Читать книгу И тут я умер. Рассказ - Анна Уштей - Страница 2

…И тут я умер. То есть только что я был, и вдруг сразу умер. Я думаю, что «сразу», потому что толком ничего не понял. Как это произошло – до сих пор большая загадка. Но важно то, что меня больше нет, а детали здесь ни к чему.

Так вот, я умер. И не было ни туннеля, ни суетящихся врачей, которых видишь как бы со стороны. Просто я понял, что меня не стало. Кажется, еще минуту назад я был, раздираемый кучей проблем, а тут РАЗ и легкость, и пустая голова.

Нет, я не забыл, кто я и что я. Ощущение «приличного молодого человека, лет 30» осталось со мной, как и весь остальной багаж знаний. Просто я вдруг осознал, что ничего больше меня не заботит. И что самое удивительное, меня вообще не беспокоит, что будет со мной через 5 минут или 5 часов. Ну, очень странное ощущение: ни интересно, ни безразлично, просто никак. «Вот так, наверное, и надо было жить» – подумал я. Хотя именно эта мысль пришла немного поздно. И что же я нажил за свои тридцать с небольшим? Сначала я был умеренно послушным ребенком, который спорил и соглашался с родителями в равных долях. Нет, я не был мальчиком без силы воли или желаний. Просто иногда воля родителей совпадала с моей, а временами нет, и тогда я поступал в соответствии с настроением.

Потом я стал не особо проблемным подростком и учился без напряга и страданий. В институт пошел потому, что так было положено.

А получив свой инженерный диплом, обнаружил себя на развалинах Империи без каких-либо планов и понимания своего будущего.

Дальше, опять-таки как все: продавал, перепродавал, искал клиентов, снова продавал, пока не прибился к приличной конторе, которая что-то там делала, благоразумно никому не мешая. Там я вкалывал некоторое время, получая неплохие, по тем временам, деньги. Отработав несколько лет, я без особого шума перебрался в конторку поприличнее, с именем и устроенным бизнесом, где и работал добросовестно до самой смерти. Бог мой, от мысли о собственной смерти меня должно было бросить в дрожь! Но нет. Видимо, это бывает только с живыми, а я уже совсем нет.

Вот так и получилось, что почему-то, вместо того, чтобы расстраиваться от своей безвременной кончины, я подробно думал о том, что не сделал великой карьеры, не стал большим боссом, просто не стал кем-то важным, хотя какая, нафиг, разница? Особенно теперь.

Закончив с этой мыслью и сделав небольшое усилие, я стал думать о родителях, которые будут просто убиты моим уходом. Они же у меня хорошие люди, настоящие родители своему единственному обожаемому сыну. Инженеры, как и вся страна. Летом дача, зимой оливье. Короче, стабильная жизнь. С перерывом на море раз в три года. Одним словом, правильные люди, положительные. И я их очень люблю. Не знаю, как мне их теперь утешить?! Наверное, никак, ведь меня уже нет…

Следующая мысль, чуть менее вялая, пришедшая ко мне сразу за воспоминанием о родителях, была о женщине. То есть не об одной конкретной, а о женщинах вообще. Вот интересно, думал я, вспомнят ли они обо мне?! Нет, ну, правда, я же о них вспомнил? Даже в такую минуту. Хотя я всегда о них думаю. Примерно лет с двенадцати. Только интенсивность раздумий и соотношение мысль/действие было разное. В какой-то момент все, что я мог – это думать. А потом уже на мыслительный процесс времени не оставалось, надо было действовать быстро и решительно. Ведь промедление в этой области – смерти подобно. Вот и приходилось метаться между кабаками, барами и дискачами. Это были восхитительные ночи, с полной невозможностью предсказать утро. С кем, да и где ты проснешься – это было науке неизвестно, а от того делало события еще пикантнее.

Оли, Даши и даже Василисы слились в один бесконечный хоровод. Иногда, неожиданной искрой, проскакивала какая-нибудь Ангелина, но тут же, не просветив и нескольких секунд, сгорала, улетучивалась или меняла мой небосклон на чей-то другой.

На этом мысли кончились как-то сами собой. Ну, сколько можно думать о том, что в сущности тебя уже больше не волнует?! Недолго, уверяю вас. Наверное, если бы у меня были дети, то я стал бы думать о них, и Бог его знает, сколько бы это продлилось. Или если бы у меня был дом, или хотя бы дерево. Но нет, нет и еще раз нет, думать было решительно не о чем.