Читать книгу Девочка в желтом пальто - Анна Князева - Страница 8

Дождь лил, не прекращаясь. Он гнал меня в родительский дом, стуча по капюшону дождевика.

Силуэт дома выплыл из-за завесы дождя – темный, недружелюбный, с закрытыми ставнями, похожими на сомкнутые веки. Я забежала на скрипящее крыльцо, закоченевшие от холода пальцы с трудом отыскали в кармане ключ.

Перешагнув через порог, прислонилась спиной к двери. В ушах все еще звучал хриплый голос Каллума, а перед глазами стояло его перекошенное страхом лицо.

Я скинула промокший дождевик, повесила его на крючок.

В гостиной было по-осеннему холодно. Опустившись на колени перед камином, я набрала щепы из коробки, смяла газету и принялась складывать пирамидку. Но это было непросто – руки дрожали от усталости и нервного напряжения.

Чиркнула спичка, и я подожгла бумагу. Огонь жадно охватил сухую древесину и стал пожирать ее. В камин полетели два торфяных брикета, и по дому медленно поползло тепло.

Я сидела на полу. Темные брикеты постепенно покрывались алым узором трещин. В моей голове метались обрывки мыслей. Стол сестры. Камень с цифрами. Испуганный взгляд Каллума МакГроу.

Внезапный звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Сердце екнуло:

«Кто в такой поздний час?».

Я поднялась, отряхнула колени и пошла открывать.

На пороге, под зонтом, с которого струилась вода, стояла бледная Катриона.

– Финна! Слава Богу, ты дома! – сложив мокрый зонт, она шагнула в прихожую. – Я уже заходила, но в окнах было темно. Испугалась, подумала с тобой что-то случилось.

– Только что вернулась, – ответила я. – Заходи, погрейся. Как раз камин растопила.

Катриона скинула мокрое пальто, и мы прошли в гостиную.

– Где ты была? – она протянула руки к огню.

Я с ногами устроилась на диване и похлопала ладонью рядом с собой:

– Садись.

– Ну, так что? – она села рядом.

– В полиции была. Потом в школе. А вечером – в «Волноломе».

Катриона замерла, ее глаза округлились от неподдельного удивления.

– В «Волноломе»? Боже правый! Зачем тебя туда понесло? Одну! В такой поздний час!

– Искала Каллума МакГроу, – ответила я, наблюдая за ее реакцией.

Она дернулась, как от удара током, и отшатнулась.

Дистанция. Она инстинктивно отстранилась, создав между нами физический барьер. – Отметила я.

– Зачем? – прошептала Катриона, и в ее голосе прозвучал неподдельный страх. – Финна, зачем? Он же отпетый негодяй!

– В последнее время его часто видели с Мэйв, – сказала я, не сводя с нее глаз, фиксируя микродвижения. – Миссис МакКрэй рассказала.

И тут я увидела это – едва заметное изменение в лице Катрионы. Она отвела взгляд, и ее губы сжались.

Она перестала смотреть мне в глаза. Непроизвольная реакция на стресс. Значит, мои слова не стали для нее неожиданностью, и попали в цель. Она это знала и молчала. Почему? Негласные правила острова, где не выносят сор из избы? Или нечто большее?

– Говори, Катриона, – потребовала я, и мой голос прозвучал тверже обычного.

Она заерзала на диване и потупила взгляд.

– Я… я не знаю, что это значит. И не берусь никого осуждать… Может, она его просто пожалела…

– Хватит! – резко сказала я. Усталость и напряжение прорвались наружу. – Не надо этих островных экивоков[6]! Рассказывай все, что знаешь!

Катриона подняла на меня взгляд. В ее глазах читалась внутренняя борьба. Наконец, она вздохнула, словно решившись на отчаянный шаг.

– Да, я видела их вместе. И не раз. Он… Каллум бывал в этом доме, Финна. Приходил к Мэйв поздно вечером.

От этих слов у меня похолодело внутри. Бывал в этом доме. В нашем доме.

– Ах вот как…

– Господи, – прошептала Катриона, сжимая пальцы. – Как она могла! Пускать в дом такого человека.

– Они были близки? – спросила я, заставляя себя говорить спокойно, хотя каждый нерв внутри меня был натянут как струна готовая лопнуть.

– Этого я не знаю! Клянусь! – она всплеснула руками. – Видела, как он заходил и выходил. Но что было между ними за закрытой дверью, не знаю.

– Мэйв ничего тебе о нем не рассказывала?

Катриона покачала головой, и в этом движении читалось искреннее сожаление.

– Мы не были с ней подругами, Финна. Когда ты уехала, Мэйв замкнулась в себе. Мы здоровались, перекидывались парой слов о погоде или школе, но… откровенничать? Нет.

Она умолкла. В тишине комнаты было слышно потрескивание торфа в камине и завывание ветра за окном.

– Это все? – переспросила я, чувствуя, что голос срывается на шепот.

Катриона посмотрела на меня с таким состраданием, что мне стало стыдно.

– Это все. Прости.

Но я-то знала, что это только начало. У меня в кармане лежал камень с надписью, а в баре «Волнолом» сидел напуганный до смерти человек, знавший больше других о моей сестре. И теперь мне предстояло сложить эту мрачную мозаику воедино.

Катриона вздохнула, и в ее взгляде мелькнула та самая ухмылка, которая появляется у тех, кому известны чужие секреты.

– Ты знаешь, я работаю на почте, – проговорила она, словно это все объясняло. – Почта на Сторне – не просто пункт, где выдают посылки и пенсии. Это место, куда слетаются все сплетни и слухи. Особенно зимой, когда закончилась сезонная работа в порту и на рыбозаводе. Свободного времени много, и любая новость за день облетает весь остров.

– Так было всегда, – заметила я.

– Вот, к примеру, миссис Шинн. – Оживленно продолжила Катриона. – Каждую неделю получает посылки с материка – трактаты «Свидетелей Иеговы». А ее непутевый сынок Рори мотается на пароме на материк. Вроде по делу. На самом деле тратит мамашины денежки в тамошних пабах.

Она помолчала, глядя в огонь.

– Рыжая Иви, жена Джека Коннелли выписывает кучу модных журналов, а сама ходит в одном и том же пальто десять лет. Живут с Джеком скромно, на зарплату сержанта. На ферме ее отца. По ней видно – мечтает о лучшей жизни.

Катриона замолчала, потом подняла на меня хитрый, испытующий взгляд.

– А твой Эйдан… Неужели тебе не интересно, как он живет?

Сердце пропустило удар.

Эйдан. Кровь прилила к щекам.

– Как?

– Один, – коротко бросила Катриона и замолчала, смакуя паузу. – Дважды был женат. На Элспет из клана Маклаудов. Но та умерла, бедняжка, от перитонита. Потом привез жену с материка, блондиночку из Глазго. С полгода поработала у нас парикмахершей. Потом сбежала, прихватив с собой его сбережения.

– Надо же… – заметила я, не зная, как реагировать.

– С тех пор он живет в доме деда у маяка. Рыбачит и помогает присматривать за маяком, чтобы старик Малькольм не потерял работу.

В голове неожиданно щелкнуло.

«Твоя сестренка заглядывалась на того, кто живет на маяке.»

Слова рыбака в «Волноломе» пронзили уколом ревности, таким острым и неуместной, что мне стало стыдно. Потупив взгляд, я сделала вид, что поправляю складку на юбке.

– Эйдан всегда был добр к старику

– А здорово ты тогда его шибанула! – выдала Катриона. – Уехала, как сбежала. Он чуть с ума не сошел. Месяцами один в море пропадал. К слову сказать, многие девушки не возражали его утешить, но он и смотреть ни на кого не хотел.

Мне стало душно. Комната наполнилась призраками прошлого. Внезапно я вспомнила запах Эйдана – запах его любви. То, как он обнимал меня и говорил, глядя прямо в душу: «Мы с тобой как скала и море, Финна. Мы созданы друг для друга, даже когда ссоримся».

А я уехала. Сбежала от этих глаз, от этой правды, от любви, которая казалась такой же неукротимой и вечной, как сам остров Сторн. И теперь эта правда жгла меня изнутри. Но самым горьким было то, что даже сейчас, спустя много лет, я знала – ни один мужчина в мире не пахнет так как Эйдан.

– Хватит, Катриона! – я сунула руку в карман и вытащила камень. – Взгляни на это.

Она с любопытством повертела его в руках, провела пальцем по царапинам.

– И что это?

– Нашла среди вещей Мэйв. Сама не понимаю, что это значит.

– Похоже на номер лота. – Ее глаза загорелись азартом. – На портовом аукционе так помечают улов, который выставляют на продажу. Или… – Она прищурилась. – Раньше такие цифры писали на блоках торфа. Чтобы знать, с какого они участка. Да ты и сама это знаешь. А вообще-то, странная штука.

Катриона положила камень на стол. Ее взгляд скользнул по нему и тут же отпрыгнул в сторону.

Боится, – беззвучно констатировал внутренний голос.

– Спасибо, что зашла, но я едва стою на ногах. – Мой голос прозвучал устало и хрипло. Я отвела взгляд вниз и непроизвольно сглотнула. Ложь во благо оставила во рту неприятный металлический привкус.

Она взглянула на меня с пониманием, кивнула и поднялась.

– Конечно, конечно, тебе надо отдохнуть. – Катриона натянула пальто и направилась к выходу. На пороге обернулась. – Финна… Будь осторожна, ладно?

Дверь закрылась. Мой взгляд упал на веревочный коврик у двери. На нем стояла та самая посылка, которую позавчера принесла Катриона.

Я подняла коробку. Она оказалась неожиданно тяжелой. На размокшем картоне был адрес отправителя:

«Абердин. Абердинский букинистический магазин «Морской кабинет»».

На кухне, вооружившись ножом, я вскрыла скотч. Внутри, переложенные смятой бумагой, лежали книги. Я вытащила первую – тяжелый фолиант в потертом дерматиновом переплете цвета запекшейся крови. Золотое тиснение на корешке полностью стерлось, на обложке я с трудом разобрала название: «Сказания Каменного Берега: Предания Шетландских островов». Иллюстрации на пожелтевшей бумаге были выполнены в технике гравюры – мрачные изображения утопленников и силуэты тварей в тумане.

Вторая книга была современной, в твердой матовой обложке темно-синего цвета. Название гласило: «Обряды перехода в островном фольклоре». Ее страницы были густо испещрены сносками и академическими комментариями. Главы назывались «Обряд неприкаянной души», «Как связать ветер» и «Плата за молчание моря».

Я открыла книгу на той странице, где корешок сам просил себя разогнуть. Страницы расступились на главе «Как связать ветер». На полях, рядом с описанием обряда, чья-то рука вывела карандашом всего одно слово: «Почему?»

Я перелистнула несколько страниц назад, к разделу «Плата за молчание моря». Мой взгляд упал на выделенную курсивом строку:

«За полные сети и спокойные воды море взимает плату».

Третья книга оказалась самой неожиданной. Тонкая, в мягком переплете, напечатанная на плохой бумаге в кустарной типографии. Ее название вызвало дрожь в коленях: «Шепот Скалы: Забытые истории острова Сторн». На обложке была литография Черного Тиса. Листая книгу, я наткнулась на знакомые названия и фамилии. В моих руках был путеводитель по демонам Сторна.

Зачем эти книги Мэйв? Она всегда была практичной и рациональной. Учила детей литературе и грамматике, а не сказкам о троллях и морских чудовищах. Эти книги никак не вязались с ее интересами и профессией. Значит, Мэйв искала не сказку, не суеверие, а схему. Паттерн. Исторический прецедент того, что произошло или должно было произойти.

Я отложила книги в сторону. Подойдя к окну, раздвинула занавески. Ночь была черной и беззвездной. Дождь уже прекратился, сменившись колючей моросью.

По улице медленно проползла полицейская машина и остановилась напротив дома. До меня долетел шипящий звук рации. В салоне, подсвеченный тусклым светом приборной панели, сидел Джек Коннелли. Его взгляд был устремлен на мои окна. Я инстинктивно отшатнулась от окна и прижалась спиной к стене. Сердце бешено колотилось.

Автомобиль постоял минуту, другую, потом горящие фары дрогнули. Он, не спеша, тронулся с места и растворился в ночи.

Я потушила свет и поднялась в свою комнату. Быстро разделась и залезла под одеяло, сжимая в руке черный камень.

«Два, пять, один, ноль, девять, четыре, К, М»

Что это? Код?

На острове все было помечено цифрами. Рыболовные участки в заливе, складские боксы в порту и торфяные болота. Но эти инициалы… К.М. – Каллум МакГроу. Слишком очевидно и слишком просто. А что, если это не он? Что, если это кто-то другой?

Глаза мои слипались, тело изнемогало от усталости, но мозг не сдавался. Постепенно реальность начала расплываться, границы между явью и сном растворились.

Тишина. Густая, звенящая.

На глазах – шерстяная повязка. Чье-то тяжелое, частое дыхание рядом. В горле стоит комок ледяного страха, который нельзя вытолкнуть криком. Запрещено.

Потом – далекий, яростный рев. Нет, не гудок парома. Это рев огромной массы воды, бьющей о камень. И в этом реве, сквозь завесу из шума и ветра, проступил навязчивый шепот, отбивающий четкий, леденящий душу ритм: «два-пять-один-ноль-девять-четыре… два-пять-один-ноль-девять-четыре…»

Перед мысленным взором, в брызгах воды, возник силуэт. Высокий мужчина поднял над собой веревку и затянул петлю. Она полыхала в темноте ослепительно-белым шрамом.

И тут, над ухом, прозвучал тот же шепот, холодный и безжалостно-четкий:

– Двадцать пятое октября. Девяносто четвертый год.

И холод.

Смертельный холод, который шел от мокрых камней сквозь тонкие подошвы ботинок и добирался до самого сердца.

Я дернулась, пытаясь вырваться из плена кошмарного видения. Слезы текли по лицу и растворялись в подушке. Я провалилась в черную яму забытья, сжимая в ладони холодный гладкий камень.