Читать книгу Даже Дьявол заслуживает на любовь - Анна Котляревская - Страница 3

Грех не в темноте, а в нежелании света.

— Марина Цветаева

Месяцами ранее

Белая юбка до самых пят. Белая блузка с рукавами и маленьким черным бантиком на шее. Белые балетки. Светлые распущенные волосы, уложенные в тонкую косу. Гигиеническая помада на губах и самая добрая в мире улыбка.

Меня зовут Ева. Сегодня воскресенье. Любимый день моих родителей. День, когда мы всей семьей идем в церковь.

Мои родители коренные католики. Коренные, потому что кажется весь наш род вплоть до динозавров являлся свято верующим. Обреченный вздох вырвался из меня, возвращая в реальность.

Не то чтобы я не верила в Бога. Верила. Не то чтобы я не хотела быть католиком. Просто эта религия не принимала меня.

Я ведьма.

Первая ведьма в нашем роду. Позор всей семьи. И тот самый грех, который мои родители пытаются искупить уже 18 лет. Как будто бы хоть кто-то в этом виноват…

Я такой родилась. С первых лет своей жизни я видела яркие «мультики» с непонятными существами. Ангелов, демонов, духов, нечисть… В детстве родители думали, что у меня богатая фантазия… И пытались объяснить, что фантазировать демонов – это большой грех.

Но картинки от этого не исчезали. И лет в десять меня впервые повели к психологу. Я пила успокоительные таблетки, которые слегка помогали. Но… на смену им пришло другое… сначала я вошла в астральную проекцию, пока спала… и родители не могли меня разбудить несколько дней…

Позже маленькие желания начали сбываться, стоило мне только о них подумать… Например, в 13 лет на Рождество я загадала, чтобы в церковь больше не надо было носить эту ужасную одежду белого цвета… На следующий день абсолютно все собравшиеся оделись в черное и весьма неприличное одеяние… От чего случился невероятный переполох. Потому что никто из присутствующий не понимал, почему так поступил… помнится тогда почти месяц каждый день пастырь устраивал службу, на которой мы все молились в надежде, что Дьявол больше никогда не сможет завладеть нашими мыслями.

Я рисовала странные символы, а в голове звучали голоса… Мои сны частенько сбывались… Я знала, что я другая. Что со мной что-то не так.

Мои родители устали от моих странностей. Меня поили святой водой на завтрак, обед и ужин. Заставляли исповедаться каждую неделю и часами читать утренние молитвы, обращенные ко всем возможным Святым. Но ничего не помогало.

Наш пастырь однажды сказал моей маме, что Дьявол прикоснулся к моей душе и эта отметка останется со мной на всю жизнь. Мама плакала, а отцу было стыдно. Никому не рассказали во избежание очередного переполоха. Пастырь Фред настоял на том, чтобы я продолжала посещать церковь каждое воскресенье, и родители поддержали его.

В подростковом возрасте я уже умела управлять своими желаниями, возможностями и голосами в своей голове. Все это было легко отключить по щелчку. И я отключала каждое воскресенье. Мои родители смирились, взяв с меня обещание оставаться искренне верующей.

Я пообещала. Но все эти годы я не ощущала себя на своем месте. Да что там, я совсем не понимала кто я. Силы, которые у меня были не делали меня никем. И все же они мне нравились. Мне нравилось быть особенной, пусть это и доставляло проблем.

Жаль, я не могла никому о них рассказать.

Но все изменилось год назад. Перед сном я размышляла о том, сколько в мире таких людей как я. Избегают ли они своих возможностей… Или наоборот используют их… И если да, то как? С каждым годом увлеченность моей другой стороной возрастала. Мне хотелось познать себя. А Интернет пестрил правдами и неправдами, изучая которые получалось, что я то ли медиум, то ли ведьма, то ли и вовсе падший ангел. Но я же не могу быть всем?

В ту ночь я вновь вышла в астрал. Неосознанно. И моя проекция отправилась на несколько десятков миль от Лансинга, штата Мичиган – моего родного города. Так я и оказалась в Детройте. Посреди заброшенной церкви на Вудворт-авеню. Но я была здесь не одна. «Ты одна из нас, Ева» – в один голос произнес добрый десяток людей в черных мантиях. Моя астральная проекция за секунду вернулась в тело и я распахнула глаза. У меня был жар. В какой-то момент мне показалось, что я видела странный жутковатый сон. Но это был не сон… Все происходило на самом деле…

И на следующий день я отправилась в место, которое должно было стать моим. Детройт пугал меня до чертиков, но въехав в этот практически заброшенный город… я вдруг ощутила себя такой спокойной. Добравшись до церкви… я не знала, что мне делать. Обтёртые стены и побитые светильники с позолотой, а посреди разбитого зала статуя Мефистофеля, сидящего на троне (прим. Мефистофель – дьявол, образ злого духа в мифологии). Это место было пропитано энергетикой доколе мне неведомой. Но затея все равно начинала казаться глупой… ведь здесь никого не было. И все же ковен открылся мне. Ковен с десятками таких же, как я. Целое сообщество, о существовании которого в штате Мичиган… как и в любом другом уголке планеты даже не догадываются. И они сказали мне, что я ведьма.

Да, именно тогда все изменилось.

Теперь почти каждый день я езжу в Детройт, чтобы познавать себя, свою силу, учиться применять ее и служить Тому, кто наделил меня ею. Я должна была поступить в MSU (прим. Университет штата Мичиган), а поступила в «Хогвартс». Ха! Нашей общине можно дать множество названий… но мы не даем себе никакого. Мы просто ковен. Ковен мичиганских ведьм.

Я нашла свое место. Хоть и место это было непростым.

Не судите строго, но родителям я рассказала правду. В смягченной форме. Все же годы католицизма приучили меня говорить правду, потому что ложь – это грех. Первой реакцией мамы было желание отправить меня учиться в колледж при церкви, но пастырь сказал, что не сможет взять меня в священнослужители. И я догадываюсь почему. Ликующая улыбка даже сейчас рвется наружу. Поэтому родители приняли мою новую жизнь. Не знаю как им это удалось. Но они смирились, взяв с меня новое обещание… никогда не переступать черту.

Мои родители прилежные католики. А их дочь ведьма.

Я буду повторять это до конца жизни, не веря, что такое вообще могло произойти со мной. Но это произошло. И теперь все, что мне остается… это сохранять баланс между двумя мирами.

– Ева, милая, ты уже готова? – звонкий голос мамы доносится с первого этажа.

– Уже спускаюсь! – отвечаю я, возвращаясь из своих воспоминаний.

Поправила бежевые чулки с кружевом и опустила длинную юбку. Ну а что? Никто же не знает, что у меня под одеждой. Мое отражение в зеркале хитро улыбнулось, но тут же исправилось, принимая обаятельную улыбку.

Завтра я вернусь в ковен, где снова превращусь в настоящую стерву. Зачем? Да просто жить в мире ведьм с именем Ева оказалось сложнее, чем можно себе представить… «Святая Ева» – так меня прозвали с первого же дня местные сучки. Да, мир другой, а жизненные устои все те же. Если бы они узнали о моих посещениях в католическую церковь, то и вовсе бы сгрызли с потрохами. Хотя пожалуй они бы не успели этого сделать, потому что основатели ковена меня бы просто изгнали.

Но завтра будет завтра. А сегодня я действительно Святая Ева…

Схватила сумочку с Библией и спустилась к родителям.

– Доченька, какая же ты у нас красавица! – воскликнула мама, приглаживая мои волосы.

Я слегка поморщилась, потому что, честно признаться, мои представления о красоте сейчас очень сильно расходились с тем, как я выгляжу.

– Спасибо, мама. Ладно, пошлите, – хотелось поскорее посетить службу и вернуться домой.

– Главное помни, милая, что свет твоей души всегда внутри тебя, – мама с теплом повторяла эту фразу каждый раз, когда я выходила из дома.

Наверное, родители думали, что выйдя из дома я тут же могла наслать чуму на всю Америку… Они были далеки от того, что происходило на самом деле.

– Мам, ты же знаешь, я никогда не переступлю черту. Доверяйте мне, – в надежде ответила я.

– Мы знаем, дорогая. Просто хотим, чтобы ты помнила. Только поступки определяют то, кем является человек на самом деле, – добавил папа и мы все вышли на улицу.

Я уселась на заднее сиденье нашего семейного автомобиля.

Я очень сильно люблю своих родителей. И больше всего на свете я благодарна им за то, что они воспитали меня именно так. Добрым и порядочным человеком. Я не хочу обижать их или расстраивать.

Но мир намного сложнее того привычного, что есть для них. Я видела на что способны оба мира. И уж поверьте мне, даже условно их нельзя разделить на «добро» и «зло». Вся моя жизнь теперь заключается в том, чтобы скрывать эти миры друг от друга. Это стало частью меня. И может впервые в жизни я действительно на своем месте…

…

Мы подъехали к небольшой церквушке, которую я посещаю с самого детства. Она уже сполна набита знакомыми лицами, которые приветливо улыбаются нам. Я уселась на деревянную лавку рядом со своей кудрявой подругой Эми. Кажется, мы начали дружить еще тогда, когда даже не умели разговаривать. И Эми была для меня тем самым светом, о котором так часто напоминала мама. Потому что настолько светлых и чистых людей я еще не встречала.

– Ева, привет! – просияла подруга, прижимая к груди раскрытую Библию.

– Привет, спасибо, что заняла для нас место, – улыбнулась я.

– Ой, да это мелочи. Здравствуйте, мистер и миссис Дэвис! – поздоровалась Эми с моими родителями.

Голоса в помещении начали затихать и я судорожно начала припоминать какую часть Библии мы будем разбирать сегодня.

Кинула взгляд на пока еще пустующую трибуну и заметила, что висящий над ней крест пропал… На моей памяти он висел здесь всегда… Только я хотела спросить об этом родителей, как на трибуну поднялся незнакомый парень.

Темные волосы слегка падали на его волевой лоб, а легкая небритость словно бы подчеркивала непростой характер своего обладателя. Я бы не дала ему больше тридцати лет. Светлые штаны и голубая рубашка прекрасно сидели на его накаченном теле. Настолько хорошо, что в какой-то момент я забыла о том, где нахожусь…

Да уж, это был точно не пастырь Фред.

Он крепко сжимал края трибуны, окидывая взглядом забитое помещение. Я засмотрелась на тыльную сторону ладони, где из-под рубашки у него выглядывало тату. Моя челюсть просто отвисла…

– Кто это? – шепотом спросила я у Эми.

– Пастырь заболел. Это его сын, сегодня он будет проповедовать. Его зовут Люциан.

Как его зовут?? Я чуть не подавилась. В какой-то момент мне послышалось «Люцифер»…

– Так странно, что у него татуировка… – пробормотала я. Никогда бы не подумала, что сын пастыря выглядит так… смело.

– Какая татуировка? – удивилась Эми.

– На руке. Только не могу разглядеть, какая она… – жаль, я лишь на третьем ряду.

– Не вижу никакой татуировки, – спокойно ответила подруга.

Я сижу ошарашенная. Как это не видит? Хотела уже убедить ее в обратном… Но почувствовала пронзительный, острый, тяжелый взгляд. Я подняла голову вверх…, и мы столкнулись взглядами.

Он как будто бы почувствовал, что мы говорим о нем. Легкая улыбка играет на его губах, а взгляд безотрывно гипнотизирует меня… Я поддаюсь сама не осознавая того, теряюсь в омутах его черноты…

Еще никогда я не видела таких глаз. Постаралась моргнуть несколько раз, но тут же пожалела… Клянусь в его глазах что-то зажглось… Или это все проклятое моргание тому виной… Черт… Тьфу, не в церкви же!

Наступила полная тишина. Люциан открыл Библию и произнес глубоким низким голосом:

– Ну что ж, начнем.

И я могу поклясться вновь, что заметила легкую ухмылку на его губах! И в этот раз я не моргала!!!

Люциан…