Читать книгу Под созвездием Большой Медведицы - Анна Васильева - Страница 4

Сегодня была первая ночь, когда ей предстояло провести совершенно одной в глухой тайге. Прошлой ночью с ней был дядя Сева и Кира. Сними было, как ни странно, абсолютно не страшно, а сейчас на маленькую полянку, избушку и, казалось, на нее саму надвигалась темнота с короткими сумерками..

По потолку слышались чьи-то маленькие шажки. Очень быстрые.

«Значит, зверь маленький,» – подумала она, а окном ухал то ли сова, то ли филин.

В них она слабо разбиралась. Ее конек – это травы. А зверей Маша видела только в зоопарке. Там-то было ясно написано кто сидит за клеткой. А здесь? Попробуй, распознай по шагам и голосам!

Прислушиваясь к звукам и шорохам, она могла только узнать далеко зверь или близко. За этим занятием сон и сморил ее. Слушая звуки, она забыла закрыть дверь на заложку. Но теперь ее не тревожило ничто в мире. Ее страх одинокой ночи остался где-то до сна.

Она не слышала треска кустов у избушки. Разбудил только громкий крик. Маша подскочила на топчане и не поняла сначала, откуда слышится крик и где она сама? Оглянулась – поняла, вернее, вспомнила… Крик становился то сильней, то слабей.

– Помогите! – Различила она мужской голос и собралась было бежать на помощь. – Дядя Сева! – Казалось, из последних сил крикнул голос и Маша услышала громкий рев.

«Медведь!» – Пронеслось стрелой в мозгу.

В одно мгновение она зарядила двустволку щестнадцатого калибра патронами, которые оставил дядя Сева против хозяина тайги. Открыла дверь: на полянке, шагах в двадцати, луна освещала человека. Над ним склонился огромный лохматый зверюга. Понимая, что сразу мне зверя не победить, я все-таки, начала действовать.

– Эй, громила! – Крикнула она, чтоб привлечь внимание животного, холодея от собственной смелости.

Медведь оставил жертву и прошел к ней шага три. Вдруг он остановился и поднялся на задние лапы и взревел, чувствуя новую жертву.

Грянул выстрел дуплетом и огромной силы толчок в плечо усадил Машу на землю, но она тут же вскочила, убежав в избушку. Закрыла дверь и перезарядила ружье. Зверь, от сильной боли стал еще опасней. Пока медведь шел к ней, Маша выбила окошко и снова выстрелила в него из двух стволов. На этот раз, не позволив оружию ее усадить, прижав крепче к плечу. Зверь, словно не замечал ран и уже пытался пролезть в маленькое окошко. Перезарядив ружье еще раз, Маша выстрелила ему прямо в пасть из одного ствола. Огромная туша упала прямо под окном.

Как это получилось? Ей казалось, что прошло так много времени, пока она старалась спасти себя. Руки дрожали. И совершенно не слушались от полученного адреналина.

Она стреляла-то только в тире да по банкам! Ружье выпало из рук на колени. В голове зашумело и к горлу что-то изнутри подкатило и чуть не выплеснулось, но Маша вспомнила, что она не просто стреляла в медведя, а спасала кого-то.

Ноги не хотели поднимать ее. Она открыла дверь и на четвереньках поползла к медведю, оставив ружье на месте. Попробовала достать зверюгу ногой. Попинала носком – не шевелится. Я впервые в своей жизни убила не просто кого-то, а хозяина тайги. На трясущихся ногах я пошла искать просящего помощи.

Где же этот чертов «натуралист»? Пошарив по траве ладонями, она нашарила, что на поляне лежал мужчина ростом и телом не уступавший медведю! Мужчина был без сознания. Маша в темноте почти не видела его раны и остается оттащить его в избушку. Там есть три керосиновые лампы и можно хоть что-нибудь разобрать. Первая попытка сдвинуть мужчину с места хоть на пару сантиметров закончилась неудачей. Во второй раз она подхватила его за подмышки и попятилась к избушке. Через четыре шага остановилась и села передохнуть.

«Натуралист» был действительно около двух метров ростом, но не толстый, а мускулистый – это хорошо нащупывалось через куртку.

«И где их таких выращивают! Господи! О чем я думаю?» – Удивлялась, устало, Маша. Собравшись с силами, она снова, отдыхая, подтаскивала тяжкую ношу ближе к дверям и побежала зажечь все лампы. Избушка озарилась теплым светом. Снова, из последних сил, она подхватила его под подмышки и втащила на середину комнаты и аккуратно положила на пол.

Такого зрелища она никогда не видела: щека насквозь прорезана двумя когтями и располосована грудь. Все в крови. Она закаменела от шока. Потом подхватилась и прислонила ухо к растерзанной груди – дышит! Жив! И что ей теперь делать? Она же не хирург! Покопавшись в дорожной сумке, она достала зеленку, перекись водорода и бинт. Посмотрела на то, что достала и бросила обратно. Сначала надо промыть водой.

С большим трудом она старалась раздеть свою «находку» на полу. Сначала сняла порванную ветровку, потом клетчатую рубашку. Подложив под мужчину его же одежду: не лежать же на голом полу! – она принялась бинтом промывать раны водой из ручья.

«Глубокие!» – Пожалела она мужчину.

Все, что она могла придумать – это опять пойти к медведю и отрезать у него лапу, так делают алеуты, чтобы расщепленными сухожилиями сшить раны. Как ей пришло такое в голову? Она и сама не поняла, но, взяв тесак, пошла притворять свой план в действие.

Дотронуться до зверя было страшно. Все время казалось, что он оживет и конец придет не только ее отпуску, но и ей самой. Торкнув в лежащую лапу коником ножа, Маша снова хотела удостовериться в неподвижности животного. Неподвижен! И со всей силы воткнула нож в лапу медведя, стараясь отрезать по суставу. Работа оказалась не легкой. Да и лапа весила не мало.

В избушке аккуратно отделив сухожилия, промыла их в воде и расщепила на тонкие волокна-нити. Осторожными движениями сшила сначала две длинные, от верхнего края уха до подбородка, сквозные раны. Неожиданная работа по «штопке» человека ей не особо нравилась. Получалось медленно, но ровные швы пришлись по душе. Теперь следовало приняться за раны на груди.

Длинные рваные полосы тянулись слева от подмышек почти до пупа. Снова промыв раны, так же осторожно наложив швы, Маша устало села рядом. В любом случае она не хирург, а только массажистка. Да и то, пройдя курсы.

Отдышавшись, решила отмыть с тела остатки присохшей крови. Замочила ветровку, а осмотр рубашки показал, что она реанимации не подлежит и бросила в печку. Все хорошо, но как положить незнакомца на топчан? Покрутившись вокруг него и так и этак, она, переложив его на одеяло, подняла на лежанку. Этот труд доконал ее силы. Потом она осторожно вытащила одеяло из-под отяжелевшего тела.

– Вот это работенка! – Устало сказала она сама себе, стараясь отдышаться.

Достав из аптечки жаропонижающее, положила на стол. Посмотрела на наручные часы: половина четвертого ночи. Или утра? Надо подремать, но случайный пациент застонал. Маша вспомнила, что медведь рвал ему на грудину. Может, ребра сломаны? Ловкими движениями чувствительных пальцев «прошлась» по грудине. Целая!

Она села на своей лежанке, укрыв колени одеялом и закрыла веки. Морфей мгновенно окутал ее своими чарами.

Рано утром, не было еще и шести часов, глаза сами открылись. Посмотрела на больного: он ровно дышал, и снова закрыла глаза. Спать больше не хотелось и Маша оделась. Заправила длинные каштановые волосы под платок и вышла.

Утро оказалось замечательным. Солнце собиралось светить ярко. По холодной росе Маша пошла к медведю. Вот это раны она ему сделала! На прохладной росе стоять оказалось неуютно. Она пошла к потухшему костру и развела огонь. Чай был бы очень полезен сейчас.

Маша специально не брала с собой чай, а решила заваривать лесные травы. Она пошла в избушку взять бидончик, но там не оказалось воды – вся потрачена ночью на незнакомца. Кстати, как он? Маша подошла к нему: спит. Взяла второй котелок и бидончик и вышла. Котелок оставила около костра, а с бидончиками пошла к ручью.

Чай был пахучим и необыкновенно вкусным. Маша сидела за столом, когда мужчина снова застонал. Она подошла и увидела, что он открыл глаза, удивленно уставившись на нее.

– Ну, что ж. Живой? Это хорошо. – Улыбнулась она «натуралисту».

– Вы кто? – Спросил незнакомец, болезненно поморщившись.

– Сейчас это не важно. Главное, вы живы, хотя вас изрядно потрепали, – она сделала попытку улыбнуться.

Попытка не удалась.

– Что со мной? – Морщась от боли, спросил незнакомец.

– Ничего особенного: решили познакомиться с медведем, но зверюга не поняла добрых намерений и коготки почти насквозь прорезали щеку и поцарапали грудь слева, – выпалила Маша. – Там, – она мотнула головой в сторону двери. – В паре шагов от избушки лежит.

– Надо бы освежевать.

– Вас уже почти освежевали, теперь очередь медведя.

– ..?

– Покормить вас надо бы. Силы еще пригодятся вам, – ответила Маша и, взяв тесак, вышла, но в дверях оглянулась: – Если что – кричите. – И вышла.

Солнце взошло, но утренняя прохлада взбодрила, а роса снова намочила ноги в пляжных босоножках. Маша потянулась, подняла голову, увидела, зажатый в ладони тесак и ей стало смешно.

«Я похожа на индейца в походе за скальпами!»

***

Медведь лежал горой, не успев еще остыть. Его шкуру кто-то пытался порвать, но, видимо, этого «кого-то» Маша спугнула. Она, не торопясь, распластала снятую шкуру по траве его шкуру. Да это не медведь, а медведица! Но это все равно. Отрезала кусок мяса, бросила в чистый котелок и пошла к ручью. По прозрачной воде поплыли красные ручейки крови, которую она смывала с рук, ножа и мяса. Зачерпнула воды и повесила над потушенным костром. Все исправимо: дрова же есть. И развела огонь. Он весело заиграл на закопченных боках котелка.

Открыв дверь в избушку, Маша увидела, что «пациент» спит. Она подошла поближе и неожиданно принялась рассматривать его: красив (был до встречи с медведицей), но и шрамы будут его эффектно украшать. Глаза двинулись дальше. Пришла умная мысль, что густую черную растительность на смуглом теле около ран следует убрать. Брить не получится.

Депиляция!

Воистину, только женщине придет в голову подобная мысль! А чем тогда? Еще не много осмотрев раны, поняла, что депилятор ей и самой пригодится, а если нужно будет кое-где убрать растительность, то вполне сгодятся и ножницы. Маникюрные. Чем она и занялась. Кончиками закругленных ножничек, выстригая кудрявые волосики на его груди.

– Хорош?

От неожиданности Маша вздрогнула и порозовела, а мужчина открыл глаза и сделал попытку улыбнуться, но тут же закрыл глаза от боли. Лицо чуть перекошено от небольшого воспаления и наличности приличных ран. А нечего улыбаться!

– Болтать меньше надо, – проворчала Маша и через разбитое окошко окошко посмотрела на костер – горит.

– А можно мне на себя посмотреть? У вас есть зеркало? – Попросил нежданный жилец.

– Через неделю, – буркнула она.

– Что через неделю? – Не понял он.

– Через неделю посмотрите. Удивитесь своей красоте и швы порвутся, – буркнула она и отвернулась от него.

– Нет, я серьезно. Интересно, на сколько, сильно потрепал меня медведь.

– Медведица, – поправила его Маша.

– Да какая разница! – Отмахнулся он.

Маша недоверчиво посмотрела ему в глаза и твердо произнесла:

– Не сомневайтесь – сильно, – порылась в косметичке и достала пудреницу, но без пудры и протянула незнакомцу. – Вот, возьмите, – и отвернулась.

Она знала, какая реакция может последовать, но водопадов из матерщины и ужасающих воплей не последовало. Он не произнес ни слова. Это хуже всего! Она понимала, что, увиденное в зеркале напугало его, но он мужественно не проронил ни слова.

Он молчал до вечера и еще два дня. Маша кормила его, каждый день уходя за дичью на несколько часов, хоть и провианта у них было вполне достаточно. Он не старалась заговорить с ним. Хотелось, чисто по-человечески, его пожалеть, сказать доброе, но она молчала. Не нужно пока это ему.

Видимо, шок был слишком велик. Пару раз она видела как он, отвернувшись к стене, вытирал слабые ручейки на внешних уголках глаз. А она не собиралась разговаривать с ним, пока он сам не переживет.

«Это хорошо», – думала она. – «Слезы еще никому не вредили». Незнакомец старался, чтобы она не заметила.

Зеркало он оставил у себя и смотрелся в него, когда она уходила охотиться. Хотя он не понимал, зачем? Продовольствия у них хватило бы еще на месяц, но она упрямо, каждый день брала ружье и уходила на три-четыре часа, оставляя его одного.

От Вадима Бромштейна.

Я очнулся на топчане с болью во всем теле. Начал вспоминать, что со мной приключилось…

«А… Медведь напал на меня. И как я от него удрал? Ничего не помню… – Увидел, как хрупкая женщина старательно срезает волосы у меня на груди маникюрными ножничками. – Вот прокол!»

– Хорош? – Спросил я ее, а она буркнула что-то мне

Попросил дать мне зеркало – лицо болело нестерпимо – вообще сказала, что через неделю даст. Я удивился и спросил:

– Почему через неделю? – Женщина ответила, что швы порвутся.

Какие швы? Ничего не понятно. Но женщина мне понравилась, не смотря на ее нежелание со мной говорить и какое-то недовольство. Я иногда на нее смотрел, пока она занималась своими делами. Окно, которое ей пришлось выбить, она старательно составила из кусков, заделав небольшие дырки мхом. Переплет окна был почти цел.

Зеркало я у нее таки выпросил на свою голову. Увидев шрамы, на меня напала такая тоска, что я не мог разговаривать два дня. Я не мог даже думать – мысли покинули мою голову. Но и в эти дни, она готовила еду и кормила меня с ложечки. Подниматься мне самому было сложно, и она помогала мне. В эти минуты я успел, как следует рассмотреть ее.