Читать книгу Роман без последней страницы - Анна Князева - Страница 5

Ближе к вечеру Дайнека окончательно поняла, что ей нечем себя занять. Она легла в постель и какое-то время слушала, вернее прислушивалась, что делается наверху. Отчетливо звучали шаги, и было ясно, что там много народа.

Больше всего на свете Дайнеке хотелось оказаться в самой гуще кинематографических событий. Села бы в уголке и сидела так, чтобы ее никто не замечал и, главное, не прогонял.

Представив себя на съемках, она тут же стала выдумывать, как ей туда пробраться. На ум пришла фамилия лысого: Родионов.

Что, если прийти и сказать:

– Где тут у вас Родионов? – А когда он отыщется, прищуриться и процедить с укоризной: – Что же вы, Алексей Петрович, не предупредили меня?

Он, конечно же, возразит:

– Я заходил! Я вас предупреждал!

– Но я-то не знала, – скажет Дайнека, – что вы будете меня так ужасно беспокоить!

– Что же нам делать… – огорчится директор.

И тут она выдаст главное:

– А давайте я здесь посижу.

Теперь осталось придумать, как на это отреагирует Родионов.

Дайнека вздохнула, встала с кровати и потихоньку пошла в гостиную, там вскарабкалась на подоконник. С опозданием сообразила, что он холодный и в следующий раз нужно будет подстелить одеяло.

За окном уже стемнело, и шел снег. Мосфильмовский автобус оставался на месте, как и фургон, от которого тянулись куда-то наверх кабели.

«В окно, – догадалась Дайнека. – Значит, рамы открыты».

Подумала и с сожалением заключила:

– Теперь Вера Ивановна с первого этажа совсем озвереет…

Ей страшно не хотелось, чтобы киношники уехали раньше времени. Она решила срочно оценить масштабы бедствия, посмотреть, что творится в подъезде…

Дайнека сползла с подоконника и поковыляла к двери. Вышла на лестничную площадку. У распахнутого окна между вторым и третьим этажом курила стройная женщина.

– Э-э-эй… – тихо позвала Дайнека.

– Да! – вскрикнула женщина.

– Нужно закрыть окно… Иначе Вера Ивановна…

– Нет!

– Как хотите, только Вера Ивановна…

– Плевать я хотела! – В голосе женщины звучала актерская экзальтированность.

– Вы артистка? – спросила Дайнека и поднялась на пару ступенек, чтобы лучше ее разглядеть.

– Завтра не могу! Утром я улетаю. Имею право я отдохнуть пару недель?

– Так я и не возражаю, – удивилась Дайнека и вдруг сообразила, что женщина говорит по телефону. – Ой, – смутилась она и замолчала.

– Брось… Вернусь, тогда и поговорим. – Женщина обернулась и, заметив Дайнеку, дружелюбно ей улыбнулась.

Она узнала эту улыбку. Так призывно, по-цыгански, улыбалась только Лидия Полежаева.

Та продолжала говорить в трубку, разглядывая между делом Дайнеку.

– Сегодня у меня здесь последний съемочный день.

Дайнека терпеливо ждала, когда закончится разговор. И как только Полежаева отняла трубку от уха, снова спросила:

– Вы артистка?

– Да, – улыбнулась та.

– Лидия Полежаева?

– Спасибо, что узнали.

– Я хотела вас попросить…

– Не стесняйтесь, – Лидия ободряюще улыбнулась, видимо, решив, что речь пойдет об автографе.

– Нужно прикрыть окно, – наконец сказала Дайнека и, указав на сигарету в ее руке, добавила: – И лучше здесь не курить. Если Вера Ивановна увидит, всем будет плохо.

– Конечно. – Лицо у Полежаевой вытянулось, и она стала просто худой, сорокалетней прокуренной теткой.

Взглянув на руку, актриса выкинула окурок. Потом подобрала и сунула его в стеклянную банку, стоящую на подоконнике.

– Простите, – выдавила из себя Дайнека.

Полежаева прикрыла окно.

– Не за что.

Когда Дайнека вернулась домой, ей стало еще скучнее, и она снова прильнула к окну. Спустя полчаса поняла, что за годы проживания в этом доме многое пропустила. Она совсем ничего не знала про соседей в крыле напротив, хотя замкнутый двор-колодец располагал к наблюдениям. Подумав об этом, она сообразила: возможности у всех равные, за ней тоже могли подсматривать. На четвертом этаже противоположного крыла дома за балконными прутьями Дайнека разглядела старуху, сидящую в инвалидной коляске. Та была укутана в пуховик, а поверх него замотана шалью. Видела ли ее старуха? Наверное, видела. Что еще ей делать, кроме как смотреть на окна соседей?

Балконная дверь открылась, вышла легко одетая девушка, развернула кресло-каталку и втолкнула в помещение.

Дайнека задернула шторы. В дверь позвонили, она поспешила в прихожую. На пороге стоял тот же парень, что приходил за передником.

– Простите…

– Заходи, – Дайнека отступила в глубь прихожей.

Парень вошел.

– Найдется у вас турка?

– Чаю хочешь? – с ходу предложила она.

– Мне нужна турка. – Он показал наверх. – Там сцену с кофе снимают…

– Идем, – Дайнека двинулась в кухню. Поколебавшись, парень пошел за ней. – Тебя как зовут? – спросила она.

– Сергей.

– Меня – Дайнека.

– Будем знакомы.

– Вот, – она протянула ему турку. – Сгодится?

– Вполне. Можно ее взять?

– Бери.

У двери он обернулся.

– А как насчет чая… Можно прийти?

– Приходи.

– Минуть через пять.

– Давай, а я пока заварю.

Когда он вернулся, они сели за круглый стол, на котором стояли чайник и тарелка с печеньем.

– Как ты здесь оказался? – спросила Дайнека, поставив перед ним кружку с горячим чаем.

– В смысле?

– Я – про кино.

– Обычная работа. Деньги платят, и ладно.

– Ну, не скажи, – улыбнулась она. – Кино – это круто.

– Первую неделю, от силы – месяц. Потом привыкаешь. Варенье у тебя есть?

– Забыла! – Дайнека достала из холодильника и поставила банку с вареньем на стол. – Слушай, а кого играет Полежаева?

– Любовницу пианиста. – Сергей положил в кружку варенья и облизнул пальцы. – У нее сегодня последний съемочный день на этой площадке. Скорей бы уж смылась – всем надоела.

– Характер плохой?

– Это мягко сказано… Истерит при каждом удобном случае. Костюмеров задергала. Гримерша от нее каждый день плачет. Была б моя воля, я бы ее ссаными тряпками выгнал… – Сергей поднял глаза: – Прости… Короче – поганой метлой. Незаменимая! Да таких, как она, – полно. Мало, что ли, в стране талантливых актрис? Так нет, что ни фильм, снимают одних и тех же.

– У нее – имя, – высказалась Дайнека.

– Только имя и есть. Таланта на три копейки.

– А мне она нравится.

– Осенью снимали в белорусской деревне флешбэк[6], – козырнув кинематографическим термином, Сергей скосил глаза на Дайнеку. – Полежаева играла юную героиню. Вот смеху-то было! Ну какая из нее девушка? Она же – старуха!

– А сколько ей? – поинтересовалась Дайнека.

– Сорок четыре.

– Да-а-а, – соглашаясь, протянула она. – Слушай, можешь провести меня на съемочную площадку?

– Зачем? – удивился Сергей.

– Очень хочется посмотреть.

– Думаешь, это интересно?

– Пожалуйста…

– Не знаю, попробую завтра поговорить.

– Может, сегодня?

– Сегодня уже не получится. Завтра давай. – Он посмотрел на часы. – О-о-о… Я пошел. Спасибо за чай.

– Номер моего телефона возьмешь? – с надеждой спросила Дайнека, провожая его до двери.

– Зачем? Если договорюсь, просто зайду.

– Слушай, я хотела тебя спросить…

– Ну?

– Позавчера в той квартире кто-нибудь был?

– Из наших? – спросил он.

– Из ваших.

– Исключено. Заехали только вчера. – Сергей распахнул дверь. – Ну, я пошел.

– Я буду ждать, – сказала Дайнека.