Читать книгу Надежда маяка - Анна Леденцовская - Страница 1

Боль не уходила, сознание упорно цеплялось за знакомые предметы двора. Занесенная снегом металлическая каруселька, качели, лавочка у подъезда и перевернутая хулиганьем урна с рассыпанными вокруг бычками, бумажками и мятой банкой из-под пива.

Как глупо вышло! До подъезда-то пара шагов осталась, и окно их квартиры вон кухонное светится на третьем этаже, бабуля, наверное, чаевничает под бормотание телевизора.

Бабушка Наденьки смотрела только новости, и обязательно под чай с конфетами или пирожными. На крайний случай еще твердая старушечья ручонка густо намазывала толстенным слоем варенья или джема кусочек свежего батона, поскольку, по заверениям пожилой родственницы, только обильная доза сахара сможет помочь перенести всю мерзость того, что скармливают гражданам с голубых экранов.

Так что, неторопливо идя к подъезду по обледенелой натоптанной тропинке, Надежда по сторонам не оглядывалась и не поняла, откуда в их дворе-колодце вынырнул из вечерней темноты этот тощий трясущийся тип. На его хриплое: «Гони деньги, корова жирная!» – среагировала как на обычное хамство. Фыркнув, проигнорировала и попыталась обойти, шагнув в сторону пятачка детской площадки. Это потом уже она вспомнила и трясущиеся руки, и расширенные зрачки бегающих глаз. Они с совершенно безумным выражением сверкнули в свете тусклой лампочки единственного на весь двор горящего фонаря, когда мужичонка, заступив дорогу, попытался выхватить из рук сумочку.

Надежда была дамой высокой и статной. Когда в тебе почти метр девяносто и твои габариты далеко ушли от модельных параметров, с коими обычно ассоциируется высокий рост, то пугаться плюгавого нападавшего и тем более отдавать сумку как-то не с руки. Только вот не ожидала она, что мужик, осознав тщетность попытки ограбления ввиду разных весовых категорий не в свою пользу, вдруг озлобленно толкнет ее в грудь.

Как не ожидала и резкой боли от сильного толчка, казалось бы, хлипкого индивидуума.

Где уж этот тип прятал свое оружие и почему она не заметила у него в руках то ли длинное шило, то ли остро заточенную отвертку, Надя не знала. Руки ослабли, и, падая на снег около покосившейся металлической карусельки, она выронила сумку, которую тут же подхватил нападавший, кинувшийся прочь во тьму арки вместе с добычей.

«Наркоман, наверное…» – отметилось машинально где-то в мозгу.

Надя попыталась крикнуть, но в груди как-то хлюпнуло, рот наполнился кровью, и все, что удалось выдавить из себя, это жалкий стон вперемешку с надсадным, болезненным кашлем.

Попытка приподняться на локтях или хотя бы перевернуться, чтобы ползти, тоже не увенчалась успехом. Смогла лишь попытаться зажать рану через куртку.

Боль нарастала, пульсируя, легкие горели, но спасительной потери сознания не было, хотя, наверное, это было к лучшему, так ведь потом можно не очнуться и истечь кровью, застыв на снегу. Надежда стискивала зубы, чувствуя, как путаются мысли и глохнут все звуки, кроме хриплого, натужного, булькающего сипа ее легких в попытке дышать. Мелькнула мысль: если бы хоть кто-то вышел из подъезда выгулять пса или до магазина, а может, наоборот, запоздало возвращался бы, как и она, с работы…

Мутнея сознанием, появившуюся словно из ниоткуда темную массивную фигуру Надя заметила плывущим зрением не сразу, а только когда мужчина в чем-то черном с капюшоном наклонился над ней.

Надя зашлась в кашле, зрение никак не могло сфокусироваться, сухие губы дрогнули, пытаясь выдавить «помогите». То ли у нее получилось это произнести, то ли незнакомец среагировал на кашель лежавшей навзничь женщины, но мужчина склонился ниже, вглядываясь в ее лицо. Зажимая одной рукой грудь, там, где пульсировала острая резкая боль при каждой попытке вздохнуть, и цепляясь за уплывающие остатки сознания, она изо всех сил пыталась молить о помощи случайного человека, который почему-то медлил, присев рядом на корточки.

«Я не хочу умирать…» – словно мантра билось в голове. Надя захлебнулась пошедшей горлом кровью и судорожно вцепилась немеющими пальцами одной руки в неожиданно тонкий для начала зимы рукав одежды незнакомца. Внезапно боль немного притупилась, словно этот человек одним своим присутствием смог ее отогнать. Мужчина не двигался, кажется, впал в ступор. Надежда, собрав последние силы, снова попыталась шептать немеющими губами, сипя и кашляя:

– Помогите, прошу…

Наверное, ей все же удалось выдавить из себя просьбу о помощи. Неизвестный отмер и, по-видимому испугавшись, попытался отцепить от себя ее пальцы, бормоча какую-то чушь про то, что он некромант и исцелять не умеет.

«Спятил, что ли, с перепугу?»

Разум вдруг обрел четкость, и в Наде даже зло вспыхнуло на этого тетеху, почти заглушив невыносимую боль. Такое веселое и яростное, когда понимаешь, что вот-вот сдохнешь, а какая-то сволочь в состоянии помочь, но даже не почешется в этом направлении! Что-то еще сказать не получалось, силы закончились, жизнь утекала по каплям, в глазах плыло, а от металлического привкуса во рту еще и тошнило. Однако мозг с какого-то перепугу вдруг начал соображать четко и логично, словно она сдавала нелепый экзамен на пригодность пожить еще и словно только от мысленного посыла в сторону этого случайного трусливого прохожего могло что-то измениться.

– Смешно! Некромант не может вызвать скорую? – Внутренняя язва в ней гордо вскинула голову, пытаясь высказать недотепе «спасателю» свое фе, а сама женщина снова закашлялась, выплюнув на снег темный сгусток и из последних сил зажимая одной рукой рану, а другой цепляясь за нервничающего мужика. Сил хватило ненадолго. Видно, это было какое-то чудо, последнее трепыхание организма в попытке жить. Надя чувствовала, что сознание начинает уплывать и помощи она, похоже, не дождется. Пальцы немели и разжимались. Она попыталась еще раз съязвить напоследок про себя, выплеснув всю боль и отчаяние на молчаливую темную фигуру, припомнив, что странный тип назвался некромантом.

– Некромант? – Кашель и боль путали мысли. – Забери меня тогда, некромант… кхе-кхе… туда, откуда ты пришел… кхе-кхе… Дай новую жизнь… Только я хочу остаться собой…

Она пыталась сфокусировать взгляд на невидимом во тьме лице незнакомого парня, рассмотреть. Тот чуть повернул голову, словно прислушиваясь, и даже, казалось, прекрасно слышал ее мечущиеся путаные мысли, а потом усмехнулся. В тусклом свете блеснули зубы с длинноватыми клыками.

– Ты странный… – Ей уже казалось, что никого рядом с ней и нет вовсе, она бредит. Обеими руками судорожно, до боли, Надя пыталась зажать грудь. – У меня бредовая галлюцинация… Кхе-кхе… прикус неправильный… Смерть?

Ее рассуждения, всплывающие в мозгу на грани потери сознания, снова прервал булькающий кашель, стрельнувший невыносимой болью. Руки все сильнее немели, и холод неумолимо подползал ко все медленнее бьющемуся сердцу.

– Эй, дамочка, нормальный прикус. Я не галлюцинация, тролль я. А в твоем мире вообще дух, и ты меня даже видеть не должна! – вдруг громко возмутился мужчина, а потом торопливо принялся бормотать какую-то невообразимую чушь про сердце башни, его зарядку, словно речь шла о мобильнике, историю про какую-то девицу из камня, которая в ней ждала любимого, а в завершение вдруг предложил: – Башня магическая, может, если станешь ее сердцем, то она тебя вылечит? Согласишься стать сердцем древнего маяка? Тогда попытаюсь забрать тебя с собой…

Обрывки фраз долетали словно сквозь вату, а последняя опалила жаром, словно на Надю вылили котел кипятка. На глаза навернулись слезы.

«Останусь жить?.. Да…» – пронеслось в голове Надежды, она поняла, что, похоже, ее уже никто не спасет. Перед глазами все залило багровой тьмой, грудь сдавило тисками так, что вздохнуть еще разочек она уже не смогла.

А потом боль прошла, и стало страшно. Она почему-то бежала, бежала, бежала…

Серый лес… Надя помнила этот сон! Сейчас она четко осознавала, что опять вернулась в кошмар своего детства, после которого всегда просыпалась с криками и в слезах. Мрачный лес с буреломом и колючим кустарником. Отовсюду следят чьи-то злобные глаза, в тенях мелькают размытые силуэты неизвестных хищников, следующих за ней по пятам, а она несется вперед, не разбирая дороги, слышит шумное дыхание и треск погони, паникует, продирается сквозь кусты и неожиданно выскакивает на небольшое открытое пространство, в центре которого, занимая собой весь свободный от лесной растительности пятачок, возвышается гигантская мрачная каменная башня.

Вот эта самая башня всегда была не спасением, а ее самым жутким кошмаром. Сколько Надежда себя помнила, просыпаясь, она еще какое-то время видела перед глазами темную щель приоткрытой двери и ощущала леденящий ужас оттого, что за этой дверью как раз прячется самое страшное чудище этого леса! Осознание, что ее гонят в ловушку, чтобы накормить это чудище, доводило маленькую девочку до слез, и бабушка потом долго успокаивала заплаканную Наденьку, обещая, что плохой сон никогда не сбудется, и сетуя на свою дочь, мать-кукушку, которую винила в неустойчивой психике внучки.

Сейчас, будучи уже взрослой женщиной, Надежда опять бежала или летела в заросшем кустами и деревьями пространстве. По знакомому кошмару ее несло против воли, ноги ей совершенно не подчинялись, затормозить или свернуть она не могла.

– Это сон! Я точно знаю, значит, я проснусь и все будет хорошо, – уверяла себя она, озираясь по сторонам. Страх от осознания этого факта улетучился, но Надя все же попыталась ущипнуть себя за руку, чтобы точно в этом убедиться.

Боли ожидаемо не было, но вот окровавленные руки, оставившие на рукаве куртки темно-красные отпечатки, вдруг всколыхнули в памяти предшествовавшие события.

– Я умерла? Мой детский кошмар – это моя смерть и в башне за дверью меня ждет старушка с косой? Какая чушь! – Надя повертела головой, помахала руками, отмечая, что они-то, в отличие от ног, ее слушаются, да и для раненной в грудь особы ей на удивление легко дышится. Она не задыхается ни от раны, ни от стремительного бега. – Ну, по крайней мере сейчас мне не страшно, и можно досмотреть сон до конца. Или я в коме? Надеюсь, что тот тип мне не пригрезился и все же вызвал скорую. Не думаю, что так нелепо выглядит человеческое посмертие…

Определиться со своим состоянием Надежда не успела, поскольку ее вынесло на знакомую полянку с башней. Она встала как вкопанная и с подозрением уставилась на неожиданно плотно закрытую дверь.

– Это что-то новенькое. Кошмарик меня не ждал? Или мой детский страх сам испугался, увидев вместо малышки с косичками высокую барышню средних лет и немаленьких размеров? – с каким-то исследовательским интересом заметила она, разглядывая на потемневших от времени толстых досках, обитых металлическими полосами, внушительные царапины от чьих-то когтей.

– Сюр какой-то. Наркоман-грабитель, рана, мужик с клыкастым прикусом, назвавшийся некромантом, а теперь башня из кошмариков. Что там этот глюканутый дядька мне плел? На что я там согласилась? – Она задумалась, вспоминая, пока разглядывала мрачную громадину с уходящей в серый туман верхушкой. – Какому-то маяку нужно сердце, и он меня вылечит… или я сердце и вылечу магическую башню…

Рассуждала она вслух, была у Наденьки Крохалевой такая привычка еще с младших классов школы.

В ответ на ее рассуждения за спиной раздался хриплый многоголосый вой, а дверь в каменной стене широко распахнулась, явив темное и словно бездонное нутро башни. Женщину как в воронку урагана закрутило и всосало в провал входа, понесло по коридорам вверх, неожиданно больно приложило головой о мутный стеклянный мелкогранный шар размером с тумбочку, возникший непонятно откуда, тряхнуло напоследок и безжалостно шмякнуло об пол.

– Божечки, как же больно! – Наденька, кашляя, пыталась встать на четвереньки. Под руками был грязный и холодный каменный пол, перед лицом валялась потрепанная книга или толстая тетрадь в темном кожаном переплете. К горлу опять подступил кашель, и на и так замурзанный, истрепанный жизнью томик плюхнулся кровавый сгусток.

– Мамочки!

Она судорожно схватилась за грудь. Засохшая кровавая корка на куртке не дала усомниться в том, что ее действительно пытались убить, возможно, даже убили.

Впрочем, опять закашлявшись и выплюнув еще несколько сгустков, Надя поняла, что все же дышит нормально, без боли, сипа и мерзкого хлюпанья. Все тело болело, но словно от долгой тяжелой работы, а в груди, где должна была находиться рана, никакой боли совсем не было.

– Да что происходит-то?! – Надя завертела головой по сторонам, осматривая мрачный зал с высоким потолком и рисунок на полу вокруг себя. Выглядело это так, словно начитавшиеся фэнтези подростки попытались провести дурацкий магический ритуал, разрисовав для этого пол заброшенного старого здания.

– Так, начнем по порядку! Я в каком-то помещении, это факт! На куртке и руках засохшая кровь, и еще дырка вот. – Она поковыряла пальцем небольшую прореху посреди кровавого пятна. Раскладывать все по полочкам ее приучила бабушка, в свои уже семьдесят с хвостиком сохранившая ясный ум и как семечки щелкающая кроссворды. Здоровье, к слову, у сухонькой, похожей на бесцветную моль в очках старушки было железное, только вот зрение подвело да суставы на погоду болели. Внучку она растила в строгости, памятуя об ошибках молодости в воспитании дочери, которую разбаловала после скоропостижной гибели мужа.

– Раз кровью откашлялась, значит, рана была серьезная, задето было легкое… наверное… – Дрожащими пальцами Надя рванула молнию на куртке, задрала свитер и уставилась на небольшой свежий багровый рубец с расползающимся вокруг него синяком.

– Ай… – Попытка потрогать вышла болезненной. – Значит, это не сон и не кома. Больно ведь! Предположим, меня действительно смертельно ранили, а потом кто-то вылечил и притащил сюда. Зачем? И куда сюда?

Надя поднялась на ноги и покачнулась, голова тоже отозвалась тупой болью. Пощупав макушку, она обнаружила здоровенную шишку. Осматривая зал, где очутилась, и задрав голову к потолку, Надежда увидела слегка светящийся шар, тот самый, о который ее стукнуло головой «во сне», когда тащило в башню.

– Так! Спокойно! Начнем сначала! – Она снова села на пол в пыльных грязных разводах, подстелив под попу испорченную кровью куртку. – Я Надежда Крохалева, мне тридцать пять лет, продавец в кондитерском магазине, не замужем. Одежда моя. Рана у меня была. Я в зале, где под потолком висит шар, о который меня стукнуло головой во сне, и сейчас у меня на голове шишка, а на месте раны шрам и здоровенный синяк! Что еще? А, ну да! Мужик! Тот, который типа некромант, обещавший меня забрать и вылечить, если я стану сердцем… Забрать в башню маяка. Точно! Ну нет! Не могла же я… Я теперь что, какое-то сердце маяка? – Наденька тихонько нервно хихикнула от нелепости такого предположения. Она же современная взрослая дама! Какое сердце башни?! Так и до драконов с феями можно доразмышлять…

Периферическое зрение уловило сбоку яркую вспышку.

– Еще интереснее… – Заляпанный ее кровью ветхий томик, неведомо кем брошенный посреди огромного зала, вдруг засветился, словно в него были встроены незаметные до этого светодиоды. – Это что за светопредставление? С виду было похоже на книжку. А может, это планшет?

Окрыленная мелькнувшей идеей, Надя вскочила и бросилась к светящейся вещице. В ее руках потрепанная книжица – а это была именно она, а не желанный гаджет – погасила освещение и распахнулась, явив на желтоватом листе косые, в завитушках каракули, гласившие, что теперь она хранитель маяка ордена братства, магическое сердце, которое должно противостоять злу, не давая ему распространяться.

– Прекрасные новости! Особенно мне нравится про магию. – Надя потрясла ни в чем не повинный томик, как нашкодившего котенка. – Я теперь что, магичка? Ведьма? Колдунья?

– Ну, абракадабра тогда! – Надежда взмахнула руками, но, разумеется, ничего не произошло. – В чем смысл – непонятно. Может, тут скрытая камера где-то? Точно! Может, это было шоу и я попала? Вкололи что-то галлюциногенное, а теперь снимают реакцию и ржут, сволочи! Притащили куда-то! Наверняка блогеры какие-нибудь, у них вечно контент-деньги-контент.

Надежда встала и решительно направилась к единственной двери, ведущей из зала с рисунком и шаром под потолком.

– Ну, погодите у меня! Я вас там сейчас найду, с камерами вашими, и в суд подам! Сволочи! – Она решительно дернула на себя ручку. – Я вам что, малолетка какая-то, мечтающая попасть в телеящик?! Еще и куртку испортили почти новую, гады!