Читать книгу Тот свет выходит на связь - Анна Небо-Гамаюн - Страница 6

Продолжая рассказ о первых контактах с моим сыном Александром, хочу ещё отметить, что там, за чертой этого мира, ему сразу присвоили псевдоним или никнейм, который и здесь сам он применял, как творческое имя. «Глазз» – так называли его, когда он выступал в радиоэфире или на других музыкальных площадках, ведь он занимался тут музыкой. И это имя « Глазз» стало звучать, как пароль для связи с сыном «на той стороне». Я думаю, что это было ещё удобно и с фонетической стороны – «Глазз» звучит короче, выразительнее и отчётливее, чем, например, Саша или Александр.

Выходя на связь, я всё хотела узнать, как же чувствует себя мой сын, ведь он сильно страдал здесь от болезни. Есть ли там еда, чем он занят всё время, с кем там общается – все эти вопросы, которые возникли бы у каждой мамы. И постепенно я стала получать ответы, которые зачастую не совсем понимала. Но иногда эти ответы меня очень радовали. Так после того, как мой сын ушёл куда-то из нашего общего дома, я получила, наконец, уже от него самого послание, в котором он сообщал, что живёт вместе с другими, как я поняла, молодыми людьми, где они «едят бананы и играют в там-тамы».

Хочу заметить, что сын был музыкантом, а здесь тоже осваивал и разные барабаны, и ударные инструменты.

Немного позже я получила известие что там, где он ныне живёт – это место что-то вроде бани. Для меня это было тогда не совсем понятно. Только уже через пару лет я осознала, что баня – это очищение, только там это, видимо, было глобальное очищение от «грязи нашего мира», от духовного загрязнения. В то же время это было какое-то «общежитие», то есть там он не имел индивидуальной квартиры или дома. А уже несколько позже я стала получать сообщения от сына о том, что ему «работа нужна, чтобы домик купить».

А ещё я регулярно находила на записи фразы, где сын сообщал про работу: «много работаю», «я здесь работаю – мало свободного времени». Но уже приблизительно через полгода, перед Новым годом я услышала радостную весть от моего Александра: «У вас там Новый год – а у меня тут новый дом». И позже ещё он сообщал: «Домик у воды правильный, чтобы и вам понравился!» Таких сообщений о «домике у воды» было несколько. И я очень радовалась, когда их получала, ведь в нашем мире у сына не было своей собственной квартиры – он жил с нами, с родителями.

В тот тяжелейший для нас 2013 год за несколько месяцев до того, как этот мир покинул сын, его родная бабушка, мать моего мужа, тоже перешла в мир иной. Она перенесла инсульт и покидала этот мир уже в бессознательном состоянии. И я решила узнать у сына, встретился ли он там, в тонком мире со своей бабулей? И однажды я

задала ему этот вопрос. И сын ответил мне: «Не беспокойся – мы рядом!» А ещё добавил, что ничем не смог накормить её, но во сне еду ей дадут. И я поняла, что моя свекровь находится там, видимо, всё также в бессознательном состоянии – спит. Приблизительно через полгода я снова спросила сына про бабушку. И тогда уже получила новую информацию. Александр сообщал, что хотел бы «повысить её», сообщал, что жаль её, что бабушка плакала. И я поняла, что свекровь уже очнулась, но, видимо, её уровень сознания не очень высок, чтобы приблизиться к счастливому райскому блаженству. А я давно уже знала, что «на том свете» много уровней или планов жизни. И это не означает, что моя свекровь находилась в каком-то аду. Скорее, это был просто не очень высокий астральный уровень.

В первый год нашего общения с сыном меня порадовало ещё и то, что он встретился там с дедом, отцом моего мужа. Дедушка Алик ушёл из этого мира ещё в середине 90-х гг. И когда я услышала от сына послание о том, что он ловил карасей, то сначала удивилась – сын не был любителем рыбной ловли. Но расслышав эту фразу в полном объёме, я поняла, что дедушка пригласил внука на рыбалку. А уж сам-то дед действительно любил в своё время посидеть с удочкой.

Иногда сын приходил, а точнее прилетал сюда вместе с друзьями. Надо сказать, что уже трое его друзей, молодых людей, которых и я хорошо знала, пребывают ныне там, на тонких планах жизни… Александр сообщал, что здесь посещает те места, где часто бывал и при земной жизни, а как-то я получила от него сообщение, что он даже катался здесь с горки. Видимо, это развлечение ему доступно только здесь – там, на тонком плане, как он сообщал, нет зимы – «вечный юг». Хочется поведать ещё и том, что наш сын Александр, который здесь, в этом мире носил постоянно очки, потому что имел очень плохое зрение (высокой степени миопию), там, в тонком мире избавился от этой болезни. В одном из посланий я услышала, что Глазз про очки там лишь вспоминает.

Так постепенно, радуясь каждой новой фразе, приносящей для меня такую важную информацию из самого далёкого для всех нас «мира мёртвых», как называют здесь тонкий мир, я всё больше складывала для себя картины, образы иной жизни там, за чертой смерти. Нередко я расстраивалась. Сильно огорчало меня то, что не могла расслышать эти послания «с той стороны», ведь иногда целые фразы невозможно было распознать. И однажды сын, понимая, чувствуя моё отчаяние, когда я не могла понять смысл этой речи, послал мне такое сообщение: «Мама, не думай – тут действительно забор!» Про забор или стены между нашими мирами сообщали мне также и другие мои невидимые корреспонденты, об этом, пожалуй, я расскажу ещё в этой книге. А в один из дней, выйдя на связь, я услышала от сына такую фразу: «Дистанция времени – а как жить, мам, дотерпим!»

И каждый раз, когда я слышала на записи такое привычное здесь, в этом мире обращение ко мне «Мамуль!», я чуть не плакала от радости. Ведь услышать это слово из невидимой реальности, которую большинство даже не желает признавать, не понимая, зачем в наш рассудочный век заниматься этим «электронным спиритизмом», для меня тогда было самым счастливым мгновением! Ведь знать, что там в ином мире продолжает жить родная душа, что когда и я, возможно скоро, перейду в тот мир, то снова встречусь с ней! Что там продолжится это счастье быть рядом со своим ребёнком – лучше этого осознания не может быть ничего!

Так, складывая для себя как мозаику картину «потусторонней жизни», я прожила почти два года. Моя печаль от потери самого близкого человека не стала меньше, но чуть переместилась с переднего плана. Я даже немного успокоилась, ведь «на том свете» сын чувствовал себя даже лучше, чем здесь на Земле. «Тоска твоя гадость!», – такие слова я слышала от сына. А невидимые комментаторы добавляли в эфире: «Ко всему он уже привык!» И старалась не поддаваться отчаянию и печали. Но однажды я получила от сына тревожное для меня послание: «Назад бы я хотел к вам, а как же мне одному!» И хотя в интонации этих слов я не услышала тоски, но моя душа снова опечалилась. Как же нам прожить в разлуке эти оставшиеся годы!

Но ни прошло и месяца, как на записи я расслышала очень интересные фразы:

«Там образом девчонки вспыхивали в небо. Да я сам женился – плохо тут летать!»

Я слушала и слушала это послание, чтобы до конца осознать его смысл. И когда он проник, наконец, полностью в моё сознание, в душе стала потихоньку растекаться такая тонкая, как путина, но очень светлая неземная радость. Женился! Значит, он теперь там, в этом огромном и недостижимом для нас мире не одинок! Значит, есть у него там, рядом близкая душа – подруга, которой он, наш сын, тоже дорог! Многие мои приятельницы уже давно женили или выдали замуж своих детей, а в моей жизни суждено было узнать о женитьбе сына «на том свете»! Но для меня это было тоже счастливым событием. Ведь буквально через пару месяцев мне удалось, можно сказать, познакомится со своей снохой.

А случилось это, когда я начала находить при распознавании записей контактов, слово «сноха». Сначала я даже не поняла, что «сноха» – эта жена моего сына, просто потому, что ни разу не применяла это слово в своём практике. Я плохо знаю, к сожалению, все эти специальные названия, связанные с родственными узами. Но уже, когда второй и третий раз услышала на записи это слово, то, наконец, разобралась, что сама «сноха» здесь вместе с моим сыном присутствует при контактах. И мне удалось даже распознать парочку фраз, которые она произнесла. «Мир Глаза. Тут сноха. Себе заберу портрет» – эти слова, в которых моя новая родственница сообщает о нашей комнате, в которой развешены портреты сына. И далее следующая фраза звучит так: «Да, лицо Глаза. Я тронута». А уже далее на записи звучат слова сына, который предлагает своей подруге забрать с собой несколько фотографий: «Снимков детских положи несколько…»

А уже позже я спросила у сына при очередном контакте, как же зовут его жену. И узнала, наконец, ее имя. «Она Юля, не успел вас познакомить!» – сообщил мне Александр. Вот так я познакомилась с нашей снохой, которую смогу увидеть только «на том свете».

За все эти годы, с тех пор, как мы проводили сына в мир иной, я не раз встречалась с ним во снах. Интересно, что почти каждый раз мне удавалось запомнить одежду, в которую был одет Александр. Это были вещи совсем незнакомые мне, здесь в его гардеробе их не было. Однажды я до мелочей запомнила его джемпер цвета морской волны с оригинальным орнаментом, в другой раз он был одет в клетчатую рубашку розового цвета… Не знаю, насколько это реально в том мире, возможно, это лишь моё осознание его образа. А как-то я увидела сон, где сын находился в неком учебном заведении, присутствуя на каких-то занятиях в аудитории. И позже я получала пару раз сообщения о том, что сын учится в институте, что меня, конечно, очень порадовало. Ведь здесь в этом мире наш Александр так и не закончил обучение в вузе. А примерно год назад мне приснился сон, где мы с сыном долго стоим, обнимаясь, и плачем, плачем, обливаясь слезами от радости…

Надо, думаю, сразу поведать ещё о том, что Глазз не раз сообщал мне, что ему трудно, тяжело ощущать мою печаль или тоску, ведь тот мир, где он теперь живёт —

это мир высоких вибраций. И там радостная жизнь, там всего достаточно всем для счастья. Хотя в течение нескольких лет связи я узнала от других моих потусторонних корреспондентов, что существуют и «мрачные области», если можно так сказать, где «бывшие люди» испытывают страдания. Я об этом имею совсем немного информации, которую поведаю далее в одной из следующих глав.