Читать книгу Эти глаза напротив - Анна Ольховская - Страница 7

А вы бы не кряхтели, получив внутрь груз, рассчитанный на карьерный самосвал? Причем не по доброй воле, увлекшись излюбленной русской забавой – пожрать, а насильно, как несчастный гусь, откармливаемый для фуа-гра?

– Олег, угомонись! Хватит! Ты же видишь – дверца холодильника уже не закрывается!

– Ничего, – свирепо пропыхтел братец, – закроется! Сейчас я ее коленкой…

– Это я тебя сейчас коленкой! Ты чего казенное имущество уродуешь? Сначала стул запинал, теперь над холодильником глумишься! Тебя кто-то укусил по пути?

– С чего ты взяла? – фыркнул Олежка, запихивая последний сверток, вовсе не желавший запихиваться – он все время вываливался и смачно ляпался на пол. – Вот зар-р-раза! А ну, пошел! Пошел, кому говорят!

– Сударь, мне показалось, – вкрадчиво поинтересовалась я, – или вы на самом деле разговариваете с едой? Решили подзаработать на рекламе, как Антонио Бандерас? Тот с пончиком беседует, а ты с чем? С котлетами? С пирожками?

– Сливы, – виновато почесал затылок брат, поднимая с пола капающий сверток. – Это были спелые, сочные сливы. Желтенькие такие, нет – янтарные. Очень сочные, очень. Свежевыжатого сока не желаешь? Прямо из пакета?

– Иди в пень, – ласково посоветовала я. – Чего бешеный-то такой, а?

– А, достали! – Олежка поднял стул, подтянул его поближе к кровати и плюхнулся на него, причем проделал все это одной рукой, вторая была занята мокрым пакетом.

– Кто достал? Или что? Подружка? Работа? Да выкинь ты эти сливы! Весь пол закапал! И, кстати, свои модные штанцы тоже.

– Где? – всполошился Олежка, осматривая светло-бежевые брендовые брючата. – Бли-и-ин!

Увидел. Желтые пятна сливового сока, причем на весьма пикантном месте, ассоциативно намекающие на совсем другое происхождение желтых пятен.

Следующие пять минут я с живым интересом наблюдала за манипуляциями брата, больше напоминавшими танец шамана народа манси. Ну, или ханты.

Метания, кружения, завывания, судорожные рывки, потом что-то происходило в санузле – под непрекращающееся камлание слышался плеск воды.

Но вот, наконец, все закончилось. Сливы упокоились в мусорном ведре, а мрачный Олежка снова сидел передо мной на стуле. Мелких желтых пятен больше не было. А вот одно, но большое и мокрое, – присутствовало.

– Фен дать? – заботливо предложила я. – Только осторожно, поставь на средний режим, а то сваришь…

– Ха-ха-ха, – угрюмо пробурчал брат. – Какой тонкий, не побоюсь этого слова – изящный – юмор! Нет уж, так сохнуть буду. И сидеть у тебя, пока не высохну!

– Мне показалось, или это была угроза?

– Да! Буду вот тут сидеть, нудить, петь похабные частушки, приставать к медсестрам…

– Главное, не к медбратьям.

– Варька, ты что, «Аншлагом» тут со скуки увлеклась? Судя по оригинальности шуток.

– Олежка, ты мне зубы не заговаривай. Давай колись, кто тебя так выбесил?

– Да с чего ты взяла? – пожал плечами братец, слишком независимо глядя на меня. – Никто меня не бесил, так, настроение хреновое. Все как-то навалилось сразу, и…

– Олег! Сейчас стукну!

– Ладно-ладно, не бузи, – примирительно выставил вперед ладони Олежка. – Ты права, достали меня.

– Кто?

– Ай, – отмахнулся брат, – все те же. Газетчики, журналюги. Они думают, если я стрингер, фотограф, то по определению падальщик!

– В смысле?

– В прямом! Они меня с ходу узнали, еще в тот день, когда мы тебя и Пашку сюда привезли. И началось! Звонят домой, на мобильный, в Интернете мозг выносят!

– И чего им надо?

– Пашку! Вернее, хоть что-то про него! Любую инфу! А если сфотографирую урода…

– Сами они уроды!

– Согласен. Короче, за снимки Пашки обещают любые деньги. А если что-то типа интервью с ним – дважды любые! А когда я их посылаю далеко и надолго – сначала искренне удивляются, а потом так понимающе прищуриваются: «Ну конечно, это твой эксклюзив! Небось, под своим именем хочешь разместить! На Западе».

– А ты не хочешь?

Ну да, провокаторша я, но Олежка так забавно злится! Хотя иные дамочки, возможно, назвали бы этого раскрасневшегося взъерошенного ежа сексапильным и притягательным.

Еж покраснел еще сильнее и заорал:

– Варька!!! Да как ты… Да я… Ведь Пашка – он мой друг!

– Даже так? – Теперь я удивилась искренне – Олежка ни разу не упоминал, что подружился с Арлекино. – Друг? Уже?

– Именно так! Пашка – он классный! Нормальный такой мужик, настоящий. И толковый – даже Мартин слегка ошалел, когда Пашка ему между делом пару советов по бизнесу дал.

– И Мартин с Павлом подружился?

– Насчет подружился – не знаю, ты же в курсе, как тяжело он сходится с людьми. Но Пашка его поразил, это точно. Парень всю жизнь провел в пещере, самоучка, все образование – книги да Интернет, а разбирается во всем, да еще и несколько языков иностранных знает! Гений!

– Ух ты, сколько восторга! Хотя согласна с тобой – Павел действительно классный.

– Не то слово! А вот кто на самом деле урод – так это красавчик Сигизмунд. – По скулам Олежки прокатились желваки. – Мамашка его… вот ведь сука, а? И слышать ничего о Павле не хочет, красавчику своему в ж… дует, да так старательно, что аж сквозит! Мартин говорил, вроде эта Магдалена наняла лучших адвокатов себе и сыночку. И все вместе они землю носом роют, чтобы Сигизмунда признали невменяемым и поместили в психушку. А оттуда маменька его быстро вытащит и в какую-нибудь Швейцарию отправит!

– Она сама по этапу разве не собирается идти?

– Варька, ты сейчас серьезно? – приподнял брови брат. – Ты на самом деле думала, что Магдалене грозит реальный срок?

– А то, что она отправила…

– А теперь выяснилось, что никого она не отправляла, парни к нам наведались по собственной инициативе.

– Понятно. Откупилась.

– Само собой.

– И что, Венцеслав в деле? Помогает вытащить наследничка?

– Нет, Магдалена управляется сама, у нее, оказывается, есть собственный счет, вот она с него и сорит деньгами. А Венцеслав просто ей не мешает. Не помогает, но и не мешает. Все-таки он столько лет считал Гизмо сыном… Знаешь, все, кто знает Кульчцкого, в том числе и Мартин, очень удивлены реакцией Венцеслава на открывшиеся обстоятельства. Его помешанность на чистоте крови давно уже стала предметом подкалываний и обсуждений. И вдруг – с ходу признать сына с серьезным генетическим отклонением! Да еще и официально собирается все это узаконить! Так что скоро наследником всего состояния Кульчицких станет Павел. Как только сделают ему документы – так и станет паном Кульчицким. А поступок Магдалены отчасти понятен…

– Ни фига себе! Велела придушить своего ребенка!

– Женщина во время родов частенько с адекватностью не очень дружит. А тут еще и перетрусивший врач бензинчику в огонь психоза плеснул. Между прочим, Пашка мать не осуждает. Не любит, конечно – Магдалена ему, по сути, чужая, – но и не осуждает. И даже жалеет. И сволочь эту, Гизмо, тоже пожалел, пусть и по просьбе Марфы! Еще и волок на себе кабана такого! Кстати, – оживился Олег, – местные эскулапы поражены, с какой скоростью восстанавливается Пашка! Ранение у него было тяжелое, да еще и крови потерял много, – думали, дней десять в реанимации, не меньше! А он – на второй день уже встал с кровати!

– Поэтому им не только папарацци интересуются.

– Вот именно, не только, – снова помрачнел брат. – Один такой «не только» и высадил меня сегодня на коня.

– Так, с этого места поподробнее!

– Да ну, достали! Еще и угрожать вздумали теперь!

– Угрожа-а-ать?

– Представляешь? Выхожу я, значит, из машины, выволакиваю из багажника набитый мамой вьюк провизии для тебя, тут он ко мне и подошел. Прегнусный тип, если честно, меня аж передернуло от одного его взгляда!

– Бандит, что ли?

– Не знаю. Внешне – вроде не похож. Тощий, длинный, прилизанный – на ботана похож. Вот только глазки у этого ботана – холодные и пустые. Как у рептилии.