Читать книгу Колючая удача для Пуговкиной - Анна Леденцовская - Страница 2

В тот самый злополучный день, как говорится, ничто не предвещало крупных неприятностей.

Людочка вообще по жизни была человеком не особо везучим, а если честно, то мелкие неприятности частенько сыпались на нее как из дырявого мешка с мусором, который госпожа судьба почему-то решила вытряхивать именно над ее вечно встрепанной головой. Особенно девушку раздражало, что, где бы она ни появлялась, ее благозвучное имя Людмила тут же сокращалось до дурацкого Люся.

Хотя, даже учитывая эти обстоятельства, Люся Пуговкина была донельзя оптимистичной девушкой и в надежде на лучшее умудрялась соваться куда не надо и вляпываться куда не стоило.

Например, чего стоила ее вечная ежедневная битва с волосами, которые слегка вились в только им угодном направлении. Мечтая или сделать себе шикарные локоны, или распрямить упрямые пряди, Люся чего только не делала! Кудри распрямлялись, шевелюра пушилась, а все укладочные средства давали стойкий эффект засаленных волос. Но Пуговкина с маниакальным упорством пробовала все доступные ей финансово способы в надежде, что когда-нибудь ее встопорщенные пряди начнут укладываться сами собой.

Сегодня, идя с работы, на которой она продержалась аж рекордные для себя полгода, Люся купила очередной модный глянцевый журнальчик, мечтая, как любая достаточно молодая девушка, о красивой жизни хотя бы в пределах своего жилья. Ну, если точнее, не совсем своего. Жила Пуговкина с бабушкой. Родителей она не помнила, поскольку осиротела в два с чем-то годика. Бабушка тогда сделала все, чтобы оформить опеку внучки на себя, поэтому только ее и считала девушка своей семьей. По неизвестной причине в доме не было даже фотографий погибших в аварии родителей. На Люсины вопросы бабушка отвечала уклончиво и начинала плакать, отчего тогда еще маленькая девочка кидалась ее обнимать и больше старалась ни о чем не спрашивать. В настоящее время Леокадия Никитична была, конечно, достаточно преклонных лет, но еще довольно энергичной дамой и на данный момент, как и всегда летом, перебралась пожить на дачу. Огород Пуговкиных был их гордостью, предметом зависти и сплетен всех дачных соседей. Растения и Люсю, и ее бабушку любили. Росло у них на черноземе средней полосы все, что они сажали. Люся тоже хотела на дачу, но могла она туда съездить только в выходные, поэтому пока поднимала себе настроение, разглядывая на ярких глянцевых страницах картинки экзотических стран, дизайнерских интерьеров и модных нарядов.

– О-о-о! – жалобно протянула она, лежа на старенькой софе в своей комнате, залюбовавшись фотографией сочной зелени вокруг небольшого водопадика в каких-то экзотических джунглях. – Красота какая. Вот бы хоть раз съездить куда-то в такое место! На какие-нибудь острова «баунти» или в горы. А я даже на собственную дачу выбраться не могу!

Напарница по работе Светка умудрилась вытребовать у хозяина отпуск и умотала с очередным хахалем к морю, а Люся теперь вынуждена была ближайшие две недели обходиться без выходных. Конечно, работа в цветочном магазине ей нравилась, но все же хотелось летом тоже и позагорать, и искупаться.

«Чтобы в жизни наступили перемены, надо начать что-то менять вокруг себя. Начни с малого!» – привлекли ее внимание строчки на следующей странице журнала рядом с иллюстрацией в виде шикарной брюнетки, вальяжно растянувшейся в шезлонге у бассейна под пальмой.

Невольно начав читать, Пуговкина увлеклась. Ее совсем не насторожило, что речь шла просто о переменах. Не о переменах к лучшему, что было бы неплохо, а о переменах вообще, что в случае с нашей Люсей практически обещало очередную нелепую ситуацию, ведущую к неприятностям.

«Если менять вокруг себя что-то понемногу, то вы запустите механизм перемен вокруг, – авторитетно советовал некто со страниц журнала. – Возможно, рядом с вами есть вещи, которые не вписываются в ваше кармическое пространство и искажают его, не давая возможности свободной энергии циркулировать вокруг вас! Осмотритесь, наверняка какой-нибудь предмет будет выбиваться из гармоничной картины и, выделяясь, просто бросаться в глаза. Это и есть первый камень, который тянет вас в омут застоя. Избавьтесь от него!»

Пуговкина обвела свою комнату взглядом, полным решимости, выискивая данного неприятеля, но единственным, за что постоянно цеплялся ее взгляд, был старый бабушкин венский стул.

Стул этот Люся не любила еще со школы, поскольку сиденье у него было просто деревянное и попу свою, делая уроки, она отсиживала немилосердно, вечно забывая подложить себе что-нибудь мягкое. К тому же Пуговкина любила яркие и светлые цвета, а стул был темно-коричневым.

Решив, что причина всех ее неудач и полного болотного застоя в жизни найдена, Люся отложила журнал и, встав, сурово подбоченилась.

– Так это, значит, ты тут у меня камень, который ко мне всякую скучищу привязывает? – хмуро осматривая до последней царапинки знакомый предмет мебели, заявила она. – Вот гад! Я, может, о пампасах мечтаю! Чтобы, значит, джунгли, и водопады, и зверюшки всякие экзотические. Чтобы меня там какой-нибудь красавец спасал от опасностей, ну такой…

Она представила себе шикарного дракона, несущего ее над джунглями на спине, приземляющегося у водопада и превращающегося в обалденного принца.

– Чтобы такой шикарный, изумрудно-зеленый и чтобы обязательно такой колючий гребень, – мечтательно пробормотала она. – Еще чтобы все разноцветное и яркое… и крылья, а зубы во! – Она развела руками. – Чтобы акулы боялись! А животные должны разговаривать!

Вот любила Люся фэнтези про магические миры и всяких-разных королей эльфийских и принцев драконьих. Мечтая о путешествиях, она всегда увлекалась настолько, что уносилась в мыслях не в банальное заграничье Турции или Египта, а в волшебно-сказочные и невероятно магические фэнтезийные места.

– А ты вот тут стоишь, и у меня даже выходных теперь нет, – решительно продолжив монолог с мебелью и взявшись за стул, буркнула она. – Ну и пусть у нас звери не разговаривают, а на путевку на юг денег нет, перемены начнутся, как только я избавлюсь от «камней застоя». И начну я с тебя!

Решительно вытащив стул из комнаты в коридор, Пуговкина озадаченно задумалась, куда бы его пристроить.

– К бабушке в спальню не поставишь, там некуда, – заглянув во вторую комнату их двушки, вынуждена была признать она. В крошечную кухню лишний стул тоже помещаться не хотел, а в тесном коридоре мешал ходить.

– Школу я давно закончила, и вообще, если вдруг понадобится, то куплю другой, даже кресло куплю компьютерное, крутящееся, – пообещала она сама себе, настраиваясь на важное решение. – Так что выкину тебя, и точка! Мне нужны перемены, и я их себе обеспечу! – Прихватив с вешалки сумку-рюкзачок, чтобы купить в магазине рядом что-нибудь вкусное и отпраздновать начало новой жизни, она открыла дверь.

Если бы Люся только знала, какие перемены уготованы ей судьбой, то, наверное, ни за что не вышла бы из квартиры, таща на помойку несчастный стул.

Предвестники грядущих перемен встретили ее уже на лестничной площадке.

Из давненько пустовавшей квартиры соседей напротив как раз выезжала инвалидная коляска, перегораживая путь к лестнице вниз. С одной стороны, все было логично: этаж у них первый, так что, видимо, квартиру купил или снял инвалид. Но вот вид самого владельца коляски внушал не жалость, а опасение. Бородатый заросший мужик неопределенного возраста в заляпанной чем-то желто-оранжевым старой майке-алкоголичке и вытянутых трениках источал жуткое амбре из перегара, запаха рыбы и крепкой, потной вони давно немытого человека.

Люся замерла со своим стулом, боясь и брезгуя подойти ближе. Она ждала, что неприятный сосед съедет вниз по пандусу, который какой-то местный депутат, видимо перед выборами, поставил для колясок на радость молодым мамашам с грудничками. Но алкаш не торопился, вперившись в нее хмурым взглядом. Он даже открыл рот, видимо собираясь, к ужасу Пуговкиной, что-то спросить, но, к ее облегчению, передумал и резко развернул свою коляску к лестнице.

В чем провинился этот человек перед переменчивой госпожой удачей, неизвестно. Вполне вероятно, ему перепала толика невезения нашей Люси, или просто звезды сошлись неудачно. Привлеченный запахом рыбы и не замеченный никем в полумраке подъезда, на площадку спрыгнул с подоконника и уселся, облизываясь, у колеса инвалидного кресла представитель гордого дворового кошачьего племени.

Резкий разворот коляски аппетитно пахнущего рыбой человека не застал кота врасплох, но в тесноте лестничной клетки отскочить достаточно далеко он не смог, и колесо успело зацепить самый кончик роскошной кошачьей гордости – серого хвоста. Котище взвыл, алкаш хрипло рявкнул что-то вроде «чтоб тебя в шаурму закатали!», и тут обожающая котиков Люся, забыв про свой испуг, со стулом наперевес храбро кинулась на защиту обиженного пушистика.

– А ну-ка, убери свою тарантайку с животного! Уже в подъезде всех колесами давить готовы, дороги им мало! – перефразируя старушек, вечно сидящих у крыльца на лавочке, взвизгнула она, пытаясь разглядеть пострадавшего кота за транспортом бомжеватого инвалида.

Только без последствий это обойтись не могло. Наклонившись и сделав шаг, Пуговкина поскользнулась на не слишком чистом полу подъезда, взмахнула стулом и стала падать на уже готового съехать по пандусу ничего не ответившего ей мужика.

Кот, впрочем, лишившись лишь клочка серой шерсти, уже сам сумел освободиться. Не растерявшись, в обиду себя давать он не собирался и вцепился в ногу человека в коляске, раздирая когтями ветхую штанину старого трико.

Если стул, которым его чуть не приложила неуклюжая крашеная блондинка, мужчина перехватить успел и даже девушку поймал, то агрессивного нападения кота он не ждал. И уж никто из всей компании тем более не предполагал, что все эти действия и вдобавок упавшая на мужика Пуговкина, мертвой хваткой вцепившаяся в свой стул, приведут к тому, что коляска покатится вниз по лестнице вместе со всеми оказавшимися в ней неожиданными пассажирами.

Под забористую ругань, вой кота и визг Люси взбесившееся инвалидное кресло с размаху влетело в закрытую металлическую подъездную дверь.

Люсю ослепило белой вспышкой, и она, вместо того чтобы испугаться, только и смогла подумать: «Вот, блин, не успела все-таки выкинуть дурацкий стул! Даже смерть у меня нелепая и тупая, разбилась о дверь подъезда на инвалидке алкоголика соседа! Хорошо хоть, больно не было».

Только умереть спокойно ей никак не давали. Сначала над ухом снова раздалась хриплая громкая нецензурная брань, а потом нахлынули запахи зелени, влажной земли и какие-то совсем незнакомые ароматы. Пуговкина распахнула глаза и сморгнула. Высоко над головой раскачивались зеленые листья неизвестных растений.

– Наверное, рай, в аду вряд ли будет столько зелени, – сообщила она сама себе, садясь на травку.

– Тупая курица! Это джунгли, а значит, ад еще тот! – злобно ответил кто-то рядом, и девушка закрутила головой, пытаясь найти источник звука.

Источник, видимо, очень желал быть найденным, поэтому выдал громкую трехэтажную конструкцию, добавив про агрессивных дебилок и посоветовав растопырить пошире глазки, поскольку тут больше никого нет.

С точки зрения Люси, вокруг и так никого не было, кроме серого кота, с вытаращенными глазами сидящего около валяющегося в траве стула.

Правда, рос еще здоровенный кактус, почему-то посаженный в горшок и сунутый в плетеную тележку как в кашпо. Голос вроде шел как раз от колючего растения, и Люся решила, что за ним в траве и находится невоспитанный ругающийся хам.

– Эй вы там… вы кто? Вылезайте из-за кактуса! Где я? Я умерла?

Истерить, будучи мертвой, и скорбеть о случившемся факте Люсе показалось глупым, поэтому все, что она сейчас хотела, это узнать о месте, куда она попала, и о том, что с ней будет дальше.

– Дур-р-ра! – опять зарычал мужской голос. – Дебильная курица со стулом! Если ты и сдохла, то я так умирать не собираюсь!

Разозлившись и решив, что мертвым терять особо нечего, она вскочила на ноги, желая разобраться, а еще заставить неизвестного прекратить ругаться и оскорблять ее. Только никого за кактусом не оказалось. Люся обошла его вокруг и остановилась, задумчиво разглядывая колючее растение ростом с половину нее. Толстый ствол растраивался кверху на два длинных отростка и короткий средний. На среднем в художественном беспорядке находилось с десяток сильно ветвистых отростков поменьше.

– Интересно, что это за вид кактуса? – Пуговкина пыталась вспомнить виды суккулентов, но память пасовала перед непосильной задачей. – Здоровенный какой! Зачем его в горшок посадили и здесь оставили?

Матерящийся мужик после этой фразы внезапно замолчал, видимо решив не выдавать своего местонахождения. Люся рассматривала кактус, острые крупные иглы на больших отростках и мелкие, но не менее острые на вид иголочки на маленьких.

А потом она увидела их! Глаза! Карие человеческие глаза хмуро наблюдали за ней, изредка моргая, и находились они не там, где им положено быть, на чьем-то лице, а на коротком среднем отростке кактуса.

Вот тут-то и совершила наша Люсенька прыжок в кусты, прямо-таки как кенгуру, а в спину ей мужской голос кричал, что джунгли опасны, и просил вернуться, вскоре, впрочем, начав выражаться более цветисто, оставив из приличных слов лишь «гребаное», «дура» и «место».