Читать книгу Белый тигр. Городская история - Анна Марек - Страница 8

Вечером, настроив приёмник на волну Радио Зоопарка, Тигрёша, наконец, услышал себя.

– Ты мне тут, Грёшка, все настройки сбил, все программы перепутал, – сказала Бабушка, садясь за стол.

Тигрёшин голос раздался ближе к концу передачи. «Это не я! – оторопел тигрёнок. – Вернее я, но какой-то странный… Умора! Как будто я долго бежал и, не отдышавшись, сел к микрофону… Впрочем, не важно! Я – в радиоприёмнике, это главное…» Бабушка слушала, поглаживая внука по спине. «Вот-вот-вот, – шептал он ей на ухо, – слышишь?!» Когда старая чёрная коробочка с серебристой антенной сказала «Дорогие друзья, вы слушали рассказ Бенгальского тигра Тигрёши», тигрёнок завопил:

– Это Большой Панда! Слышишь?

Бабушка кивнула.

– Он под столом в студии бамбук прячет! Ну, ну, ты слышишь, Буня?

– Да слышу я, – Бабушка покачала головой, – но если ты и дальше будешь так орать мне в ухо, – оглохну и тогда точно не услышу.

«Говорит Радио Зоопарка!» Круглый голосок Панды сменил другой голос – густой и жирный.

– Лев, – прошептал Тигрёша.

Перезвон колокольчиков возвестил об окончании передачи. Бабушка выключила приёмник:

– Ты у меня молодец, Грёшка. Того и гляди звездой станешь!

– Какой звездой?

– Звездой радиоэфира, – серьёзно сказала Бабушка. Её ореховые глаза сузились и хитро смотрели на любимца. – Ну, а пока будущей звезде не мешает выспаться.

– А молоко?

– Сейчас разогрею, иди, прими душ.

Бабушка прошла на кухню, достала молоко, включила газ, задумалась и едва успела выключить конфорку. Ещё немного, и белая пена затушила бы огонь. Бабушка прислушалась: из ванной комнаты доносились странные звуки. Она подошла, приоткрыла дверь.

В ванной висел пар, по белому кафелю стекали капельки воды, зеркало над раковиной запотело. Тигрёша стоял в душе за полупрозрачной шторкой и горланил что было мочи:

За шумом воды Тигрёша не расслышал Буниного появления. Он намылил голову, зажмурился, встал под струю тёплой воды и, приплясывая, продолжал:

– Ну и рифма у тебя! «Умея – немею», – громко сказала Бабушка. – Где ты такое вычитал?

Тигрёша высунул голову из-за шторки:

– Сам сочинил, – гордо изрёк он. – И вообще: не «умея – немею», а «умею» и «немею».

– Ещё того лучше! Закройся, а то ты тут воды напустил, дом зальёшь! Я тебе, поэт, чистое полотенце принесла, на раковине лежит.

…Выпив тёплого молока, Тигрёша залез в постель, взбил подушку, натянул до самых глаз одеяло. Бабушка что-то писала под жёлтым абажуром настольной лампы.

– Я ещё поработаю, мне нужно доклад подготовить, ты спи… Шторы прикрыть? А то фонарь во дворе… Не мешает? Ну, как знаешь…

Написав полстраницы, Бабушка отложила ручку, набросила на плечи шерстяной пиджак и вышла в вольер… Опять повалил снег. Снежная зима в этом году… У калитки она замерла. За забором мелькнули фигуры – тёмные и бесшумные. Охрана… Бабушка всегда поражалась тому, как внезапно появлялись и также внезапно исчезали эти фигуры. Она задвинула щеколду, подняла голову. Напротив вольера высился неизвестно откуда взявшийся рекламный щит на железном столбе. Зелёный фон, пальмы, два розовощеких попугая на ветке, сидят, прижавшись друг к другу, и надпись внизу: «Вы бывали в раю? ПАВИЛЬОН ТРОПИЧЕСКОГО ЛЕСА ЖДЁТ ВАС!» Бабушка плюнула с досады. Безвкусица! Когда только установили? Днём ничего не было. Да ещё с подсветкой!.. Впрочем, точно, сегодня же открыли этот новый Павильон, вспомнила она. В Грёшкином радио об этом говорили. Много что-то в последнее время открывают: и радио, и этот… «тропический рай»…

Бабушка вернулась в дом. Павильон этот ей не понравился сразу. И дело было не в том, что она три года вынуждена была мириться с грязью, пылью, грузовиками со строительным хламом, не в том дело… Бабушка покачала головой… Скоро четыре года, как их привезли в Зоопарк. Летит время… Так вот, дело не в стройке, стройка – ещё полбеды. Главная неприятность заключалась для неё в самом здании. Высоченное, этажей в двадцать, квадратное в основании, оно нависало над вольерами. Бабушка не любила высотных зданий, чувствовала на себе их давление, но это сооружение – мало того, что высокое – это сооружение имело, помимо прочих, и ещё одно неприятное свойство.

Бетонный каркас здания был покрыт зеленоватым стеклом, прорезанным сетью тонких металлических конструкций. Днём в стенах, как в зеркале, отражалось небо, и тогда башня растворялась в нём, полностью исчезая из виду. Ночью её тоже не было видно – о её существовании напоминали только красные сигнальные маяки на невидимой в темноте крыше. Но на закате… На закате всё здание вспыхивало огнём заходящего солнца, – да так, что глядя на этот вздыбленный алый столб, Бабушка не раз ловила себя на мысли, что внутри пожар: ещё немного – и стекло лопнет, потечёт вниз, и тогда вся конструкция рухнет на их домик, сметая попутно соседские вольеры… Нет, умом тигрица, конечно, понимала, что башня не достанет до их жилища, слишком далеко. Но всё же само присутствие коварной высотки питало и без того постоянно жившую в Бабушке тревогу.

Тревога следовала за Бабушкой по пятам. О чём бы она ни думала – о себе ли, о внуке, как тут же, точно по заказу, являлась тревога. По ночам приходилось совсем туго. То ли дело днём! Днём тигрицу выручала работа: за книгами, газетами и компьютером тревога куда-то пряталась. «Что за чертовщина! – дивилась Бабушка. – Как будто ничего и не было! Хоть не спи теперь ночью…»

Она подошла к кровати. Тигрёша спал, подперев плечом подушку и прикрыв лапой нос. Круглые белые уши подрагивали. Летает, должно быть во сне. И Бабушка подоткнула одеяло, чтоб тигрёнок не раскрылся.