Читать книгу Дети онлайн: опасности в Сети - Анна Левченко - Страница 7

В январе 2011 года, продолжая работать над практической частью дипломной работы, я изучала интернет-пространство в поисках сайтов и сообществ педофильской тематики. Мне нужна была фактура для составления психологических портретов педофилов-бойлаверов. Долго искать не пришлось. Я просто вбила в Яндексе слово «бойлав» (boylove) – и через несколько минут наткнулась на крайне интересную страницу. Черный фон, по всей площади сайта светло-серые спиралевидные треугольники – символика педофилов-бойлаверов. Картинка с изображением детей девяти-одиннадцати лет, смотрящих телевизор, на экране которого – порнографическая сцена. И все. Никаких окон входа, никакой информации. Только в самой верхней части страницы – электронная почта администратора и сообщение, что ресурс является закрытым клубом и простому пользователю попасть туда невозможно. Меня очень заинтересовал этот сайт, и я решила узнать побольше о том, что же это все-таки за клуб.

Первое, что я сделала, – пробила через Whois IP-адрес сайта и узнала, что домен зарегистрирован в России и хостинг осуществляет российская компания MasterHost.

Понять, где расположен сервер, на котором размещен домен сайта, очень просто. Необходимо в командной строке своего компьютера запустить обмен пакетами (ping) с этим ресурсом либо выполнить полную трассировку. Трассировка показывает, через какие узлы проходят пакеты по сети на пути от одного IP-адреса к другому. Вы можете выполнить трассировку от сервера, на котором находится данный сайт, до заданного вами IP-адреса. Также по умолчанию вы можете оценить, какой путь проходят пакеты от сервера, на котором расположен этот сайт, до вашего компьютера.

Эта операция занимает меньше минуты. Для удобства можно использовать специальные компьютерные программы, выполняющие одновременно и трассировку, и Whois. В результате трассировки мы получаем IP-адрес сайта. Если известен IP, в течение нескольких секунд с помощью сервиса Whois мы получаем полную информацию о компании-хостере, на серверах которой расположен данный сайт: страна, город, улица, дом, телефоны, адреса техподдержки, техническая информация. В нашем случае оказалось, что сервер расположен в Северо-Западном округе города Москвы.

Эти сведения уже давали надежду, что в случае обнаружения на ресурсе детской порнографии и другой запрещенной законом информации владельца будет легко установить и привлечь к ответственности. Было уже около одиннадцати часов вечера, но мне не спалось. Не давала покоя мысль, что этот сайт может оказаться настоящим архивом с детской порнографией, а согласно данным того же Whois он совершенно спокойно существовал в Рунете с 2005 года, и никому не было дела до этого.

Недолго думая, я решила прикинуться страждущим педофилом и написать администратору – адрес его электронной почты был на главной странице сайта. Завела «левую» почту, причем в название постаралась вложить «коды узнаваемости» педофилов. Назвала ее zaytzelub. Написала слезливое письмо от имени двадцатишестилетнего мужчины, склонного к педофилии, о том, как ему одиноко и страшно жить в этом мире, где никто его не понимает, об искренней любви к детям, которую он испытывает, о пуританском обществе и невозможности поделиться ни с кем своими секретами и проблемами, и попросила от имени своего вымышленного персонажа доступ на сайт. И неожиданно быстро получила ответ…

17 января 2009 года. Половина шестого утра. Я проверяю e-mail. На мою почту пришло письмо от администратора сайта «Феликс». Человек, который представился Боссом, написал, что набор резидентов в его закрытое интернет-сообщество окончен, но в то же время намекнул, что если есть деньги – нет ничего невозможного. Пожаловался на отсутствие средств на развитие интернет-ресурса, в который он вложил все свои силы и душу, написал, что не хватает мощности серверов. В этом же письме Босс сразу спросил, какую сумму я, точнее мой персонаж, готов пожертвовать для получения доступа на сайт. Так завязалось наше общение.

Мы очень долго оговаривали сумму, Босс пытался меня прощупать на предмет платежеспособности, но я упорно держала оборону. В итоге через пару часов он озвучил сумму – двести долларов США. Я написала, что с удовольствием ему заплачу, только до зарплаты еще неделя, и на данный момент денег нет совсем. Предложила повременить с доступом и продолжить общение в ICQ. Он согласился. Я быстренько завела себе новый аккаунт в «аське» – мой действующий легко пробивался простым запросом в поисковике. Но все-таки одну серьезную ошибку по неопытности я совершила: писала с подставной почты, не скрыв свой IP-адрес, и Босс тут же установил, что я пишу ему из Воронежа. Конечно, никакой трагедии в этом не было – в своих поисках по айпишнику дальше того, чтобы определить город, он зайти не мог.

В тот момент я поняла, что он очень серьезно подходит к изучению всех доступных сведений о новых резидентах сайта и пытается выжать максимум данных, чтобы исключить возможность утечки информации и внедрения в свою сеть оперативных сотрудников. Но в конечном счете моя оплошность сыграла мне на руку – через несколько часов переписки Босс признался, что рад был найти «единомышленника» так близко и что мы с ним почти земляки. Я не стала на него давить и пытаться узнать, из какого он города, и уже вечером следующего дня он сам сообщил, что живет в восьмидесяти километрах от Борисоглебска по Саратовской трассе. Сказал он об этом случайно, не подумав, увлеченный беседой о плохих дорогах и логистическом обеспечении заводов. Так я поняла, что его работа как-то связана с логистикой. А между тем открыла Яндекс-Карты и выяснила, что в том районе, который он мне указал, есть только один город – Балашов.

Город это небольшой, население – около пятидесяти тысяч. Позже, в ходе другой беседы, Босс пожаловался на проблемы на работе, мол, что-то плохо у них выходит с отгрузкой макарон. Я тут же проверила макаронные заводы в Балашове, их оказалось три. Еще через пару дней он пожаловался на двух сотрудниц отдела логистики, с которыми работал: уж такие стервы, и делать ничего не умеют, и его попрекают, он с ними не справляется, а работать больше некому. Я подумала: «Так-так-так, говоришь, работать некому? Три сотрудника всего? Небольшой заводик, значит…» И исключила из трех макаронных заводов два крупных предприятия. То есть, если подвести итог – я уже на третий день общения понимала, где и кем работает мой собеседник, и имела примерное представление о месте его обитания.

Тем временем переписка с Боссом продолжалась. Он все больше мне доверял. Однажды ночью он страшно напился, а по его словам – еще и употребил какие-то наркотические вещества. Не могу вспомнить точно, что именно, – впрочем, это к делу отношения не имеет. Напился и ударился в откровения. Я, как могла, поддерживала беседу, рассказывала вымышленные истории из педофильской жизни моего персонажа. Босс тоже начал рассказывать какие-то истории, и когда задушевные стенания о страданиях одинокого несчастного педофила достигли апогея, признался, что очень рад знакомству со мной – наконец-то у него появился друг, который его понимает и поддерживает, – и дал бесплатный доступ на свой сайт. И ссылку с окном входа. Моему ликованию не было предела. Несколько секунд. А потом меня охватил ужас.

Сайт «Феликс» оказался всего лишь пустышкой, витриной для привлечения клиентов из числа педофилов, за которой не было ничего.

Линк на реальный сайт, куда случайный человек попасть в принципе не мог, так как домен был обозначен цифрами, выдавал лично Босс – после проверки и получения оплаты. Мне, можно сказать, повезло.

Итак, я ввела логин и пароль. Перед моими глазами возник огромный архив детской порнографии, как в виде загруженных роликов, так и в виде ссылок на закрытые торренты. Пароли для скачивания находились там же. Кроме того, на сайте имелся чат для общения, где педофилы обсуждали видео. Список никнеймов зарегистрированных пользователей был доступен. Я насчитала около двухсот пятидесяти аккаунтов.

Волосы дыбом. Двести пятьдесят педофилов, и это только на одном сайте! Из разных городов и даже стран. Помимо России, по словам Босса, там присутствовали матерые извращенцы из Германии и Украины. Если говорить о видео – слабонервным лучше сразу перевернуть эту страницу. Ролики содержали сцены сексуального насилия над детьми в возрасте примерно от пяти до двенадцати лет. Совсем маленькие мальчики и девочки, которые вообще не понимали, что с ними вытворяют взрослые мужики. У всех во взгляде – покорность и рабское осознание того, что если они не подчинятся – будет хуже и больнее.

Меня трясло. Очень хотелось написать ублюдку, с которым я вела переписку уже почти неделю, все, что я о нем думаю. Но я нашла в себе силы этого не делать. Я продолжала развивать историю своего персонажа и вытягивать информацию из Босса.

А создатель педофильского сайта уже спокойно рассказывал мне, что у него были сексуальные связи как минимум с девятью мальчиками, от девяти до четырнадцати лет. Рассказывал подробно и цинично. Сообщил, что в городе, где он живет, он за деньги развратил четырех шестиклассников из неблагополучных семей, заманивая их сначала в компьютерный клуб, потом к себе домой. Также он поведал, что ездил в Санкт-Петербург на встречи с другими педофилами, которые приводили на свои пьяные сабантуи детей, что ловил на вокзалах беспризорников. Его исповеди были настолько подробными и детализированными, что я перестала сомневаться в том, что все это – правда.

В тот момент, когда Босс начал рассказывать об изнасилованных детях, я поняла, что мои исследования психологии педофилов зашли слишком далеко и пора обращаться в следственный комитет. Я училась уже на третьем курсе юридического факультета университета и по опыту знала, как сложно мне будет объяснить следователям на месте всю суть событий, рассказать про IP-адреса и закрытые сайты. Я написала заявление в Следственный комитет Воронежской области и утром, перед парами, отправилась его подавать. В заявлении я подробнейшим образом изложила все происходящее, описала технологии и схемы того, как это все работает, распечатала и приложила скриншоты переписок, а то, что не поместилось, взяла с собой на флешке.

Утром 25 января 2011 года я сидела в кабинете у начальника следствия СК по Воронежской области. Он внимательно посмотрел на меня, потом на заявление, потом еще раз на меня и снова – на заявление. Никак не мог поверить, что все это может оказаться правдой. Так мы просидели в тишине минут пять. Я смотрела на него, а он на меня. Пауза затянулась. Через десять минут он вышел из кабинета и вернулся уже вместе с молодой девушкой, которая представилась следователем и пригласила меня к себе в кабинет. Начальник поручил ей принять мое заявление.

Елена, так звали следователя, внимательно прочитала бумагу и сказала, что не очень понимает, что с этим всем делать. Информация серьезная, но как ее проверить – она не имеет понятия. В 2011 году, как ни странно, в СК мало кто имел представление о том, как по IP-адресу проверить информацию. Был бы номер телефона – никаких проблем, но телефонов у меня не было. Однако, несмотря на сложность задачи, Лена очень хотела разобраться во всем. Она предложила мне чаю, заперла кабинет на ключ и попросила рассказать с самого начала, как происходит фиксирование информации в Интернете. Спустя полтора часа у нас обеих уже кипели мозги. И тут мы вспомнили, что в ГУВД Воронежской области существует специальный отдел «К», который занимается расследованием преступлений в сфере компьютерной информации. Следователь позвонила им, и оперативники предложили встретиться утром на следующий день.

Была суббота. В девять утра на улицах не было ни пробок, ни людей. В здании Следственного комитета – тоже. Я зашла в кабинет Лены и увидела там трех крепких мужиков – оперативников отдела «К». Один из них оказался заместителем начальника отдела. Следователь передала ему мое заявление. Мы пили кофе, а он внимательно читал. Через несколько минут он обратился ко мне с вопросом, сколько времени у меня заняло получение этой информации. Я сказала, что примерно три дня. Заместитель начальника очень удивился и спросил, почему я до сих пор у них не работаю. Это меня позабавило, мысленно я усмехнулась и вспомнила свою практику в Центральном РОВД города Воронежа (не без ужаса), но вслух сказала, что предпочитаю работать «на гражданке». Он улыбнулся и предложил поехать в ГУВД, чтобы скопировать данные с моей флешки.

Уже в ГУВД выяснилось, что сайт, о котором шла речь, с 2005 года числился в базе МВД как подозрительный интернет-ресурс, но это, видимо, в МВД России никого не волновало. Мы разговорились с оперативниками, я предложила передать им логин и пароль от левой «аськи», чтобы они могли «вести» педофила дальше. Ребята сказали, что вряд ли у них получится общаться с Боссом так же продуктивно, как это делаю я, попросили меня продолжить переписку и ежедневно сбрасывать им логи. Отказываться я не стала – мне и самой было интересно.

В тот же вечер мне позвонил один из оперативников, с которым мы общались накануне, и предложил подъехать к ним в кафе, пообщаться в неформальной обстановке, обсудить план дальнейших действий. Я, недолго думая, согласилась, при условии, что они оплатят мне такси до дома – денег не было совершенно.

Всю ночь мы строили планы. Предлагались самые безумные варианты: выманить педофила из Саратова в Воронеж и поймать на наркотиках, попросить его продать свой архив детской порнографии, взломать его сайт, чтобы посмотреть логи, – в общем, любой бред, кроме единственно верного решения: передать информацию в ГУВД Саратовской области. Как я предполагаю сейчас – ребята хотели сами поймать крупную рыбку. Но не исключаю, что были и другие причины. В итоге решили, что они будут думать дальше, а я продолжу переписываться с Боссом. Мой персонаж уже жил своей жизнью, легенда обрастала подробностями, благо знания среды мне хватало для того, чтобы неплохо в ней ориентироваться. Но нервишки уже пошаливали, да и информации для своей дипломной работы я собрала выше крыши. Но бросать начатое – не в моих правилах.

Счет пошел уже не на дни, а на недели. Пока я общалась с Боссом, он успел познакомить меня с другими педофилами из своего сообщества, и я начала переписываться и с ними. Он давал рекомендации, необходимые для того, чтобы войти в круг доверия и завязать общение, а я знакомилась все с новыми и новыми любителями маленьких мальчиков. И каждый из них рассказывал свои истории. Кто-то врал, пытаясь показаться крутым среди своих, кто-то говорил вещи, похожие на правду. Когда человек говорит правду, это легко понять, если знать, за что зацепиться и как проверить. В какой-то момент, в середине февраля, я поймала себя на мысли, что общаюсь ежедневно уже более чем с двумя десятками педофилов. Я не забывала фиксировать их IP, ловить на снифферы, а о своих похождениях они докладывали сами. У педофилов существует дефицит общения с такими же, как они, поэтому они радостно смакуют свои сексуальные «подвиги». На чем и попадаются.

В марте оперативники из Воронежского отдела «К» сообщили, что дело Босса у них забрали в Москву. Я не обрадовалась, они тоже. Концы терялись. Но через пару дней мне позвонил оперативник из отдела «К» МВД России, сказал, что дело теперь у него в разработке и пообещал обязательно найти и посадить педофила.

Тем временем количество педофилов, с которыми я общалась, росло в геометрической прогрессии. В моем контакт-листе их было уже более сорока. Многие сразу выдавали такое количество информации, что потянуло бы лет на пятнадцать. Да еще и ссылки на видео и фото с детской порнографией скидывали – а это уже статья. То есть фактуры как минимум для проверки – более чем достаточно. Я стала писать заявления в полицию и отправлять в те регионы, откуда приходила информация по педофилам. Ответов не было. Точнее, были, но содержались в них банальные отписки. Никто и не собирался всерьез проверять данные, полученные в ходе интернет-переписок. По педофилу из Саратовской области движения также не наблюдалось.

Честно говоря, такая ситуация уже давно начала меня бесить. Я искренне не понимала, почему правоохранительные органы не хотят расследовать преступления, совершаемые педофилами. Просто в голове не укладывалось – как такое может быть, когда речь идет о маленьких детях, которых каждый день заставляют страдать эти подонки? Представьте себе мое состояние. Утром я получаю сообщение от опера из Москвы: он уверен, что педофил Босс – на самом деле из Питера, в Питер оперу ехать пока недосуг, но и местным отдавать информацию не хочется. А вечером сам Босс пишет мне, как он весело провел время в компании очередного одиннадцатилетнего мальчика, которого накурил травой и подсадил на наркотики, и теперь мальчик приходит к нему и за косячок и триста рублей сверху выполняет все паскудные желания извращенца.

В какой-то момент я четко осознала, что нужно что-то менять. Под лежачий камень вода не течет. Бесконечные заявления писать бесполезно. У меня собралась толстенная папка отписок из разных регионов, и я уже начала путаться, кто есть кто. Вот тогда-то я и приняла решение публиковать информацию о педофилах в своем блоге. Обо всех, кроме Босса – в случае с ним этого делать было категорически нельзя, чтобы не спугнуть. А по остальным – терять было нечего. И ежедневно я публиковала скриншоты переписок, IP-адреса, скрины обсуждений на форумах педофилов.

Постепенно блог набирал популярность, и вокруг меня собралось довольно большое сообщество людей, которых так же, как и меня, волновала эта проблема. Они как могли помогали мне – кто в поисках педофилов и мест их сборищ в Интернете, кто просто перепостом, а кто и деньгами – с миру по нитке. Я тогда училась на последнем курсе университета, жила с мамой и бабушкой, и они не могли потянуть мои расходы на ту же бумагу, телефон и Интернет.

Тогда же на мою деятельность стали обращать внимание журналисты. Я долго не раскрывала своей личности, боясь угроз со стороны педофилов, и интернет-сообщество терялось в догадках, кто же стоит за всей этой борьбой с похитителями детских душ.

Я продолжала переписку с оперативником отдела «К» МВД РФ несколько месяцев. За это время он не сделал практически ничего, чтобы вычислить Босса. А мой персонаж для Босса стал лучшим другом, и в какой-то момент я даже поймала себя на мысли, что привыкла к нашей переписке. В апреле 2011 года Босс написал, что в июне вместе с друзьями отправляется в секс-тур на Украину. Собирается компания из пятнадцати педофилов со всей страны, на месте будут сняты две квартиры – одна для проживания, другая для встреч с детьми. Двое из веселой компании устраиваются вожатыми в летний лагерь и под разными предлогами приводят «на хаты» детей. С директором лагеря тоже все схвачено, дети детдомовские. Организационный взнос – пятьсот долларов.

Выяснив всю информацию до последних деталей, я отправила ее оперативнику Александру. Меня охватил азарт – развязка близилась! Я подумала: пятьсот долларов мы найдем, я могу попросить своих читателей, и мы соберем нужную сумму за день. Деньги передадим оперативникам и внедрим одного из них, примерно подходящего по возрасту, в эту педофильскую сеть.

Александр сразу охладил мой пыл: «Ни в какую Украину мы не поедем, у нас с ними плохие отношения, вот вернется, тогда и повяжем его!» Этими словами он отправил меня не просто в шок, а в нокаут. «Как же так, там же дети, они пострадают! Пятнадцать педофилов! Сколько детей они успеют искалечить, прежде чем вы его повяжете?» – «Не лезь не в свое дело!»

И все. Это был провал. Но я поверить не могла, что все это может так просто закончиться. Я подождала еще неделю и опубликовала большую часть переписки с Боссом и московским опером в своем блоге. Пан или пропал! Дальше ждать было нельзя, и я отправила ссылку на свой пост в Твиттере всем топовым журналистам.

Откликнулся Владимир Соловьев. Он не просто сделал эфир на радиостанции «Вести-ФМ», а еще и позвонил оперативнику из МВД и… Боюсь представить, что он ему сказал, – сразу после этого Александр удалил меня из ICQ. Соловьев переговорил с ведущими журналистами ВГТРК, и мне позвонил Аркадий Мамонтов. Аркадий много лет занимается темой педофилии, я видела много его фильмов-расследований. Ему я верила беспрекословно. Мы поговорили, и тем же вечером я приехала в Москву. Начали готовить репортаж. Владимир Рудольфович продолжал поддерживать нас морально. Это прибавляло мне сил и давало надежду. Мой блог на тот момент просмотрели около полумиллиона человек.

Босс все-таки уехал на Украину. Его задержали только в декабре 2011 года. Вместе с ним на скамью подсудимых сели еще десять педофилов – из Москвы, Санкт-Петербурга, Казани, Саратова и других городов. Дмитрию Вопылеву – так на самом деле звали Босса – дали всего шесть лет[6].

Следствие не стало заморачиваться поисками всех изувеченных им детей. Через четыре года он выйдет на свободу. На поверку Босс оказался трусливым, никчемным неудачником-программистом, который жил с родителями, зарабатывал копейки и употреблял наркотики и алкоголь в неимоверных количествах. Когда за ним пришли оперативники, он заплакал.