Читать книгу В поисках единорога - Анна Павловская - Страница 4

Мой отец, ваш прадед, Филипп, прозванный Добрым, был великий человек, – начала свой рассказ Анна Бургундская, леди де Равенштейн. – Я думаю, о нем и его эпохе еще сложат легенды и напишут тома. Хроники его деяний начали вестись еще при его жизни, так что потомкам останется подробная память о нем. Даже его внешний вид говорил о необыкновенном величии. Он был строен, широк в плечах, его пронзительные глаза смотрели на мир гордо и проницательно. Густые волосы, широкие брови, сильные руки, тонкая талия, но самое главное – удивительная осанка: он держался всегда прямо, с удивительным врожденным достоинством. О нем говорили, что одна только его внешность выдает в нем императора, достойного короны. Он был вспыльчив и мог быть суров, но всегда отходчив и по-настоящему добр. Он был немногословен, но всегда говорил по существу. Любил спортивные состязания, поединки, турниры, прекрасно стрелял из лука и был неутомимым игроком в теннис. Это не мешало его любви к чтению и искусству. Он любил хорошую еду, но ел умеренно. Устраивал праздники, собирая гостей, маскарады, театральные постановки, музыкальные концерты. Одно время они с двором устраивали регулярные литературные состязания, упражняясь в искусстве сочинительства. Проводил дни и еще больше – ночи в развлечениях и удовольствиях, даже получил особое папское разрешение на проведение мессы после двух часов дня. При всем этом мог смастерить деревянные башмаки, починить сломанный нож, выточить иглу и лезвие.

Он был любезен в обращении, щедр к друзьям, весел, ироничен и чрезвычайно нравился дамам. К ним он имел особый подход и особую слабость. Не считая трех законных жен, он славился большим количеством любовниц. Таких насчитывалось около тридцати, и это только тех, о которых знали все. У него было не менее 17 незаконнорожденных детей, и всем он дал титул, деньги и место или мужа. Большинство из нас воспитывалось при герцогском дворе. Богемский посланник как-то поразился тому, в каком почете (и количестве) растут незаконные дети герцога от мала до велика. Разница между старшим и младшим бастардом была 45 лет! Старший из них, Корнелий, бывший губернатором герцогства Люксембургского, погиб в битве при Базеле почти за 15 лет до рождения самого младшего, Филиппа, принявшего сан, много воевавшего и ныне активно вовлеченного в политику при дворе вашего брата. Мы с ним дружны, и, по правде сказать, лучше всего ему удается коллекционирование произведений искусств и покровительство художников, чем дипломатия и политика.

Дети герцога его не опозорили. Многие верно служили не только самому Филиппу, но и после его смерти – новому герцогу, его единственному законному ребенку Карлу Смелому, и потом его дочери, вашей матери, Марии. Одни стали полководцами и политиками, особенно прославился Антуан, который гордо носит прозвище «Великий бастард Бургундский». Филипп его очень любил, может быть, больше всех своих сыновей. Трое стали священнослужителями, из них двое дослужились до епископства. Дочери выданы замуж за представителей лучших фамилий Европы. А я была назначена гувернанткой к вашей матери и находилась рядом с ней с первого и до последнего дня ее жизни. Я служила бы и вам, если бы вас силой не забрали у родных.

Да, Филипп был человек удивительный. Его двор был самым роскошным в Европе, самым веселым, и вместе с тем самым куртуазным. Бургундия стала законодательницей мод и символом высокого вкуса. Все остальные пытались и не могли подняться до той высокой планки, которую установили бургундские герцоги, и в первую очередь Филипп, в одежде, еде, пирах, убранстве домов, различных видах искусства.

Он был и выдающимся политиком. Он основал Орден Золотого Руна, который сейчас стал, наверное, самым главным орденом, причем общеевропейским. Стать его кавалером – великая честь для каждого, включая коронованных особ. Многие потом пытались подражать ему. Например, ваш свекор, Людовик, в пику основавший орден святого Михаила. Но разве он может сравниться по значению и важности! Не говоря уже о пышности церемониала.

Начало его правления началось при печальных обстоятельствах – был предательски убит его отец, Жан Бесстрашный. Это был страшный удар для Филиппа. В убийстве был замешан тогдашний наследник французского престола, будущий король Карл VII, еще и доводившийся Филиппу шурином. Бедная Мишель! Она так и не оправилась от этого удара: любимый брат – виновник подлого убийства отца любимого мужа. Это было слишком для нежной и хрупкой герцогини, незадолго до этого потерявшей единственную малютку дочь. Она слегла и вскоре умерла. С гибелью герцога Жана началось длительное противостояние между французской короной и герцогами бургундскими, продолжающееся и до сих пор, несмотря на все катастрофы недавнего времени. Герцог Филипп поддержал англичан в их притязаниях на французский престол, именно по его приказу была схвачена и передана англичанам Жанна д’Арк.

Филипп не любил воевать, но делал это почти всю жизнь: французский король, император священной римской империи, фламандские города, поочередно бунтовавшие, – все они не позволяли ему надолго сложить оружие. Но больше всего его занимали проблемы его собственного герцогства. За свое правление он собрал под своим крылом огромные территории, предпочитая их покупать или приобретать дипломатическими путями, не чураясь – что скрывать – и обмана, и подкупа. «Великий герцог Запада» – величал он себя, и не без оснований.

Надо сказать, что герцогство Бургундское было (и есть) разбросано по Европе. Этот сложный конгломерат делился в целом на три большие части. Его первооснова, сердце, если можно так сказать, это земли на востоке Франции – герцогство Бургундия, графство Бургундия (или Франш-Конте, как оно теперь чаще называется) и другие. Вторая часть – так называемые нижние земли, в которые входили Фландрия, Голландия, Зеландия и прочие. Наконец, третью часть составляли земли на севере Франции, когда-то входившие в ее состав, например Булонь и Пикардия. Есть еще центрально-европейские княжества и герцогства, формально независимые, но фактически находившиеся в зависимости от Бургундских герцогов. Это так, примерно, чтобы вы представляли себе. Так вот парадокс заключается в том, что сейчас Бургундией называются преимущественно северные земли, с тем, изначальным герцогством Бургундия никак не связанные (там, теперь во французских уже владениях, это название тоже сохраняется).

В детстве я недолго жила в доме матери. Сказать по правде, я не помню ни дома, ни матери. Вся моя жизнь отдана бургундскому дому, и только там я знала и радости, и горести. Постарев, я стараюсь больше времени проводить в тишине своего дома в замке Вейнендале, но настоящая жизнь была и есть для меня только при бургундском дворе и том, что от него осталось.

Я забыла рассказать о вашей прабабке, третьей жене Филиппа и матери его единственного законного ребенка. Изабелла была дочерью португальского короля Жуана I и Филиппы Ланкастерской, дочери английского короля Генриха IV. Когда герцог Филипп посватался к ней, ей было уже за тридцать, но это не остановило бургундца. Для Бургундии этот брак означал выгодный союз одновременно и с Португалией, и Англией. Она получила превосходное воспитание: знала множество языков, изучала дипломатию, много читала и прекрасно разбиралась в искусстве. Помимо этого, эта дама обладала удивительным, поистине королевским чувством собственного достоинства, к тому же была глубоко религиозна. Понятие долга было не пустым звуком для нее.

Бургундский двор поначалу шокировал ее. Те, кто знал ее еще португальской принцессой, прибывшей на кораблях с двухтысячной свитой, чтобы сочетаться браком с герцогом Бургундским, рассказывали мне, что она была похожа на монашку. Среди пышного, веселого и даже фривольного двора она казалась потерянной и совершенно ему чуждой. К тому же она все время мерзла: после жаркой солнечной Португалии холод и сумрак Фландрии и Голландии сначала крайне угнетал ее; в этом плане земли подлинной Бургундии на юге и дворец в Дижоне нравились ей гораздо больше. Но самым главным ударом для нее стало поведение ее мужа, Филиппа. Он окружил ее заботой и вниманием, осыпал драгоценными подарками, но сразу же дал понять, что не собирается ничего менять в своей жизни: его двор продолжал регулярно пополняться бастардами, и надо сказать, что и я родилась через несколько лет после их свадьбы.

Трудно сказать, что чувствовала Изабелла, но поступила она как королева. Она сопровождала своего супруга всегда и везде, была неутомима в советах и помощи, очень быстро освоила бургундские моды и этикет и стала их главной законодательницей. Что самое удивительное, ей удалось завоевать симпатии бургундцев, обычно крайне недоверчиво относящихся к чужеземцам. Причем ее приняли за свою в самых разных частях этого пестрого по составу населения герцогства. Очень скоро Филипп понял, что нуждается в ней как ни в ком другом. Именно Изабеллу он оставлял регентшей во Фландрии в период своего отсутствия. Она встречалась от его имени с французским королем Карлом VII, вела переговоры о торговле с англичанами, выступала перед жителями восставших фламандских городов. И самое главное – наконец-то подарила Бургундии наследника, да какого! Красавца, богатыря, воина, получившего потом прозвания «смелый», «могучий», «грозный». Сына своего она любила до крайности, хотя и скрывала свои чувства. И только ее любовь к нему могла встать между нею и супругом, по отношению к которому она исполняла свой долг много лет.

Мой отец, ваш прадед, Филипп был первым бургундским герцогом, предпочитавшим жить на севере своих владений. Больше всего он любил Фландрию. Дижон продолжал формально оставаться столицей герцогства, но Брюссель и Лилль с ним успешно соперничали. Герцог редко жил подолгу на одном месте – по крайней мере, до определенного возраста (а правил он без малого 50 лет!). Его двор путешествовал вместе с ним. Эти переезды тоже поражали воображение. Только пожитки герцога перевозили в 75 повозках, из них пять перевозили драгоценности, четыре везли любимые гобелены герцога, одну занимали музыкальные инструменты, и еще одну – специи; у супруги герцога Изабеллы было 15 своих повозок. Трудно даже представить себе, как выглядел этот передвижной двор и какое впечатление он производил на жителей городов и деревень, через которые проезжал.

Но маленькие дети, конечно, не сопровождали все это великолепие. Вот и я выросла во дворце в Брюсселе, где заботливые няньки и воспитательницы обучали меня уму-разуму. К восемнадцати годам я неплохо умела танцевать, вышивать, держать себя в «обществе». С другими детьми мы нередко разыгрывали сценки различных приемов, балов, торжественных встреч, а наши наставницы указывали нам на допущенные промахи в поведении. Я любила читать, неплохо разбиралась в искусстве и говорила одинаково хорошо на французском, фламандском и немецком. Шахматы были моей любимой игрой, и много лет спустя я передала эту страсть вашей матери. Время от времени приезжал герцог со своим великолепным двором, и тогда наша жизнь превращалась в сплошной праздник: нам разрешали присутствовать на многих торжествах, при условии, что мы сидели отдельно и никому не мешали. Это было чудесно! Я считаю себя очень счастливой женщиной хотя бы потому, что мне довелось жить в то время, которое уже сейчас стало легендой. И это при том, что в жизни моей было много бед, и самая страшная – падение того самого дома, в котором я взросла.