Читать книгу Элита Горскейра. Мой сводный некромант - Анна Одувалова, Анна Сергеевна Одувалова - Страница 3

Агния

Сон как рукой снимает. Ян сумел вывернуть мне душу наизнанку. В его стиле. Теперь в висках стучит, и я привычно делаю жест пальцами, чтобы попросить кофе. Черный, крепкий, отрезвляющий. Время горячего шоколада с маршмеллоу осталось где-то в прошлом, как и усилия, с которыми мне раньше давались самые простые действия. Этот год я потратила с пользой и теперь не уступаю своим сверстникам. Я подтянула знания по программе и даже узнала немного сверх, ну и очень много занималась магией. С мирс Амелией, с Даром и Китом, с бабушкой, которой ассистировала весь этот год.

Дымящаяся чашка появляется на столике через несколько секунд, и я блаженно вдыхаю бодрящий аромат. В голове немного проясняется. Лезу в шкаф и перебираю такие незнакомые вещи. Многие мы покупали с Яном, и я не надевала их ни разу. Так странно. Тогда они мне не нравились. Вытаскиваю домашнее красное платье – очень милое, доходящее до середины бедра. Переодеваюсь и залезаю на подоконник. Накатывают воспоминания, от которых становится больно.

Я помню, как сидела тут раньше, смотрела на улицу и не верила, что эта жизнь теперь принадлежит мне. Под окнами припаркована хищная оса, и это тоже откуда-то из прошлого, с нашей первой встречи с Яном.

Я настолько проваливаюсь в воспоминания, что показавшийся на улице парень не вызывает удивления. Черные волосы, которые треплет поднявшийся ветер. Широкая спина.

Я наблюдаю за тем, как он садится на свой транспорт, поправляет легкую кожаную куртку, натянувшуюся на плечах, и, заложив крутой вираж, срывается с места. Знаю, что сейчас он пронесется мимо моего окна, но не пытаюсь спрятаться за шторой. Теперь я не боюсь Яна. Той наивной и испуганной девочки больше нет.

Наши взгляды встречаются. Ян замирает, но я равнодушно отворачиваюсь, а когда снова смотрю в окно, осы уже нет.

Маленькими глотками пью кофе и изучаю знакомую набережную, по которой прогуливаются люди. Начинается дождь. Он моросит, и по стеклу текут капли, словно слезы. Мне тоже хочется плакать, но я держусь.

На магфон с мелодичным перезвоном приходит сообщение. Не хочу ни с кем общаться, но все равно тянусь к переливающемуся экрану. В воздухе прозрачной голограммой вспыхивают слова.

«Как все прошло?»

Отвечать не хочется, но молчать глупо, поэтому пишу неопределенное:

«Как-то…»

«Понятно. Значит, не очень. Не хочешь прогуляться?»

«Не хочу».

«А пойдешь?»

Он слишком хорошо меня знает. Усмехаюсь и отвечаю:

«Почему бы нет? Куда подъехать?»

Спрыгиваю с подоконника и направляюсь к шкафу. Отдохнуть не получится, но я в любом случае не усну. Ян слишком меня взбаламутил. Прогулка кажется отличным решением. А если к ней добавить немного адреналина, то особенно. Мне нужно выпустить пар и отвлечься.

Выбираю черные узкие брюки, они обтягивают ноги, словно вторая кожа, но Монарко научил меня не стыдиться собственного тела и научил понимать, что ты можешь быть приличным и уважаемым человеком даже с голыми ногами. Жаркий климат не располагает к стеснению. К брюкам достаю белую рубашку и кожаную тонкую курточку, которая не столько греет, сколько защищает от ветра и дождя. На ноги – закрытые ботильоны на шпильке, и я готова. Горскейр еще не видел меня такой. Надеюсь, я не встречу никого в холле. Пожалуй, на сегодня я исчерпала лимит душевных сил для общения с семьей.

Ян

Выезжаю на осе, специально делаю круг возле окон Агнии и вижу хрупкий силуэт на подоконнике, как тогда, год назад. А она изменилась, и сильно. Загорела. Исчезла болезненная бледность, волосы теперь спускаются почти до поясницы, взгляд стал дерзким и уверенным – красивая. Она и была красивой, но сейчас в ней появилась яркость и лоск. Устоять невозможно.

Я и не буду пытаться. Мне все равно, за кого собралась замуж Мышь. Я ее завоюю. Знаю, что небезразличен. А раз так, у меня есть шанс.

Размышляя о насущном, выезжаю в сторону набережной. Я не был на гонках с того дня, как пострадал Дар. Сначала дурацкий отцовский запрет, потом отъезд, а сегодня адреналин бурлит в крови, и я хочу снова окунуться в атмосферу скорости и азарта, хотя бы как зритель. Гонять не планирую, все же у меня был огромный перерыв. Я, может, и адреналинщик, но не дурак.

Я уже вижу яркие огни и припаркованные на набережной осы, когда раздается трель магфона и перед глазами высвечивается иконка, единственная, которая вылезает, даже если я за рулем. Чертыхаюсь и разворачиваюсь, не доехав до друзей несколько метров. Успеваю поймать пару удивленных взглядов и даже пожать плечами, демонстрируя сожаление. Прибавляю скорость и улетаю в противоположную сторону. Некоторые дела невозможно отменить.

Отец решил отправить меня учиться быть некромантом. Настоящим, жестким, в изначальном понимании этого слова. Он считал, что это научит меня отвечать за свои поступки. Я должен был там вырасти.

Я и вырос, не спорю. Выяснилось, что мое образование гораздо лучше, чем дают на островах. Поэтому полгода у меня была только практика – грязная, неприятная, отрезвляющая. Я выучился, и папа теперь злится, понимая, какой путь я для себя выбрал, но сделать ничего не может, даже возмутиться публично, потому что внештатный некромант в следственном отделе Горскейра – это почетно.

Мне нравится злить отца и быть немножечко полезным. Он в идиотской ситуации, вынужден восхищаться теми поступками сына, которые его неимоверно бесят. Следственный же комитет искренне рад. Мало кто с тем уровнем дара, который есть у меня, снисходит до разговоров с трупами убитых в подворотне.

Некроманты нашего круга или забывают о своем даре, или оказывают услуги наследникам очень богатых усопших. А мне не нужны деньги, дед уже отписал часть наследства, видимо, тоже желая позлить Дариуса. Сам Дариус бесится, но пытается выглядеть хорошим отцом, ну а я стараюсь разобраться с работой. И это непросто, она иногда вмешивается в мои планы неожиданно.

Сегодня у меня всего третий рабочий выезд. Пока ко мне относятся настороженно, я избалованный мажор, а значит, могу подвести в любой момент. Не хочу подводить, поэтому и мчусь, променяв веселый вечер с друзьями на неизвестный труп.

Чувствую смерть даже раньше, чем успеваю припарковаться. Она уже ускользает. Поэтому бросаюсь прыжком в сторону трупа, чтобы успеть поймать в свои магические сети остатки непонятной субстанции, которая переплетается с моей силой и заставляет лежащую на земле девушку открыть глаза.

Мы лежим лицо к лицу. А она молодая и красивая. Каштановые волосы, дорогая одежда и пустота в глазах.

– Это подарок тебе, Ян, – говорит девушка, неестественно улыбнувшись. – Правда ведь похожа, скажи?

А я валяюсь как идиот и таращусь на незнакомку. Вижу впервые, но да… похожа, и внутренности сковывает льдом.

– Эй, парень, – окликает меня старший смены. – Ты ее знаешь? Она обращалась к тебе? Или это наркоманские штучки?

– Я ее не знаю, но подозреваю, кого она имела в виду. Послание действительно для меня.

Агния

Оказывается, тут не так далеко, если вдуматься. Раньше у меня не было возможности вот так лениво и неторопливо прогуливаться в одиночестве по улицам Горскейра, наслаждаясь ветерком с реки, в котором отчетливо чувствуется запах цветущих кустов, усыпанных яркими алыми цветочками, названия которых я не слышала.

Несмотря на неудобную обувь, я получаю наслаждение от неспешного шага, теплого вечера и ни с чем не сравнимой атмосферы города, который притягивает самых разных людей. Роднит их только одно: они успешны и богаты, другие жизнь в Горскейре просто не потянут.

Ловлю восхищенные взгляды. Я лишь недавно научилась их нормально воспринимать и не шарахаться. И думаю о том, что, возможно, все же смогу полюбить этот город. Определенное очарование в нем, несомненно, есть.

Темно-синяя оса с росчерками молний на боках и мерцающими крыльями останавливается на тротуаре рядом со мной. Улыбка сама собой появляется на губах.

Парень снимает шлем, взлохмачивает непослушные светлые волосы, которые за год в Монарко стали практически белоснежными, и говорит:

– Запрыгивай. Сказал же, заберу. Не стоило идти самой. У тебя просто невероятные шпильки. Наверное, устала.

– Я хотела прогуляться. Соскучилась по туманам и легкой прохладе, – отвечаю и сажусь за спину к парню, привычно обнимая его руками за талию. Прислоняю щеку к мягкой коже куртки, и мы взмываем в небо, а я думаю, правильно ли поступила по отношению к Киту? Возможно, стоило взять больше времени на размышления, а не пытаться любыми доступными способами отгородиться от Яна и его влияния на меня.

Мое «да» может стать болезненным для нас обоих. Но Кит сумел принести в мою жизнь то, чего напрочь лишил Ян: спокойствие, комфорт и веру в себя. Это стоит очень дорого. И я решила: этого достаточно, чтобы строить отношения. Но сегодня один взгляд холодных синих глаз – и я опять потеряла покой и себя. Не хочу снова проваливаться в бездну, должна держаться подальше от сводного брата. Ничего хорошего рядом с ним не ждет, а вот с Китом мне будет спокойно – он не обидит и не предаст. Просто потому, что ни один его поступок не способен затронуть меня так глубоко, чтобы причинить настоящую боль, а не банальную обиду.

С Китом мне легко, мы нашли общий язык сразу, именно поэтому я без раздумий поехала с ним в Монарко, а там… лето. Солнце и беззаботная жизнь. Мне было очень грустно, а он веселил. Даже разница в возрасте не имеет значения. Его бабушка, моя, родители – все за этот комфортный союз. Пусть и не сейчас, а когда мы оба выучимся.

А мы… Мы слишком привыкли друг к другу. Я поддержала его в трудный момент, когда он думал, что потерял брата, а он вытащил меня из бездны, в которую я провалилась после предательства Яна. Наш роман был закономерен, и я не жалею. Главное, не забыть об этом здесь, где нет легкости Монарко, зато кипят нешуточные страсти и совсем другой ритм жизни.

В этой части набережной много народа. Шумно. Между осами сложно протолкнуться. Они все навороченные, и сразу видно, что здесь тусуются непростые детки. Кита помнят и любят, и мы сразу оказываемся в толпе его знакомых. Некоторые лица узнаю и я. С визгом бегу обниматься с Карен, которая, кажется, стала чуточку мягче. Она единственная, с кем из прошлой жизни я общалась. Ну и иногда с приютскими девчонками, но с ними мы стали слишком разными, чтобы продолжать дружить. Созвоны происходили все реже, а общих тем оставалось все меньше.

Волосы подруги отросли, исчезла пара сережек – одна из брови и одна с нижней губы. Карен тоже рада меня видеть, и от этого светло на душе. Она в курсе наших отношений с Китом, и если ее и удивило, что мы вышли из френдзоны, то она не подала виду. Да и сейчас не задает лишних вопросов.

Если сначала оставались какие-то сомнения, то сейчас я ни на секунду не жалею, что приехала сюда. Начать заново узнавать Горскейр и его жителей – действительно хорошая идея.

Я с кем-то знакомлюсь, кого-то встречаю. Кит тоже растворяется в общении с друзьями, которых он не видел почти год. Но он все равно рядом. Его рука то у меня на талии, то касается кончиками пальцев моих. Эта незримая поддержка значит для меня очень много. Еще бы окончательно вытравить из сердца Яна, и все бы у меня было хорошо.

Черный матовый магмобиль – слишком большой и серьезный – не вписывается в местную тусовку. На таких ездят люди постарше. Чувствую, как рядом напрягается Кит, да я и сама подбираюсь. Ну, демоны забери! Почему нельзя без этого? Мы оба прекрасно знаем, кто пассажир этого максимально комфортного магмобиля. Для нас это значит одно: подъехали проблемы.

Народ чувствует наше напряжение. Задняя дверь открывается. Кит отпускает мою руку и делает шаг к магмобилю. Пауза затягивается, потому что пассажир не спешить выходить. И только мы знаем почему. Каждое движение, каждый жест доставляют ему невероятную боль. Чтобы просто стоять, приходится тратить уйму сил. Выбраться из магмобиля самостоятельно – непосильная задача. Это знаю я, знает Кит. Знает сам Дар, но ни за что не согласится принять помощь, тем более на людях. Гордый и упрямый.

Он выходит медленно, но очень плавно, как умеют двигаться близнецы. И не скажешь, что каждое движение мучительно. На лице – словно застывшая маска, хотя должна быть гримаса боли. Дар тренировался, чтобы не показывать, насколько ему тяжело. Светлая рубашка, черные брюки. И только когда он поднимается во весь рост и делает медленный шаг в сторону замершей толпы, проносится вздох то ли восхищения, то ли шока.

На спине парня, под рубашкой (и этого не видно собравшимся зрителям), – тонкий, изящный, выкованный из золотой проволоки экзоскелет. Когда Дар в одежде, видны лишь части конструкции, призванной помогать ему передвигаться. Золотистый скорпион вцепляется в ключицы Дара острыми отростками. Металлическая конструкция идет по позвоночнику, шипами поддерживая мышцы спины, поднимается по шее, фиксирует челюсть с обеих сторон. Последние спицы, похожие на лапы паука, впиваются чуть ниже скуловых костей. Это не портит внешность Дара. Почти. Золотые тонкие спицы, в местах сгиба соединенные прозрачными драгоценными камнями, смотрятся как странное украшение. Оторопь берет, только когда понимаешь, что вся это конструкция фиксируется глубоко под кожей, пробивая мышцы и сухожилия, врастая в кости.

Рукава рубашки закатаны, и видно, что экзоскелет обвивает запястья. На тыльной стороне ладоней – по массивному камню, утопленному в плоть, а от них – уже невидимые отростки под кожей. Сейчас Дар может почти на сто процентов пользоваться своими руками, и это очень большое достижение. Я знаю, он предпочитает не думать о цене, которую каждый день приходится платить за такую возможность.

Без этого подпитывающегося магией устройства Дар не способен ходить. Не способен сжать кулак, а с ним – почти лишен магии и испытывает постоянную боль. Это расплата за юношескую самонадеянность. Но самое страшное, Дара до сих пор тянет на этот проклятый трек, как и Кита.

– Не ждали меня, да? – со злой улыбкой спрашивает Дар у брата, и тот качает головой.

– Надеялись, разум победит.

– Посмотри на меня! – Дар разводит руки широко в стороны, и я все же замечаю на лице гримасу боли. Слишком резкое движение с большой амплитудой. Сотни спиц впиваются в его мышцы и кости. – Разум уже победил. Но кто мешает попробовать взять реванш?

Я не знаю, как отношусь к Дару. Он сложный. Наверное, несмотря на тяжелый характер, восхищаюсь. Скорпион, фиксирующий его тело, имеет ту же природу, что и паук на спине Яриши, только скорпион больше и глубже вонзается в тело Дара. Я не представляю, как он живет с этой болью. А изрядно испортившийся характер, в общем-то, мелочь.

У него был выбор попрощаться с возможностью ходить или позволить упаковать себя в этот страшный артефакт, который нельзя снять даже на короткое время. Говорят, постепенно он станет частью Дара, но уйдет ли когда-нибудь боль? Я в это не верю.