Читать книгу Страсти Евы - Анна Пань - Страница 2

События за две недели до восемнадцатилетия

Дневник Евы.

Приветствую тебя, хранитель сокровенных мыслей!

В данный момент мой рейс «Сочи − Санкт-Петербург» взлетает высоко под облака, так что времени для мемуаров хватит с лихвой.

Зовут меня Ева, и мое счастливое детство прошло в приморском городе Сочи. Там я окончила частную школу и там же поступила на лечебный факультет в Объединенную Медицинскую Академию (сокращенно ОМА).

Семья у меня немногочисленная. Моего тридцатилетнего брата величают Никитой. Он заменяет мне родителей, их нет в живых уже более десяти лет. София и Евгений Воронцовы погибли от лихорадки, которую подхватили во время миротворческой экспедиции по странам Африки. С тех пор Никита занимает руководящий пост вместо папы во всемирно известной Корпорации, входит в список акционеров и руководит Зоной № 6. Непосредственный род его занятий − генная инженерия. Работа для брата − вторая жизнь, поэтому я с пониманием отношусь к командировкам и частым задержкам.

Что я могу сказать о себе? Самая ординарная девушка, немного полноватая из-за роста ниже среднего. Достоинства − вьющиеся крупными кольцами каштановые волосы и выразительные карие глаза. Недостаток − ношу очки. Не покажусь оригинальной, если скажу, что в школе такое «преимущество» не осталось незамеченным. Очки не только убавляют мой возраст ровно настолько, что я выгляжу девочкой-подростком, но и придают флера «из фильма для взрослых».

Абстрагироваться от прозы жизни и перенестись в мир грез мне помогают книги. Знаю-знаю, многие скажут: «В твои-то годы, Ева! Поживи с мое!» Уж поверьте, о тяжелых испытаниях я знаю не понаслышке. Во-первых: из-за потери мамы с папой у меня затянулась депрессия, вследствие которой мне пришлось навещать психотерапевта. Во-вторых: мозгоправ ненадолго подкрутил мои развинченные шурупы, потому что в выпускном классе на меня обрушилась трагедия на любовном поприще. Виновником стал ПК − «постельный клоп», иначе зарвавшегося паразита и не назовешь. Я самым гнусным образом пополнила список побед подлого донжуана. Девушки моего возраста лишаются девственности много раньше, поэтому психологически я была готова, но случилось ЭТО…

До сих пор я с содроганием вспоминаю ЭТО… Чувство позора появлялось каждый раз, когда я преступала порог школы. С легкой руки преподавательницы французского я стала изгоем. Белинда Моро распускала свой злой язык направо и налево, отчего мне перемывали косточки все, кому не лень. На языке антропонимики «Белинда» расшифровывается как «красивая змея». Попадание один в один.

Не буду скрывать, удар на любовном фронте окончательно добил мою неустойчивую психику. Вернулись непрерывные депрессии. Мозгоправ поставил диагноз «прогрессирующее диссоциативное расстройство психики». «Прогрессирующее» означает, что дальнейшие неврозы повлекут раскол личности. С научной точки зрения − деструктивный тип личности. Деструкция − прямой путь к шизофрении и суициду.

Хвала Небесам, с выпускным балом моя жизнь потихоньку устаканилась, и теперь меня волнуют только три предстоящих события: через две недели я стану совершеннолетней, учеба в ОМА и встреча с лучшей подругой. Даша Смирнова живет за тридевять земель и старше меня на пять лет, но дружим мы с детства. В этом году она закончила медицинский колледж и поступила в ОМА сразу на третий курс биологического факультета. Скоро Даша станет законным членом нашей семьи: она помолвлена с Никитой. Сейчас я лечу к ней в Выборг, где в поместье Смирновых буду гостить до конца летних каникул.

− Уважаемые пассажиры, наш самолет приступает к снижению, − объявляет бортпроводник, нарушая мое путешествие по стопам собственной жизни.

В окошко иллюминатора я с трепетом слежу за быстро сокращающимся расстоянием между небом и землей. Аэробус совершает посадку в международном аэропорту Санкт-Петербурга. На выходе из терминала меня ожидает раритетный экземпляр советского автопрома − «Волга» 1965 года выпуска, отреставрированный для перевозки особо важных гостей отца Даши. Квартира разового перевалочного пункта ютится в исторической части города. Дорога проходит по испещренным каналами улочкам с кишащей молодежью. В летний сезон поток туристов оживляет внешний облик культурной столицы. С наступлением темноты Невский проспект становится эпицентром ночной жизни.

На протяжении всего пути я мысленно перелистываю страницы учебника истории. Дворцовый переворот XVIII века на главной площади города, при котором взошла на престол императрица Екатерина II. Победа в войне с Наполеоном, которую знаменует Александровская колонна с бронзовой статуей крылатого посланника Господня, держащего рукой четырехконечный латинский крест. Достопримечательности сменяются одни другими, пока «Волга» не останавливается перед старым многоквартирным домом, утопающим в зелени уютного дворика. Семиэтажное здание выделяется среди своих соседей: два верхних яруса фасада, облицованные серой штукатуркой, подверглись расписной технике сграффито на религиозные мотивы − библейская завязка Страшного Суда, где передовыми фигурами выступают четыре Всадника Апокалипсиса.

С недавних пор владеет архитектурной ценностью Зона № 11, которой руководит Виктор Сергеевич, отец Даши, поскольку он входит в состав 12 основателей Корпорации.

Из подъезда ко мне выныривает услужливый консьерж. Годы работы в специфической профессии наложили отпечаток на характер зрелого мужчины. Взгляд святоши и загадочная полуулыбка Джоконды к моменту моего заселения трансформируются в отшлифованный оскал, как я догадываюсь, равнозначный сумме чаевых. Между прочим, его бездонный карман, в котором исчезают полученные купюры, смог бы посоревноваться с Марианской впадиной.

Часок-другой я отдыхаю с дороги, потом задумываю прогуляться до закусочной с фаст-фудом. По идее инстинкт самосохранения должен огораживать от прогулок на ночь глядя. В противовес здоровому прагматизму мои личные демоны-во-все-тяжкие с азартным куражом потирают ручки.

Время позднее. Город вымер. Скитающуюся по мостовым молодежь, верно, смели дворники. Фонарные столбы горят через один, бросая унылый ржавый свет на безлюдную проезжую часть. Порывы ветра разносят по тротуару отмерзшие съежившиеся листья, гадко похрустывающие под подошвами моих кед. Из-за разорванных ветром седых туч мне насмешливо подмигивает бледное око, которое своим холодным прожектором взращивает за моей спиной растянутые тени.

Заведения быстрого обслуживания в квартале позакрывались час тому назад, но, шатаясь по сиротливым закоулкам в поисках пропитания, я набредаю на ларек «24 часа» у автобусной остановки. По закону жанра на скамейке заливаются дешевым пойлом одутловатые алкаши с завышенным уровнем тестостерона. Их похабные позывные я предусмотрительно игнорирую и, не обременяя себя трудностями выбора ассортимента, оплачиваю пару блинчиков с лососем.

На обратном пути я то и дело оглядываюсь с опаской назад в непроглядную темноту подворотен, выхватывая из хмурых очертаний спящего квартала призрачные шорохи. Со всех сторон меня провожают безжизненные взгляды манекенов в витринах бутиков и пластмассовые зазывалы перед пабами. За пешеходным переходом вдали вырисовывается очертания края дома на перекрестке со знакомым «наскальным Апокалипсисом», но вместо радости у меня на душе потихоньку начинают скрести кошки − очень похожие на тех, что роются в зловонных мусорных баках и чьи одинокие мяукающие стоны напоминают жалобный плач брошенных детей.

С приходом темноты Виртуоз Перипетий Злой Рок делит мир на охотников и жертв!

Дабы утром не засветиться на первых полосах криминальной хроники, я ретиво срываюсь на бег и без оглядки добегаю до подъезда. У парадной двери меня поджидает пренеприятнейшее известие − консьерж запер жилище на ночь. Сию же секунду я вызываю его по домофону, уже потом я позволяю себе отдышаться и протереть рукавом ветровки запотевшие очки.

Проходит целая вечность, но внутри подъезда царит тишина морга. Что самое досадное, электрический свет за спиной дрожит и резко гаснет. Мои бедненькие мышцы инстинктивно дубеют, а яремная вена в паническом бешенстве бьет сигнал тревоги. За те доли секунды, пока я поворачиваю голову, я теряю полжизни, но в конце со свистом облегчения выдыхаю. В ближайшем радиусе ни души. Всего-навсего произошел перепад напряжения, и из-за него на крыше близстоящего дома погасла часть слов на баннере Корпорации. Мой расплывчатый взор рассеивается по сбившимся в кучу неразборчивым буквам, но, когда очки возвращаются на законное место, набор слов производит убийственный эффект.

Слоган «СКАЖИ БОЛИ „НЕТ“ И НАБЕРИ НОМЕР СПАСЕНИЯ» выглядит слоганом «НЕТ СПАСЕНИЯ».

Я проглатываю тошнотворную слюну, мое самообладание дает трещину, но в этот момент щелкает электромагнитный замок на входной двери.

− Спасение есть! − в голос восклицаю я, залетая в подъезд со спринтерской скоростью.

Вся на нервах, я скорым шагом иду к лифту, задаваясь вопросом: «Кто впустил меня, если консьержа на месте нет?» Я захожу в открытую кабину лифта и нажимаю кнопку шестого этажа. Титановые двери начинают плавно закрываться, как вдруг…

− С-стоп! − раздается сипато-шепелявый голос снаружи, от которого мое сердце камнем ухает вниз.

Лихо просунутый меж дверей байкерский сапог со шпорами останавливает процесс. Створки лифта раскрывают квадратного бугая в надвинутой на глаза кепке с пиратским черепом и зажатой в золотых коронках тлеющей папиросой. Громила сотрясает платформу своим весом. Двери за ним закрываются. Воздух в замкнутом пространстве резко сгущается. И кабина в гробовом молчании стартует вверх…

Не шевелясь и не моргая, я смотрю на загорающиеся по возрастанию неоновые цифры, убеждая себя в том, что просто-напросто не заметила, как бугай вошел в подъезд. А кабина все поднимается и поднимется ввысь, пока не останавливается на шестом этаже вместе с моей мертвяще страшной мыслью − он так и не нажал ни на одну из семи кнопок. Со скоропостижно заработанной клаустрофобией я покидаю лифт, и душа уходит в пятки − бугай выходит следом.

Маньяк!

Мое сердце бьется в ритме отбойного молотка. Идя по паласу длинного п-образного коридора, я чувствую его шаги у себя за спиной: тяжелые, но тихие и в такт с моим медленным настороженным шагом. Пот градом стекает за шиворот моей ветровки. Громила позади не притормаживает, темп не сбавляет. Номера на табличках квартир растут быстрее, чем секунды на часах, приближая скорый конец. Шансы на спасение убывают так же стремительно. Возможен единственный вариант − следующая дверь, потому что за ней идет дверь в мою квартиру − последняя дверь. Сжимая в дрожащих пальцах ключ, я лихорадочно соображаю, как поступить при наихудшем раскладе, но тут… хлопает соседняя дверь под мой истошный вопль.

Сосед!

Меня пробирает истеричный смех, с души прямо камень сваливается. Остатки моей глупости смывает горячий душ. Под сводку новостей на кабельном телеканале я перекусываю добытыми «кровью и потом» блинчиками с лососем (которые, если честно, теперь в горло лезут с трудом) и погружаюсь в сонное царство, что называется, без задних ног.

Постепенно ночное марево рассеивается. Тонкую пелену, отделяющую мир сновидений от утренней реальности, прорывают звуки будильника на моем смартфоне «Самсунг». Резвый ветерок пробирается сквозь полуоткрытые окна, принося с собой аромат ритма проснувшегося города. В свежести пасмурного утра чувствуется какая-то непостижимая энергия, так и шепчущая о городских былинах и фольклоре русского народа.

«Воронцова, твои каникулы начинаются!» − лениво потягиваюсь я, свешивая ноги с кровати.

Через четверть часа я спускаюсь вниз, волоча за собой чемодан. У подъезда я встречаю ожидающую меня с раскрытыми объятиями лучшую подругу. За полгода Даша ничуть не изменилась − она все так же выглядит кинозвездой с обложки глянцевого журнала. Славянский типаж и зеленые глаза всегда и везде вызывают оживление мужчин. На ее фоне я сильно проигрываю из-за присущей мне «детскости в очках», отсутствия косметики и моих вечных кед. Удивительно, что сама Даша как раз склоняется к иному мнению − определенный контингент особей мужского пола предпочитает естественность и индивидуальность. По ее представлениям, «детскость в очках» − изюминка. Мы − это то, что мы думаем о самих себе. Мудро сказано. Бывает, я заражаюсь ее неугасаемым оптимизмом.

− У меня для тебя столько новостей, − воодушевленно щебечет Даша, дефилируя на шпильках к своему барбарисовому кабриолету. − И еще кое-какой подарочек. Тебе понравится.

− Ну-ка, давай, выкладывай, − проявляю я интерес, откидываясь на спинку комфортабельного сиденья.

− Рассказываю. Подарочек симпатичный. Твой ровесник, но уже перешел на третий курс биологического факультета ОМА. Будет со мной в одной группе. Папа говорит, у подарочка большое будущее. С первого года обучения он проходит стажировку в Корпорации и успел зарекомендовать себя перспективным сотрудником. У него нет девушки. Доставка подарочка назначена на вечер. Что скажешь?

Мельтеша ресницами, я спешно поправляю очки. За мелкой моторикой рук я прячу сжавшую меня тисками закрепощенность по случаю предстоящего знакомства с молодым человеком.

− Ты не думала подрабатывать свахой? − увиливаю я от прямого ответа. − С чего ты взяла, что я ему понравлюсь? Как показывает опыт, парни предпочитают высоких худых моделей без очков и набора фобий.

− Ты мне брось эти предрассудки! − обрывает мои суждения Даша, срываясь с места, и вихрь подхватывает наши волосы. − Ты хорошенькая и подарочку понравишься. Хос-с-с-поди… за промывание мозгов «постельного клопа» следовало отдельно проучить.

Помимо воли мои руки скобами закрепляются на лямках собственного рюкзачка.

− Отныне я живу с чистого листа, − как можно безразличнее произношу я, слыша в себе щемящие звуки боли.

За городом я с блаженством увеличиваю в магнитоле громкость музыкального хита ушедшего десятилетия в исполнении Дениса Майданова. Песня «Вечная любовь» вызывает во мне шквал эмоций, я проживаю каждую строчку о всеобъемлющей любви. Разделенная любовь − джекпот в казино под названием Жизнь.

За время поездки по Карельскому перешейку я успеваю вдоволь помечтать под музыку, полностью растворившись в первобытной свободе первозданной флоры и фауны северного края. Суровый климат и отдаленность региона не способствуют развитию инфраструктуры. В царствии скандинавских богов, ведьм, русалок, тенистых болот, белых дюн и полярного сияния стоит город с вековой историей. В преддверии осени Выборг чудесным образом помолодел на два столетия, возвратив себе средневековый шарм. Не мешало бы еще упомянуть, что на погоду в здешних местах оказывает сильное влияние Северный Ледовитый океан. Убеждаемся мы в его неоспоримой власти, когда на полпути к поместью Смирновых небо затягивается свинцовыми тучами, воздух тяжелеет, и над землей начинают низко лавировать ласточки. Предвестников грозы не обманешь.

Мы делаем остановку около средневековой готической часовни, переделанной под ресторан. В сумерках ее грозный фасад вписывается в эпоху рыцарей тамплиеров и бесчинства инквизиции. Дополняют зловещий антураж опутанные призрачным туманом лохматые ели, как будто поджидающие заблудших путников. «Таверна Знахаря» − гласит надпись на засмоленной и раскачивающейся из стороны в сторону вывеске под кованым фонарем. Деревяшка противно поскрипывает − словно это вздернутый колдун кряхтит о замшелых историях массового террора.

− Поговаривают, что много лет назад эта часовня звалась Проклятой часовней Палача, − пугает меня Даша местными ужастиками, хрустя каблучками по гравию на парковке. − В здешних местах Палачом нарицают Смерть. По поверью, в непогоду Палач выходит на охоту за людскими душами. При встрече с ним надо обязательно отвести взгляд. Тогда есть шанс на помилование. Как правило, его коса косит выборочно: относительных праведников щадит, отпетых преступников стирает с лица земли. Ну а кто не успел отвернуться и все-таки поймал чудовищный огненный взгляд Палача, того он забирает с собой в потусторонний мир. В Средние века людей, пропавших без вести на болотах или погибших при загадочных обстоятельствах, отпевали в здешней часовне. Ну что, как тебе экскурсия по пристанищам нечисти?

− Познавательно, − выдавливаю я некое подобие улыбки, боязливо упираясь взглядом в жутковатое заведеньице в духе фильма о всаднике без головы.

По закону подлости в ста метрах от нас происходит короткое замыкание в трансформаторной будке, проявляющее себя рваным хлопком. С перепугу я даже подпрыгиваю на месте.

− Расслабься, Палач не живет в генераторе, − забавляется Даша моим переполохом.

Смех смехом, но повторная ситуация с перебоями электричества совсем не кажется забавной. В памяти у меня еще живо ночное рандеву с «маньяком». Хотите − верьте, хотите − нет, но со вчерашней ночи творится какая-то чертовщина.

Не упуская возможности нагнать еще больше жути, Даша с видом иллюзиониста отворяет гостеприимные дверцы таверны:

− Милости прошу в Проклятую часовню Палача!

Внутреннее убранство таверны стилизовано под охотничью избу. Со всех сторон за посетителями следят чучела диких зверей. Стены расписаны по мифологическому сюжету скандинавской Дикой Охоты, в котором прослеживается сходство с полотном «Дикая Охота Одина» норвежского художника Петера Арбо − по ночному небу несется кавалькада загробных существ во время Дикой Охоты; возглавляет призрачную конницу Дикий Охотник, известный в скандинавских странах под разными именами.

Обращаясь к своим скудным познаниям в истории Скандинавии, я вытрясаю из закромов памяти сведения о крестовых походах на землю карелов. Впоследствии шведы заложили здесь крепость, получившую название Выбор. Опять же таки, опираясь на непрочную базу в области мифологии, я позволяю себе сделать вывод: из-за долгого влияния шведской культуры мифы и легенды северных народов Европы дошли до наших дней в осовремененной интерпретации. Пример тому − поверье о Проклятой часовне Палача.

В таверне витает аромат домашней выпечки с корицей, вырисовывающий в воздухе крендели. Уже очень скоро он материализуется в твороженную запеканку с курагой и изюмом, которая просто тает у меня во рту вместе со всеми былинами и тревогами. Расправившись с трапезой, я достаю из рюкзачка сложенный газетный лист и перехожу к делу:

− Я тут у брата одну статейку откопала насчет Корпорации. Не забыла, что писали в 1997 году?

− Помнится, там акционеров обвиняли в злодеяниях против всего человечества.

− Не поверишь, но через десять лет газета «Сверхсекретно» готовила выход новой статьи. Только статейку ту не опубликовали, а газетенку по-тихому прикрыли.

Я освобождаю пространство на столе, чтобы вместе с Дашей еще раз прочитать вырезку из газеты «Сверхсекретно» за 2007 год.

КОРПОРАЦИЯ − всемирно известный конгломерат, развернувший деятельность на территории всего мира.

Официальные данные. Деятельность Корпорации − научные разработки в отрасли биотехнологии и информационных технологий. В собственности конгломерата − дочерние компании и исследовательские центры на всех континентах. Под контролем конгломерата находятся секретные военные лаборатории. Структура организации насчитывает двенадцать головных центров − двенадцать Зон. Кресло председателя совета акционеров занимает мультимиллиардер Спенсер Уайт. Имена остальных акционеров по уставу не разглашаются. Ниже по вертикали власти идут доверенные управленцы и директора. Подножье иерархической пирамиды заполняют разномастные представители мира науки.

С самого раннего этапа развития Корпорация переводит миллиарды долларов в собственный благотворительный фонд и участвует в программах социальной помощи.

Неофициальные данные. Скандальная статья, опубликованная в 1997 г. газетой «Сверхсекретно», вызвала огромный резонанс и всколыхнула общественность: «Наряду с открытой научной деятельностью Корпорация занимается запрещенными генетическими разработками. Бессменный владелец монополии Спенсер Уайт − всего лишь марионетка в руках кукловода. Настоящие имена надежно скрыты покровом секретности».

Ответ на статью не заставил себя долго ждать. В официальном обращении владелец Корпорации м-р С. Уайт опроверг информацию, назвав ее провокацией со стороны конкурентов: «На протяжении столетий Корпорация служит добру. Наш долг заботиться о здоровье человека. Грязная ложь не способна запятнать честное имя».

С выпуска статьи прошло десять лет. Газета провела новое расследование и открывает шокирующую правду: «У нас есть неопровержимые доказательства, что Корпорация подпольно взрастила могущественный Орден, и его члены внедрены в разные структуры по всему м иру».

ЧЕЛОВЕЧЕСТВО, БУДЬ НАЧЕКУ! МИРОВОЕ ЗАКУЛИСЬЕ ВРАЩАЕТ ПЛАНЕТУ!

− Об Ордене слагают легенды, − с подозрением постукиваю я ногтем по статье. − Корпорация давно погрязла в тайнах. Неразумно ворошить секреты самой влиятельной организации в мире.

− Лучше поговорим о тайнах дома, − конспиративно предупреждает Даша, осмотрительно косясь по сторонам. − К вечеру в «Таверну Знахаря» стекается народ. Мне тоже надо поведать тебе о кое-какой тайне.

За соседним столом я ловлю любопытные взгляды − туда сошел этюд кисти Саврасова «Грачи прилетели», только заместо грачей в нашу сторону развернули кепочные клювы одинокие байкеры, жаждущие женского тепла. В душе у меня зреет нехорошее предчувствие, что помимо слета «сынов анархии» за нами наблюдает еще кто-то…

«Воронцова, у тебя паранойя!» − отмахиваюсь я от назойливой фантасмагории и покидаю «Таверну Знахаря».

Поместье Смирновых располагает территорией в целый гектар. Каменный особняк размером с морской лайнер пришвартован к причалу междуречья. Пестрая черепица и печные трубы, торчащие из разных концов крыши, придают «лайнеру» простой деревенской романтики. В доме я обмениваюсь новостями со всем семейством Смирновых: с папой Даши, мамой, ее пятилетней сестренкой Ксенечкой и даже шестимесячной Настеной. Спустя добрых полтора часа я поднимаюсь к Даше в комнату, где она посвящает меня в тайну…

А тайна заключается в старинном пергаменте со вскрытой пломбой − часть пергамента отсутствует. На сургучную печать нанесена гравировка фирменного логотипа Корпорации. Изображение эстампа состоит из сомкнутых символов гендера, где тени от мужского и женского начала плавно переходят в спиралевидную цепочку ДНК. В правом нижнем углу манускрипта чернилами выведена неизвестная химическая формула «А/L12». В середину помещена миниатюра Колеса Фортуны с актуальным на все времена стихотворным фрагментом «О, Фортуна» из средневекового поэтического сборника «Кодекс Буранус».

Роковая песнь о бренности всего земного и непрочности человеческого счастья мне худо-бедно знакома по школьному факультативу мировой художественной культуры. Двуликая Богиня Случая в представлении не нуждается − все мы бегаем белками в ее колесе.

На ободе Колеса Фортуны написаны четыре латинские фразы: «Буду царствовать. Царствую. Царствовал. Есмь без царства».

− Где ты откопала эту седую древность? − завороженно вожу я ногтем по зашифрованному на пергаменте посланию.

− Сейчас узнаешь, − с новой интригой вынимает Даша из секретера тисненную золотой фольгой записную книжку. − Дневник я не веду, как ты знаешь, но случай недельной давности подробно расписала. Прочти.

В нетерпении я раскрываю заложенную бегунком страницу.

Я, Даша Смирнова, положа руку на сердце, клянусь: все описанное мною ниже − сущая правда.

При свете дня ничего не предвещало беды, беда пришла под вечер с грозой…

На всех парусах я мчалась в «Таверну Знахаря» на встречу одногруппников по колледжу. Приподнятое настроение мне омрачило крупное ДТП на съезде с моста при выезде из города. На месте происшествия дежурила дюжина полицейских в штормовках от дождя. Потихоньку съезжались эвакуаторы, за ними выглядывал нос кареты «скорой помощи». Вместе с остальными водителями мы организованной колонной тянулись друг за другом, притираясь к правому боку, подальше от полосато-ленточного оцепления. На подъезде к очагу трагедии движение замедлилось до скорости пешего шага. При виде десяти закрытых черной тканью носилок я поежилась от ужаса. Выживших в чудовищной аварии, судя по всему, не осталось. Асфальт буквально вымыло кровью. Багровые реки сочились по выбоинам, стекаясь в лужи. Самым невредимым казался перевернутый грузовик, перевозивший арматуру. Под ним расплющило всмятку легковушку, как я полагаю, вылетевшую на встречку. В крайнем пролете моста раскурочил металлические балки фургон, или, вернее, то, что от него осталось. Его передняя часть перегнулась через край ограждения, а из лобового стекла, как зубья гребня, торчала арматура.

Сломанные жизни и инвалидность − вот они, последствия неосторожного вождения.

Моей радости не было предела, когда я вырвалась из транспортной теснины и добралась до «Таверны Знахаря». На короткое время я забылась в обществе моих захмелевших согруппников. Вскоре у меня разболелась голова, так что вся в расстройствах я отчалила домой. Радовало одно − ливень прекратился и поутих ветер.

На мою беду, объезд моста с начала лета закрыли на ремонт. Следовательно, возвращалась я прежним путем, молясь, не застрять там навечно в пробке. К моменту прибытия меня откровенно поразил тот факт, что за сорок минут аварийные службы полностью расчистили полосу. На роковом участке стояла неподвижная, мертвая тишина, остро ощущавшаяся мною, как минута молчания. Собравшись духом, я сбавила скорость и заехала на пустынный мост. Где-то на середине мне, мягко говоря, сделалось не по себе, но вовсе не по причине гибели людей. Без промедлений я сдала назад, и, когда повнимательней пригляделась к месту столкновения с инженерной конструкцией, меня чуть удар не хватил − все до единой балки на ограждении были целы.

«Что за идиотский розыгрыш?!» − теряясь в догадках, я оставила машину и стала внимательно осматривать стыки на предмет замены, но даже при тусклом свете уличного фонаря облупившаяся краска на металле говорила о возрасте. Чувствуя себя так, будто на меня надвигается локомотив, я уставилась себе под ноги, но и там ничего не обнаружила, а по моим представлениям на асфальте должны блестеть стекла или хотя бы остаться кровавые разводы. Следы ДТП словно кто-то тщательно подчистил.

− Чертовщина какая-то… − брякнула я, осознавая, что надвигающийся на меня локомотив благополучно достиг цели.

Честное слово, я знаю Выборг как свои пять пальцев и не могла перепутать место аварии. Мне захотелось побыстрее убраться отсюда, но не тут-то было… В глаза мне бросился небольшой трубообразный предмет под мостом, который бесхозно катало ветром по гальке береговой линии. Какая-то неведомая сила буквально тянула меня к непонятной трубе, и я не воспротивилась ей. У воды я нашла изветшалую пожелтевшую кожу, перевязанную лентой и запломбированную. Фирменный логотип на сургуче указывал на одно из двух: либо манускрипт ехал в хранилище Корпорации, либо был из него вывезен. В датах я не сильна, но то, что свиток имеет невероятную ценность, сомнений у меня не было ни грамма.

«Что, если все те люди погибли из-за свитка?» − пришло мне в голову. Меня передернуло от страха, и ноги быстрее сапог-скороходов донесли меня обратно до машины. Находку я припрятала в бардачок и тронулась с места. В мистику я отродясь не верила, поэтому пообещала себе держаться версии, что автомобильная катастрофа все-таки произошла наяву. В мире больших денег обходят законы и прикрываются всеми правдами и неправдами. Из гнетущих мыслей меня выдернуло кряканье патрульного полицейского автомобиля, который к тому же стал настойчиво теснить мой кабриолет к обочине. Что гаишнику от меня нужно? Правила дорожного движения я не нарушала, но все равно законопослушно остановилась и вышла из машины.

Из припарковавшейся впереди полицейской иномарки вальяжно выбрался крупный сержант ростом под два метра. Безотчетно я смерила его от головы до пят. Форма сидела на нем как влитая, облегая широкие грудные мышцы. Отсутствие фуражки давало мне возможность оценить по достоинству светло-русую шевелюру. Природа одарила этого богатыря завидной густотой волос, а парикмахера, сотворившего стильную прическу, в которой острые кончики каскадом осыпались на высокий ворот голубой рубашки, Создатель и вовсе поцеловал в темечко.

Не в обиду будет сказано, но раньше я не встречала среди блюстителей порядка таких лощеных представителей сильного пола.

− Предъявите документы, − без представления фамильярно обратился ко мне сержант низким, с хрипотцой голосом.

От его пронизывающих до мозга костей синих глаз у меня мало того, что отпало желание зачитать ему мои собственные права, но и появилось новое − пасть пред ним на колени и взмолиться о помиловании. С минуту он изучал переданное мною водительское удостоверение, потом снова впился в мое лицо ледяным взором, от которого даже июльская температура воздуха, по-моему, упала до январского минуса.

− Смирнов Виктор Сергеевич − ваш отец? − выжидательно осведомился он.

Вопрос меня не сильно удивил, многие в Выборге знают папу. На мой положительный ответ сержант почему-то зло клацнул зубами и резким шагом сократил между нами расстояние. Упавший ему на лицо электрический свет фонаря придал его и без того холодным глазам стеклянный отблеск. От близости наших тел меня охватила дрожь, потому что на миг в его глазах проснулся зверь из самой преисподней.

И тут я почувствовала это…

На меня хлынула волна непонятной горячей энергии, кожу будто бы обдали паром… веки отяжелели… а реальный мир попросту поплыл.

− Девочка моя, − вкрадчиво промурлыкал сержант, заглядывая внутрь меня испепеляющим взглядом. − Отдай, что взяла!

Меня как водой окатили. Загадочное наваждение кануло в лету. Туда же сгинул и неотразимый сержант и его патрульный автомобиль. Рядом со мной больше никого не осталось. Совершенно одна я стояла посреди дороги около распахнутой настежь дверцы кабриолета.

На тот момент в моей голове пианист вдарил по клавишам известную своим драматизмом симфонию № 5 Бетховена, посему я сделала чистосердечное признание − пора бы навестить волшебников в белых халатах.

Из записок Даши Смирновой. Сверхъестественный случай на мосту у «Таверны Знахаря».

− Ты же меня знаешь, я всегда была скептиком, − сетует Даша, убирая записную книжку обратно в секретер. − Либо я сошла с ума, либо подверглась сильнейшему гипнозу.

− Гипнозу, − категорично утверждаю я. − Просто-напросто на месте аварии кто-то произвел зачистку.

− Кому, по-твоему, не нужна огласка?

− Пломба на свитке принадлежит Корпорации, − выстраиваю я логическую цепочку. − Предположим, на пергаменте записано оккультное заклинание средневековых алхимиков. Корпорация благосклонно относится к нестандартным экспериментам. Решили проверить. Лучше помониторим Всемирную паутину на предмет находки.

Я загугливаю в Интернете требование и из высыпавшихся сайтов открываю любопытный форум «Чертог Верховного Жреца». В искомом разделе вся информация почерпнута из общедоступных ресурсов.

«Кодекс Буранус», или «Кармина Бурана» − рукописный поэтический сборник, найденный в 1803 году в монастыре бенедиктинцев Бойрен в предгорье Баварских Альп. В переводе с латинского языка дословно означает «Песни Бойрена». Средневековая рукопись составлена в XIII веке странствующими поэтами вагантами. Первая публикация поэм состоялась в 1847 году. Коллекция насчитывает 315 текстов различного объема и снабжена восемью графическими миниатюрами. В настоящее время бесценный артефакт хранится в Баварской государственной библиотеке в Мюнхене.

Заглавной темой рукописи обозначено Колесо Фортуны − один из самых древних символов в истории человечества. С начала своего появления «круг» репрезентирует вечность и бесконечность. Впервые встречается в качестве кольцеобразного Уробороса − свернувшегося в кольцо змея, кусающего себя за хвост. Современные аналоги безостановочного космического движения, перерождения и гибели прослеживаются в различных слоях культуры. Символ «круг» наиболее широко используется в семейном культе − ношение обручального кольца, традиционно считающегося знаком вечной любви и верности.

В 1935 году на оригинальные тексты рукописи мирских песен немецкий композитор Карл Орф написал знаменитую сценическую кантату на собственное либретто − «Кармина Бурана». Открывает и завершает триптих хоровой пролог «О, Фортуна», легший в основу начальной части «Фортуна − повелительница мира». В остове композиции музыкального произведения формируется циклическая природа жизни: чередование, созидание и разрушение, жизнь и смерть. Колесо Фортуны поворачивается, счастье оборачивается печалью, а надежда сменяется горем.

В обсуждениях на форуме я ничего толкового не нахожу, кроме приписки «За подробностями в личку Верховного Жреца». Забавы ради я регистрируюсь под ником «Верховная Жрица» и навожу курсор на отправку личного сообщения с просьбой поделиться материалами для курсовой работы о «Кодексе Буранус». На мое выдуманное электронное письмо Верховный Жрец благодушно снабжает меня списком научной литературы и присылает отдельное сообщение с пометкой

«Информация к размышлению».

Уважаемая Верховная Жрица!

Поэзия трубадуров и голиардов (вагантов) уже долгое время является предметом моих исследований. Идя по местам боевой славы, я обнаружил немало странностей, носящих откровенно мистический характер. Если затрагивать только наш предмет разговора, то мистика заключается в пропаже из рукописи «Кодекса Буранус» страниц, на которых могли отображаться как поэтические стихи, так и миниатюры с изображениями к ним. Конечно, летописи могли случайно затеряться во времени или же были намеренно уничтожены гнетом церковных кардиналов, посчитавших творчество вагантов богохульным. Однако по моему сугубо личному мнению, во времена зарождения инквизиции часть рукописи была умышлена спрятана. Свидетельством тому надобно считать откат к языческим богам в текстах, неприемлемых при ужесточающемся с каждым днем режиме духовенства, в котором еще не утихли распри после раскола церкви на католичество и православие.

Для историков, таких как я, подобные материалы бесценны. На основе сатирических песен и нежной поэтической лирики могут быть раскрыты новые подробности быта наших предков.

С уважением, профессор Жук Б. Б.

− Наш Верховный Жрец, небось, преподает в одном из столичных универов, − читает его подпись Даша. − Боюсь, графических миниатюр в «Кодексе Буранус» было девять, и половина девятого изображения попала к нам в руки. Я так чувствую, мы просто обязаны наведаться к профессору.

− Было бы неплохо, − соглашаюсь я и строчу ему встречное сообщение с просьбой об аудиенции, в подписи тоже указывая реальное имя.

Ответное письмо от профессора не заставляет себя ждать.

Уважаемая госпожа Воронцова!

Я был бы рад встретиться с вами, но до конца семестра буду читать лекции по скандинавской мифологии в одном из университетов Нормандии. Вернусь в Россию лишь к Новому году. У меня будет много свободного времени, которое я с удовольствием вам уделю.

С уважением, профессор Жук Б. Б.

− Хочется надеяться, что Верховного Жреца не понесет в разгул на Новогоднем шабаше, − невесело шучу я, несколько огорченная его занятостью. − В оригинале сборника «Кодекс Буранус» уже есть изображение Колеса Фортуны. Оно точь-в-точь как если соединить воедино обе половины: нашу и отсутствующую. Получается, кто-то в XIII веке сначала подтасовал в рукопись девятую миниатюру, затем под шумок извлек и, разделив на две части, спрятал. Что бы ни было зашифровано на девятом рисунке, оно имеет большую ценность. Осталось решить головоломку с логотипом Корпорации.

− У кого-то из «корпоративной» верхушки рыльце в пушку? − вопросительно разводит руками Даша. − Будет день, будет пища… Забудем о свитке на время. Пора спускаться на ужин. Приготовься к подарочку.

С нарастающим внутренним напряжением я выхожу из комнаты, давая себе установку − прошлое должно оставаться прошлым, даже если и ПК запятнал мою репутацию, отплатив мне черной неблагодарностью за доверчивость. Может, год назад я и дала пищу для пересудов, но больше ни за что в жизни не пущу под откос репутацию, престиж которой мне пришлось отстаивать с самоэксплуатацией трудоголика, работающего до седьмого пота.

Тем временем за окнами Царица Ночь полностью вступила в правление, усыпав звездными алмазами небосвод. Лунная горбушка сыплет на газон алмазные крошки. В саду пахнет георгинами и гладиолусами. С кухни доносятся запахи розмарина и свежевыпеченного хлеба со злаками. В доме Смирновых принято чтить традиции, поэтому к ужину с близкими друзьями готовятся национальные блюда и подается самодельный белый квас. В современно обставленной гостиной накрыт стол на одиннадцать персон. Возле потрескивающего камина за бокальчиком бренди Виктор Сергеевич ведет беседу с полным почтенным мужчиной и невысоким улыбчивым юношей приятной наружности со смоляным коротким ежиком на голове.

Меня представляют Уилсонам, американцам, которые проживают на своем ранчо в Техасе. В Россию их семья прибыла в полном составе: полковник Томас Уилсон (Руководитель Зоны № 12 − один из 12 основателей Корпорации), его жена и четверо сыновей. Миссис Уилсон помогает Дашиной маме на кухне, трое младших Уилсонов вместе с Ксеней играют на PS4, старшего отпрыска зовут Бобби, и он добродушно улыбается мне. От отца ему передались черные глаза с опущенными уголками и смуглая кожа. В его лице пока что присутствуют овальные несформировавшиеся черты. На вид Бобби лет семнадцать-восемнадцать от силы, и мне нравится его манера одеваться: свободные джинсы и клетчатая рубашка в техасском стиле.

− Приятно познакомится, Ева, − говорит он со слабым акцентом.

− Взаимно, Бобби, − я смущаюсь, я давно ни с кем не знакомилась.

Мы неловко улыбаемся и молчим, мы ведем себя как типичные подростки.

− Ты рада, что поступила в ОМА? − первым завязывает он разговор.

− Да. Надеюсь, я не разочаруюсь.

− Не разочаруешься, поверь мне, − его открытый взгляд располагает к доверию. − Я перевелся на третий курс и не жалею о выборе вуза.

Я вижу, что Бобби старается произвести впечатление серьезного молодого человека. На ползающего по койкам «постельного клопа» мой симпатичный подарочек не похож. Что сказать, отличное начало каникул!