, я уверен, у нее предостаточно.

– Если только она сама захочет их рассказать, – сказала Ангелина.

– Ну что же… – Стерхова отставила чашку. – Могу рассказать вам пару историй. Но ничего занимательного вы в них не найдете.

– Так-таки ничего? – усмехнулся Хаустов.

– Одну только мерзость и грязь.

– И все-таки?

– Например: на днях в Кемеровской области отправили в колонию четырех человек за убийство их приятеля, который хотел выйти из преступной группировки. Его сначала избили, потом выкрали из больницы, обезглавили, а тело расчленили и бросили в прорубь. Как видите, ничего оригинального. Все повторяется.

– Вы сами их посадили? – уточнил Геннадий Михайлович, тихий сосед Ангелины.

– Нет. Этим делом занималась не я.

– А вы что-нибудь из своих расскажите.

– Из своих? – Анна ненадолго задумалась. – Прошлой осенью раскрыли дело серийного маньяка, насильника и убийцы. Этот случай, пожалуй, неординарный. Сначала он изнасиловал и убил женщину, а потом, через двадцать лет, женился на ее дочери и поселился в ее доме[2].

– Чудовище… – сдержанно заметила Ангелина. – Вот уж воистину, никогда не знаешь, за каким углом тебя поджидает смерть. Вам не бывает страшно?

– Признаюсь, да… – Чуть помедлив, Анна продолжила: – Иногда встречаются люди, которые внушают мне ужас. Все прочие выглядят заурядно, так же, как мы с вами.

– А что насчет следов преступления? Какие-то могут сохраняться долгие годы? – спросил Хаустов.

– Иногда такое случается. Как правило, это отпечатки или данные генетических профилей…

– Имеете в виду ДНК?

– Ну да… – подтвердила Анна. – Если криминалистам удается извлечь ДНК из уцелевших биоматериалов, результат прогоняют по базам данных и выявляют совпадения. Два месяца назад в Симферополе один мой товарищ посадил недочеловека, виновного в половых преступлениях против шестнадцати детей. Младшему было всего полтора года.

– Боже, какая мерзость! – воскликнула Ангелина.

– А я говорила… Одна только мерзость и грязь, – подтвердила Стерхова.

– И сколько лет он орудовал?

– Около восемнадцати.

– Куда же смотрела полиция?

– Это вопрос риторический.

– А как насчет информации? – поинтересовался тишайший Геннадий Михайлович и снова умолк, как будто ушел в тень.

– Не поняла вопроса, – взглянула на него Анна.

– Случалось ли вам добывать ранее неизвестную информацию?

– Нечасто, но такое бывает. Не далее как сегодня.

– Поделитесь? – не справилась с любопытством Ангелина.

– Мне бы не хотелось, – заметила Стерхова, – но если в общих чертах – в деле появился новый свидетель.

– Какое самое старое преступление вам довелось расследовать? И каким оно было?

– Самое старое? – с усмешкой спросила Анна. – В моей практике был такой случай: шестьдесят пятый год, убийство ребенка. Когда разоблачили убийцу, он был уже мертв.

– Есть божий суд! – торжествующе произнес Горский. – И как же он умер?

– В тюрьме. Поперхнулся баландой.

– Надеюсь, что ему помогли, – сдержанно проронила Ангелина. – Кому еще налить чаю?

Горский протянул чашку и, взглянув на Стерхову, справился:

– Как продвигается расследование урутинского дела? Разумеется, кроме того, что появился новый свидетель?

– Многое пока неизвестно, – уклончиво ответила Анна.

– Ах да, простите, я понимаю. Вы не имеете права разглашать информацию.

В попытке выглядеть убедительной, Анна оглядела веранду.

– Ну что же, спасибо, я хорошо провела время.

– Хотите сбежать? – обеспокоился Горский.

Она поднялась с дивана:

– Сожалею, но мне пора.

– Геля… – Он посмотрел на жену. – Шофер в гараже?

– Уехал. Я его отпустила.

– Но как же так, не подумав?..

– В Урутин Анну Сергеевну отвезет Женя.

Стерхова указала на бокал в руках Хаустова:

– Он не может вести машину.

Хаустов покрутил содержимое в бокале и приблизил к ее лицу:

– Можно убедиться, весь вечер пью минералку.

Минут через десять автомобиль Хаустова съехал с асфальтированной дороги поселка на грунтовую, которая, в свою очередь, перешла в гравийку.

– Сюда меня везли по другой дороге, – сказала Анна.

Хаустов объяснил:

– По гравийке до Урутина ближе.

– На такой скорости мы с вами до утра до города не доедем.

– Здесь опасно, камнями побью лобовое стекло.

– Камни отлетают от попутки или от встречки. – Стерхова оглянулась: – Кажется, за нами едет машина.

– Где? – Хаустов посмотрел в зеркало заднего вида. – Если бы ехала, светились бы фары. В темноте здесь можно слететь в кювет. У гравиек обязательно бывают кюветы.

– Можно побыстрее?

– Скорости не прибавлю, иначе побью днище. – Он ткнул пальцем в навигатор. – Сейчас будет деревянный мост через Урут.

– Старый?

– Кто? – сухо осведомился Хаустов.

– Мосту, говорю, сколько лет?

– Да уж пятьдесят, наверное, не меньше.

– И много у вас таких мостов?

– На всю округу один.

Стерхова беспокойно заворочалась на сиденье и, когда автомобиль заехал на мост, скомандовала:

– Стойте!

Хаустов дернулся, резко затормозил, и Анна клюнула носом в переднюю панель.

– Вы что?! – вскрикнул он. – Так и в реку съехать недолго!

– Мне нужно выйти. – Она распахнула дверь.

– Вам по нужде? – Хаустов чуть замешкался. – Может, лучше в лесу?

– Нет, лучше здесь.

– Тогда я отъеду.

Красные габаритные огни уплыли вместе с автомобилем Хаустова и замерли в темноте, метрах в ста от моста.

Помедлив секунду, Стерхова прошла вдоль ограждения и остановилась там, где, по ее расчетам, автомобиль Савельева съехал в реку. Она перевесилась через перила и глянула в парящую на холоде воду. Ей представилось, как неотвратимое течение тащит машину, как уходит под воду нос беспомощной железяки и растворяется в глубине пятно белой крыши.

С реки потянуло холодом, где-то далеко, в чаще леса, заухал филин. С дороги послышался хруст гравия. Почувствовав, что там кто-то есть, Анна вгляделась в темноту. Едва различимый силуэт был определенно мужским. Достигнув моста, он будто вырос и показался аномально большим. Ей вдруг представилось, что, приблизившись, он с ней заговорит.

Все так и вышло. Незнакомец произнес:

– В сентябре вода в Уруте холодная… – и вдруг присел.

Сильные руки схватили ее за щиколотки, ноги взлетели в воздух, Анна перевалилась через перила и рухнула в темноту. Перед ударом об воду пришла нелепая мысль: почему он сказал «в сентябре», ведь сейчас апрель…

Она ушла в глубину, как показалось, метра на три. Обжигающая ледяная вода мгновенно пропитала одежду и потянула вниз. Преодолевая эту неумолимую силу, Анна беспорядочно двигала ногами и руками. Когда осталось совсем немного до того, чтобы вынырнуть, она ощутила спазм и поняла, что больше не может задерживать дыхание. Анна инстинктивно скинула туфли и вытолкнула себя на поверхность. В то же мгновение она сделала мощный вдох, который заполнил легкие, но вместе с тем вызвал приступ удушья и паники.

Судороги в пальцах мешали расстегивать пуговицы, но она с ними все-таки справилась и стащила с себя жакет. Минуты две или три Стерхова барахталась в воде и больше не могла сделать ни вдоха. Но когда сознание стало угасать и зазвенело в ушах, ей все же удалось продышаться. После этого она огляделась и определила, к какому берегу двигаться. А потом поплыла, беспомощно, по-собачьи.