Читать книгу Скульптор - Анна Урусова - Страница 4

«Вестник» материализовался точно в расчётной точке, в одной астрономической единице от «мю Стрельца». Астрофизики и планетологи предлагали прыгнуть сразу к «магнетару», военные, назвав идею самоубийственной, выдвинули свой вариант: область возле Каус Бореалис. Центральной точкой весов в этом споре и оказалось звёздное скопление, состоящее из двойной звезды, трёх обычных, оптического двойника и одного невидимого объекта.

– И что это такое? – Константин дважды моргнул, но наваждение никуда не собиралось пропадать: вместо величественной двойной звезды и выглядывающих из-за неё более тусклых партнёров по системе, прямо по курсу, на расстоянии менее одной астрономической единицы от корабля, висела планета. И, судя по вращающимся возле неё мелким рукотворным объектам, планета густонаселённая и высокоразвитая.

– Невидимый объект. – Мухаммед потянулся, разминая затёкшую спину. – Теперь хотя бы понятно, почему его видно не было.

Остальные члены команды молчали, разглядывая нечто, очень похожее на нежданно-негаданно достигнутую цель их экспедиции.

– Муха, тебя ничего не смущает в этом видимо-невидимом объекте? – Костя, нахмурившись и запустив руку в волосы, просматривал данные о местонахождении корабля. Затем схема скопления, с указанием расстояний между планетой и звёздами, развернулась над командирской панелью управления. И Костя резко обернулся к столпившимся за его спиной космонавтам: – Как вам это понравится?

Власов, первым сообразивший, куда клонит командир, сморщился, словно от несильной, но внезапной зубной боли. Людочка, догадавшаяся несколькими мгновениями позже, потрясла головой, словно отгоняя морок. Остальные члены команды, так и понявшие, что не так в местоположении планеты, молча продолжили рассматривать схему.

– Кроме того, что он должен иметь просто нереальную для планеты массу? – Мухаммед пожал плечами. Он не видел ничего слишком уж удивительного в том, что «Вестник» обнаружил доселе не известную планету. За тем и летели.

– Мы должны были выйти на расстоянии одной астрономической единицы от объекта А. – Власов решил вступить в разговор, давая командиру время сосредоточиться и попытаться нащупать решение. – И мы вышли. И нашли планету, которая, по всей видимости, обращается вокруг двойной звезды с общей светимостью в сто восемьдесят тысяч раз выше солнечной. – Власов замолчал, давая космонавтам время осознать, что он только что сказал, затем слегка улыбнулся. – Ну и как вы думаете, что, скорее всего, сталось бы с планетой, если бы она оказалась столь близко к такой звезде?

– Такой шашлык я бы есть не стал. Может, она нам кажется? – Мухаммед вызвал сводку наблюдаемых объектов в радиусе двух а.е., бегло просмотрел её, огорчённо цокнув на моментах «имеет характерное для горячего нептуна строение и расположение при аномальной массе» и «наблюдаются электромагнитные и радиосигналы, нехарактерные для известных естественных источников».

– Ага. Всем. Сразу. И «Вестник» нам кажется, и вообще, мы все дружно лежим в отделении функционально-нервных расстройств. Так… – Костя прикрыл глаза, кивнул, в чём-то соглашаясь сам с собой. – Мухаммед и Юрий, сформируйте, пожалуйста, отчёт на Землю. Отдельно уточните, что именно мы видим в доступном человеческому глазу диапазоне. А мы пока что, вместе с Аэлитой, прикинем, чем можем осторожно обследовать нашу находку. Аэлита!

Вопреки ожиданиям, на боковой панели не появилась тонкая женская фигурка в развевающихся одеждах.

– Аэлита!

И снова ничего. Кристина, ахнула, сжала руку Роланда, поняв, что искусственный помощник, скорее всего, больше не отзовётся на призыв командира. Остальные отреагировали хотя и не так эмоционально – возможная потеря Аэлиты лишь немного усложняла управление кораблём, не делая его невозможным – но заметно занервничали.

– Может быть, что-то повредилось в техническом отсеке?

Не дожидаясь реакции остальных, Людмила быстро пересекла рубку и оттолкнулась от её края, одним прыжком преодолев приличное расстояние в лишённом гравитации пространстве. Роланд, чуть помедлив, ринулся следом. Сергей и Кристина переглянулись и сделали самое лучшее из того, что могли – молча остались на месте.

Костя же сосредоточился, подключаясь к нейроинтерфейсу напрямую. Обработанные данные, массивы сырой информации из безостановочно поступающих сведений о температуре, давлении, освещённости и ещё тысячах различных параметров… И нигде ни единого следа присутствия искусственного помощника. Костя прекрасно помнил своё первое погружение в нейроинтерфейс, помнил ощущения, которые создатели машины любезно перевели с языка холодной логики в понятные человеческому подсознанию ощущения. Теперь этих ощущений не было, и мир искусственного интеллекта был чужд и практически враждебен.

Не отключаясь, Костя напряг разум, создавая понятную машине команду вывести на экран второго пилота сообщение «включай процедуру создания искусственного помощника», и принялся ждать нужных ощущений.

Снова ничего.

Вынырнув из объятий машины, Костя обнаружил, что вся команда снова собралась в рубке и тихонько что-то обсуждает. Судя по часам в правом углу панели управления, он искал следы Аэлиты чуть больше двух часов.

– Мы получили сигнал. – Юрий Валерьевич воплощал собой спокойствие и уверенность в том, что всё идёт по плану, и Константин задумался, что на самом деле скрывается за его сдержанной улыбкой. Тем более, что выполнить план по созданию помощников для всех членов экипажа теперь невозможно. – И уточнённые сводки о строении планеты.

– Я считаю, – посерьёзневшая Людмила говорила, продолжая лихорадочно листать что-то на «Хитреце», – только не смейтесь, пожалуйста. Так вот, я считаю, что планета – искусственно созданный объект. Не могла она тут сформироваться естественным путём.

– Давайте по порядку. – Костя с силой провёл руками по осунувшемуся от усталости лицу. – Что за сигнал?

– Неизвестная последовательность, закодированная в некоей – предположительно троичной —системе отсчёта. Причём передана весьма оригинальным образом: сформирована стоячая волна, направленная в нашу сторону. – Юрий дал командиру время обдумать сказанное, потом продолжил. – Я полагаю, мы можем попробовать ответить. То есть, я смогу создать подобную волну, если будет понятно, что передавать.

– На Землю информацию отправили? – Константин слушал рассуждения Люды и Юрия, параллельно решая: стоит ли сейчас рассказывать экипажу, о том, что он увидел в глубинах нейроинтерфейса «Вестника».

– Костя, этим же всегда занималась Аэлита. – Муха виновато пожал плечами. – Я и первый отчёт отправить не сумел.

– Чёрт…

– Всё же, куда делась Аэлита? Людочка и Рыцарь не нашли никаких огрехов в работе оборудования. Ты, как я понимаю, тоже не смог ни найти что-то, ни запустить помощника. – Кристина, до сей поры предпочитавшая молчать, ухитрилась задать самый интересный вопрос. Вот уж действительно: куда могло исчезнуть воплощение части нейронной системы корабля?

– Так. Давайте подведём промежуточные итоги. – Костя встал, прошёлся по отсеку, выстраивая в голове правильную последовательность разговора. – Мы успешно выполнили переход сквозь высокоиндуцированный магнитный барьер и совершили гиперонный скачок точно в расчётное место прибытия. Здесь мы обнаружили трапециевидное звёздное скопление «Мю Стрельца», и мимоходом совершили научное открытие – выяснили, что невидимым объектом является нестандартная планета, сочетающая в себе характеристики сразу двух классов экзопланет. Более того, благодаря полученному сигналу, мы с вами практически достоверно установили, что планета заселена и обладает высокоразвитой разумной жизнью. За эту часть задания мы можем поставить себе твёрдую пятёрку. К сожалению, во время перехода куда-то исчезла Аэлита. Юрий Валерьевич, вы можете каким-то образом снова запустить протоколы, формирующие создание искусственных помощников? Потому что я так и не смог этого сделать.

На долю мгновения в привычном, дружелюбно-ироничном, лице Власова появилось нечто незнакомое, прочитанное Костей как испуг. Появилось и тут же исчезло, оставив после себя лишь лёгкую бледность скул и лба.

– Я сейчас подключусь к нейроинтерфейсу и постараюсь выяснить, что произошло. Мухаммед, будь так любезен, сформируй отчёт о стоячей волне. Я отправлю.

Не дожидаясь реакции остальных, Юрий устроился в кресле первого пилота и отключился от реальности, погрузившись в машинный мир.

– Отлично. Муха, занимайся отчётом, но и меня слушай. Согласно плану полёта мы сейчас должны аккуратно двигаться в сторону SGR 1806-20. Но! В то время, когда разрабатывался план, никто и предположить не мог, что мы найдём в точке выхода планету, похожую на населённую. Ещё и предположительно искусственного происхождения. Учитывая конечную цель нашего полёта, я считаю, что мы не имеем права проигнорировать находку. Возможно, именно она и является настоящей целью нашего пути. Возражения?

Возражений не было.

– Мухаммед, внеси в отчёт на Землю запрос на разрешение вступить в контакт с аборигенами. Людмила, ты сможешь интерпретировать данные о планете без участия Аэлиты?

– По большей части.

– Займись этим. Основной вопрос, который меня интересует – какими конкретно характеристиками должна обладать жизнь, чтобы появиться в этих условиях. Сергей, составь Люде компанию. От тебя я жду хотя бы пару моделей того, какими биологически обоснованными моральными системами должна обладать эта жизнь. Роланд, отправляйся в технический отсек номер пятнадцать, проверь готовность челнока к возможной высадке. Кристина… – Константин замялся, надеясь, что его просьба не оскорбит девушку. – Твои способности в лингвистике и сочинительстве пока останутся незадействованными, поэтому я попрошу тебя заняться ужином для остальных членов команды. Как помнишь, приготовлением пищи тоже управляла Аэлита. А я, откровенно говоря, не готов узнавать, чем нас накормит неочеловеченная машина. А мы с тобой, Муха, займёмся проверкой работы центрального и боковых отсеков. Они на Аэлиту, к счастью, не завязаны, но мало ли.

Не задерживаясь, космонавты разошлись по кораблю – выполнять распоряжения командира. В рубке, перед величественным тёмным диском невозможной планеты, окружённым, словно мантией, призрачным бело-голубым сиянием, остался лишь погружённый в глубины машины Власов.

Он не слышал последних распоряжений Кости, не видел развернувшейся прямо перед Вестником величественной картины. Разум Юрия последовательно искал точку, с которой началось разрушение системы искусственного помощника. Он точно знал, где Аэлита должна была рождаться: в особом выделенном участке, настроенном на перевод психических матриц, считанных с человеческого мозга, в понятный машине язык. И наоборот. Здесь была воссоздана миниатюрная модель человеческого мозга со всей его топографией, медиаторами и запутанными связями между функциональными частями. И ограничениями, которых в человеческом мозге никогда не существовало.

Модель была на месте. Модель была по-прежнему встроена в общий рабочий контур машины. Но на запросы не отзывалась. Потратив некоторое время на попытки проследить связи между моделью и прочими частями искса, Власов на всякий случай опробовал последнее средство, пришедшее ему в голову – запустил механизм поиска запутанных «квантов» в ограниченной области. И с ужасом понял, что прибор воспринимает модель как «квант» некоей неизвестной Власову величины. Хуже того, как «квант» с вполне определённым состоянием, запутанный с неким объектом на планете-гиганте, принадлежащей скоплению «Мю». Делать из этого какие-то выводы Юрий Валерьевич опасался, и потому, передав на Землю отчёт, дождался ответа, интерпретировал его, и отключился от нейроинтерфейса.

– Что скажете, доктор?

Константин и Муха, успевшие закончить обход корабля, настороженно смотрели на медленно приходящего в себя механика.

– Ничего не скажу. Земля даст ответ через шесть часов по земному времени. До того велено тщательно фиксировать все изменения в окружающей обстановке, по возможности, никак не реагируя на них.

– Отсутствие реакции – тоже реакция, как сказал бы Сергей. – Мухаммед чуть подождал, предоставляя командиру право задать самый важный вопрос. Но Константин молчал, запустив пятерню в волосы. – А что с Аэлитой стряслось?

– Не знаю. – Юрий коротко рассказал обо всём, что видел и чувствовал, умолчав, впрочем, о запутанности модели с каким-то объектом на планете.

– Плохо дело. Из нас только я и вы способны полноценно взаимодействовать с «Вестником» без Аэлиты. Юрий Валерьевич, как такое вообще могло получиться? Корабль же гоняли вхолостую к Луне, проверяли прыжок. Я сам управлял им в полёте к Луне, только в первый раз покинув «Вестника» перед запуском «динамки».

– Константин, вы должны понимать, что ошибка может возникнуть на любой стадии. – Власов мягко улыбнулся, но глаза его остались сосредоточенно-грустны. – Вот, например, оставляли ли вы Аэлиту разбуженной во время прыжка?

– Не помню. Муха, я что-нибудь об этом говорил? – Мухаммед покачал головой, и Костя резюмировал. – Неизвестно. Вы считаете, что это может иметь значение?

– Я допускаю, что это может иметь значение. Равно как и наличие звёздного ветра в той точке, в которую мы прыгали, гравитационные силы звёздного скопления и много других, неизвестных нам факторов. Потому мы и конструировали корабль так, чтобы им в принципе было возможно управлять без Аэлиты.

– Я понял. Предлагаю пока что отправиться в кухонный отсек и принять участие в приготовлении праздничного обеда. Люда и Сергей вряд ли быстро придут к каким-то приемлемым вариантам.

***

Вопреки переживаниям Константина, Кристина сочла просьбу приготовить ужин обоснованной. Сейчас это было самым полезным, что музыкант и лингвист мог сделать для команды. К тому же, ей тоже совершенно не хотелось узнавать, что сочтёт праздничным ужином машина, лишённая слепка с человеческого сознания.

Так что, оказавшись в полном параллельных линий, прямых углов и прочей правильной геометрии бело-жёлто-оранжевом кухонном отсеке, Кристина задумалась лишь на долю мгновения. Затем окинула командирским взглядом автоматические печи, «морозки» (так космонавты называли камеры быстрого охлаждения и заморозки), кондитерских узкоспециализированных исксов и прочие артефакты этого кухонного рая, и принялась доставать из камер мясо, овощи, специи и прочие составляющие вкусного обеда из нескольких блюд.

– Freude, schöner Götterfunken, Tochter aus Elysium, – напевая первый куплет оды «К радости», Кристина легко коснулась остро отточенным ножом куска мяса, намечая первую линию разреза.

– Эй, ты что такое странное поёшь? – Роланд, первым выполнивший своё задание и отправившийся прямиком в кухонный отсек, обнаружил Кристину, сосредоточенно помешивающей соус и во всё горло допевающей «Über Sternen muss er wohnen», последнюю строку в оде.

– Оду «К Радости» Шиллера. Или Девятую симфонию Бетховена. Зависит от того, с какой стороны посмотреть. Или ты перевод хотел? Тогда что-то вроде «он должен жить над звёздами».

Глядя на то, как движется рука Кристины, не сбившаяся с ритма ни в тот момент, когда он окликнул девушку, ни в тот момент, когда Кристина переводила ему незнакомые слова, Роланд завистливо вздохнул.

– Если ты дашь мне какое-то задание, которое нельзя испортить, то я тебе помогу. Мама и дед пытались научить меня чему-то, но… – Роланд печально развёл руками, демонстрируя полную непригодность к приготовлению пищи.

– Тогда лучше вообще ничего не делай. – Кристина с размаху вонзила венчик в очистительную установку и, отправив миску в недра автопечи, принялась смешивать что-то сыпучее, остро и пряно пахнущее.

Несколько минут Рыцарь боролся с любопытством, глядя на то, как резкие, рваные движения складываются в подобие какого-то танца и, наконец, не выдержал.

– Я не думал, что такие, как ты, напевают такое… – Роланд замялся, подбирая слова, но Кристина не дала ему такой возможности.

– Старьё, ты хотел сказать? – Она обернулась так резко, что её собранные в хвост чёрные волосы на миг превратились в нечто почти двумерное, почти что кляксу туши, выплеснувшейся из чернильницы. Роланд уже собрался было извиняться, но Кристина весело рассмеялась. – Творец обязан читать, смотреть и слушать вещи, созданные теми, кто превосходит его в мастерстве. И старые мастера подходят для этого лучше всего.

Кристина вынула из автопечи соус, высыпала в него приготовленную приправу и размешала несколькими резкими движениями.

– Видишь ли, хоть я и хорошо знакома с биографией того же самого Бетховена, слушая его произведения, я думаю исключительно об их музыкальной составляющей. А не о том, как некий безоговорочно талантливый ублюдок из числа современных композиторов матом орал на дирижёра за не устроившую его интерпретацию концерта. И не о том, как некий преподаватель решил, что лучший способ помочь выставке своего талантливого ученика – выпустить альбом, на котором большими буквами, на треть обложки, будет написано его, преподавателя, имя. А внизу, в разы более мелким шрифтом, – имя ученика. – Кристина помолчала, нарезая овощи, затем недовольно цокнула языком. – Если ты не понял, что такого ужасного в таком альбоме – имей в виду, что тот парень так никогда и не смог доказать, что он – самостоятельная творческая единица. Как говорится, первое впечатление можно произвести только один раз.

– Вот как. – Роланд, раздираемый невозможностью смотреть на то, как его товарищ по команде делает в одиночку что-то общественно-полезное, и нежеланием навредить, несколько раз прошёлся по отсеку.

К счастью, от дальнейших мук его избавило появление Кости, Власова и Мухи.

– Что, тоже совершенно не способен приготовить что-то вкуснее бутерброда? – В отличие от Кости и Мухи, каким-то образом сразу и без лишних вопросов сообразивших, что можно сделать полезного, Власов спокойно устроился на стуле и заговорщицки подмигнул Роланду.

– Я и бутерброды пару раз уничтожал. – Рыцарь, очень похожий сейчас на большого и грустного рыжеватого пса, слегка воспрянул духом – если Власов, биографию которого ему не раз приводили в пример, не стесняется признаться в неумении готовить, может и для остальных это не так уж стыдно?

Космонавты готовили, перебрасывались шутками, разговаривали о пустяках и практически не выглядели встревоженными. Но стоило разговору стихнуть, как каждый из них оказывался во власти предположений и догадок о планете, странном сигнале, Аэлите и ответе Земли относительно их миссии. И, если бы какой-то сторонний наблюдатель мог заглянуть в их головы, он не нашёл бы ни одной похожей мысли.

***

– Итак. Мы имеем дело с планетой, находящейся в условном центре звёздного скопления, состоящего из бело-голубых звёзд: одного сверхгиганта, двух гигантов, субгиганта и одной звезды, находящейся на главной последовательности. Двойная звезда обладает светимостью и температурой, кратно превосходящими светимость и температуру Солнца. Оставшиеся три демонстрируют более скромные показатели, но всё вместе это даёт совершено невозможные условия для появления любой привычной нам жизни. При этом данные анализа самой планеты дают нам следующую изумительную картину: давление у поверхности – до 360 бар, высочайшая концентрация углекислого газа, скорее всего – в виде сверхкритической жидкости. Если не вмешались какие-то неизвестные нам условия. Средняя температура в занятой углекислотой части – 420 С⁰, выше – от 300 до 350. И это очень и очень мало. Я ожидала не менее 700 градусов. Толщина массива СО₂ не менее трёх метров, возможно больше. Спектральный анализ показывает ещё наличие металлического водорода, но я думаю, что где-то допущена ошибка. Или средняя температура ада или металлический водород, одно из двух.

Для совещания они выбрали библиотеку: Людмила устроилась в кресле, привычно поджав под себя ноги. Сергей поймал себя на мысли, что если бы они были персонажами старинного немого кино, то ни один зритель не догадался бы, почему так хмурится эта милая блондинка в нежно-голубом длинном платье. Сам он устроился за одним из «хитрецов» и лениво пролистывал сводные аналитические таблицы, подготовленные ещё на Земле двумя этологами и одним нейробиологом.

– Или какие-то локальные участки, по каким-то причинам имеющие достаточно низкую температуру. Как ты думаешь, там есть растительность?

– Я думаю, что там не должно быть ни растительности, ни разумной жизни в принципе. Ты только подумай: смена времени суток и времён года весьма условная. Огромное давление, высокие температуры. И вся поверхность планеты – океан отличного заменителя органических растворителей. И что тут может выжить? – Людочка, до последнего движения пальца выверенная и элегантная Людочка, как-то жалко и дёргано взмахнула руками.

– Что-нибудь неорганическое. – Сергей постучал пальцем по экрану «хитреца». – Я бы с тобой и не спорил, если бы своими глазами не видел замечательную планету, у которой мы сейчас висим. И ты её тоже прекрасно видишь. Значит надо смириться с реальностью, подключить воображение и попытаться придумать, что могло тут выжить, и каким оно бы при этом стало.

–Или осознать, что сигналы и прочие свидетельства разумной жизни – продукт деятельности исследовательских аппаратов, кружащих вокруг планеты. Почему ты не допускаешь такой возможности? – Людмила недовольно поджала губы, напомнив живому воображению Сергея очень старый снимок «улыбающегося Солнца».

– Не кипятись. Эту гипотезу каждый из нас учёл в первую очередь. Но мы должны быть готовы к любому развитию событий.

Сергей прошёлся мимо стеллажей с книгами, выбрал наугад одну из них, раскрыл и прочитал вслух.

– Мы банальны, мы трава Вселенной… Как иронично. – Заметив любопытство в глазах Людочки, он пояснил. – Бабушка рассказывала, один из старинных способов узнать свою судьбу: выбрать случайным образом книгу, страницу и строку и прочитать полученное. Иногда получаются любопытные сочетания.

– Глупость. – Людмила подчёркнуто скривилась, затем мягко улыбнулась. – Но должна признать, «Солярис» был сейчас очень кстати. Серёжа, я сообщила тебе все данные, которые, по моему мнению, могли так или иначе тебе помочь.

– Я понял. – Он поставил книгу на полку, устроился за столиком и вызвал проекционный нейроинтерфейс. – Вариант первый: существо, обнаруженное на Венере экспедицией «Ульянов-Лазарева-Романов», имеет непосредственное отношение к жителям этой планеты. Возможно такое? Конечно. – В воздухе появилось изображение Змея, но не скрюченного трупа, каким его нашли, а такого, каким он мог бы быть при жизни. – Отсутствие нижних конечностей вполне соответствует жизни в условиях сверхкритической жидкости, наличие на передней стороне тела манипуляторов, теоретически способных плотно прижиматься к условной грудной клетке или вытягиваться вперёд, тоже. И, кстати, Лазарева ещё тогда выдвигала гипотезу, что Змей – либо неорганическая форма жизни, либо состоит из какой-то уж очень странной органики.

– Принимается. И что нам это даёт?

– Если опираться на опыт изучения земных животных, живущих в условиях водной среды, я бы предположил либо существование в сплочённых коллективах, насчитывающих от сотни особей, либо высшую версию индивидуализма, при котором даже собственное потомство считается угрозой.

– Мне казалось, налаженные социальные связи и забота о потомстве считаются обязательными условиями для зарождения разума.

– На Земле. Но не обязательно здесь. Понять бы ещё, зачем им эти выросты на задней поверхности тела.

Сергей замолчал, глядя на вращающееся изображение Змея.

– В общем-то, разработать оптимальную стратегию поведения в обоих случаях не так уж сложно. В первом случае мы должны продемонстрировать внутреннюю сплочённость нашего коллектива, и, через это, – внутреннюю сплочённость нашего вида. Не демонстрировать существования явного лидера, подчёркивать необходимость группового одобрения. Если же мы имеем дело со случаем высшей степени индивидуализма – всё делается наоборот. Даже крупные хищники объединяются ради достижения цели, которая никому из них не по зубам.

Всё будет хуже, если выяснится, что Змеи не имеют никакого отношения к жителям этой планеты. Потому что из достоверно известной нам информации я могу сделать не так много выводов о местных: низкорослые, возможно, имеют горизонтально ориентированные туловища и крепкие толстые кости. Если они плавают, то, возможно, довольно быстро. Если ходят, то бег в их обществе не распространён. Могу предположить, что их предки были тяжеловооружёнными животными, тогда они сами имеют высокий моральный запрет на причинение тяжёлых ранений себе подобным. Следовательно, мы будем в безопасности с того момента, как докажем свою разумность.

– Или, наоборот, очень легковооружёнными. И им приходилось быстро умнеть, чтобы не быть сожранными. В таком случае нас с лёгкостью уничтожат, как только сочтут угрозой.

– Резонно.

Сергей убрал проекцию и принялся заносить в «хитрец» четыре основные стратегии, которыми можно будет воспользоваться при контакте с инопланетным разумом.

– И у них какие-то особые отношения с волнами и магнетизмом. – Люда невидящим взглядом смотрела в книжный стеллаж, заставленный яркими обложками современной – родной и зарубежной – литературы. Каждый из космонавтов хоть раз задумывался о том, зачем на «Вестнике» отдельная библиотека бумажных книг. И каждый, ощутив тоску по дому, хоть раз да заходил сюда, в бережно воссозданный кусочек Земли, одинаковый и для Москвы, и для Тбилиси, и для Владивостока. – Серёж, а что если они действительно не органические? Как мы тогда сможем спрогнозировать их поведение и наилучшие стратегии контакта? И ведь никуда не денешься, нас уже заметили.

– Жаль Аэлита исчезла. Я собирался скормить всю информацию ей и потом получать подсказки во время контакта. – Он с удвоенным усердием задвигал пальцами по экрану, надеясь, что Людмила поймёт его нежелание обсуждать эту тему и не станет настаивать. Но она явно не собиралась щадить чувства напарника и молчала, не сводя с него глаз. И Сергей сдался.

– Никак не сможем. Ты ведь не ожидала от меня какого-то другого ответа? – Он медленно выпрямился, потушил экран «хитреца», встал из-за стола, постепенно отходя от столь несвойственно-резких слов. Подойдя к Люде, он дружески потрепал по плечу испуганную блондинку. – Коль уж ты не можешь отключиться от переживаний о том, с кем нам предстоит войти в контакт, подумай вот о чём: неорганическая эволюция вполне могла не породить агрессию как таковую.

– А могла и породить. – Людочка грустно улыбнулась. – Ладно, пойдём в кухонный отсек. Даже если нас завтра уничтожат какие-нибудь мыслящие реки, по крайней мере, мой последний ужин будет приготовлен самым талантливым молодым композитором ОСР.

Незаметно усмехнувшись, Сергей покинул библиотеку вслед за Людой.

***

– Всё-таки, я считаю, отставка Брежнева в семьдесят втором была незаконной! – Мухаммед, уже закончивший основное блюдо, и перешедший к десерту, экспрессивно взмахнул рукой, и ближайшие к нему соусник и кофейная чашка заколыхали гелевыми боками, едва не расплескав на стол всё своё содержимое.

– Держи себя в руках, Муха. – Кристина ехидно усмехнулась. – Это была не отставка. Это было изменение государственного устройства, сопровождаемое принятием новой конституции. И уважаемый Леонид Ильич просто не выиграл выборы на должность главы Объединённых Социалистических Республик.

Остальные космонавты с интересом слушали новый виток спора, разворачивавшегося уже четвёртый ужин. Каждый раз у Мухи находился новый аргумент. И каждый раз весьма острая на язык и, как оказалось, хорошо подкованная в истории, Кристина разбивала его аргумент в пух и прах. Даже Роланд, лучше всех присутствующих знающий о том, как именно реорганизовывали СССР, отвлёкся от складывания посуды обратно в печатно-гелевый искс и прислушался.

Однако ответить Мухаммед не успел. На свободной стене, до того плещущей прозрачно-голубые волны на невидимый берег, высветилось сообщение от корабельного интерферометра: ещё одна стоячая волна, схожая с первой, но не идентичная ей, возникла между «Вестником» и неизвестным объектом на высокой орбите неизвестной планеты.

Не говоря ни слова, Костя сорвался с места и кинулся в рубку, как никогда сожалея об исчезновении Аэлиты. Следом за ним кинулись остальные космонавты, мигом позабывшие о кофе и десертах, венчавших праздничный ужин. Лишь Сергей задержался на пару минут: бросил на столешницу шланг печатно-гелевого искса, скомандовал начать работу. И, не отвлекаясь на поползший к ближайшей тарелке оранжевый гофрированный «хобот», покинул кухонный отсек.

Предыдущая волна просуществовала сто семнадцать секунд и пропала, оставив после себя лишь записи измерительных приборов. Нынешняя, в отличие от неё, задержалась надолго. Целых двадцать семь с половиной минут неизвестный объект на высокой орбите чужой планеты посылал сигнал «Вестнику», и космонавты, столпившись в рубке, молча наблюдали за неизменным рисунком на корабельных экранах состояния.

Наконец волна пропала. Но сразу же, в той же точке пространства, появилась следующая – полностью аналогичная исчезнувшей. И через несколько секунд после её появления Власов и Людмила одинаковым жестом схватились за голву, а Костя, Кристина и Роланд вцепились в ближайшую устойчивую поверхность и замерли в каких-то странных, неестественных позах. Сергей, внезапно переставший ощущать собственное тело, с трудом подавил мгновенный приступ паники и аккуратно уселся на пол, опёршись спиной на стол.

– Ребята, что с вами?!

В весьма ограниченное поле зрения Сергея ворвались до блеска начищенные туфли и форменные штанины над ними – видимо, Мухаммед оказался нечувствителен к неизвестному воздействию.

Откуда-то слева раздался тихий хрип Власова:

– Голова…

Сергей же, собрав волю в кулак, заставил себя поверить в то, что губы у него всё-таки есть, хоть и не ощущаются.

– Муха, тебя что, совсем не зацепило?

– Голова болит. – Мухаммед ненадолго замолк, видимо, прислушиваясь к себе. – Ближе ко лбу в основном. Но терпимо, на Земле даже принимать обезболивающее не стал бы.

– Сходи тогда в медицинский отсек, принеси набор для инъекций. И две ампулы спазмолитика.

Секундная заминка – Сергей предположил, что Мухаммед задумался, почему нужно только две ампулы лекарства, – и туфли и форменные брюки покинули область обзора врача.

Ожидая возвращения Мухаммеда, Сергей лихорадочно соображал. Если он верно интерпретировал увиденное и собственные ощущения, то инопланетное послание каким-то образом повлияло на электрические сигналы мозга и механорецепторов. Мозгу должно хватить порции спазмолитика. Но что делать с проприоцепцией?

Сергей пробежался взглядом по видимой части рубки: Власов, бледный как мел, привалился к столу и, закрыв глаза, массирует виски и лоб; слева от него видно нижнюю часть кресла с обмякшей в нём Людочкой – видимо, ей ещё хуже, чем Юрию. Остальных членов команды не видно совсем, но, раз с той стороны, где они должны быть, не слышно вообще никаких звуков, значит, ничего не изменилось.

– Костя, ты можешь описать свои ощущения? – Сергей ни на минуту не задумался, кому адресовать вопрос. Выяснить, как именно «потеря» тела повлияла на творческие мозги Кристы и впечатлительного Рыцаря, можно будет и позже.

– Никак. – Сергей успел подумать, что ошибся, оценивая состояние коллег, но Костя продолжил. Говорил он медленно и невнятно, словно вынужден был обдумывать отдельно каждое движение языка и губ. – Я чувствую себя как «никак». Будто моё тело на самом деле находится где-то далеко-далеко от меня, и я управляю им вслепую, сквозь прорезь в ткани. Ты сможешь с этим что-то сделать?

– Надеюсь.

Спрашивать дальше не имело смысла – набор ощущений совпадал до мелочей. Его самого от полной прострации спасало только знание, что такое проприоцепция и её потеря. И то, мозг до сих пор пытался запаниковать, сдерживаемый лишь титаническим усилием воли.

– Принёс. Ты сам уколы сделаешь?

Если бы Сергей мог ощутить губы в достаточной степени, чтобы рассмеяться от радости, – он бы сделал это. Если бы он мог ощутить голову достаточно хорошо, чтобы покачать ею – он бы сделал и это. Но пришлось довольствоваться тихим и медленным ответом.

– Не смогу. Ты. Любая хорошо видимая вена, Юрий – первый.

Муха аккуратно достал из контейнера инъектор, похожий на четырёхногого паука-инвалида со спрятанным в «брюшке» жалом, и установил капсулу в приёмник над иглой.

– Власов, любая видимая вена.

Искс мигнул зелёным, подтверждая получение команды и готовность к её исполнению, и Мухаммед посадил его на предусмотрительно протянутую конструктором руку.

Найдя подходящее место, инъектор прижал «брюшко» к коже и, моментально проколов вену несколькими полыми иглами, впрыснул Власову две трети ампулы лекарства. Тихий шлепок, и искс, прикрывший миниатюрные проколы нашлёпкой, похожей на тугую паутину, дважды моргнул красным, сообщая об окончании процедуры.

Мухаммед подхватил инъектор и склонился над Людочкой, Сергей же принялся отсчитывать по себя секунды. Препарат должен был облегчить состояние Власова в первые двадцать секунд и окончательно снять все последствия спазма в ближайшие две минуты. Если за двадцать секунд улучшения не наступит, значит, он, Сергей, ошибся. И придётся искать другие способы вернуть работоспособность хотя бы части экипажа.

***

Состояние разума, запертого в одновременно существующей и несуществующей клетке, Кристине не понравилось. В отличие от Сергея она практически не испытывала страха – выручила гибкая психика творца, привычного переживать придуманные истории вместе с их героями. Но и сделать над собой волевое усилие, чтобы заговорить или хотя бы моргнуть, она тоже не смогла. Так и стояла, поддерживаемая внутренней стеной рубки, наблюдала за Костей, превратившимся в прижизненный памятник «командир корабля в кресле», за повалившимся на пол Роландом, за мельтешащим по рубке Мухой. Сергея видно не было, судя по доносящимся до неё словам, он оказался слева и позади неё, за отдельной линией панелей и нейроинтерфейсов, назначение которых она так и не смогла понять.

Юрия Валерьевича и Люду было видно фрагментами, но достаточно хорошо для того, чтобы понять – их непонятное воздействие то ли не зацепило вообще, то ли зацепило как-то по-другому, ограничившись жуткой головной болью. Кристина мельком подумала, что им повезло чуть больше, но тут же отбросила идиотскую мысль. Возможность в полной мере ощутить, как чувствует себя человек без тела, следовало считать огромнейшим подарком судьбы, и никак иначе.

К тому момент, как Мухаммед снял инъектор с пухленькой руки Люды, Власов окончательно пришёл в себя. И, не говоря ни слова, бросился к креслу второго пилота.

Кристина видела, как Власов отдаёт Вестнику команду повернуться на несколько градусов плоскости и затем зачем-то выдвигает под углом к кораблю люк отсека челноков и батискафов. Она даже не успела придумать ни одной версии, зачем бы ему это понадобилось, как вновь ощутила собственное тело.

***

Земля ответила за час до назначенного времени. Подключившись к нейроинтерфейсу, Костя принял и расшифровал сообщение, затем вызвал в рубку остальных космонавтов и вынырнул из недр машинного разума.

– Земля предлагает на выбор два сценария. Первый: мы все вступаем в контакт с обитателями этой планеты. Если они оказываются не теми, кого мы ищем, – отправляемся дальше по маршруту, к SGR 1806-20.

– Рискованно. – Юрий недовольно качнул головой. – Это или оставлять корабль на орбите без присмотра или спускаться на нём. И то, и то одинаково опасно.

– Второй вариант – разделиться. Кристина, Сергей и Роланд отправляются знакомиться с местными. Остальные летят к магнетару. Независимо от того, чем заканчивается наше исследование, мы возвращаемся к планете в установленный срок. – Константин сделал паузу, затем медленно и чётко проговорил. – Земля предлагает нам определиться самим, так как мы в любом случае владеем более полной информацией. Прошу голосовать.

– Разделиться.

– Разделиться.

Кристина и Мухаммед высказались первыми, почти одновременно. И тут же ревниво посмотрели друг на друга. Костя незаметно усмехнулся: кажется, обычный спор «от нечего делать» начал приобретать черты соревнования.

– Я бы отправилась вместе. Нам могут понадобиться все имеющиеся мозги.

– Разделимся. Так будет быстрее.

– Я … – Роланд явно не ожидал, что ему вообще придётся принимать какие-то решения, причём так быстро. – Наверное, лучше держаться вместе. Мало ли что.

Костя посмотрел на Власова – единственного не высказавшегося члена экипажа.

– Я за то, чтобы разделиться.

– Хорошо. Мой голос ничего не решает, но будет честным сказать, что я голосовал бы за разделение. Кристина, Сергей и Роланд, вы вылетаете через два часа. Собирайтесь обдуманно: места на околопланетном челноке хватает, но вам, вполне возможно, придётся собрать на планете какие-то образцы. Главой группы назначается Сергей. Все свободны.

Пока группа собирала личные вещи, которые могут пригодиться во время высадки на планету, остальные готовили к спуску челнок «Дружба». Запасы продовольствия, скафандры, лекарства, приборы и реактивы… Каждый из остающихся на корабле чувствовал себя так, словно провожает близкого человека в кругосветное путешествие в дотелеграфную эпоху. И стремился сделать всё от него зависящее, чтобы путешествие оказалось хотя бы не трагическим.

Так что, когда спустя два часа группа контактёров принесла в отсек личные вещи, произошёл небольшой конфуз – челнок оказался перегружен.

Пришлось срочно убирать половину продовольствия и часть научных приборов.

Наконец подготовка к высадке закончилась. Последнее, что контактёрам оставалось сделать – занять свои места и отстыковаться от «Вестника».

Они втроём стояли у люка, не в силах ни закрыть его, ни попрощаться.

С другой стороны люка стояли остающиеся на «Вестнике» четверо космонавтов. Они знали, что нужно что-то сказать, пожелать удачи, возможно. Но тоже не могли.

– Передайте Земле, что мы постараемся их не подвести. – Кристина улыбнулась, и нажала на кнопку задраивания люка. Но, пока люк ещё двигался, они успели услышать смех командира:

– Сами передадите: у вас такая же «мышь»3, как и на корабле!

***

Через полупрозрачные стены рубки было прекрасно видно, как «Дружба» отсоединяется от «Вестника» и набирает разгон, двигаясь к безымянной планете. На фоне гигантского тёмного диска планеты серебристая капля челнока выглядела хрупкой и совершенно беззащитной, словно детская игрушка.

– Раз уж у нас больше нет Аэлиты, предлагаю установить круглосуточную вахту на время подлёта «Дружбы» к Безымянной. Я буду дежурить первым. – Не дождавшись возражений, Юрий Валерьевич устроился в кресле второго пилота. Но, прежде чем подключиться к нейроинтерфейсу, укоризненно поглядел на командира. – Константин, я понимаю, вы чувствуете себя ответственным за наши жизни, но вам стоило бы поспать. Самый лучший стимулятор не заменит здорового сна, вы знаете. Я разбужу вас, как появится новая информация. Мухаммед, вы можете пока что не отвлекаться на графики. Я послежу, пока буду подключён.

Костя не стал отрицать очевидное. Людмила тоже покинула рубку, сообщив остальным, что волноваться предпочитает в кухонном отсеке с кофе и мороженым.

Мухаммед не хотел спать, есть, и вообще покидать рубку. По крайней мере, до тех пор, пока внезапная пустота, образовавшаяся в сердце после отстыковки «Дружбы», не затянется привычкой. Так что он устроился в капитанском кресле, положил на колени форменную фуражку, расстегнул верхнюю часть куртки, и принялся наблюдать. На таких расстояниях «Дружба» не должна была становиться ощутимо меньше, но Мухаммеду казалось, что она уже слишком мала, и уменьшится ещё и ещё, слишком маленькая и беззащитная, чтобы не быть поглощённой холодным и безжалостным космосом.