Читать книгу Оторва, или Двойные неприятности для рыжей - Анна Кувайкова - Страница 3

«Самый лучший день, заходил вчера!!!»

Твою мать!

Подпрыгнув на постели, нервно икнула от громкой мелодии и, судорожно отключив орущий на телефоне будильник трясущимися руками, взглянула на время и, громко застонав, рухнула обратно на кровать, угодив лицом в подушку.

Это ж какая гадость мне Лепса поставила на звонок будильника, да еще и на шесть утра?!

Хотя…

Невольно хрюкнув в подушку, перевернулась на спину и, сладко потянувшись, припоминая, с каким наслаждением развешивала накануне шмотки нехристи на дереве. А если еще вспомнить, какое вдохновение меня посетило при написании ему записки… Этого вполне хватило, чтобы тут же почувствовать громаднейшее удовлетворение на своей черной-пречерной и злопамятной душе.

Воистину, самый лучший день заходил вчера!

Как там дальше-то?

А, не важно. Главное, что моя мстя вполне удалась!

Как я об этом узнала, не присутствуя там лично? Ха! Тринадцать пропущенных вызовов от эльфенка днем и еще с десяток вечером было вполне достаточно, чтобы понять, сколь много нового и интересного он соблаговолил узнать о моей кровожадной личности из уст наверняка вусмерть обиженного Исаева.

В том, что этот красавчик не оставит мой подарок без внимания, я фактически не сомневалась – такие, как он, нанесенных им обид так просто не прощают. Но как пели в знаменитом фильме: «А нам все равно, а нам все равно!»

Ну, может быть, и не совсем все равно – чутка боязно, но не более того. В конце концов, я сильно сомневалась, что ума нехристи хватит на что-то еще, кроме ледяного душа, но ведь вряд ли мы с ним еще разок встретимся в столь тесной и почти интимной обстановке. В спортзал к Игорьку для меня теперь вход заказан, моя группа и его редко когда занимается в одном корпусе, да и если такое вдруг случится – бегать быстро я вроде умею. Главное, чтобы Исаев мне машину не подпортил, ему сие не составит труда, в этом я ну ни капли не сомневаюсь. Для подобных ему дорогие авто всего лишь игрушки, а на мою машину он и вовсе посмотрит, как на старого плюшевого медведя с оторванной лапой, валяющегося в грязи под ногами.

И не дай бог он тронет моего малыша…

Мстить буду так, что мгновенно раскается во всех смертных грехах, восемь раз об этом пожалеет и приползет извиняться! Фантазия у меня богатая, а на месть так особенно.

Кстати, надо будет послезавтра утречком, часов так в пять, моим «любимым» работничкам Баскова по громкой связи включить. Помнится, они как-то за Киркорова меня чуть не придушили коллективно… но не нужно было тогда в администраторскую посреди ночи живую крысу подбрасывать!

Я человек злопамятный, да. Но справедливый!

Пнув компьютер, который так и не удосужилась вчера выключить, по системному блоку, попав аккурат по кнопке, что выводила технику из спящего режима, ткнула мышкой в первую попавшую песню и, прибавив громкости, натянула старую кофту, валяющуюся тут же, на тахте возле стенки. Сунув ноги в тапочки а-ля когтистые лапы, шмыгнула на балкон курить, где пришлось померзнуть пару минут, пританцовывая подмерзающими голыми коленками, в ускоренном темпе травясь никотином. Что поделать – дома дымить, конечно, теплее, но и жить на улице как-то не хочется.

А курение вне стен квартиры было одним из обязательных условий арендодателей. Мол, бедные рыбки траванутся, да и тому рассаднику цветов, что занимали большую часть зала, табачный дым был вреден. Кстати, поливка первых и кормление вторых тоже являлись нерушимым правилом моего проживания в данных стенах. Или наоборот, кормить первых, а поливать вторых? А, пофиг.

Рассадник цветов неизвестного мне вида, названия и происхождения, что буйными рядами прорастали в зале, окружая огромный диван, стоящий прямо посередине комнаты, и круглые чаши с еще какими-то кудрявыми малявками, развешанными по периметру, особых хлопот не доставляли. Я как-то сразу завела себе привычку поливать их, как и было положено (два раза в неделю), а с моим графиком как раз только так и выходило. Приеду с утра после работы в универ, потом домой, полью цветы, приму в душ, перекушу – и баиньки прямо днем, до самого утра. По-другому отоспаться как следует просто не получалось.

С рыбками, конечно, было сложнее.

Зевая и потягиваясь, я натянула халат, не став завязывать его на талии даже чисто символически, и выползла в зал, мгновенно поймав с полсотни голодных и укоризненных взглядов. Из огромного и длиннющего аквариума, что фактически полностью заменял собой стенку, разделяющую большую комнату и коридор, ведущий на кухню, на меня с печалью всего мира смотрели голодающие уже как двое суток несчастные рыбешки.

Пришлось кормить.

Отдав на растерзание остатки корма, на которые обитатели местного «водоема» набросились, аки пираньи на свежую лань, все еще зевая, уползла уже в ванную, приводить себя в божеский вид, привычно думая о том, как же мне все-таки повезло с арендодателями. Кормежка, поливка и обязательная ежемесячная оплата коммунальных услуг, куда входило и электричество с водой – вот и все мои затраты. Даже чисткой аквариума и заменой в нем воды занимался специально нанятый и оплаченный (не мной, что важно!) человек, приходивший раз в месяц. За съем данного жилья в элитном доме, огромное количество квадратных метров, консьержку и место на подземной парковке я не платила ни копейки.

Учитывая, что в данной двушке никто прописан не был, в сумме получалось многим дешевле, чем если бы я снимала убогую крохотную комнату у полубезумной старушки в старой сырой хрущевке.

Вот таки пироги. В свое время мне реально повез…

Мама!! Это что еще такое?!

От зеркала, висящего в ванной, я невольно отшатнулась, едва взглянув на отражение в запотевшем стекле. На меня смотрел… смотрело… в общем, не знаю, кто это был, но сие было нечто!

Нервно икнув, стерла выступившей от умывания горячей водой конденсат и, сплюнув зубную пасту в раковину, тихо хихикнула. Сбившиеся набок волосы вкупе со слегка опухшей физиономией выглядели ну просто потрясающе!

Хотя, в принципе, чего я хотела с утра пораньше? Отражение спящей красавицы, что ль?

Вчера меня с трудом хватило на то, чтобы по приезду домой напоить цветочки, принять горячую ванну и завалиться спать так, в одной футболке и с мокрыми волосами. Сушиться было лень, да и дома всегда относительно тепло: заболеть вроде не должна, а на внешность, в принципе, мне побоку.

Еще и не такую рожу в порядок приводили.

Моя бледная личность после трое суток работы подряд без сна и отдыха – вот где по-настоящему страшно… А главное, какой у меня характер милый и расчудесный становится… Прям как у племянницы сатаны в день ее совершеннолетия и известия, что ее насильно замуж выдают.

Милота такая, прям загляденье и отрада для души!

Весело фыркнув, наконец-то занялась своей опухшей мордашкой, весело подмурлыкивая задорному мотиву, что гремел по всей квартире. Закончив, прошла на кухню, поставила турку с кофе на плиту, приветственно постучала соседу за стенкой (у нас с Михасем не было к друг другу никаких претензий по поводу ранней побудки музыкой – совсем наоборот, вечно не высыпающийся соседушка сам просил его будить таким макаром к первой паре) и, услышав противный писк, радостно вытащила на свет божий только что приготовившийся кекс с абрикосами.

Хлебопечка с отложенным стартом, которая сама месит, сама выпекает и сама отключается – замечательная вещь, знаете ли!

На завтрак и сборы ушло от силы полчаса. Мысленно благодаря своих работничков за поставленный будильник, о котором я вчера благополучно забыла, привычно сжимая зубами бумажный пакетик, замкнула дверь. Подтянув лямки любимого рюкзака, поправила сползающие лямки и вприпрыжку поскакала по лестнице вниз – настроение было преотличным.

Подземная стоянка встретила меня легкой прохладой и полумраком, только ярко и приветственно горел свет и мигал телевизор в будке охраны.

– Доброго утречка, Пал Инокентич! – приветственно рухнув грудью на окошко, я улыбнулась, потрясая свертком. – Доставка на дом. Завтракать изволите?

– Доброго, Анечка! – добро и тепло отозвался пожилой мужчина, сидящий за большим столом. – Я смотрю, ты сегодня прямо цветешь! Случилось чего?

– Да нет, – фыркнула я. – Настроение просто хорошее. Выспалась! Как там мой малыш? Не капризничал? Кстати, приятного аппетита. Сегодня кекс с абрикосами.

– Ты золото, – расплылся в улыбке сухонький старичок в камуфляже, принимая от меня заветный пакетик. – Мне бы такую внучку!

– Вот напроситесь, возьму и стану ей! – привычно пригрозила, принимая знакомые ключи. – Не жалуйтесь потом!

– Что ты, – рассмеялся Павел Иннокентьевич. – Мне это будет только в радость. Хорошая ты, хоть и озорная. И машина твоя никакого беспокойства не доставляет, ни то что джип из сорок второй! Пиликал всю ночь, чтоб ему пусто было.

– Ну не ругайтесь, – укоризненно улыбнулась. – Вам это не идет. Да и потом, скажите владельцу, что… апчхи! Апчхи! Апчхи!

– Будь здорова, – тут же вежливо отозвался мужчина и озабоченно спросил: – Анют, ты не заболела, часом?

– Да не должна, – почесала свербевший нос и, отлипнув от окошка, махнула рукой, поправляя лямки рюкзака. – Ладно, дядь Паш, побежала я. Удачного дня и спасибо за заботу!

– Тебе спасибо! – донеслось мне в ответ.

Едва ли не вприпрыжку доскакав до своей машины, любовно погладила малыша по черному капоту и, щелкнув брелком сигнализации, плюхнулась в теплое нутро уже прогретого автомобиля. Повернув ключ в замке зажигания, тронулась с места и, просигналив напоследок доброму старичку, выскочила в открывающиеся ворота подземной парковке.

Собственно, как таковой сторож на подземной стоянке не очень-то и требовался, она и без него была надежно защищена: тревожная кнопка в наличии имелась, камеры видеонаблюдения, автоматические ворота, снаружи снег чистил дворник, а внутри убирались специально нанятые уборщики. Павел Иннокентьевич же, живущий неподалеку, сидел там, скорее для антуража, но приносил ощутимую пользу, зорко следя за порядком и отключая периодически срабатывающие слишком чувствительные сигнализации на некоторых авто. И пусть зарплата у него была фиксированной, за энную сумму, практически смехотворную, пожилой мужчина, которому владельцы оставляли свои ключи, заводил некоторые машины заранее, что было до жути удобным делом. Не нужно было сидеть на парковке, уныло ожидая, пока двигатель родимого железный коня наконец достигнет нужного количества оборотов, достаточных для дальнейшей комфортной поездки.

Я очень быстро оценила все преимущества подобной халтурки, коей заслуженный пенсионер обеспечивал себе достойный остаток жизни, и с радостью выкладывала каждый месяц честно заработанную денюжку. А к этому еще и подкармливала доброго старичка – уж слишком мне нравился этот добрый, жизнерадостный дедулька. К тому же готовить я умела почему-то только в больших количествах, а с графиком моей работы испеченные вкусности частенько успевали засохнуть. Так что делиться завтраком с Павлом Иннокентьевичем мне было даже выгодно, а его благодарная улыбка и неподдельная забота всегда поднимали настроение.

Вот такой вот взаимовыгодный бартер.

Несмотря на хорошее начало дня, настроение все же чуток подпортилось благодаря многочасовой пробке, в которую я как-то умудрилась въехать. Видимо, сработал закон подлости: уж слишком все хорошо и гладко шло. Но со мной же все время так быть не может! Вот и судьба-злодейка, видимо убедившись, что свой лимит счастья и спокойствия я уже исчерпала, заставила меня как следует понервничать и попотеть, сидя в скороварке, коей стал мой малыш, бесперебойно работающий на протяжении двух часов, в самой плотной пробке из всех возможных, да еще и на самом солнцепеке. Осень осенью, а яркое солнце липло к черному металлу просто отлично!

Приятным до зубовного скрежета бонусом стал плюгавый мужчинка в кожаном плаще и очках, кряхтящий по соседству на своей старенькой «Оке», который с завидным упорством и удивительной непробиваемостью таки просто вынуждал меня прижиматься к едущему рядом огромному джипу.

В конце концов, водителю дорогущего внедорожника видеть моего малыша у себя «под крылышком» банально надоело, и он, открыв окно, на удивление вежливо и тактично поинтересовался «какого ж хрена я к нему жмусь, как к мамке родной». На что получил возмущенный взгляд, полный вселенской скорби вздох и указанное пальцем направление в сторону виновника интимных объятий наших машин. Мигом оценив дорожную обстановку в непосредственной близости, мужик кивнул, вроде как извинился, и, остановив машину, сердечно пообещал мне «накостылять козлу египетскому, чтобы тот наконец очки протер и шел сдавать свое корыто в обмен на куда более полезный ему велосипед».

Честно, не знаю, чем там все закончилось – едва только владелец джипа обошел мою машину, как у меня появилась возможность нырнуть между автобусом и трамваем, чтобы следом свернуть на незаметную, но всегда меня выручающую объездную дорогу. Ей я, конечно же, сразу воспользовалась.

Правда, не очень-то мне спасительная тропинка помогла на сей раз – первую пару я пропустила конкретно, а на вторую безнадежно опаздывала. Да еще и мое место на парковке возле любимой березы было занято: там удачно встал красивый вишневый кроссовер немецкого производства, так что пришлось приткнуть машину за углом. Торопливо скинув мелочовку вроде сигарет, зажигалки и кошелька в рюкзак, заглушила авто, машинально отметив, что вчерашняя нарядная рождественская елка сегодня снова уныло трепещет только лишь бледно-зеленой, а кое-где уже желтоватой березовой листвой, вынырнула из теплого нутра малыша… И мгновенно продрогла, едва не оказавшись закинутой сильным порывом ледяного ветра на ранее рассматриваемое дерево. Ежась под порывами разбушевавшейся стихии, которая начала сгонять со всех сторон унылые серые облачка, щелкнула брелком сигнализации и бегом рванула в учебный корпус.

Ждал меня Исаев, пылающий праведным гневом, али нет – мне было как-то до лампочки, ибо впереди меня ждал противник куда старше, серьезнее и опаснее…

И увы. Не помог ни щенячий взгляд, ни невинные глазки, ни скорбное сетование на дорожную обстановку и жестокую несправедливость в целом, и даже клятвенные заверения, что все это было в первый и последний раз.

Остаток занятия у Саныча мне пришлось провести стоя лицом в углу аудитории, тоскливо рассматривая потолок, безмолвно спрашивая великого боженьку, за что мне это, да попутно пытаясь запомнить материал лекции под тихие смешки студентов. По-другому было никак: мой рюкзак тоже был «наказан», а потому одиноко стоял на столе у одноглазого преподавателя, листочком и ручкой же мои обожаемые, чтоб им в кафешке еды не досталось, одногруппники делиться отказались. Явно в принудительном порядке, но любить их больше за это я все равно не стала. Помочь мне хоть как-то записать лекцию Сан Саныч не дал и Аленке.

В том-то и заключалась расплата за мой смертельно-опаздательный грех. В конце занятия мне пришлось рассказывать все, что успела запомнить – пропустив часть лекции, не записав ни слова и думая больше о собственной плохой карме, чем о теме урока, я с трудом вытянула на троечку. Вздохнув, покорно согласилась с оценкой и под ехидные реплики преподавателя забрала-таки родненький рюкзак, чтобы под смешки надоевших до почечных колик и уже собирающих студиозов с гордо поднятой головой покинуть учебный класс.

Не знаю, как утро, а день явно не удался…

– Да ладно тебе, пересдашь, – негромко фыркнула Аленка, догнав меня уже в коридоре. Торопливо семеня рядом, примериваясь к моему широкому шагу, она попыталась улыбнуться. – Ты все равно на первой паре ничего интересного не пропустила. Правда, «философ» сказал, что уже успел заскучать по вашему тесному общению…

– Тьфу ты, – сердито сплюнула и, пнув кроссовкой какую-то бумажку, попавшуюся под ногу, поморщилась. – Вечно он ляпнет какую-нибудь двусмысленную гадость, а мне доказывай потом местным пираньям, что я ни разу ни Лолита, а он не старый ловелас! Ауч…

– Ань, – отвесив мне привычный подзатыльник, укоризненно произнесла Лелька, сворачивая в соседний коридор. Ловко лавируя в потоке студентов, оставаясь при этом-то не очень заметной, но никем не сбитой – всегда поражалась ее этой манере не выделяться из толпы! – Ты сама виновата. Зачем каждый раз ведешь с ним дискуссии на жизненные темы? Его все равно не переспорить.

– Знаю, – пожав плечами, уныло побрела следом, раздосадованно топая пятками по лестнице и стараясь не потерять из виду маленькую фигурку, одетую в классические брюки и приталенный пиджак приятного кремового цвета, спускающуюся немного впереди. – Но поболтать с ним интересно.

– У тебя временами просто язык без костей.

– Да в курсе, – хмыкнула, понимая, что ничем новым меня подруга не порадовала. Достав из кармана мобильник, мельком взглянула на время, убрала его обратно… и чуть не налетела на застывшую на месте подругу, которой мешала пройти огромная толпа студентов, невесть почему замерших в холле на первом этаже. Судя по количеству, духоте и громкому смеху, здесь собрался едва ли не весь наш поток. Удивленно осматривая студентов, обсуждающих что-то несомненно веселое, слегка наклонилась и поинтересовалась: – Что за движняк, не в курсе? Неужто студсовет снова что-то отчебучил?

– Не знаю, – как-то неуверенно и хмуро отозвалась блондинка, пальцами придерживая спадающие с хрупких плеч лакированные лямки белоснежного тонкого рюкзачка. – Подойдем ближе и посмотрим?

– А может ну его на фиг? – с затаенной надеждой спросила, но, получив в ответ только протискивающуюся между людей фигуру Лелика, уныло вздохнула и полезла следом. Ну что ж… кому оттопчу ноги, тот сам виноват!

– Ань… – Аленка затормозила так резко, что я, ковырявшаяся в тот момент пальцем в глазу, напрасно пытаясь на ходу достать оттуда что-то мешающееся, машинально на нее налетела, по инерции ткнув пальцем в оный. Завыть больной белугой мне, конечно же, захотелось, но я как-то сдержалась, скорчившись и отчаянно пытаясь проморгаться. Больно же, блин! – Ты зачем это сделала?

– Ась? Чего я натворила опять? – сморгнув набежавшие слезы, недоуменно повернулась к хмурной более обычного подруге… на что она просто ткнула пальцем вверх и куда-то в центр холла. Проследив за ее конечностью взглядом, я задрала голову… и обалдела.

Это ж… да какого черта?!

В центре большого помещения висели два огромных плазменных телевизора, тесно прижатых друг к другу задними стенками. У нас по ним постоянно гоняли гимн вуза, рекламу специальностей, последние новости универа, разные сообщения от преподавателей, изменения в расписании, время сбора старост, ну и кучу всякой другой нужной и не очень информации. В чем-то, конечно, они были, несомненно, полезной вещью, хоть и откровенного мусора в вещании местного ТВ всегда хватало. Однако за несколько лет использования подобных телевизоров, они вполне себе зарекомендовали как общественно-полезное средство одностороннего общения, нередко привлекая к себе внимание студентов в самый нужный момент.

И одним из подобных стал как раз нынешний… кхм, моментик. Правда, наши участники радио- и видеокружка, как и их преподаватели, вряд ли могли предугадать, что именно сегодняшний эфир наверняка побьет все рейтинги небезызвестного всем скандального и на диво примитивного «Дома-2»…

Знаете, вчера я не раз и даже не два прокручивала в голове все произошедшее за день. Признаю, мне любопытно было знать, как я выглядела в тот или иной момент, но особенно мне было интересно посмотреть, как вытянулась мордашка нехристи, когда он увидел свои тщательно лелеемые и оберегаемые от посягательств со стороны шмотки на любимой среди студентов березке. Но меньше всего я ожидала, что среди студиозов этого универа найдется такой гений, что фактически незамедлительно и наяву воплотит все мои желания!

Сцена с колой, минералкой и тормозными колодками в столовой – полоскание моей тушки в душе – Исаев в мокрых штанах – моя вредная и кровожадная физиономия, развешивающее его тряпье на дереве. А затем, финальным штрихом, его лицо крупным планом, едва глянув на выражение которого, я почувствовала, как невольный холодок прошел по спине. Мамочки…

Если он действительно так выглядел после прочтения моего короткого опуса на той бумажке, что я положила в почтовый ящик, он же его ботинок, вместе с бутылкой газировки… Господи, да мне уже страшно жить!

И что-то мне подсказывало: если Исаев лично увидит это видео – страшно мне будет недолго. А вот умирать я буду мучительно!

Машинально продвигаясь вперед, не в силах оторваться от происходящего на экране, мало замечая направленные на меня взгляды, я машинально отметила, каким качественным была нарезка видео, явно позаимствованная из видеоархива камер наружного наблюдения. Кто-то очень умный увеличил картинку и четкость, добавил яркости, умело все это смонтировал, наложив какую-то задорную мелодию. И этот же гений, уж не знаю, чем я ему насолила и когда вообще успела прикоснуться к его обеденному супчику, собрал те отрезки записей, по большей части которые стали своеобразной провокацией в мой адрес. Ведь глядя на мелькающие кадры, создавалось впечатление, что именно я здесь адское создание, которое издевалось и унижало бедную и разнесчастную нехристь. Все, даже ракурс был подобран идеально – люди видели только пострадавшего парня, наследника крупной корпорации, над которым вдруг решила постебаться невесть что возомнившая о себе бюджетница.

Да уж…

Не знаю, кто это сделал, но он только что подложил мне гигантского размера свинью!

Вот теперь меня точно со свету сживут… Не поможет ни звание старосты, ни Лелькин дядя, он же ректор этого чертового серпентария. Выживут мою особь из данных стеклянных стенок. Как есть выживут!

Впрочем, если задуматься, на данный момент это далеко не самая насущная из всевозможных проблем. Хренушки бы с ними, с десятками радостно ржущих свидетелей, тыкающих в меня пальцем, от них за год обучения я уже и так много чего повидала. Самое главное для меня сейчас вовремя сделать ноги, пока меня не застукали, как можно было подумать, с поличным. Если народ сейчас вдруг оскорбится чувствительной душой Исаева, которую я якобы задела, и решит коллективно отомстить – поставить, что называется, меня на место… Как нефиг делать распнут мою тушку на ближайшей осине, и доказывай всем потом, что я ни разу не Иуда Искариот!

Не обращая внимания на нарастающий вокруг неодобрительный шепот, я еще раз мельком взглянула на экран…

И только тогда до меня, как до утки на двадцать пятые сутки, дошла одна простая истина.

А ведь неизвестный «доброжелатель» не Демьяна Исаева пытался выставить опозоренным лохом. И он (или она) не меня хотели сделать главной злодейкой всего универа. Не-е-е-ет. Все гораздо проще и веселее.

Только сейчас я поняла истинный смысл данного видео.

Со стороны все выглядело так, будто я, только я и никто другой, хорошенько поиздевалась над недавно прибывшим, но всем известным студентом, а после этого, желая выпендриться, смонтировала и предъявила на всеобщее обозрение доказательство его унижений.

Будто я сама, лишившись последних тормозов, выложила в сеть вуза… вот это!

Черт… И кому ж я настолько-то дорогу успела перейти?!

А главное – когда?

Тихий гомон вокруг стал постепенно нарастать. Не знаю, в какой момент я почувствовала волнение, нарастающее напряжение, чью-то злость, а может и ненависть, но как-то сразу мне стало понятно: надо линять. И как можно быстрее!

– Я потом все объясню, – тихо шепнула в ответ на внимательный взгляд Лелика, кивая и цепляясь за лямки рюкзака, начиная машинально пятиться назад. Я хотела ей все объяснить, рассказать, втолковать и заверить, что кристально чиста и невинна, а к этой ситуации вообще не отношусь никоим образом, но времени категорически не хватало. Не в силах сдержать умоляющий взгляд, я шагнула еще раз… И получив в ответ утвердительный кивок, почувствовала, как с души просто свалился-таки не камень, а огромный булыжник.

Она мне верила.

Крутанувшись на пятках, торопливо шагнула в сторону выхода, боковым зрением заметив каких-то разъяренных и явно враждебно настроенных в адрес моей скромной персоны девиц, что-то как-то слишком ретиво продвигающихся в мою сторону, рванула было прочь… И тут же замерла, как вкопанная.

В открытых дверях учебного корпуса стоял Демьян Исаев.

И именно в тот момент, когда я уставилась на него, как невинный баран, чуть не убившийся по глупости новыми чугунными воротами, он медленно пустил взгляд с экрана над моей головой непосредственно на меня любимую, единственную и неповторимую.

И слегка изогнул бровь.

От этого простого, но выразительного жеста мне моментально захотелось одолжить у первой попавшейся куколки с нашего потока ее чулки с подвязками и самолично затянуть на своей шее узел потуже. Чтоб наверняка!

Жить как-то сразу расхотелось. Да и тишина, возникшая вокруг, к бурным пляскам и веселью не очень-то располагала. Честно признаться – она тяжко давила на уши, а звук шагов медленно приближающегося парня неприятно долбил по натянутым нервам.

Нервно сглотнув, я стала машинально отступать, не сводя с него довольно-таки испуганного взгляда. Умом-то я понимала, что ничего из ряда вон выходящего он со мной не сделает при стольких-то свидетелях… И все же, видя его потемневший взгляд и подчеркнуто-спокойное выражение лица, становилось реально страшно за свою не шибко ценную шкурку не слишком редкого окраса.

И если б еще за вчерашнее он, может быть, мстил вполсилы (ну не смертельно ж я его обидела, в самом-то деле!), то за данный компромат, который наверняка теперь навечно поселится на просторах интернета, меня тихо прикопают под любимой березкой. И скажут, что так оно и было!

Бли-и-ин…

Отступать становилось некуда – совершенно неожиданно за спиной возникла стена, на которую я весьма неудачно наткнулась, а знакомая нехристь тем временем была уже в трех шагах от меня. И его медленная поступь, плавные движения… на миг мне показалось, что меня прижимает к стенке опасный хищник, сильный и абсолютно уверенный в том, что теперь его законная добыча уже никуда от него не денется. А, судя по его слегка прищуренным глазам, перелом шеи, мгновенное растерзание и быстрое удаление первого голода явно не входило в его ближайшие планы…

Анька, блин, очнись, ты что, Дискавери на работе пересмотрела?!

Мысленный ор и такая же затрещина помогли, хоть и совсем чуть-чуть. По крайней мере, мышкой, которую прижал за хвост к полу толстый отожравшийся на хозяйской сметане кот, я себя ощущать перестала. На окружающую обстановку внезапно стало как-то откровенно наплевать – тут бы свою шкурку сохранить и не стечь трусливой лужицей на пол. Надо срочно взять себя в руки и…

И что? Клясться, что моя светлость тут ни при чем? Что мои руки, растущие не из того места, даже с фотошопом не управятся, не то что с видео? Что при всем своем желании мне Хоттабыча не изобразить и в архив университетской охраны не пролезть? Что унижать его я вовсе не хотела и что он, конечно, не Аполлон Бельведерский, но тоже очень даже ничего и вообще, подобной низости с моей стороны не заслуживает? И что я, в конце-то концов, здесь далеко не последняя жертва сложившихся не в мою пользу обстоятельств и чьего-то злого умысла?

Аха. Так он во все это взял и поверил!

По обе стороны от моей головы в тщательно отштукатуренную стенку с громким хлопком вписались сильные мужские ладони. Машинально вздрогнув, чувствуя, как слегка подогнулись колени, я вскинула голову, смотря на Исаева снизу-вверх, и, попытавшись невинно улыбнуться, брякнула тонким голосом первое, что в голову взбрело. И им стало:

– Это не я!

* * *

Демьян громко усмехнулся, глядя в широко раскрытые с кошачьим разрезом глаза. Может, кого другого глубокий карий цвет, на дне которого застыла тень страха, вместе с невинным выражением лица и какой-то растерянностью на почти невинном личике и могли обмануть. Но только не его.

И не после того, что он увидел.

Рыжей еще придется жалеть о том моменте, когда она решила перейти ему дорогу, и более того, даже реально осмелилась пойти на это. Да еще и с таким мастерским подходом…

О да, Демьян оценил всю профессиональность сделанного монтажа. Наверняка девчонка, столь трогательно сейчас прижимающаяся к стене, в тщетных попытках изобразить невинную жертву, ни один час потратила на него. Впору было восхититься и даже похвалить ее за проделанную работу… А заодно и наказать за излишнюю смелость.

Не то, чтобы его как-то сильно задело данное видео, но репутация в его кругах – вещь довольно хрупкая, ее сложно добиться и легко разрушить. А от нее, увы, слишком многое зависит, как и в кругах его общения, так и среди партнеров его отца по бизнесу.

Мальчишке, которым слишком дерзкая бюджетница, невесть что возомнившая о себе, воспользовалась как своим ровесником, как кем-то, кто был даже не равен, а намного ниже ее статусом и положением в обществе, никто и никогда не доверит никаких серьезных дел. Будь он хоть трижды единственным наследником крупной и богатейшей корпорации с огромной сферой влияния.

Она поставила пятно на его репутации. И за это ей придется заплатить – не помогут уж ни уговоры, ни просьбы Липницкого, ни ее мольбы. Блондин и сам должен понимать, что подобное поведение его подружки никто не спустит на тормозах.

Ее острый язычок Демьян собирался значительно укоротить… правда, чуть позже. А сейчас, пожалуй, все же стоило избавиться от чрезмерного количества слишком любопытных свидетелей.

Усмехнувшись еще раз, наклоняясь ближе, в то время как рыжая под его руками сползла по стенке еще ниже, он повернул голову и бросил в сторону глазеющих на него студентов:

– Все вон.

Повернувшись обратно, он снова взглянул на застывшую девушку, но вдруг понял, что висящая в воздухе тишина не изменилась ни на йоту. Снова повернув голову, он медленно обвел взглядом первокурсников и, вскинув брови, произнес:

– Мой акцент стал вдруг трудноразличимым или все внезапно оглохли?

На этот раз его слов вполне хватило, чтобы пугливые первокурсники, а затем и вторые курсы стали торопливо продвигаться в сторону выхода. Спустя несколько долгих минут, в течение которых Демьян гипнотизировал спокойным, но проницательным взглядом съежившуюся и пытающуюся невинно улыбаться рыжую подружку Липницкого, в холле первого этажа экономического корпуса стало практически свободно, не считая десяток-другой студентов старшекурсников. Но на мнение последних Исаеву было откровенно наплевать. Большая часть из них были его друзьями, а те, кто таковыми притворялся или не являлся вовсе, не могли причинить ему никакого беспокойства – они не понаслышке знали, что он из себя представляет.

Да и кто б из подобных ему стал вмешиваться, а тем более заступаться за обнаглевшую бюджетницу?

– Ну что, – схватив наглую девчонку за плечи, он резко ее вздернул и, прижав к стене, наклонился к ее лицу, негромко хмыкнув. – Вот теперь мы можем поговорить, ненаглядная моя оторва. Какую руку тебе вырвать первой?

– Эй! – возмущенно округлив глаза, вскинулась рыжая, которая была примерно на голову ниже его. – За что? Твою любимую рыбку я в унитазе не топила, хомяком в футбол не играла, а коллекционных солдатиков в платья не наряжала. Оставь мои конечности в покое, они мне дороги как память!

– Ты, – удивленно выдохнув, он отстранился, но только на секунду. Тряхнув головой, Исаев снова наклонился, с силой сжимая ее руки чуть повыше локтей, и недоуменно переспросил: – У тебя инстинкт самосохранения совсем отсутствует?

– Да нет, валялся где-то в багажнике, – как-то напряженно ответила Солнцева, слегка передернув плечами. Пошевелив кистями рук, она фыркнула. – Нехристь, отстань, ради бога, а? Неужели ты всерьез поверил, что это я решила тебя опустить перед всем универом?

– Ты знаешь, – пораженный подобной наглостью, Демьян сильнее сжал ее руки, зная наверняка, что оставляет ей синяки, и усмехнулся. – Кроме тебя, больше думать не на кого. Хотя нет. Знаешь, одна наглая рыжая стерва вчера сильно обиделась на меня за приятный ледяной душ. Да так, что решила украсть мои вещи и развесить их на парковке. Ты случайно не знаешь ее имя?

– Впервые слышу! – с неподражаемой честностью и непробиваемой наглостью объявила девчонка и, наморщившись, слегка дернулась. Сморщив еще и слегка вздернутый носик, она вскинула голову и, покрутив кистями рук, невинно попросила: – Отпусти руки, а? А то чую, нам обоим скоро плохо будет.

– Да что ты? – делано удивился парень и, вжав оборзевшую бюджетницу в стенку, наклонился вплотную к ее лицу, пристально вглядываясь в ее глаза. – Девочка, а твоя наглость вообще имеет границы? И что же ты будешь делать, если я тебя не отпущу?

– Я? – вроде бы удивилась Солнцева и моментально зажмурилась. – Да я, собственно, уже ничего. Я… апчхи!!

Оглушительный чих прокатился по просторному и не так давно опустевшему холлу учебного корпуса. Те немногие студенты, кто еще остались, ранее со смехом и наслаждением наблюдали за развернувшимся действом, увидев, что случилось, шокированно замерли. Кто-то ранее достал мобильники, снимая на камеру столь занятное зрелище, кто-то вполголоса предлагал свои варианты того, как гроза всея альма-матер разделается с рыжей занозой, которая давно сидела в печенках и выела всю селезенку едва ли ни половине учащихся и преподавателей. Она реально всех достала и, казалось бы, сегодня, встретив наконец-то того, кто был ей не по зубам, должна была реально получить по заслугам. Золотая молодежь ожидала от своего негласного вожака всего, чего угодно…

Но только не соплей и слюней, прилетевших благодаря чиху бюджетницы ему прямо в лицо!

Тишина в холле стала такой, что на нее можно было опереться спиной. И слишком звонким на ее фоне стало одно- единственное слово, озвученное нахальным, насмешливым, хоть и с виноватыми нотками, женским голоском:

– Ой…