Читать книгу (С)нежная магия - Анна Сергеевна Одувалова - Страница 1

– Тиффани, Снежный праздник через неделю, и в этом году тебе все же придется поехать вместе со всеми в Вьюжхолл! Госпожа Рэ Лоур дала однозначные указания.

– Не могу, – флегматично отозвалась я, даже не обернувшись в сторону матери, которая замерла в дверях моей мастерской.

Я сосредоточенно направила магический импульс на недоделанную скульптуру. Под пульсирующей от магии ладонью мрамор стекал по фигуре девушки с кувшином, как воск, послушно принимая нужную мне форму. За высоким окном мастерской кружил первый снег – крупный, пушистый, неспешный. Снежинки с шуршанием скользили по стеклу, наполняя комнату музыкой волшебной зимы. Обычно этот звук меня умиротворял, но сейчас все было иначе. Первый снег для семьи Рэ Лоур – знак, сигнализирующий, что пора собираться во Вьюжхолл, где я не появлялась уже пять лет и планировала не появляться еще столько же, а, может, и больше!

– Тиффани!

– Я приболела, – упрямо пробормотала я, делая вид, будто изучаю складку на груди мраморной девушки. Вранье даже не пыталась скрыть.

Воздух в мастерской пах камнем, деревянными поленьями, что тлели в камине, и сладковатой пылью волшебства. Мое любимое сочетание. Запах свободы и работы.

Мама тяжело вздохнула и сделала шаг ко мне. Она явно не собиралась сдаваться.

– Ты прекрасно знаешь, вся семья раз в год собирается во Вьюжхолле – это традиция, которой сто лет. И ты прекрасно знаешь, какое наказание ждет провинившихся.

– Знаю. Старая карга лишит нас наследства… – равнодушно заметила я, усердно делая вид, что творчество поглотило меня с головой.

– Не называй так бабушку! – возмутилась мама, но я педантично поправила:

– Твою. Причем троюродную. Я не поеду, мне не нужно ее наследство. И я об этом лично написала матриарху еще в прошлом году.

Мать тяжело вздохнула, но не сдалась. Она подошла ближе, и я боковым зрением увидела отражение ее лица в окне. Мама была взволнована. Отчасти я ее понимала, договориться со мной о чем бы то ни было непросто.

– Тиффани, ты не понимаешь! – сказала мама раздраженно. – Пять лет ты училась, и нам удавалось замять твое отсутствие, сославшись на невозможность приехать. Но в этом году госпожа сдала, что не лучшим образом сказалось на ее характере. Не ровен час, это последний праздник, когда семья соберется с ней под одной крышей… Поэтому надо быть. Иначе семьи лишимся мы все.

Я на мгновение ослабила магический поток. Мрамор застыл, сохранив недоделанную плавность линии.

– В смысле?

– В прямом. Или мы приезжаем всем семьей (даже беременная жена твоего брата поедет) или все вместе окажемся вычеркнутыми из завещания. Тебе наплевать на Лили?

Лили. Моя младшая сестра, которой едва исполнилось пятнадцать. Она обожала Снежный праздник, ждала его целый год, мечтала о ледяных фонариках в садах Вьюжхолла и о горячем шоколаде с корицей, который там подавали в серебряных кружках. Ее смех был похож на звон хрустальных колокольчиков, которые украшали елку в гостиной. Плевать Лили нее, конечно, не хотелось, как и оставлять без наследства. Старая карга знала, на кого и как можно надавить!

Я оторвалась от работы и, наконец, повернулась к матери. За ее спиной, в оконном проеме, медленно кружилась зимняя сказка, такая обманчиво-невинная.

– И когда выезжать? – обреченно поинтересовалась я, понимая, что в этот раз проиграла.

– Завтра с утра, – довольно выдала мама, чмокнула меня в макушку и, мягко шурша платьем, вышла из мастерской, оставив за собой шлейф знакомого с детства цветочного аромата, которому она не изменяла вот уже много лет.

А у меня осталось впечатление, что меня подло обманули, сыграв на слабостях. Вопрос – кто: родители или матриарх рода, которую не любили, но побаивались и уважали? Даже я. Во Вьюжхолл я не приезжала не из-за нее, хотя семья считала, что именно несносный характер леди рэ Лоур причина моей вспыхнувшей нелюбви к Вьюжхоллу. Я слышала, как папа говорил маме, что мы с госпожой очень похожи, поэтому и не в состоянии провести хоть полчаса вместе в одном помещении. Это было правдой, но отчасти. Дурной характер матриарха рода, я бы как-нибудь пережила.

Я опустила руки, магия вокруг пальцев окончательно растаяла, как от дыхания тает иней на стекле. Наверное, пришло время, когда нужно забыть старые обиды. Только вот что делать, если я не могу?

Я подошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу. Где-то там, за несколькими сотнями километров, стоял Вьюжхолл – древний, сокрытый в вечных снегах замок, похожий на декорацию к леденящей душу сказке. Там пахло хвоей, леденцовой мятой и старинными книгами. Некогда там гремели балы и собирались мои бесчисленные родственники. И там был он.

Тот, кто послужил причиной моего пятилетнего отсутствия. Зеленоглазая, темноволосая причина. Кассиан Рэ Лоур. Хороший друг моего старшего брата. Касс принадлежал к нашей семье лишь формально: его мать вышла замуж за моего троюродного дядю, который усыновил мальчика и дал ему нашу фамилию. Кассиан всегда относился ко мне как к милому ребенку, но тем роковым летом, когда мне исполнилось восемнадцать, что-то изменилось, и мы совершили ошибку. Точнее, он посчитал именно так и попытался исправить ее в своей манере, а я осталась с разбитым сердцем и пониманием, что не хочу возвращаться во Вьюжхолл.

Кассиан даже не пытался что-то объяснить. Просто смотрел своими изумрудными глазами – холодно, отстраненно, как смотрят на незнакомца. И этот взгляд что-то сломал внутри меня. То, что для меня было миром, для него оказалось случайностью. Больше мы не виделись.

С тех пор Вьюжхолл перестал быть местом волшебства. И каждый Снежный праздник, пока семья собиралась там, я оставалась в своей мастерской, и старательно делала вид, что забыла свою юношескую безответную любовь.

В этом году придется вылезать из своей раковины. Ради Лили, ради семьи, которую я, вопреки всему, любила, мне предстояло вернуться в самое сердце зимней сказки, которая для меня давно превратилась в ледяную ловушку. И посмотреть в те самые зеленые глаза, которые я все пять лет так старательно стирала из памяти.

Я глубоко вдохнула. За окном снегопад усиливался, затягивая мир в белую, безмолвную пелену. Волшебная зима приближалась. И она несла с собой не только запах имбирного печенья и обещание чуда, но и привкус старой боли, которую я обещала себе преодолеть.

Путь в провинцию Соноуг занял почти сутки, и я успела сотню раз пожалеть, о том, что поддалась на мамины уговоры. Я устала, измучилась, представляя встречу с Кассом и наш разговор, который неминуемо состоится. В своих мыслях я была жалкой и косноязычной, что не добавило мне хорошего настроения.

Узкий зимник вился между гор, укутанных в переливающиеся на солнце снежные шубы, сквозь сосновые леса, где ветви гнулись под тяжестью пушистого снега. Воздух был холодным, чистым и звонким, как хрусталь. Лили, прилипшая к окну кареты, непрестанно ахала, указывая на ледяные водопады, замерзшие речные стремнины, похожие на драконьи хвосты, и одиноких белых оленей, мелькавших в чащобе. Яне разделяла восторгов младшей сестры, когда я пребывала не в духе, мало что могло меня впечатлить.

Ближе к сумеркам дорога превратилась в широкий укатанный тракт, по обоим сторонам которого возвышались ледяные скульптуры – фантастическими птицами, диковинными зверями и строгими профилями самих Лоуров. Госпожа, всегда украшала подъезды к имению, и каждый год украшения отличались. Когда-то я мечтала, что однажды тракт украсят мои скульптуры, а потом перестала сюда ездить.

Впереди, в разрыве меж двух скалистых пиков, похожих на стражей, показался сам Вьюжхолл.

Замок был высечен из темного серо-голубого камня, но сейчас на его остроконечных башенках и зубчатых стенах лежали идеально белые, пухлые шапки снега. Множество окон светились теплым желтым огнем, отражаясь в гладком, как зеркало, льду замерзшего рва. Кованые ворота, украшенные витиеватым гербом с двумя скрещенными ледяными кристаллами, были распахнуты настежь, словно гигантская черно-серебристая пасть. Вьюжхолл принимал гостей.

Наш экипаж медленно въехал во внешний двор, кишащий людьми и экипажами. Слуги в темно-синих ливреях с серебряной отделкой бегали с чемоданами, конюхи вели оседланных лошадей, а из многочисленных дверей то и дело выходили группы родственников. Я видела знакомые и полузнакомые лица: двоюродные тети, обросшие семьями, давно повзрослевшие дети тех самых тетей, пожилые дяди с важными манерами. Со всех уголков Империи они съехались в этот затертую между горами древний замок, чтобы выразить почтение источнику благосостояния и власти – баронессе Ванессе Рэ Лоур.

Мать суетливо поправила свою шляпку, отец выглядел напряженным, как всегда, перед лицом семейной суеты. Только Лили сияла, ее глаза бегали по двору, пытаясь охватить сразу все – и ледяные гирлянды на балконах, и огромную заснеженную елку в центре, и нарядных гостей. Когда-то я была похожа на нее, тогда я и увидела впервые Кассиана, и безоговорочно влюбилась, а он видел во мне лишь младшую сестренку своего друга.

– Поторапливайтесь, не создавайте толпу, – прошептала мама, выходя из кареты и оглядываясь на скопище родни.

Нас поглотил поток, движущийся к главному входу. Внутри, в просторном атриуме с громадной люстрой из ледяных сосулек (заколдованных, чтобы не таять), было еще теснее и шумнее. Воздух гудел от приглушенных разговоров, смешков, звяканья бокалов. Госпожа считала, что приветственный бокал игристого делает семейные сборища более неформальными. Пахло хвоей, воском, дорогими духами и старым камнем. И прямо перед нами, в торце зала, на невысоком каменном возвышении, куда поставили массивное, обитого красным бархатом кресло, восседала она.

Баронесса Ванесса. Сухонькая, как осенний лист, старушка, казавшаяся еще меньше в огромном инвалидном кресле с высоко поднятой спинкой. Она была укутана по самые уши в роскошную, белоснежную норковую шубу, а поверх колен лежал толстый вязаный плед из ажурной связанной шерсти. Сзади кресла, положив руки на спинку, стоял симпатичный мужчина лет сорока с аккуратной проседью у висков и спокойным лицом. Рядом стоял еще один, помоложе, с тщательно уложенными волосами и безупречной осанкой. Слухи о том, что баронесса окружает себя красивыми помощниками по хозяйству, явно не лгали. Госпожа внимательно и цепко следила за вновь прибывающими.

Тонкие губы были поджаты в жесткую, неодобрительную ниточку.

Очередь из прибывших двигалась к ней, замирала на секунду для почтительного поклона или реверанса, слышала пару сухих слов и отплывала в сторону, освобождая место следующим. Подошли и мы.

– А, Мелисса, – голос у Ванессы был неожиданно низким и хрипловатым, как скрип снега под сапогами в погожий морозный день. Ледяной взгляд скользнул по моей матери. – Поправилась. Знатно. Аристократке быть толстой – дурной тон. Возьмись за свою фигуру, а то муж начнет засматриваться на молоденьких.

Мама побледнела, но, сдерживаясь, сделала идеальный реверанс. Отец, стоявший чуть позади, инстинктивно отступил на полшага назад, будто пытаясь скрыться за ее спиной.

– Хотя… этот никого искать не будет. Он, как всегда, прячется за юбку, – тут же заметила баронесса, едва кивнув в его сторону. – Удобная позиция. Беспроигрышная. Стоите друг друга.

Ее взгляд, холодный и презрительный переместился ко мне. Баронесса медленно, с преувеличенным вниманием, осмотрела меня с ног до головы – мое простое дорожное платье, неубранные в сложную прическу волосы, руки, с не идельным маникюром (а какой еще может быть у скульптора?).

– Тиффани, – произнесла она мое имя так, будто пробовала на вкус что-то несвежее. – Пять лет. И не стала симпатичнее. Взгляд потухший, осанка – будто тебя на кол прогнуло. Искусство, говоришь, магическая скульптура? И много на этом сказочном ремесле заработала? Судя по тому, что ты решила почтить нас своим присутствием немного. Как и все явилась за наследством.

Она намеренно игнорировала Лили, стоявшую рядом со мной, заливаясь румянцем от волнения. Для Ванессы Рэ Лоур люди моложе шестнадцати лет просто не существовали. Они были фоном, неоформленной материей, на которую не стоило тратить ни внимания, ни колкостей. Поэтому комментариев по поводу сестры не последовало.

Горячая волна возмущения подкатила к горлу. Я видела, как мама чуть умоляюще мотнула головой. Но пять лет обиды, злости и попыток забыть здесь, в этом зале, сконцентрировались в одну острую иглу.

Я не сделала реверанс. Лишь слегка наклонила голову, встретив ее ледяной взгляд своим – намерено холодным и спокойным.

– Баронесса, – начала я, и мой голос прозвучал ровно, без тени почтительности. – Вы, как всегда, внимательны к деталям. Рада, что мой внешний вид занимает ваши мысли. Что касается ремесла… оно приносит ровно столько, сколько нужно, чтобы не зависеть от чьих бы то ни было капризов и наследств. Я приехала сюда исключительно по просьбе своей матушки, которую не хотела расстраивать. Уже вижу, что зря. Пожалуй, не стану задерживать в этом на редкость гостеприимном месте.

В зале на секунду повисла тишина. Даже общий гул стих, будто несколько пар глаз вокруг уловили напряжение. Помощник, державший кресло, слегка приподнял бровь. Губы Ванессы сжались еще сильнее.

– Наглая и невоспитанная, – проскрипела она. – С возрастом не меняешься. Между тем, судьба благоволит тем, кто умеет хотя бы притворяться почтительным.

– О, я никогда не отличалась талантами притворства, – парировала я, холодно улыбнувшись. Эта улыбка не дотягивалась до глаз. – И, честно говоря, очень занята. В отличие от многих здесь собравшихся, я не намерена тратить свое драгоценное время на попытки угодить. А под судьбой, я так понимаю, вы имеете в виду себя?

Не дав ей возможности ответить, я резко развернулась. Подол платья взметнулся. Я чувствовала на спине десятки шокированных взглядов, слышала ахнувшую маму и испуганный шепот Лили. Но я уже шла прочь из атриума, пробиваясь сквозь толпу к знакомому коридору, ведущему в восточное крыло, где сейчас должно было быть потише, мне было необходимо остаться одной хотя бы на несколько минут. Наверное, не стоило так непочтительно себя вести, но долготерпением я никогда не отличалась.