Читать книгу Копье чужой судьбы - Анна Князева - Страница 12

Полина проснулась, открыла глаза. Мысли заползали в голову, как маленькие предатели, обнажая безрадостные реалии бытия. Беглый взгляд на часы привел ее в чувство: в эту самую минуту начинался рабочий день в галерее.

«Опоздала!» – Полина вскочила и ринулась в ванную.

Просто удивительно, как быстро она оделась, и уже с сумочкой в руках заметила на столе рисунок и записку Сергея:

«Ушел рано. Надеюсь, ты не проспишь».

Она взяла рисунок, положила его в сумку и вышла из дома.

Ей хотелось стать невидимой, пройти до своего кабинета так, чтобы ни одна живая душа не заметила, а главное, не узнала ее. Именно в такие моменты случается то, чего меньше всего хочется. Из бокового коридора навстречу ей вывернула Еремкина, в глазах которой уже горел садистский огонь.

– Вас все ищут, – сказала она. – Вы опоздали на сорок минут. Это, милая моя, почти прогул.

– Короче, – перебила ее Полина.

– Хотите короче? – Елена Феликсовна посторонилась, уступая ей дорогу. – Вас вызывает Альберт Иванович.

– Варовский? – для чего-то спросила Полина.

В ее голосе прозвучало то, что хотела услышать Еремкина. Страх.

– Идите, – велела Елена Феликсовна.

У Полины не было выбора, она направилась в кабинет директора.

– Здравствуйте, Полина Сергеевна, – Варовский поздоровался, оставаясь сидеть в кресле. Он был любезен и пребывал в хорошем расположении духа. – Надеюсь, сегодня мы с вами договоримся.

Полина села на стул и с удивлением для себя обнаружила, что закинула ногу на ногу.

Альберт Иванович, казалось, не заметил такой вольности. Он миролюбиво проговорил:

– Вы наверняка помните наш последний разговор. На мое предложение уволиться по собственному желанию вы ответили отказом. Позвольте обосновать это мое решение, возможно, вы чего-то не поняли. – Варовский встал с кресла и прошелся по ковровой дорожке. – Все работники галереи, все мы, несем ответственность за доверенные нам ценности. Мы имеем дело с общенациональным достоянием, с сокровищами мировой культуры…

Полина окинула его изучающим взглядом. Наткнувшись на него, Варовский остановился, как будто забыв, о чем говорил.

В дверь постучали.

– Я занят! – крикнул Альберт Иванович и быстро прошел к двери.

Его хорошее настроение на глазах улетучилось.

– Боюсь, что у меня нет больше времени, поэтому повторю свой вопрос. Вы напишете заявление?

– Нет. – Полина удивилась тому, как спокойно это сказала.

– Что ж, я был готов к такому ответу. – Варовский распахнул дверь и коротко бросил: – Зайдите.

В кабинет с раскрытой папкой в руках зашел начальник отдела кадров. Он положил папку перед Полиной:

– Это приказ о вашем увольнении. Причина увольнения – утрата доверия. Поскольку мы имеем дело с общенациональным достоянием…

– Это мне уже объяснили, – не выдержала она.

– Тем лучше. Вы должны расписаться.

– Я не буду расписываться в вашем приказе.

На этот раз к двери направился начальник отдела кадров:

– Заходите, – пригласил он кого-то.

В кабинет один за другим зашли Кириченко и Еремкина. Они встали напротив Полины. Взгляд Кириченко уперся в ее колени.

Кадровик взял в руки папку:

– Поскольку вы отказались ознакомиться с приказом, – начал он, обращаясь к Полине, – я зачитаю текст в присутствии двоих свидетелей…

При этих словах Елена Феликсовна сглотнула слюну. Алексей Григорьевич хлопнул ее по спине, как будто из опасения, что она поперхнется.

После озвучивания приказа Кириченко и Еремкина в нем расписались.

– По истечении двух недель, положенных по закону, вы получите денежный расчет и трудовую книжку, – произнес кадровик и вышел из кабинета.

– Не задерживаю вас, Полина Сергеевна, – сказал Варовский, потом повернулся к Еремкиной и Кириченко: – Вы тоже свободны.

Пока Полина шла до своего кабинета, за ней по пятам, как такса и доберман, следовала «сладкая парочка». Причем на добермана походила Елена Феликсовна. Ее жилет, как черный чепрак, покрывал круглое тело. Маленькая голова и тощие «лапы» делали сходство абсолютным.

У Кириченко были кривые ноги, продолговатое тело и длинный нос. Чем не такса? К тому же он был истинный кобель.

Еремкина пребывала в воинственном настроении. Будь ее воля, она догнала бы Свирскую и зубами вцепилась в ее лодыжку. Елена Феликсовна знала природу такого желания. Ей казалось, что процедуру подписания приказа бессовестно сократили. У нее украли возможность насладиться чужим унижением.

Елена Феликсовна всегда исполняла роль деловой женщины, считая себя специалистом во всех областях, включая юриспруденцию, мелиорацию и горнодобывающую промышленность. Многолетняя привычка существовать не работая закрепилась в ней намертво. Она блестяще использовала мимикрические приемы, тактические фенечки и психологические финты. Морщинистое от старости и злоупотребления косметикой лицо существовало под грифом «и рада бы поработать, да некогда». Походка Елены Феликсовны была стремительной, несмотря на то, что спешить ей было некуда.

Разговаривая, Еремкина будто кривлялась. В остальном она была само совершенство.

– Тебе никогда не нравилась Свирская, – сказал Кириченко. – Теперь ты довольна?

– Ей уже не отмыться.

– Сука ты, Лена.

Елена Феликсовна оглянулась на своего спутника и, проследив за его взглядом, уставилась на Полину.

– Ревнивая сука, – добавил он. – Я только один раз сказал, что у нее красивые ноги.

– Маленький негодяй, – Еремкина смерила негодующим взглядом низкорослого Кириченко и, развернувшись, направилась в противоположную сторону.

А он, улыбаясь, бросил ей вслед:

– Я там на стол сливочную помадку тебе положил… Све-е-еженькая.