Читать книгу Несчастные Романовы - Анна Пейчева - Страница 15
Петр I и Кo
Царевич Алексей и Ефросинья – в любви и смертельной опасности
ОглавлениеСын Петра I полтора года прятался от разъяренного отца в средневековых замках вместе со своей возлюбленной Ефросиньей. Это опасное и романтичное приключение стало самым ярким эпизодом в бесцветной жизни робкого Алексея. За ним гнались лучшие ищейки русского царя – а Алексей отчаянно ловил последние счастливые минуты в Неаполитанском заливе.
Ссора с отцом
Царевич был совсем не похож на своего сурового батюшку. Петр – человек грубый и решительный, знаток военного дела. Алексей – убежденный пацифист, любил заниматься хозяйством, интересовался западной культурой и уважал старинные русские обычаи. Любил музыку – светскую оперу и церковные песнопения.
Историк Сергей Петухов отмечает: «Алексей характером напоминал деда Алексея Михайловича Тишайшего, как и он, любил историю, богословие, языки, был натурой созерцательной. Но при том далеко не пассивной. Австрийский посол Вильчек наблюдал Алексея в Кракове и отметил, что тот был очень любознателен, посещал церкви и монастыри, присутствовал на диспутах в университетах, покупал много книг и ежедневно проводил по 6–7 часов не только за чтением, но и за выписками из книг, причем никому своих выписок не показывал. Между прочим, диспуты в университете велись на латыни – царевич, будучи в Москве, вероятно, овладел ею»[40].
Петр изначально относился к сыну пренебрежительно – ведь матерью Алексея была несчастная Евдокия Лопухина, первая жена Петра, заключенная в монастырь. Однако когда Алексей подрос, царь решил приобщить его к государственным делам – а все дела тогда крутились вокруг Северной войны. У Алексея хватило духу отказаться от участия в завоеваниях. Это буквально взбесило Петра, твердо решившего стать императором во что бы то ни стало[41].
Царь написал сыну письмо с ультиматумом, в котором требовал от Алексея либо присоединиться к нему в военном походе, либо публично отречься от престола и немедленно отправляться в монастырь.
«Слабостию ли здоровья отговариваешься, что воинских трудов понести не можешь? Но и сие не резон: ибо не трудов, но охоты желаю, которую никакая болезнь отлучить не может… Еще ж и сие воспомяну, какова злого нрава и упрямого ты исполнен! Ибо, сколь много за сие тебя бранивал, и не точию бранил, но и бивал, к тому ж сколько лет, почитай, не говорю с тобою; но ничто сие успело, ничто пользует, но все даром, все на сторону, и ничего делать не хочешь, только б дома жить и им веселиться, хотя от другой половины и все противно идет. Ежели же ни, то известен будь, что я весьма тебя наследства лишу, яко уд гангренный, и не мни себе, что один ты у меня сын и что я сие только в устрастку пишу: воистину (богу извольшу) исполню, ибо за мое отечество и люди живота своего не жалел и не жалею, то како могу тебя, непотребного, пожалеть? Лучше будь чужой добрый, неже свой непотребный»[42].
Приближенные советовали Алексею постричься в монахи, чтобы пересидеть бурю, «ведь клобук не прибит к голове гвоздем, можно его и снять» потом, когда гнев царя уляжется. Однако Алексей, выбирая из двух предложенных отцом вариантов – военный поход или постриг, – остановился на третьем. Царевич задумал бежать из России.
Итак, Алексей сообщил всем, что уезжает на войну в Копенгаген, где его уже ждал довольный Петр. Царевичу выдали паспорт и подорожную. Сенат выделил ему на дорогу 2000 рублей, князь Меншиков от себя дал еще тысячу, в Риге Алексей занял у обер-комиссара 7000 червонных. Пышная делегация уже почти миновала Польшу… Как вдруг царский сын пропал – вместе со своей возлюбленной, простой крестьянкой Ефросиньей.
Гостеприимная Италия
Сбежав от свиты, Алексей направился в Европу. Сначала он думал просить убежища в Ватикане, хотел спрятаться от родного папы у Папы Римского. Но потом понадеялся на покровительство своего дальнего родственника, австрийского императора Карла VI. Внешность у царевича была самая непримечательная, не то что у его двухметрового отца, так что на протяжении всего путешествия Алексей успешно сохранял инкогнито. Для надежности он замаскировал и Ефросинью – девушка переоделась в пажеский костюм из цветного бархата.
От Гданьска до Вены – девятьсот километров, и каким-то чудом влюбленным удалось благополучно добраться до места назначения к ноябрю 1716 года. Здесь Алексею пришлось раскрыть свое имя, чтобы добиться встречи с императором Карлом. Тот, узнав все обстоятельства дела, изрядно занервничал, попытался уговорить царевича примириться с отцом, однако в конце концов согласился предоставить родственнику приют.
Рассказывает историк Николай Иванович Костомаров: «Царевич был отправлен в Тирол, под видом государственного преступника. Его поместили в крепости Эренберге, лежащей посреди гор, на высокой скале. Коменданту приказали содержать его прилично, на сумму от 250 до 300 гульденов в месяц, и чтобы сохранить тайно его пребывание, запретили солдатам и их женам выходить за ворота крепости, а караульным – вести с кем бы то ни было разговоры о том, кто привезен в крепость; на всякие вопросы приказано им отзываться незнанием»[43].
Тем временем, Петр понял, что в Копенгагене ему Алексея не дождаться и бросил на поиски вероломного сына лучших ищеек. Знакомьтесь, капитан Румянцев – русский д’Артаньян: «Бродит по Австрии, не жалеет денег, пьет с кем нужно, шутит на нескольких языках с кем полезно, побеждает обаянием и золотом слабые сердца среднеевропеек и узнает, что надо»[44], – так описывает бравого капитана историк Натан Эйдельман. Румянцеву удалось напасть на след царевича. Стало понятно, что Алексея скрывает сам австрийский император.
Тут в дело вступил Петр Андреевич Толстой, тогда еще не граф, но уже министр. Толстому удалось изрядно напугать венский двор, и император позволил русским ищейкам увидеться с Алексеем. Правда, Карл поставил условие: «Свидание должно быть так устроено, чтобы никто из московитян (отчаянные люди, на все способные) не напал на царевича и не возложил на него руки, хотя того и не ожидаю»[45].
Переговоры петровских посланников с Алексеем закончились неудачей. Царевич отказался возвращаться по-хорошему. Толстой с Румянцевым взяли паузу, чтобы посоветоваться с государем, а Алексей попросил императора Карла отправить его в более безопасное место.
Последняя любовь царевича
Алексея с Ефросиньей переправили в Неаполь – здесь располагалась еще более неприступная крепость Сант-Эльмо. Несколько месяцев царевич провел в романтическом тумане. Окна его спальни выходили на море, и Алексей целыми днями любовался бирюзовыми волнами, кормил птиц, читал им исторические и философские книги, пел псалмы и акафисты, разглядывал спящий Везувий. Но самое главное – царевич буквально купался в своей отчаянной любви к простой крепостной девушке с огненно-рыжими волосами.
Эмоции, обуревавшие царевича, хорошо описывает Дмитрий Сергеевич Мережковский: «Это была девка Афроська и богиня Афродита – вместе… Как это случилось, он и сам не знал, но почти сразу полюбил ее грубою, нежною, сильною, как смерть, любовью. Она была и здесь, на Неаполитанском заливе, все та же Афроська, как в домике на Малой Охте; и здесь точно так же, как, бывало, сидя по праздникам на завалинке с дворнею, – грызла, за неимением подсолнухов, кедровые орешки, выплевывая скорлупу в лунно-золотые волны: только, наряженная по французской моде, в мушках, фижмах и роброне, казалась еще более непристойно-соблазнительной, невинно-бесстыдною… Хотя и здесь он жил под «невольницким лицом», но не скучал и не чувствовал себя в тюрьме; чем выше были стены и глубже рвы крепости, тем надежнее они защищали его от отца».
В сентябре 1717 года царские ищейки вновь выследили Алексея. Однако на этот раз Толстой решил действовать тоньше. Он понял, что на упрямого царевича давить бесполезно, и переключился на его возлюбленную. Толстой докладывал Петру: «Нельзя выразить, как царевич любил Евфросинью и какое имел об ней попечение»[46]. Министр сломал Ефросинью.
Историк Костомаров сообщает: «Попугать его разлукой с ней счел дозволительным, потому что царевичу, от лица императора, было уже заявлено, что если отец сердится на него за то, что он возит с собой какую-то женщину, то царевич должен знать, что императору неприличным кажется заступаться за поступки, достойные порицания. Вице-король велел сказать царевичу, что прикажет отлучить от него женщину, которая ездит с ним в мужской одежде. Испуганный царевич посоветовался с Евфросиньей, а Евфросинья сказала ему, что лучше всего покориться отцовской воле и просить у отца прощения. Это обстоятельство решило все».
40
Сергей Петухов «Буду жить, как хочу» // Из публикаций в журнале русской диаспоры в Чехии «Русское слово» (http://www.mecenat-and-world.ru/33-36/petuhov.htm)
41
Царь управляет абсолютно суверенным государством (царством), населяемым преимущественно одной нацией. Государственный язык в царстве един. Император же правит империей, в состав которой входят отдельные, ранее независимые, государства, собранные воедино в результате завоевательной политики.
42
Роберт К. Мэсси «Петр Великий. Ноша императора».
43
Здесь и далее цитируется: Николай Иванович Костомаров «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей».
44
Здесь и далее цитируется: Натан Яковлевич Эйдельман «Из потаенной истории России XVIII–XIX веков».
45
Здесь и далее цитируется: Дмитрий Сергеевич Мережковский «Антихрист (Петр и Алексей)».
46
Натан Эйдельман.