Читать книгу Завтра ты умрешь - Анна Малышева - Страница 4

– И что?

– Да ничего! – она понизила голос, хотя Олег вряд ли мог расслышать то, что говорилось в закрытой ванной комнате под шум льющейся воды. Ника бросила в ванну горсть ароматической соли, в воздухе запахло лавандой. Она уселась на бортике поудобнее и прижала телефон плотнее к уху. – Я никого не сфотографировала, ничего не узнала, и честно говоря, ничего толком не поняла. Ясно одно – они не пустят к ней постороннего врача. Даже обсуждать этого не хотят. До ее личного врача дозвониться не могли, но скорее злились, чем паниковали.

– Какие таблетки ей дают? – взволнованно спросил Ярослав.

– Не спросила.

– Надо узнать. Ты говоришь, не заметила никаких странностей в поведении?

– Все бы так себя вели!

– И самого припадка не видела, знаешь только со слов подруги, что случилось?

– Да, к сожалению… А может, к счастью.

– У тебя есть шанс попасть туда еще разок?

Ника задумалась, поболтала рукой воду в ванне.

– Наверное, да. Я понравилась Ксении, а она, как ни странно, понравилась мне. Я так хотела у нее остаться подольше, что даже с мужем поссорилась! Мы до сих пор не разговариваем.

Вернувшись домой раньше обещанного, Ника сухо дала понять мужу, что изменила планы ему в угоду. Это было местью за его вспышку несправедливого гнева по телефону. Она подчеркнуто внимательно занялась ребенком, накормила, выкупала его, после чего заявила, что сама нуждается в ванне. Заперевшись, Ника набрала номер Ярослава и дала ему полный отчет о поездке. Сама она считала, что съездила неудачно, но он ее разубедил.

– Ты познакомилась, понравилась, теперь не потеряй контакта! Я считаю, сегодня ты слишком легко сдалась. Можно было остаться!

– Я растерялась, – призналась Ника. – В другой раз не оплошаю. Ярослав, а что мы будем делать, когда выясним, что этот психиатр ее попросту эксплуатирует и калечит? Поднимем шум?

– Еще какой! У меня есть связи на телевидении. Нужны только факты… Может, твоя подруга что-то не так поняла насчет врачебного наблюдения, и все под контролем, Генрих только курирует пациентку на дому…

– За пять лет у нее была возможность все понять! – возразила Ника. – Ярослав, прости, я уже на ногах не стою.

Попрощавшись и пообещав форсировать ситуацию, она забралась в ванну. Вытянувшись в теплой душистой воде, расслабленно закрыла глаза. Прошедший день казался невероятно длинным, из него легко можно было сделать два обычных. Он распадался на две части – привычную, московскую, и подмосковную, где все было тайной, заманчивой и пугающей. «Но разве я испугалась? – удивилась она слову, случайно пришедшему на ум. – Нет! Разве что под конец, когда уходила… Хотя, как раз тогда пугаться было некого. Просто все в целом действовало… И эти чучела зверей внизу! Среди них себя ощущаешь жертвой таксидермиста!»

«Кто ее муж? Пожалуй, это важнее всего, и Ярослав со мной согласен. Чем он занимается? Горничная говорит, работоголик, не обращает внимания на быт. Таких легче легкого обвести вокруг пальца всяким проходимцам. Этот психиатр предложил снять с его плеч все заботы о больной жене, замаскировав от окружающих ее состояние… И муж с радостью согласился! Уверена, он считает, что ему крупно повезло, и ни за что не согласится ссориться с психиатром. А тот, конечно, поставил условие, что других врачей к больной не допустят».

Ника ушла под воду с головой и полежала так некоторое время, слушая глухой шум в ушах.

«Чем больше думаю обо всем этом, тем ужаснее все кажется. Замкнутый круг. А как его прорвать? Наташа любит эту несчастную женщину, она добрая, решительная, трусостью в жизни не страдала, но и она стоит на том, что другие врачи не нужны! Вопрос номер два: кто таков на самом деле этот роковой Генрих? Лучше свести его с Ярославом, он разберется, с кем имеет дело!»

Ника вынырнула, торопливо вымыла голову и встала под душ. Домашние дела требовали ее участия, но весь вечер, стирая белье, стоя у раковины, у плиты, она думала о женщине, спрятанной от мира в загородном особняке, среди вековых сосен. Она видела, как сгущаются сумерки вокруг неприветливого красного дома, зажигаются окна в мансарде, слышала, как ровно шумят деревья, окружившие дом. Зажглись фонари на чугунных столбах, и на веранду с бокалом коктейля вышла высокая светловолосая женщина, уже нетвердо стоящая на ногах. Свет фонаря упал сверху на грубоватое лицо Натальи, и это видение было таким необъяснимо четким, что Ника застыла с ложкой в руке, забыв попробовать сваренный суп.

– Так и будешь дуться? – донесся до нее голос мужа, будто издалека. – Я спрашиваю, будешь играть в молчанку? Из-за чепухи!

– Для меня это было работой, – сдержанно ответила она. – Если будешь смотреть телевизор, сделай потише, я ложусь спать.

Она быстро улеглась в постель, и лежа в темноте, слабо разбавленной светом ночника, снова попыталась представить особняк среди сосен. Теперь она не видела на веранде женской фигуры, все фонари, кроме одного, погасли, окна в мансарде были темны. Усиливался ветер, сосны шумели мощно и ровно, послышались первые шлепки крупных капель по вымощенной дорожке – начинался дождь. Здесь, в Москве, за окном ее комнаты стояла тихая ясная ночь, но за городом – Ника была уверена – уже вовсю шел дождь. Ее вдруг потянуло туда, потянуло с такой силой, будто здесь ее ничто не удерживало, будто здесь не было ничего дорогого, ничего своего. Это чувство было настолько сильным и пугающим, что она вскочила и босиком подошла к кроватке, где спал сын. Алеша дышал спокойно и ровно, с забавной важностью оттопырив нижнюю губу и слегка хмурясь во сне. Ника склонилась, осторожно поправила одеяло, и на цыпочках вернулась в постель. С кухни доносились приглушенные звуки телевизора – муж смотрел футбол. Она впервые легла спать, не пожелав мужу спокойной ночи, и это вовсе ее не мучило, не тревожило. «Неужели я изменилась? – спросила она себя, проваливаясь в сон. – Можно измениться за день?»

Ника уснула, не ответив себе на этот вопрос, и уже не слышала, как в комнату вошел муж. Он остановился у постели и некоторое время стоял над изголовьем, вглядываясь в лицо спящей жены. Только что, ища у нее в сумке таблетки от головной боли (Ника всегда носила их с собой), он наткнулся на цифровой фотоаппарат. Находка насторожила и озадачила его – жена никогда не фотографировала сама, при ее офисной работе это было лишним. Ника никогда не мечтала заниматься журналистскими расследованиями. Он всегда знал, во сколько она вернется домой. Жена была предсказуема, надежна, проста, как и вся их жизнь, налаженная методом взаимных уступок. Эта жизнь совершенно устраивала Олега, и как он думал до сегодняшнего дня, Нику тоже… И вдруг – ее внезапный бунт, беспочвенный, вздорный…

– Ты всерьез решила поссориться? – тихо спросил он, склоняясь над спящей женой.

Ответа не было.