Читать книгу Наташа, девочка из Гжатска. Письма и воспоминания - Анна Михайловна Горфункель - Страница 5

Лидия Николаевна Засорина-Попова

– доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник факультета психологии СПбГУ.

Когда мы были… Это удивительные годы —1952 —1955.Посчитаем нумерологически: 8 – 20, итого 1. Я уже пользуюсь буквочётом.

Что такое 1? Это едИница, в переводе на русский *единит ся.

Так и запишем: нам было по 22—23 года. Самое время единить себя, выравнивать вертикаль жизни.

И какие же блистательные возможности открывались перед нами!

Закончилась первая семилетка после окончания Великой Отечественной войны = *победа! Вступили во второе семилетие восстановительности. Тут, правда, уже было более «ударно» – умер И. В. Сталин, нам он был ОТЕЦ родной. Сердечный центр потрясен. Но подъемная волна вскоре выносит в Космос Ю. Гагарина!!! А он родился в г. Гжатске, и меня туда возила Наташа.

После окончания вуза, а Наташа после Псковского педагогического, приняли нас в аспирантуру. Помню, что я плакала, просила не зачислять меня на кафедру общего языкознания, ведь я русист. Но суждено было пройти по этому маршруту – защитилась в 1956 г. и работала по этому направлению в ЛГУ – до 1974 г.

А Наташу принял в свои руки профессор Б. А. Ларин. Он был кумиром не только русаков, но и всех филологов. Красивый, статный, высокообразованный по стандартам индоевропейской школы. Наследовал генетически духовную культуру – он из семьи священнослужителей (кстати, и академик В. В. Виноградов – также).

После разгрома марристов в 1953 г, к которому приложил руку Сталин, как известно, возник дефицит кадров среди лингвистов. Появилась аспирантура, приглашали молодых в эту сферу. Ларин как специалист по истории русского языка принял нескольких аспиранток по этой тематике. И Наташа рискнула. Думаю, что фундаментальной подготовки по этому предмету в Пскове не давали. Тему ей утвердили – «Язык сатирических повестей XVII века». И на протяжении последующих лет работы по диссертации легкий юмор всегда сопровождал ее разговоры по материалу исследования.

В первые годы аспирантуры мы очень сблизились. Наташа часто бывала, и ночевала у меня на ул. Жуковского, в уютной 18-тиметровой комнате. Сколько было важнейших и интимных тем, бесед обо всем. Надо было открыть родные пенаты, близких родственников, места обитания, текущие контакты и проч. А общая линия аспирантских хлопот – зачеты, экзамены, сроки представления частей диссертации и т. д. Да еще мы были активистками. Я была секретарем аспирантского комсомольского бюро. Обе мы были членами партии.

Особые страницы бесед, конечно, касались самого, самого девического – влюбленности, первого большого чувства. Наташа была по уши влюблена в какого-то друга по Гжатску. Он отслужил на флоте. Конечно, был высоким, сильным, рослым. Среди ребят-юношей флот занимал первое место (тогда еще не было военно-десантных войск), и у девушек моряки были самыми модными героями.

Как-то не сложилось с первой любовью, и у меня, и у Наташи. Хотя эта романтика юности остается на всю жизнь в глубокой памяти.

А потом, по ходу «пьесы», мягко, и увлекательно сменился вектор влюбленности. Наташа сдружилась с Риммой Николиной (она тоже была крутой общественник, из семьи первого секретаря горкома г. Луги). Интересы переместились в аспирантское общежитие, в котором в те годы было множество иностранцев. Со всех факультетов Ленинградского университета, в их числе и геологи. Римма вышла замуж на Сашу Игошина, а в его группе учился Франтишек Мрня.

Меня стали приглашать на Новый год в общежитие, я там уже чувствовала себя Золушкой. Веселье, жизнь кипела ключом. Были и поклонники.

Хорошо помню новогоднюю ночь на 1 января 1955 года. Наташа уже была «отдана» Франтишку. видно было по танцам. Она по внешнему складу, да и не только, отражала чисто русскую натуру. Фигура у нее выразительная – с тонкой талией, высокой грудью. Сама гибкая – как Рыба. И ведь Франт – тоже Рыба. Браки в таких парах всегда счастливые. Так и сложилась та ДВОИЦА в год Двойки (1955).

Мне было заметно, насколько поменялись образы героев в представлении Наташи. Франтишек – невысокого роста, кисть руки травмирована, но такой ласковый, внимательный, внутренне светлый, доброжелательный. А к русским особо благосклонный в те послевоенные годы.

И никакие материальные стеснения того времени не могли затмить счастья двух сердец, обрученных навеки своими душами. Это был рубеж нового периода жизни.

Наташе нелегко было начать расставание с родиной, Ленинградом, университетом. Помню ее слёзы и переживания по поводу того, что пришлось сдать в райком партийный билет. Единственно утешали слова Франтишка о том, что через пару лет границы СССР и Чехии будут сняты. Вот такой порыв мечты юношеской царствовал тогда в наших умах.

Так и завершился наш период аспирантуры – сложились молодые семьи. Тут уж простительны задержки по срокам защиты диссертации. Наташа провела защиту уже в Пражском университете. Счастливо сложилась и ее филологическая карьера: она обучала русскому языку чехов. И настолько быстро и талантливо овладела чешским, что создала свою авторскую методику обучения, с учетом тонкостей чешского языка. И до последних дней пользовалась спросом на свои уроки. И не только среди богемистов, но и среди диспетчеров аэропорта.

Наша дружба после аспирантуры продолжалась по всем направлениям. Много фотографий осталось на линии детства – милейшие мордочки Павлика (названного в честь любимого шурина.) и Милана попали в наш альбом. И сколько впечатлений от поездок по миру – Франтишек работал и в Африке, и на Кубе. И Наташа раскрыла все свои материнские таланты любящей супруги, в счастливой межнациональной, славянской семье.

Но под сердцем была упакована Россия. Поэтому так много сил было отдано организации поездок в Прагу родственников, друзей. Сама она не мыслила себе отложить приезд к родителям, к сестре, которую очень любила (видимо, как вторую маму), в Питер, к подругам.

Удивительный природный дар общительности, дружеской эмпатии, сердечной теплоты отмечали все, с кем встречалась Наташа. Имя Натали (*родная) не случайно было выбрано родителями. Внешне она очень похожа на свою маму. А внутренне, и физиогномически – на отца. С него часто брала образец решения трудных вопросов жизни, социальных проблем, которые постоянно оставались в поле зрения. И, возможно, так и не были завершены до конца дней.

В целом облик моей самой сердечной подруги юности остается богатым кластером информации, говоря учеными терминами. Всё прожитое закреплено навсегда, с огромной благодарностью судьбе, с добрыми воспоминаниями и готовностью развертывать производные веточки, оставленные Наташей в ее детях, родственниках, близких и не очень, её друзьях и знакомых.

2007 год – год прощания, завершения большого цикла жизни, не только в личном плане, но и в измерении планетарном. Вот почему мне так долго не удавалось написать и записать воспоминания о Наташе. Умом событий не понять, память хранит живое, меняются только временные вибрации. Прошлое, настоящее и будущее – единая троица, единит ся.

Слова несут энергемы смысла. Энергия отдается без возврата, но регистрируется в рекордах мира. Заканчиваю этот небольшой круг – душа с душою говорит.

22 декабря 2007 г.

Римма Петровна Игошина, Заслуженный работник культуры РСФСР.

В 1952—1955 гг. мы вместе с Наташей Орловой были аспирантками филологического факультета Ленинградского государственного университета. Наташа – на кафедре русского языка, я – на кафедре советской литературы. И проживали мы в одном общежитии на Мытнинской набережной, неподалёку от Университета. Но познакомились мы только на второй год занятий в аспирантуре, в которую Наташа поступила после окончания Псковского педагогического института, а я – после филфака ЛГУ.

На втором курсе аспирантуры, освободившись от комсомольской работы и сдав кандидатский минимум, я стала регулярно посещать Публичную библиотеку им. М. Е. Салтыкова – Щедрина («Публичку», как мы тогда говорили) для работы над диссертацией и больше времени проводить в общежитии, ближе знакомясь со своими соседями. И тогда—то моя однокурсница, аспирантка кафедры общего языкознания Лида Попова (в замужестве Засорина) познакомила меня с Наташей.

Наташа так же, как и я, жила в комнате на четверых, и мы стали навещать друг друга. Вместе ходили на аспирантские собрания и другие мероприятия. Но чаще встречались в Публичке. Садились за один стол с настольными лампами под уютными зелёными абажурами и занимались каждая своей работой. Ходили вместе обедать в столовую библиотеки, а вечерами там же – пить чай. Наташа работала над темой о языке сатирических повестей русской литературы 17 века, а тема моей диссертации была посвящена особенностям поэзии периода Великой Отечественной войны.

Надо сказать, что работали мы очень старательно, просиживая часами над необходимой литературой, источниками, постоянно обращаясь к каталогам. Библиотека предоставляла для этого широкие возможности, и работать в ней было очень удобно. Но конкретно о содержании научных занятий друг друга мы знали мало, так как темы диссертаций у нас не имели никаких точек соприкосновения, и мы посещали обсуждения и заседания только своих кафедр. Знаю лишь, что работала Наташа над своей темой с увлечением и очень почитала своего научного руководителя профессора Бориса Александровича Ларина.

Вспоминая о работе в Публичке, нельзя не сказать добрых слов о её столовой в то время. За 3 рубля в ней можно было получить хороший обед, а за 5 рублей – очень хороший, просто замечательный. Но особенно нам нравились вечерние чаепития. В буфете стоял большой самовар, из которого приветливая, радушно встречающая всех буфетчица заваривала великолепный душистый чай с лимоном, а к чаю подавалась очень вкусная свежая булочка с марципаном. Всё это располагало нас к отдыху, к задушевным беседам и способствовало всё нараставшему сближению. Библиотека и совместная жизнь в общежитии сдружили нас с другими нашими товарищами по аспирантуре: философами, филологами, юристами, восточниками… Вспоминаю сейчас Катю Панфёрову, Валю Алексееву, Сергея Катькало, Бориса Новикова, Николая Яшкина, Лилю Даниленко, Леонида Радека и других.

Говоря о нашей жизни в общежитии, надо сказать, что оно имело свою особенность. Вместе с нашими студентами и аспирантами в нём проживали иностранные студенты и аспиранты, главным образом – из стран Восточной Европы или, как тогда говорили, стран народной демократии: поляки, чехи, словаки, венгры, болгары, румыны, албанцы, но были также и немцы из ГДР и Западной Германии, были китайцы и корейцы. Например, в моей комнате во второй год занятий в аспирантуре вместе со мной проживали полька Зося, немка Урсула и кореянка Ким Ден Сук. Жили мы очень дружно. Такая же обстановка была и в комнате Наташи. А у меня, ещё до знакомства с Наташей, завязались дружеские отношения со студентами – геологами из комнаты 131. У моего однокурсника и приятеля Сергея Игошина я познакомилась с его братом Александром, студентом геологического факультета, а через него со всеми его соседями по комнате. Всего их было шестеро, но наиболее тесные дружеские отношения у меня установились с близкими Сашиными друзьями Виктором Головенком и Франтишком Мрня, студентом из Чехословакии. С Сашей и Франтишком мы были в близкой возрастной категории, они были старше своих соседей, Виктор был помоложе, но тянулся к старшим товарищам.

С Наташей наши отношения настолько окрепли, что мы решили на следующий третий год занятий в аспирантуре обязательно поселиться вместе. И случай помог нам получить комнату на двоих уже в конце второго учебного года. Это было, конечно, исключением, но, как говорится, повезло. А когда мы с Наташей вдвоём в одной комнате, перейдя на третий курс аспирантуры, друзья – геологи, ставшие студентами пятого выпускного курса, зачастили в наш уютный уголок.

Вечерами, после дневных занятий, мы стали всё чаще встречаться у нас за дружескими ужинами. Были они самыми простыми: отварная картошка (рассыпчатая – «имени Наташи» и немного недоваренная – «имени Риммы»), солёный огурчик, душистый свежий чёрный хлеб и пельмени. Кстати сказать, очень качественные, вкусные и дешёвые пельмени продавались тогда в городе, послужившие добрым подспорьем в питании, наверное, для многих студентов и аспирантов того времени. Но иногда Саша приносил от своей тёти великолепные домашние котлеты, которые она специально готовила для племянников, и сказочно вкусный компот с клюквой и пряностями. Появлялись на столе маринованные и солёные грибочки, которые собирал и готовил мой отец, заядлый грибник. Виктор спешил нас побаловать разносолами из Морозовки, после поездок туда к родным. На этих встречах за ужином всегда было очень весело, тепло и сердечно. Памятливый Виктор сыпал остроумными цитатами из просмотренных кинофильмов, мы с Наташей и книгочей Саша делились впечатлениями о прочитанном, Франтишек привлекал к себе всеобщее внимание своей душевной мягкостью и тонким юмором.

В ответ на наше гостеприимство друзья – геологи, имевшие абонементы в столовой Университета, приглашали нас туда на «званые обеды». А однажды прочитали в своей комнате для нас с Наташей своего рода лекции по минералогии с показом любопытных образцов. Постепенно весь свой досуг мы стали проводить вместе. Ходили в кино, в театр, и все знали, что любимая опера Наташи – «Травиата», а Риммы – «Евгений Онегин». Ездили за город в посёлок Антропшино к родителям Саши кататься на лыжах. Отмечали сообща дни рождения. Любили вместе гулять по городу, любуясь его достопримечательностями. Участвовали в праздничных демонстрациях в колонах Университета. Всегда при этом много фотографировались, а потом с увлечением проявляли плёнки и печатали фотокарточки.

Новый 1955 год мы встречали нашей дружной компанией в большой комнате студентов – геологов. Была украшена красивая ёлка и помимо застолья подготовлена развлекательная программа. Один из её номеров был такой: каждый старался изобразить полюбившегося ему литературного или театрального героя, принять соответствующую ему позу, а другие должны были отгадать, какой герой имеется в виду. Конечно, Наташа стремилась напомнить всем о вызывающей её расположение Виолетте, а я – о Татьяне Лариной. Были споры, насколько это нам удалось, но по проявленным потом фотографиям было достигнуто согласие, что что—то похожее получилось

Свою компанию мы очень ценили, дорожили ею и называли «наша дружная семья». Но постепенно в ней определились ещё более тесные линии притяжения: Наташа и Франтишек, Римма и Саша. А вот у Виктора, которого мы справедливо считали самым привлекательным среди нас, были только переживания. Он влюбился в студентку физического факультета Люду Долгушеву, очень красивую девушку высокую, с выразительным лицом и изумительными косами, но она не ответила на его чувство. Это казалось нам совершенно невероятным, и мы с Наташей даже встречались с этой девушкой для того, чтобы рассказать ей, какой наш Виктор хороший. А он действительно был ещё и умницей, по окончании Университета был рекомендован в аспирантуру, в своё время защитил кандидатскую и докторскую диссертации. Но – увы! Вскоре Люда отдала своё сердце студенту из Румынии. А Виктор остался с нами, а мы – с ним. Рядом с Виктором оставалась и Галя Анастасенко, его добрый друг, которая всё чаще присоединялась к нашей дружной компании и надолго подружилась с Наташей и Франтишком.

В 1954 году вернулась в Ленинград из-за границы, из ГДР, моя близкая подруга по Университету Валя Ильина (Терещук), которая находилась там на преподавательской работе в Советской группе войск. Вернулась вместе с мужем, подполковником Советской Армии. Они тоже вошли в наш дружеский круг, бывали у нас, а мы – у них. Валя тоже стала преданным другом Наташи и Франтишка.

К весне, когда мы все завершали своё пребывание в Университете, отношения двух пар, Наташи и Франтишка, Риммы и Саши, настолько определились, что встал вопрос о свадьбах. Нельзя не отметить, что к Наташе и Франтишку судьба оказалась тогда благоприятной, ибо только незадолго до их знакомства были разрешены браки между нашими гражданами и иностранцами. А до этого разыгрывалось немало драм, когда близкие люди, полюбившие друг друга, вынуждены были расставаться, когда один из них возвращался к себе на Родину.

Регистрации браков и свадьбы состоялись у нас в мае 1955 года. Мы с Сашей в окружении друзей побывали в ЗАГСе Петроградского района 17 мая, а Наташа и Франтишек – 24—25 мая. Это двойное число возникло потому, что кто-то из них (кажется, Франтишек) в первый приход забыл в общежитии паспорт, и пришлось придти ещё раз, на другой день. Рядом с нами были друзья: «наша дружная семья», а также Лида Попова и Галя Анастасенко. Всё было просто и обыденно, без пышной церемонии, белых платьев, лимузинов и моря цветов. Но была радость, теплота и участие друзей, их сияющие глаза и добрые улыбки.

Моя свадьба была более массовой и шумной, так как рядом в Луге и Антропшино у нас были родители, а в Ленинграде добрые тётушки, которые помогли нам всё организовать. Свадьба состоялась в просторной квартире моих родичей, помимо родственников на ней было много студентов – геологов и аспирантов-филологов. Были, конечно, Наташа и Франтишек и все наши друзья.

У Наташи и Франтишка всё было скромнее. Помнится, что собрались мы у Наташиной тёти Нюры в небольшом дружеском кругу (комната 12 м, в коммунальной квартире). Помогали Наташе провести праздник её родственники – Ева Филипповна (свекровь сестры Ани) и её сын Гена (подросток). (Наташа рассказывала, что мама – Ева Филипповна – продала на рынке вещи – одежду Франтишка, чтобы накрыть свадебный стол, а он благодаря её кулинарному таланту был достойным такого события.) А самым лучшим подарком Наташе и Франтишку в этот знаменательный для них день были горячие и искренние пожелания большого семейного счастья от их преданных и любящих друзей. И надо сказать, что все эти пожелания сбылись. Наташа и Франтишек составили прекрасную пару, создали столь гармоничную семью, какие редко встречаются в современном мире. С какой любовью, вниманием, уважением и сердечностью на протяжении всей жизни относились они друг к другу! И как помогли им построить такую семью душевная мягкость, чуткость и удивительно тонкий юмор Франтишка, доброта, такт и умение Наташи строить отношения с людьми и поддерживать их долгие годы. Наташа и Франтишек смогли реализовать себя в жизни, вырастили двоих сыновей, обеспечили их всем необходимым, заботились о молодых семьях, о внучках. Прожили яркую, богатую событиями жизнь, побывали на Кубе, в Африке, во многих европейских странах. И никогда не забывали друзей, страну, где они познакомились и получили путёвку в совместную жизнь.

После свадеб мы поехали в гости к моим родителям в г. Лугу, в 142 км. от Ленинграда. Были там сердечные беседы за гостеприимным столом о видах на наше будущее, добрые нам пожелания. Стояла в Луге тогда прекрасная погода, и мы вчетвером отправились гулять в лес в окрестностях дома отдыха им. Воровского, хорошо мне знакомых. Природа создала там удивительно красивые и радующие глаз пейзажи. Уезжали из Луги просветлёнными, с добрыми надеждами на будущее.

Наташа и Франтишек уже вдвоём побывали у родителей Наташи в Гжатске. Знаю, что Наташина мама поначалу очень сокрушалась: как же это так, государство дало Наташе образование, А она поедет в другую страну (кстати, Наташа ранее собиралась работать в Китае – учить русскому языку, влюбить в него детей и молодёжь. А любовь к Франтишку спасла ей жизнь: в этот период там обострялись антисоветские настроения, пострадали наши специалисты). Но Наташа оптимистично отвечала, что наши страны будут всё более сближаться, и границы уже не будут их резко разделять. Вначале так оно и было, но и, когда положение изменилось, до последних дней жизни Франтишка, жизни Наташи, не прерывалась их связь с родными и друзьями, которые оставались в России. Была постоянная переписка, были встречи в С.-Петербурге, в Ижевске, в Гагарине (Гжатске), в Москве и Праге. Наша с Валей Терещук поездка в Прагу к Наташе и Франтишку в 1989 году в памятные дни «бархатной революции» останется с нами навсегда. Несмотря на тревогу, связанную с происходящим вокруг, наши друзья уделили нам столько внимания, проявили столько тепла и заботы, что поездка стала для нас праздником. Они помогли нам глубже узнать и полюбить их Прагу.

Что касается наших диссертаций, то в отличие от меня Наташа, молодец, свою защитила, уже работая в Праге. А я смогла опубликовать по своей теме статью в Учёных записках Кызильского педагогического института, но до защиты в силу ряда причин дело не дошло. Мы с Сашей после Университета уехали по его распределению в Тувинскую автономную республику и её столицу г. Кызыл, где Саша с рядом своих однокурсников работал в горной экспедиции, я преподавала в педагогическом институте. Через 7 лет мы вернулись в Ленинград, я нашла себя в издательской деятельности, а Саша продолжал работать геологом.

Если вернуться к теме «нашей дружной семьи» университетских лет, то Саша первым ушёл из жизни в 1987 году, затем ушёл Франтишек, потом – Виктор, и наконец – Наташа. Осталась только я. К счастью с 1991 года у меня есть надёжный друг и муж Куприященко Григорий Никитич, которого Наташа знала и с которым также была дружна. И последним аккордом этой темы для меня прозвучали глубоко тронувшие меня строки одного из недавних писем Наташи. В октябре 2006 года она писала мне: «…Ты ведь – это кусок, самый счастливый – моей жизни, поэтому тебя вспоминаю очень, очень часто, всё время. И в последние годы стала просматривать старые фотографии, а там опять – все мы, как мы говорили – наша семья. Как давно всё это было, но память держит всё, со всеми подробностями. И твоих родителей, и наши поездки в Лугу – всё очень ясно помню».