Читать книгу Ведьма. Моя личная история. Книга I - Анна Михайловна Боярчук - Страница 6

Почтенный Лондон радушно встретил меня пасмурным весенним утром. Я перевела часы на местное время. Пройдя регистрацию в обратном порядке, отыскала обменник, наличности оказалось неприлично мало.

Я мысленно выстроила план дальнейших действий, непроизвольно разглядывая окружающих людей – объятия, радость, смех – одни помогали тащить чемоданы; другие наперебой расспрашивали о чем-то; третьи, молча, обнимались. Супруги, дети, друзья, родственники – так много разных жизней, тесно переплетающихся друг с другом.

Поодаль от меня стояла пара – два старичка очень преклонного возраста – он ласково гладил ее по щеке, а она просто держала его за руку, и я практически кожей ощутила трепетную нежностью их касаний. Даже в фильмах не видела таких трогательных сцен, и тут мне стало очень стыдно за свое бесцеремонное подглядывание, но отвернуться я так и не смогла.

Я видела в них то, чего у меня с мужем никогда не было: нежность, интимность, ласка, искренность. И мгновенно на меня навалилась зависть, обида и злость, я с трудом отвернулась и пошла прочь.

Злобно топая, я проскользнула в автоматические двери на улицу. Низко висящие облака пропитали туманный воздух вполне ощутимой моросью, никакого намека на солнце. Я сделала несколько глубоких вдохов, поступивший кислород медленно растворил вспышку эмоций. Немного успокоившись, я решила упорядочить свои действия: для начала необходимо заехать в банк, так как денег почти не осталось; затем надо определиться с отелем и купить что-нибудь из одежды; и только потом можно заняться тем, для чего я сюда приехала, а именно – поиском ответов. Итак: голова проветрилась, решения приняты, план составлен, на выходе из аэропорта я поймала первое попавшееся такси.

Полноватый мужчина, откровенно разглядывая меня, добродушно поздоровался и спросил: куда ехать. Без единой запинки на английском языке я объяснила, что мне нужно в банк. Он, услышав мой акцент, окончательно убедился, что я – иностранка, и слегка удивился отсутствию багажа, а затем принялся нахваливать все достопримечательности своей страны, так и не заметив отсутствия внимания с моей стороны. В машине на меня вдруг навалилась странная апатия, мысли бродили где-то далеко от сказочного Лондона, и я не сразу поняла, что мы остановились. Расплатившись с водителем, я медленно зашла в банк.

Прошло около четырех часов, прежде чем я, добралась до отеля, попутно, заехав в торговый центр, где купила несколько комплектов одежды, духи, косметику, предметы личной гигиены и маленький чемодан для своего нового «имущества».

Небольшое старинное здание, находясь недалеко от центра, приветливо распахнуло двери. После очередной регистрации меня проводили в номер. Здесь все как обычно – холл, гостиная, спальня – вполне комфортно и уютно. Я поставила чемодан и достала телефон, пришло время позвонить родителям.

– Оля, доченька, где ты, что случилось? С тобой все в порядке? – завопила мама сразу после первого гудка.

– Мам, со мной все хорошо. Ты только не волнуйся, я в Лондоне. У меня здесь кое-какие дела, через пару дней приеду и все расскажу. Обещаю.

– Я на это крайне надеюсь, – сказала она более строго, а потом спросила, – Максим с тобой?

– Нет, я одна. Что-то случилось? – почему-то после ее слов мне в душу сразу закралась тревога.

– Я звонила ему, – голос мамы стал слегка удивленный, – но он не берет трубку. И квартира у вас закрыта.

– Может быть, уехал в очередную командировку? А трубку не берет, потому что, наверное, злился на меня. Он не давал разрешения на мой отъезд, – я сделала вполне очевидное предположение, при упоминании мужа, к тревоге присоединилась злость. – Ладно, забудь о нем. Как там Антон? – букет переживаний пополнился ненадолго забытым ароматом тоски.

– С ним все хорошо. Скучает по тебе, постоянно спрашивает: почему ты не приходишь?

Сердце сжалось.

– Поцелуй его от меня и расскажи, как сильно я люблю его. Мам, прости, что так получилось. Я очень люблю вас, вы – самое дорогое, что у меня есть, поцелуй папу.

– Конечно, я все передам и всех поцелую, я тебя тоже очень люблю. Будь осторожна, береги себя.

– Люблю тебя, – ответила я на прощание.

После разговора с мамой неясная тревога легла тяжелым камнем на грудь. Постояв несколько минут в раздумье, я отправилась в ванную: приняла душ, подсушила волосы и нанесла легкий макияж.

Аккуратно разложив весь гардероб, я пару минут решала: что надеть, чтобы произвести положительное впечатление и при этом не выглядеть вызывающе. Выбор лег на светло-молочное приклешенное платье с крошечным черным поясом. Волосы я собрала на затылке в тугой пучок, подколов шпильками. Надев новое пальто, я напоследок еще раз взглянула в зеркало. В результате моих стараний получилось именно так, как мне хотелось: строго и со вкусом, но без каких-либо излишеств, и весьма наивно. Я взяла карточку с адресом, вышла из гостиницы, поймала такси.

Машина остановилась напротив кованых ворот, за которыми виднелся огромный особняк, чем-то напоминавший дом моих родителей, только намного больше. От переполняющего волнения сердце забило барабанную дробь, а руки предательски затряслись. Я набрала побольше воздуха и нажала кнопку видеофона.

– Дом семьи Оуэн, чем могу помочь? – ответил степенный мужской голос.

– Меня зовут Ольга Веленская, я ищу Аманду Оуэн, – пролепетала я, дрожа от волнения.

– Входите, пожалуйста.

Дорожка к дому метров семьдесят, окруженная лужайками и множеством деревьев и кустарников. По ней я шла как на расстрел, еле передвигая ноги. Совершенно не представляя, кого мне предстоит увидеть, я постаралась вспомнить вопросы, которые хотела задать, но мысли потеряли четкие очертания.

На пороге, услужливо распахнув дверь, меня ожидал пожилой мужчина в строгом костюме, по всей видимости, дворецкий. Войдя в дом, я удивленно осмотрелась вокруг. Широкий холл мгновенно поразил своей роскошью: начищенный до блеска паркет, сводчатый потолок, стены обшиты деревом и тканью, название которой мне даже неизвестно, на них висят картины, окруженные коваными подсвечниками. Огромная лестница с резными перилами, она, разделяясь на две стороны, ведет на второй этаж. Дворецкий взял мое пальто и предложил следовать за ним.

Комната, в которую меня проводили, представляла собой что-то среднее между библиотекой и кабинетом: массивный стол, компьютер, рабочее кресло, пушистый ковер, два кожаных дивана и множество стеллажей с книгами. Несколько минут я, находясь в полном одиночестве, рассматривала обстановку.

Чуть позже послышались быстро приближающиеся шаги, ручка повернулась, дверь распахнулась и на пороге показалась женщина, сияя белоснежной улыбкой. А потом случились еще более неожиданные вещи: увидев меня, она вдруг отшатнулась и замерла на месте, так и держась за ручку двери. Около минуты она, раскрыв рот, удивленно смотрела на меня, ни разу не моргнув; мне даже показалось, что она перестала дышать. С каждой секундой ее изумление все больше напоминало ступор, а у меня не хватило смелости заговорить. Наконец, она, справившись с непонятным для меня потрясением, глубоко вдохнула и неуверенно, будто спрашивая, прошептала:

– Мелена?

Теперь я недоуменно уставилась на нее. И случилось это по нескольким причинам: первая – странная – она сильно удивилась, и это мягко сказано, когда увидела меня; вторая – еще более странная – она назвала меня чужим именем. А третья – совершенно шокирующая – ее голос оказался родной, до боли знакомый, который я слышала с рождения, голос моей мамы.

– Вы, я, Оля, – бессвязная речь, подтверждающая изумление.

Она еще несколько секунд смотрела на меня, а потом легонько тряхнула головой, улыбнулась и подошла с раскрытыми объятьями.

– Конечно, ты – Оля! Это я не ожидала. Прости за такое поведение, просто ты так похожа.

Я, совершенно ничего не понимая, полностью шокированная происходящим, на автомате обняла ее.

– Могу я предложить тебе чашечку чая или кофе, а может быть, стакан сока? – заботливо спросила она, усаживая меня на диван.

Я будто онемела, не в состоянии решить: хочу ли вообще пить, и поэтому просто кивнула головой.

– Я, наверное, тебя напугала, – она рассмеялась, – не бойся, пожалуйста. Я так долго тебя ждала, так много готовилась к нашей встрече, а когда ты, наконец-то, приехала, совсем растерялась. Может, будет проще, если ты начнешь задавать мне вопросы? – она четко проговорила каждое слово на своем родном языке. – Как у тебя с английским?

– Я его с рождения учила, и с бабушкой мы почти всегда говорили на английском, так что можно сказать – это мой второй родной язык, – стараясь собрать мысли, уже более адекватно проговорила я; ее предложение меня немного обнадежило.

– Ну, вот и замечательно! Я тебя слушаю.

Она продолжала улыбаться и обнимать меня за плечи. Почему-то от ее объятий я не почувствовала никакого дискомфорта, а даже наоборот – очень уютные ощущения, это выглядело так непринужденно, будто мы давно знакомы или близкие родственники. До этого момента в голове постоянно крутилось бесчисленное количество вопросов, а как только появилась возможность их задать, они как будто растворились.

– Кто вы? – ничего умнее на ум не пришло.

– Я – Аманда Оуэн.

Она выжидающе смотрела на меня, прекрасно понимая, что я спросили не о ее имени, но тем самым, давая мне возможность подумать.

– Откуда вы узнали о моем приезде?

– Мне об этом рассказала Мелена, – она посмотрела на меня, а затем, немного помедлив, продолжила, – но для тебя ее зовут Мария.

Я ошарашено уставилась на Аманду. Она спокойно смотрела на меня, и ее глаза излучали тепло и понимание. Я постаралась взять себя в руки и сосредоточиться на разговоре, а удивление пусть остается на потом.

– А причем здесь моя драгоценная бабуля, и почему вы называете ее Меленой?

Она ответила не сразу, будто собираясь с мыслями.

– Это долгая и очень запутанная история, я и сама не до конца все понимаю, – она снова посмотрела на меня, будто спрашивая: а готова ли ты услышать правду, какой бы она не была?

Я демонстративно откинулась на спинку дивана, приняв более расслабленную позу, и всем своим видом постаралась показать спокойствие и решительность.

– Хорошо, только не перебивай, а если что-то будет непонятно, спросишь позже, – вздохнув, прошептала она, а глаза на мгновение стали грустными и тоскливыми. – Но давай по порядку, и начнем со второй части вопроса. Настоящее имя твоей бабушки – Мелена Сандерс, она родилась в Шотландии. Ее мать умерла при родах, а отец – когда ей исполнилось восемнадцать. Сразу после его похорон она переехала в Лондон. Здесь и познакомилась со своим будущим мужем Чарльзом Маррей. Что ты знаешь про своего деда?

– Только то, что он умер еще до рождения моей матери, – не вдаваясь в подробности, ответила я.

– Это не правда, он умер всего два года назад.

– А вы откуда знаете?! – я так и ахнула.

– Немного терпения, – она встала, быстро подошла к шкафу, достала одну из книг и вернулась обратно.

Предмет в ее руках оказался вовсе не книгой, а обычным фотоальбомом. Несмотря на жгучее любопытство, я послушно продолжала молчать. Она пролистала несколько страниц и передала мне альбом.

– Узнаешь?

Похоже, благодаря событиям последних дней я легко могу попасть в Книгу рекордов Гиннеса как самый удивленный человек в мире. Я, молча, глазела на черно-белую фотографию, которую видела не впервые. Точно такая же лежала в шкатулке: Мария держит за руку маленькую девочку.

– Беременна, – проводя пальцем по фотографии, тихо прошептала я.

Мир вокруг сменил цвет, обретая новые краски знаний, только мой разум никак не хотел справляться. Глубоко вдохнув, я в ужасе посмотрела на Аманду. Она не произнесла ни слова, теперь не только ее голос, но и черты лица мне показались сильно знакомыми. Лишь такой слепец, как я, мог не заметить ее сходства с моей мамой. И теперь несколько крошечных частиц головоломки собрались воедино, принеся с собой кромешный хаос. Еще пара вдохов.

– «Неужели Аманда и моя мама? А бабушка? Почему она скрывала, что у нее есть еще одна », – даже мысленно, оказалось невероятно сложно сформулировать свои догадки.

Продолжая тыкать пальцем в живот Марии на фотографии, я, не отрывая глаз от Аманды, постаралась изъясняться более-менее внятно:

– Получается, вы и моя мама … Ничего не понимаю! – взмолилась я, сознание никак не хотело принять то, что подсознание уже осмыслило.

– Да. Ты все правильно поняла, девочка на фотографии – это я, а твоя мама на тот момент еще не родилась.

Теперь ее взгляд стал настороженным и ожидающим моей реакции на эти слова. Моя голова превратилась в зону ожесточенных боев между подсознанием и сознанием, хотя последним схватка была заведомо проиграна. Еще не совсем приняв этот факт, я решила не терять времени и выяснить побольше информации.

– Но почему она уехала? – спросила я, подразумевая бабушку.

– Ей пришлось скрываться, – Аманда явно что-то не договаривает.

– А почему она вас бросила?

Аманда едва заметно нахмурилась, лицо слегка побелело, а в глазах заблестели слезинки. Я тут же горько пожалела о последнем вопросе, надо было прикусить себе язык, мне не хотелось обижать эту милую и добрую женщину.

– Прости меня, – виновато промямлила я.

– Нет. Все в порядке. Ты еще многого не знаешь, но я обязательно тебе расскажу, и тогда ты сможешь все понять, а главное – принять. Она меня не бросила, она пыталась защитить нас всех. Я знаю, у тебя есть сын, которого ты очень любишь. И даже несмотря на свою молодость, ты понимаешь, что может испытывать мать, зная, что ее дитя в опасности. Но пойми, иногда разлука бывает лучше, чем постоянный страх! – на последней фразе она едва заметно содрогнулась.

Ее слова попали в самую точку, вновь пронзая сердце, которое и без того теперь стало похоже на сито, колючими шипами тоски о ребенке. Но это чувство я спрятала в самые отдаленные уголки воюющего разума.

– Она никого не бросала, – продолжала Аманда, – просто, на тот момент у нее не было выбора. Конечно, некоторые говорят: выбор есть всегда, но во многих случаях они ошибаются. Человек не выбирает – кем ему родиться, и в жизни есть вещи гораздо страшнее, чем физическая разлука

Наш разговор прервал тихий стук в дверь, а через секунду она открылась и в комнату вошла девушка. Я сразу догадалась – кто она.

– Ой, прости, не знала, что ты занята. Зайду позже, – она обратилась к Аманде и заинтересованно посмотрела на меня, даже не пытаясь скрывать своего откровенного любопытства.

– Нет, нет. Не уходи. Присядь, я хочу вас познакомить, – остановила ее Аманда.

Девушка опустилась на диван напротив нас. Я также непроизвольно начала ее разглядывать. Одета она очень просто: потертые джинсы, однотонная футболка, замшевые мокасины. На вид ей примерно лет двадцать, невысокого роста, мягкие черты лица, прямые светло-русые длинные волосы, кожа светлая и гладкая, а глаза точь-в-точь как у меня – два горящих изумруда – бабушкины.

– Итак, – продолжила Аманда, – сегодня день правды! Оля, хочу представить тебе мою дочь – Эшли, – она повернулась к дочери, – Эшли познакомься – это дочь моей сестры – Ольга. Я думаю, вы обязательно подружитесь.

Пару минут мы, молча, смотрели друг на друга. А потом Эшли меня слегка удивила, точнее, удивила та легкость, с которой она восприняла факт нашего родства. Она легонько порхнула на наш диван, присев рядом со мной, нежно улыбнулась и осторожно обняла меня.

– Очень рада с тобой познакомиться, всегда хотела иметь сестру!

Я сидела, зажата с двух сторон, в окружении моих новых, немного странноватых родственников. И, несмотря, на наше недавнее знакомство, я чувствовала себя очень комфортно, мне были приятны то тепло и радушие, с которыми они меня встретили. Я, искренне радуясь, заключила ее в свои объятия.

– А ты к нам надолго? Хотелось бы познакомиться поближе; – защебетала Эшли, – хочешь, я покажу тебе Лондон; мы могли бы съездить в Ирландию – там очень красиво.

– Эшли, остановись. Оля пробудет здесь ровно столько, сколько сама захочет, а сейчас нам необходимо продолжить разговор. И кстати, зачем ты приходила?

– А действительно, зачем же я приходила? – она задумчиво опустила глаза. – Ах да, точно! Там привезли морепродукты, и я совершенно не знаю, что с ними делать.

– Какие морепродукты? – Аманда не сразу поняла, о чем идет речь. – Ой! Совсем забыла про годовщину! Так, надо как-то все успеть.

Я, понятия не имея, о какой годовщине она говорит, тут же сообразила, что мой неожиданный приезд случился явно не вовремя. От этой мысли мне стало очень неловко.

– Простите, я не хочу вам мешать. Можно, я приеду завтра или послезавтра, когда у вас будет свободное время?

Две пары глаз недоуменно уставились на меня, теперь я чувствовала себя еще и сконфуженно. Первой очнулась Эшли, деловито скрестив руки на груди.

– Мама, разве ты не пригласила свою племянницу на наш семейный праздник, и вообще ты узнала, где она остановилась?

Аманда, виновато поглядывая на меня, открыла рот, собираясь что-то сказать, но я опередила ее.

– О нет, что вы. Я вовсе не хочу вас стеснять, не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанными. У вас сейчас столько забот и гости, наверное, скоро придут.

Снова две пары глаз округлились от изумления. Я сжалась в комок, понимая, что мои слова их немного обидели.

– Простите меня, – только и смогла добавить я.

– Глупенькая, тебе не за что извиняться, ты для меня самый драгоценный гость, – Аманда заботливо погладила меня по голове. – Это я так сильно удивилась и обрадовалась твоему приезду, что напрочь позабыла о сегодняшних обязанностях. Моего мужа и отца Эшли зовут Ричард, сегодня двадцать пять лет со дня нашей свадьбы, а еще у меня сегодня День Рождения. Приедут его родственники и наши друзья, устроим маленькое семейное торжество.

– Вы вышли замуж в свой день рождения?! Вот здорово! – слегка растерянно уточнила я.

– Ну да, – она скорчила гримасу и шутливо добавила, – решила сэкономить на праздниках! Итак, решено, и никакие возражения не принимаются! Ты где-нибудь уже остановилась?

– В отеле, – как на исповеди я мгновенно назвала адрес.

– Все, никаких отелей! Впервые ко мне приехала близкая родственница, разве я могу упустить такой шанс. Ну, пожалуйста, – взмолилась Аманда, заметив, что я терзаюсь нерешительностью, – сделай мне маленький подарок, остановись у нас. А утром после завтрака я обещаю продолжить свой рассказ. Договорились?

Разве можно устоять перед такой обескураживающей добротой и гостеприимством. Я не стала возражать, честно говоря, мне не очень-то и хотелось.

– Договорились.

– Замечательно! И кстати о завтраке. Ты сегодня обедала?

Вспоминая сегодняшний день, я сообразила, что не только не обедала, но и не завтракала. Пища из пластиковых контейнеров в самолете оказалась совсем несъедобной, да и нервы никак не способствуют аппетиту. Но сейчас, когда волнения неизвестности предстоящей встречи позади, желудок явно вспомнил о своих правах. Однако признаться в этом оказалось сложнее, чем согласиться на постой, но и врать тоже не хотелось.

– Ну, нас в самолете кормили, – я немного уклонилась от ответа.

– Понятно, – задумчиво произнесла Аманда, скользнув по мне недоверчивым взглядом. – Эшли, милая, здесь такая суета, и мне надо срочно привести все в порядок. Почему бы вам не съездить в отель за Олиными вещами, и заодно могли бы пообедать в ближайшем ресторане.

– Здорово! Только захвачу куртку и ключи от машины. Жду тебя на улице, – прокричала Эшли уже с конца коридора.

Я взяла свою сумку, и мы с Амандой вышли в коридор.

– Знаешь, – начала она после короткого молчания, – я, правда, очень рада, что ты приехала. Так случилось, что в моей жизни мало близких людей, и от этого очень грустно. Я знаю, ты хорошая девочка, только жизнь у тебя складывается не совсем сладко. Мне хотелось бы помочь тебе, а еще узнать о тебе побольше, о твоей маме и о вашей жизни. Плохо, что мы не могли общаться.

– Да. Очень плохо. Мама тоже страдает от одиночества. Но теперь, может быть, все будет по-другому? – светлая надежда скользнула в моем голосе.

– Я думаю, так и будет, – она взяла у дворецкого мое пальто и помогла одеться.

Сквозь низкие облака выглянуло весеннее солнце. Эшли гостеприимно открыла дверцу своего автомобиля. Ярко красный кабриолет мгновенно притянул мое внимание.

– Круто!!! – только и смогла вымолвить я.

– Ага, садись, прокачу! – Эшли ловко запрыгнула на водительское сиденье.

Мне пришлось затратить чуть больше времени, лавируя на каблуках, а после того, как я устроилась рядом с ней, кабриолет без промедления рванул с места.

– Жаль, что нельзя откинуть крышу, – немного расстроено проговорила Эшли, – сегодня слишком холодно. Итак, сначала в отель, а потом обедать?

– Да, конечно. Я думаю, так будет правильнее. А кстати, возвращаясь к машине, какая это марка? – любопытство так и обжигало.

– Это – Астон Мартин; объем – почти шесть литров, четыреста лошадей, до сотни разгоняется за пять секунд!!! Зверь – машина. Ну, в общем, поддерживаю отечественного производителя, – устыдившись собственного восхищения, Эшли немного умерила свой пыл.

– Дашь как-нибудь заглянуть под капот?!

– Еще бы! – Эшли просияла. – Тебе, правда, интересны автомобили?

– Раньше, часто проводила время в гараже, – с сожалением сказала я, воспоминания давались нелегко.

– Вот здорово! Хоть у меня никогда не было старших сестер, я сразу поняла, что мы найдем общий язык, ты мне с первого взгляда понравилась, – она шумно рассмеялась.

– Чего ты смеешься? – заинтересовано спросила я.

– Да так, сама представь: мы – две молодые привлекательные девушки вместо того, чтобы разговаривать о мужчинах, платьях и прочей чепухе, говорим про автомобили. Я думаю, преподаватели в моем университете заинтересовались бы этой ситуацией.

– А на кого ты учишься? – любопытно спросила я, попутно обдумывая ее слова, и тоже засмеялась.

– Я – почти состоявшийся психолог. Специализируюсь на проблемах межличностных отношений в семье. Но, вообще-то, я скоро заканчиваю обучение, даже уже начала дипломную работу писать.

– Правда, а сколько тебе лет? – слегка удивленно спросила я.

– Ну, 14 февраля было двадцать три.

– А мне сначала показалось, что тебе не больше двадцати.

– Благодарю за комплимент, – чопорным тоном проговорила она, картинно задрав подбородок.

Мы весело рассмеялись ее шутке, и машина остановилась напротив ворот отеля.

– Давай поскорее, я жду тебя здесь, – Эшли улыбнулась.

Я поднялась в свой номер. Собирая вещи в новенький чемодан, я думала о том, как странно повернулась моя жизнь за последние несколько дней. Я направлялась в Лондон с тяжелым сердцем, испытывая страх и плохие предчувствия. А на деле оказалось, что меня здесь ждут неизвестные родственники, заведомо радуясь моему приезду. К тому же они – замечательные люди – добрые и открытые. И самое интересное в том, что я уже люблю их. Я переживаю за Аманду, а точнее меня беспокоит то, как она цепляется за меня, испытывая горечь из-за вынужденной разлуки с сестрой и матерью. Я без ума от Эшли, мне всегда хотелось иметь сестру и хорошо, что она оказалось именно такой, какая есть. Но больше всего я не могу понять бабушку и мотивы, под влиянием которых она действовала. Хотя, что до последнего то, скорее всего, мне еще не все известно, и надеюсь, Аманда завтра все прояснит.

Я решила немного задержаться, достала телефон и мужественно набрала папин номер, приготовясь к получению словесного наказания.

Мои ожидания оправдались, а мужество испарилось в самом начале разговора. Но я стойко выслушала его нотации о моей безответственности, взбалмошности и глупости, а также поняла, что дома меня ждет более строгий выговор, и что как выразился папа: «… по мне ремень плачет».

– «Это он еще про подвал не знает! – драгоценная память услужливо воспроизвела останки развороченной стены, – Ох, плохо мне будет!» – я постаралась загнать эту неприятную мысль подальше.

Когда отец немного утихомирился, я набрала в легкие как можно больше воздуха и залепетала как маленький ребенок:

– Папочка, прости меня, пожалуйста!, не стоило так опрометчиво давать обещания. – Я очень сильно люблю тебя! Я больше так не буду! Никогда, никогда, правда, обещаю! – ничего умнее в голову не пришло Только не злись, я приеду и все расскажу, а ты поймешь и простишь меня.

– Ладно, хорошо, буду ждать, – папа немного смягчился, – кстати, так просто любопытно, а где твоя машина?

– «Упс!!!», – я не сразу нашлась что ответить.

– Оля, ты слышишь меня?

– Она … эээ … в Москве …

– Это ты тоже объяснишь, когда приедешь, – фраза прозвучала не как вопрос, а больше, как утверждение.

– В общем … да, – я облегченно выдохнула, шаткое перемирие было установлено.

– Антону дать трубку, он сильно скучает по тебе?

Ну зачем еще больше мучить мое и без того растерзанное сердце.

– Конечно. Он рядом? – не выказывая своего волнения, спокойно спросила я.

– Да, играет. Оля, возвращайся скорей, мы с мамой очень переживаем, – я услышала, как голос отца дрогнул. – Я люблю тебя. Антон, иди сюда, мама звонит.

Папа передал трубку сыну, я так и не успела сказать ему, что тоже очень сильно люблю его. Не успела.

– Мамочка, когда ты придешь за мной?

Услышав детский голос, мне захотелось прижать его к себе, и главное – защитить от всего, что может ему навредить. Тут вспомнились слова бабушки:

«… пойми, дело вовсе не в тебе, и все, что происходит с тобой не случайность, а рождение Антона очень важно для нашего мира. Ты обязана бороться за него, иначе он погибнет …»

Я остро ощутила необъяснимую потребность в сыне, с трудом подавила надвигающиеся рыдания и как можно более спокойным голосом ответила ему. В течение пяти минут я мягко и доступно объясняла, что мне сейчас необходимо разобраться с некоторыми делами, и что я скоро приеду, а в ответ услышала сотню признаний в любви и миллион воздушных поцелуев.

Вновь, как и после разговора с мамой, мной завладела тревога, только теперь она непонятным образом почти переросла в панику. Предчувствие катастрофы ярко-алыми вспышками обожгло все внутри, непонятно почему, но в душе поселился страх. А больше всего раздражало то, что я не могу до конца определить источник его происхождения. Сын под присмотром родителей, Макс меня больше не достает – вроде бы все сложилось как нельзя лучше, все живы и здоровы. Конечно, дома меня ждет скандал мирового масштаба и не только с почти бывшим мужем, но суть переживаний не в этом. Здесь явно что-то не так, и я никак не могу разобраться, что именно. Пока не могу.

– «Почему Макс не звонит, почему не разыскивает меня? Раньше он даже с друзьями запрещал мне общаться, а сейчас никак не отреагировал на мою выходку, – и тут на ум пришла одна из самых страшных мыслей. – А вдруг он настолько зол, что попытается отобрать у меня Антона?!»

Более жутких мыслей в голову еще не приходило, я схватила телефон и набрала номер мужа, не задумываясь о том, что ему скажу. Гудки, гудки, еще гудки, не берет трубку. Я несколько раз повторила попытку, результат не изменился.

– «Злится – другого объяснения и быть не может!» – я почти поверила в это, но тревога подсказывала совсем другое.

Судорожно меряя шагами комнату, я никак не могла сообразить, что мне делать. Но меня все-таки осенило. Я вновь схватила мобильник, молниеносно перебирая пальцами, набрала сообщение:

«Мамочка, может быть, ты подумаешь, что я окончательно сошла с ума и начала страдать манией преследования, но, пожалуйста, выполни мою просьбу! Ни под каким предлогом не отдавай Антона Максиму. У меня очень плохие предчувствия, я боюсь, что он захочет лишить меня сына. Умоляю тебя!!!»

Отправив сообщение, я подождала несколько минут, но отчет о доставке так и не пришел.

– «Если, на самом деле, все обойдется, и мои опасения окажутся беспочвенными, то по настоянию мамы визита к психотерапевту не избежать. Хотя, может, так будет даже лучше, потому что в последние годы пароноидальная истерия стала неотъемлемой частью моей жизни», – все бы хорошо, только легче от этих умозаключений мне не стало.

Оплатив счет за отель, я вышла на улицу и села в машину. Эшли, окинула меня подозрительным взглядом и спросила:

– Возникли какие-то проблемы?

– Нет, просто, родителям звонила, – нет смысла скрывать от нее свои переживания.

– Что-то случилось? – испуганно спросила она.

– Пока еще нет, и надеюсь, что не случится, – с горечью ответила я.

Эшли не стала тиранить меня ненужными расспросами, понимая, что мне слишком тяжело сейчас говорить об этом. А я, в свою очередь, отметила, что помимо чарующего обаяния, ей присущи две замечательные черты характера человека – проницательность и тактичность.

Тягостные мысли уступили место туманной дымке, окутавшей голову, которая привела меня в состояние легкого забытья. Наверное, это одна из самых лучших особенностей мышления. Когда на человека наваливается бесчисленное множество проблем, или происходит что-то странное, чего по каким-либо причинам невозможно объяснить – голова автоматически отключается, не оставляя возможности сойти с ума.

Машина плавно затормозила, я осмотрелась. Мы остановились напротив небольшого здания, я сразу сообразила – ресторан. Эшли решилась нарушить молчание:

– Пообедаем? – вкрадчиво спросила она, пытаясь разгадать мое настроение.

Мне стало очень стыдно за свое молчание, и я постаралась исправить положение:

– Конечно, давно пора! – с деланным энтузиазмом воскликнула я.

Похоже, старания прошли даром, у меня всегда плохо получалось притворяться. Эшли грустно вздохнула и вышла из машины, а я почти возненавидела себя. Мысленно выругавшись, как заправский сапожник, я хлопнула дверью кабриолета и последовала за ней.

– Эш, прости мне, пожалуйста, странное поведение и прошу, не обижайся, – уже за столом начала я, сдвинув брови домиком.

– Что ты! – она искренне удивилась. – Я вовсе не обижаюсь на тебя. Я же вижу, что ты сильно переживаешь, но не знаю из-за чего. И еще не знаю, как помочь, хотя мне очень хотелось бы.

– Я переживаю за сына, за родителей и еще за некоторые вещи.

– У тебя есть сын?! – глаза моей сестры округлились от удивления.

– Ну да, скоро ему будет шесть, а еще, точнее сказать, пока еще я замужем, – теперь у Эшли вдобавок и челюсть отвисла. – А ты раньше знала о моем существовании?

– Да, но только в общих чертах. Я однажды случайно присутствовала при разговоре Аманды и Мелены. Из него поняла, что где-то у меня есть сестра, а у бабушки младшая дочь.

– Ты знала бабушку? – на моей памяти было несколько случаев, когда она уезжала, якобы к подруге.

– Не то, чтобы знала, а скорее видела. Она приезжала к нам несколько раз, и всегда останавливалась в отеле, но никогда долго не задерживалась, – последнюю фразу Эшли произнесла с обидой. – Кстати, вы с ней очень похожи, прямо-таки две капли воды. А как зовут моего племянника? – решив сменить тему, спросила она.

– Антон, – мне очень понравилось то, как она назвала его.

– А, то есть Энтони, – Эшли быстро адаптировала имя моего сына на свой язык.

– Да, ты абсолютно права, – я улыбнулась.

– Оля, а сколько тебе лет?

– Осенью будет двадцать пять.

– Следовательно, ты родила его в девятнадцать. Но почему так рано? – ее глаза подозрительно сузились. – Или ты была уже…

Решив сразу развеять ее неверные догадки, я коротко ответила.

– Нет, в день свадьбы я не была беременна.

После ответа я отметила, что в голове Эшли явно что-то не состыковывается. Она, молча, смотрела на меня, а в глазах читалась напряженная работа мозга. Она никак не могла понять: почему я так рано вышла замуж и сразу родила ребенка. Мне захотелось рассказать ей о том, что она не одна такая, что все мои знакомые, родственники и друзья, включая меня саму, до сих пор этого не понимают.

– Нет, я слышала о ранних браках, но мотивы такого поведения мне не совсем понятны. Наверное, вы очень любите друг друга, – Эшли сделала очередную неверную догадку.

– Хотелось бы мне, чтобы так оно и было. Но, к сожалению, в жизни все происходит наоборот.

– Расскажи, пожалуйста, мне очень интересно! – в ее глазах промелькнули искорки любопытства.

– Вообще-то, все получилось довольно скучно. Тебе, правда, хочется узнать самую нудную историю жизни?

– Да, очень хочется! – теперь ее глаза полыхнули, она непроизвольно наклонилась ко мне.

– Хорошо. Но тогда придется начать немного издалека.

В последующие полчаса я рассказала историю своей жизни от самого начала и до сегодняшнего момента. Стараясь говорить четко и лаконично, я опустила такие моменты как общение с призраком, историю с перстнем и мое волшебное превращение, так же не рассказала, что иногда в самых стрессовых ситуациях у меня бывают видения о будущем. И, конечно, я не смогла передать ей своих ощущений от присутствия Макса, потому что этот гнет невозможно описать словами, его можно только почувствовать. Также рассказала о сыне и своих чувствах к нему. Она очень внимательно слушала, иногда переспрашивала, что-то уточняла и выглядела весьма заинтересовано. Когда я закончила, она еще долго смотрела на меня, не произнося ни слова, а потом вдруг будто очнулась.

– Я даже и представить не могла, что так бывает! Я не понимаю Макса, он ведет себя как-то странно. Если вы не любите друг друга, почему он просто не отпустит тебя? – немного помолчав, она добавила. – Знаешь, мне кажется, что-то здесь не так. В вашей жизни многие вещи не поддаются логическому объяснению. И еще объясни мне кое-что, а то я не совсем поняла: как ты нас нашла?

– Бабушка оставила письмо с вашим адресом, – уклончиво ответила я, не вдаваясь в подробности.

– Ммм, – задумчиво протянула Эшли, а потом взглянула на часы. – Ой! Мы же опаздываем, а тебе еще платье надо купить.

Она попросила счет, я хотела оплатить его, но она меня опередила. Мы стремительно запрыгнули в машину и через десять минут уже стояли на другой парковке. Фирменные магазины самых модных брендов уютно теснились рядом друг с другом. Эшли взяла меня за руку и потащила за собой.

– Давай, вначале, сходим туда, – она указала в сторону, – а потом, если ничего не выберешь, во все остальные.

Я послушно согласилась и прибавила скорости. Мы быстро зашагали мимо сверкающих витрин в указанном ею направлении. И тут я так резко остановилась, что дернула Эшли обратно. Она повернулась ко мне и что-то спросила, но я ее не услышала, точнее, услышала, но не осознала, что она говорит, а только ошеломленно смотрела сквозь начищенные стекла витрины.

– Оля, пойдем, потом будешь рассматривать, – она снова потянула меня, но я не двинулась с места.

– Нет, нам уже не надо никуда идти, – сжав ее руку, я уверенно зашла в магазин.

– Здравствуйте, – сказала я, обращаясь к продавцу, – заверните, пожалуйста, вот это платье, – я жестом указала на манекен.

Продавец удивленно посмотрел на меня, а затем все-таки решил уточнить: хочу ли я его примерить. Смысла в примерке я, конечно же, не видела. Да и зачем? Ведь это именно то платье – из моего видения: длинное, шелковое, цвета спелой клубники. Я, не обращая внимания на удивленные взгляды, демонстративно вытащила кошелек и направилась к кассе. Настроение заметно улучшилось, а вот о состоянии сестры нельзя сказать того же.

– Ты что, действительно мерить не будешь?! – в ее голосе послышалось отчаянье.