Читать книгу Прощай, «Египет»! или Я, Семья, Деньги, и где во всём этом Бог - Анна НИКОЛАЕВА - Страница 5

Мне 7 лет. Я читаю маленькую книжечку – детскую Библию. Не знаю, откуда она у нас взялась. Бабушки и дедушки – коммунисты, родители всё время на работе, только папа водит нас с сестрой и братом в православный храм. Стабильно два раза в год – на Пасху Христову и Рождество. Мы молча ставим свечки, недолго стоим и уходим. Народу в храме в праздники много, мне это нравится.

Мне 10 лет. Я перед сном пытаюсь молиться Богу. Просто говорю с Ним, как чувствую.

Мне 14 лет. Январь, жадно глотаю ртом холодный воздух, меня душат слезы – только что сообщили, что погиб отец. Помню, сколько внутри было злости на Бога и непонимания. Оно пришло потом, намного позже. Невозможно понять и услышать Его ответы, если не знаешь, где и как Его слушать. В год, когда умер отец, Бог дал мне будущего мужа Андрея. Мы были знакомы и раньше, вместе ходили в детский сад в маленьком алтайском городке, потом в школу. А дружить начали только сейчас.

Мне 15 лет. Снова январь, канун Рождества, мы с Андреем идём в церковь на службу. Опять невидимая внутренняя потребность ведет меня к Богу.

Сейчас вспоминаю прошлое и вижу, что Бог всегда шёл рядом с нами и предпринимал множество попыток познакомить нас с самими собой. У нас были уши, но мы не слышали, были глаза, но мы не видели. В то время про Бога я знала ровно… ничего. После смерти отца перестала ходить в церковь даже на праздники. К этой традиции я вернулась намного позже вместе со своей семьей.

Жизнь продолжалась. Я поступила в медицинский университет, Андрей – в Университет связи и информатики (СибГУТИ), в 18 лет поженились. И вот мы, юные специалисты, доктор и программист, начали взрослую жизнь. Одновременно с окончанием университета у нас появился первенец, и всей семьей мы уехали на север.

Так начались наши поиски «места под солнцем».

Семья – не только я, муж и маленький Кирилл. Мы взяли с собой маму, мою младшую сестру (тогда ей было 15 лет), позже приехал брат. Жизнь у нас была «весёлая», прежде всего потому, что мы не умели жить вместе. А ещё первая работа и чужой город.

Я помню, как в то время стало расти моё желание посещать церковь. Мы даже начали ходить в храм почти каждое воскресенье. Но не на службу, а после её окончания – это были мои первые шаги.

Через два года младшая сестра поступила учиться, мама с братом вернулись на Алтай, а мы с мужем и сыном уехали жить в Сочи.

Тогда мы ещё не знали, что вскоре нам придется вернуться домой…

Мы радовались жизни на юге. Где бы мы ни были, нас окружали чудесные люди. И до сих пор самое главное для нашей семьи – люди и отношения с ними. В новых городах местные всегда говорили: «Тут нет работы!» Но у нас таких проблем никогда не было. В Сочи мы хорошо зарабатывали. Мужа взяли в дочернее предприятие Газпрома, я устроилась врачом в прекрасное место. Кстати, именно на юге Андрей начал делать уверенные шаги в сторону фриланса – фотографировал в свободное от работы время, ездил на семинары.

Андрей: «Мне всегда нравилось общение с людьми. Позже я узнал, что это одна из моих ценностей. Я как чувствовал это и всегда старался выбирать работу исходя из них. Программирование и разработка ПО – это про общение с компьютером. Я же хотел общаться с людьми и стал смотреть в сторону фотосъёмки».

Я всё больше углублялась в сферу медицины, день за днём нарабатывая опыт. У меня было много прекрасных пациентов. В процессе работы я начала сближаться с людьми и разговаривать с ними на разные жизненные темы.

Интересно, но именно в этот период мои пациентки начали говорить о Боге. Молодая, красивая, успешная девушка, православная христианка, рассказала, что они всей семьей каждое воскресенье ходят в храм, а потом завтракают на море. Мне очень понравилась эта картинка (в тот воскресный день я была на работе). Другая пациентка была христианкой протестантской церкви. Она делилась историями про сына и христианский лагерь. Тогда я в этом ничего не понимала.

Сейчас, оглядываясь назад, вижу, как часто Бог был рядом со мной и протягивал свою руку. Но мы по-прежнему только ставили свечки в храме по воскресеньям. Удивительно, но в то же время, когда в моей жизни появились разговоры про Бога, мама с братом на Алтае начали чаще ходить в храм, читали Библию и посещали воскресную школу.

У нашей маленькой семьи была обычная жизнь, как у миллионов других людей: работа, дом, ребёнок, прогулки, мечты о своём жилье, машину хотели поменять.

В начале лета в клинике, где я работала, и у мужа на поприще фотосъемок дела шли в гору. С виду всё хорошо, но только жизнь стала напоминать бесконечную гонку. Помню, как уставшая сидела у стены, и мне было грустно от глубочайшей внутренней пустоты – я не чувствовала внутренней силы и опоры, от которых могла оттолкнуться, чтобы двигаться дальше (опора на себя и деньги не в счёт).

А потом прозвучал телефонный звонок, который разделил жизнь нашей семьи на «до» и «после» и в то же время объединил нас.

В трубке рыдала мама – с младшим братом происходит что-то страшное. Я уже начала слышать внутренний зов перемен, как моя жизнь затрещала по швам. Брату поставили диагноз – маниакально-депрессивное расстройство. Это состояние, когда человек месяц, три, шесть абсолютно здоров. Живёт, общается с людьми, работает. А потом начинается фаза депрессии или мании. И в данном случае депрессия – не блажь. Это полное ощущение, что человек умирает: не ест, не пьёт, боится выходить на улицу. Во время приступа мании, наоборот, жизнь яркая, быстрая, весёлая. Это состояние тоже губит и разрушает человека.

Эта новость стала ударом и болью для нашей семьи. Но «всё зло, что враг обрушил на нас, Бог обращает в добро». Сейчас, когда с постановки диагноза минуло несколько лет, я понимаю, что эти трудности были благом для нашей семьи, хотя в тот период нам было очень больно и тяжело.

Я обожаю свою семью, у меня близкие отношения с родными. Семья для меня – мощный рычаг к переменам. Я начала «рыть землю» в поисках решения, искала знания везде, где только можно: гомеопатия, смена питания, витамины. Много училась и читала. Как и многие коллеги, тогда я видела только физическую составляющую этой болезни и очень отдаленно эмоциональную. Отчаянно пыталась вернуть всё на свои места и надеялась найти решение, чтобы мы снова жили, как прежде. Не понимая, что как раньше уже не будет никогда. Мы с мужем решили вернуться на Алтай.

Мы снова стали жить в 4-комнатной квартире с мамой и братом. Чуть позже, после смерти любимого деда, забрали к себе бабулю. Как мы шутили, в квартире у каждой части нашей большой семьи была своя «палата».

Минул год. В то лето я вывела брата из острого состояния. Расслабилась, думая, что тяжёлые времена прошли, и открыла кабинет частной практики, истратив на аренду все накопления, оставшиеся от Сочи. Время шло, аренда «съедала» почти все деньги, но мы с мужем принципиально не хотели возвращаться в найм. В то время у нас были только кредитные карты, подработки и моя зарплата. Андрей фотографировал, но осенью активный сезон пошёл на спад. К тому же на Алтае его никто не знал, и люди не были готовы к ценам, которые мы привезли с юга. Родители запаниковали и мягко начали подталкивать нас к «нормальной работе», но мы твёрдо стояли на своём.

Через три месяца свободного плавания я закрыла кабинет частной практики и начала ездить на работу в соседний город – консультировала как доктор. Так прошло ещё шесть месяцев. А с началом лета у Андрея стали появляться заказы.

Нам казалось, что теперь жизнь точно налаживается. Но в первых числах июня у брата снова началось обострение, да ещё какое! Трое суток его не было дома, он просто ушёл и не вернулся. В первый год его болезни мы знали наизусть телефоны всех моргов, больниц и отделений милиции. Но известий нигде не было. Мама в истерике, я целыми днями читаю молитвы и прошу Бога дать ответ. В воскресенье мы пошли на службу. Помолились, и мама подошла к священнику взять благословение на поиски сына. Он ответил: «Не переживайте, найдется». Каково же было наше изумление, когда брат позвонил – мы даже не успели вернуться домой со службы.

Брат вернулся, а в голове стучала мысль: «Неужели у меня ничего не получилось?» Тяжело и горько ощущать разочарование в самой себе. Коллеги сразу говорили: «Это не лечится, посади его на таблетки или отправь в клинику». И мы приняли решение пробовать путь через больницу. Нашли хорошего психиатра (он будет наблюдать брата несколько лет и менять одни таблетки на другие), но фокус не удался. Лекарства не помогали, к тому же брат отказывался их пить. Тогда я ещё активнее погрузилась в учёбу и яростнее искала знания. Период обострений (он мог длиться полгода) ужасен для всей семьи. А мы ещё взяли ипотеку и начали строительство дома. Атмосфера в семье накалилась до предела – кто жил с родителями, поймет. К тому же у нас собрались несколько поколений под одной крышей.

История с братом стала первым сильным ощущением беспомощности, когда ищешь опору, пытаешься от чего-то оттолкнуться, но ни связи, ни деньги не работают. Остается только Бог. И несмотря на то, что Бога в нашей жизни было ещё немного, я поняла, что выбрала верный путь, когда пришла к Нему.