Читать книгу Антифальшь - Анна Веди - Страница 4

Часть 1. Саморазрушение

Оглавление

Нино открыла глаза. Ярослав сидел рядом и смотрел на неё. «Он смотрит, как я сплю, надо же». Юноша поступил несколько дней назад в отделение психиатрии, где Нино подрабатывала медсестрой ночью, а утром ехала в институт на учёбу. У Ярика были чёрные, как смоль, глаза, которыми он, как казалось Нино, пронзал насквозь. В его расширенных зрачках содержалась немая грусть, тоска, мольба, потерянность, отрешённость, отверженность, страх, надежда, непостижимость. Она таяла от этого взгляда, он её притягивал, манил, как магнит. Парень сидел на игле и в клинику поступил с диагнозом наркомания, когда чуть не умер от передоза. Родители обнаружили его, лежащего на диване, в бессознательном состоянии и на полу валялся шприц. Нино только покуривала иногда и при беспокойствах и волнениях ела успокоительные таблетки и антидепрессанты. Благо, работая в психиатрии, она имела к ним доступ. Очень часто её раздирала мучительная, жгучая боль, тревога, от которой никуда невозможно было деться. Колоться она боялась и вместе с тем этот страх возбуждал и притягивал её. Нино улыбнулась и слегка потянулась. Не очень было удобно спать в коридоре на диване, но это было хоть что-то, чем не спать вообще всю ночь. Ярик смотрел влюблёнными глазами на медсестру.

– Давно ты здесь сидишь? – спросила Нино, поднимаясь и поправляя волосы.

– Пару часов, как ты уснула.

– Охраняешь мой сон? – В отделении пока стояла полная тишина, лишь изредка то из одной, то из другой палаты доносилось посапывание или храп.

– Конечно, принцесса. – Ярик взял руку Нино и у неё замерло сердце. Она посмотрела ему в глаза. Они обменялись долгим глубоким взглядом.

– Ладно, мне надо идти градусники раздавать и готовить уколы, – немного помолчав, сказала Нино, стараясь сохранить серьёзность на лице. Её никто не называл принцессой. Она освободила руку, хотя очень хотела пуститься во все тяжкие с Ярославом и закружиться в карусели эйфории и сладкой нирваны, не о чём не думая. Но именно сейчас она очень хотела спать и её раздражала эта необходимость просыпаться по утрам, а то и вовсе не спать ночью, а потом ехать в институт. Хотелось плюнуть на всё, бросить, забить на все правила, обычаи, приличие… Ох, как хотелось!

Люди, склонные к риску, это особые люди, с особым содержанием нейронов в мозгу. У них нарушен нейромедиаторный баланс, и гормонов, отвечающих за склонность к риску, очень много. В эту категорию входят алкоголики, наркоманы, автомотогонщики и игроки. Они ходят по краю бездны, кажется, что им не страшна смерть и они играют с ней. Они не задумываются о последствиях. Они с головой погружаются в пучину своей страсти, ничего вокруг себя уже не замечая. Это одержимость со смертельным риском.

– Нино, принеси, пожалуйста, журнал регистрации. Кажется, я видела его в ординаторской, – попросила напарница Нино, пожилая женщина лет 70, которая всю жизнь проработала в психиатрии.

– Хорошо, сейчас найду. – Нино взяла ключ, положила его в карман пиджака и пошла в соседний блок. Больные уже проснулись и тусовались в коридоре: смотрели телевизор, просто сидели или стояли или хаотично двигались и кружились. Стоял запах манной каши. Когда Нино проходила мимо них, они почтительно здоровались с девушкой, искренне радовались ей, ждали её смену. И она их любила, они были очень беззащитны и трогательны в своём мире. И очень настоящие. Тут не было масок, фальши и притворства. Нино зашла в ординаторскую и включила свет. Обвела взглядом столы, диван и нигде не увидела журнал. Стояли коробки с конфетами, ликёр, цветы. «Может, в ящике стола?» Она открыла верхний ящик стола, и тут её взгляд упал на упаковку таблеток «Стипам», которые были запрещены в использовании. «Интересно, что делают эти таблетки, да ещё и начатая упаковка, в столе у заведующей отделением?» Нино взяла упаковку, покрутила, понюхала, положила на то же место. «А вот и журнал». Нино взяла его и пошла из ординаторской прочь. Как-то холодно и не комфортно здесь было в отличии от тёплого отделения. В дверях она столкнулась с Ярославом. Он был в сопровождении санитара.

– Вы куда это пошли? – спросила Нино.

– К врачу, зуб заболел. – ответил Ярослав. – Ты уже скоро домой пойдёшь и я долго теперь тебя не увижу. – Он наклонил голову и заглянул в глаза Нино.

– Не очень-то долго, – улыбнувшись, отметила Нино. – Через пару дней снова моя смена, в ночь. Ей нравились забота и ухаживание Ярослава, именно его забота и внимание. Как он ждал её и встречал, был рад. Среди всех больных она выделяла именно его. И сама не заметила, как тоже стала скучать и ждать очередной своей смены и встречи с ним.

– Лечи зуб и выздоравливай!

– Спасибо, Ниночка! Постараюсь. До скорой встречи.

И тут Ярик неожиданно чмокнул Нино в щёку. Она растерялась, немного покраснела, тут же бросила взгляд на санитара, который безмолвно стоял и курил на выходе из корпуса. А Ярослав также немного смутился и, сделав усилие над собой, повернулся, кинув последний взгляд на Нино, пошёл к зубному.

Смена Нино закончилась и после линейки с врачами, она поехала в институт. Спать она уже не хотела. Просто после смен она всегда чувствовала себя, как в тумане, так как спала всего три часа, и, видимо, испарения лекарств проникали через кожу в мозг.

Сама не замечая, Нино стала жить только сменами в больнице, ради того, чтобы увидеть Ярослава. Они могли сидеть рядом и смотреть друг на друга. Он наливал ей чай и приносил, строил больных, суетился, помогал. Он хотел быть нужным и полезным. И Нино с благодарностью принимала это. О его заболевании наркомания они никогда не говорили. Нино считала это бестактным, а Ярослав пытался забыть и навсегда вылечиться.

– Я больше не хочу употреблять наркотики.

– А что ты хочешь?

– Не знаю. Быть рядом, вдыхать твой аромат, чувствовать твоё тепло, дышать одним воздухом с тобой.

Ярослав сел за рояль. Инструмент, старинный, давно не настраиваемый, стоял в отделении в «комнате досуга». Он наиграл первые аккорды мелодии песни «Странные танцы». Как красиво. Танцы вдвоём. Вступление к ней Нино очень нравилось.

– Ты учился в музыкальной школе? – спросила она у Ярослава, когда он закончил играть.

– Да учился, но бросил.

– А я закончила. Пять лет на аккордеоне. Но он у меня стоит, я редко беру его в руки.

– В чём смысл жизни, по-твоему?

– Не знаю. Сама недавно думала об этом. Не знаю.

– А мне кажется, что не обязательно всё должно иметь смысл.

– Звучит, как оправдание бессмысленности.

Когда Нино легла спать, ещё долго крутилась в её голове эта мелодия. «В переходах подземных станций… Какой он хороший и милый. Почему все наркоманы такие привлекательные внешне? Наверное, все или почти все красивые люди испытывают на себе повышенное внимание со стороны окружающего мира, и, соответственно, требования и ожидания завышаются. Ведь у них больше возможностей. Не все выдерживают этот груз».

Пришло время, когда его выписали, за ним приехали родители, Ярик попрощался со всеми и с Нино тоже. И ей показалось, что он уже не с ней, а в другом мире, в другой теме, как будто его и не было никогда здесь. Но он был… Нино потом вспоминала его очень часто. Этот юноша подарил ей что-то такое неуловимое, приятное, нежное… Может, это был его кусочек мира, такой непостижимый и опасный.

А Нино продолжила свою безрадостную жизнь, которая становилась всё мрачнее и мрачнее с каждым днём. Она училась в институте, работала в больнице, ругалась с мамой. И вскоре она уволилась из больницы.

– Я заболела, – сказала она по телефону, когда не смогла подняться на рабочую смену. На самом деле ей просто всё надоело. Она устала…

– Чем заболела, что случилось? – спросила заведующая.

– У меня депрессия, – сама себе поставив диагноз, заявила Нино.

– Это симптом. На работу можно с ним ходить.

– Извините, у меня не валяется в тумбочке таблетка стипама, которая привела бы меня в чувства.

В воздухе повисло молчание.

– Я уже давно работаю в психиатрии, и мне бывает необходимо снять интеллектуальную активность и напряжение, – ровным голосом ответила заведующая.

Нино, счастливая, звонила в дверь своей квартиры. Она купила два торта и фрукты. На пороге её встретила гневная мама.

– Что это ты затеяла?

– Мама, я хочу пригласить к себе на день рождения друзей, – Нино никак не ожидала, что мама будет против.

– Нет, никаких гостей. Ты мне не помогла с переездом. Я, как проклятая, таскала сумки и мебель, а ты даже палец о палец не ударила. Убирайся жить к своему отцу, ты с ним два сапога пара, вся в него. И надо же было унаследовать только плохие гены, – с ненавистью проговорила мать.

– Ну, мама, это же мой День рожденья! И потом ты не просила меня помочь с переездом, – закричала Нино, переполненная обидой.

– А ты что сама не понимаешь, что мне нужна помощь? Всё, никаких! Будет своя квартира, води кого хочешь. А это моя квартира и я не потерплю никаких гостей.

Гнев исказил лицо Нино гримасой – она ведь обещала уже своему другу, как же так. Она размахнулась и со всей силы бросила торты на пол. Они выпали из коробок. Нино их пнула, и они размазались по стенам коридора. Нино развернулась и побежала вниз по лестнице на улицу. Она сдерживала слёзы, готовые вырваться наружу. «Нет, плакать нельзя. Я сильная, я выдержу. Пусть теперь ищет меня и жалеет, что не разрешила отметить день рожденья».

Мама у Нино не любила вообще о чём-либо просить, надо было догадываться. А это не всегда удавалось. Конечно, разве возможно прочитать мысли другого человека самостоятельно, без специального прибора? Этот прибор был очень дорогим и использовался только в полиции и некоторых научных исследованиях.

С Верой Нино познакомились около двух лет назад в клубе. А когда Нино переехала с мамой и братом, оказалось, что они ещё и живут рядом. Вера была очень красивой девушкой, у неё была добрая гостеприимная мама. И в этот раз подруга приняла Нино радушно и сострадательно.

– У меня приятель работает в биохимической лаборатории и у него есть доступ к стипаму, – видя расстроенную подругу, сказала Вера.

Стипам – средство, стирающее память. Тяжесть событий не играла значение. Стипам был запрещён в свободной продаже и считался наркотиком. Один был минус у этого средства: он был синтезирован около пяти лет назад и пока ещё не было данных о побочных эффектах и последствиях. Он был в разных формах: в таблетках, в курительных смесях и в порошке.

– Мхм, да, хорошо, здорово, – не особо понимая, промычала Нино. – Давай, я согласна, лишь бы стало легче. Я, кстати, помню эти таблетки, в смысле, с таким названием, видела у заведующей отделением.

– А что не взяла?

– Не думала тогда об этом. – Нино сделала дорожки, скрутила купюру и вдохнула порошёк.

– Пойдём сегодня в клуб.

– Пошли в рок-клуб.

– Давай.

К ночи подруги собрались и вышли на встречу неизведанному, новому. Хотя в этот клуб они ходили часто, там у них были свои друзья. Когда с улицы заходишь в клуб, тут же меняется пространство. Это и в буквальном, и в не буквальном смысле тоже. Полумрак, вкусный дым, туман и тьма, в глубине всё мерцает, сверкает, искрится и – музыка. Громкая, очень громкая, то, что надо. Вихрем заносит на танцпол и начинает кружить, кружить, кружить. Танцевать, танцевать, танцевать. Не хочется останавливаться! Нино подошла к Вере. Подруга стояла возле барной стойки и рядом с ней два молодых человека. Один светленький и повыше, а другой тёмненький, очень симпатичный.

– Нино, познакомься. Это два моих новых друга. Они приглашают нас потусить по клубам, отвиснуть, кайфонуть вместе.

Молодые люди слушали музыку. Один из них подмигнул Нино. Мальчики были очень обаятельные и весёлые.

– Хорошо. Когда срываемся? – ещё разгорячённая танцами спросила Нино. Ей хотелось больше движений, драйва, скорости, всё по максимуму. Всем так хотелось. И она ничего не боялась. Она безгранично доверяла окружающему миру и этим молодым людям тоже.

– Что едим, красотки? – перекрикивая музыку сказал тёмненький.

Теперь она не обращала внимания на упрёки и недовольства мамы. И когда они ругались с ней, Нино знала, куда идти и что делать. Был великолепный стипам. Он спасал её от душераздирающей боли отверженности, брошенности, никчемности и пустоты. У неё появились новые приятели, знакомые, которые всегда были рады помочь купить наркотик. Это был новый увлекательный мир, непостижимый. А запрещённое только привлекало и возбуждало.

– Привет! Есть «чё»? – спросила Нино у Юрика, нового знакомого, с которым её жизнь свела в одном из наркоманских притонов.

– Есть, да, – улыбаясь, ответил Юрик и достал шприц с жидкостью.

– Не, я не колюсь, в сухом виде есть? – Нино поругалась с мамой и очень хотела курнуть или понюхать.

– Не а, только так, и то, это моя вечерняя доза. Я просто могу великодушно поделиться с тобой. Вижу тебя колбасит.

– Да нет, меня не колбасит, просто тошно и противно жить. С мамой поругалась, она выгоняет меня к отцу жить. Она меня не любит.

– Да брось ты, мамы любят всегда, такого не бывает.

– Думаешь, я гоню, придумала или капризничаю. Я чувствую, что не любит. Ладно, давай. Уколешь меня?

Это было невыносимо, что никто даже и не верит, что её мама не любит… считают бредом, её фантазией…

– Не вопрос, – ответил Юрик.

Он взял ремень и потрогал вену на правой руке у Нино. Обмотал ремнём руку. Нино не боялась уколов, тем более сама работала медсестрой. Она наблюдала, как игла входит в её вену, как кровь наполняет контроль и медленно плывёт раствор в её тело. Юрик достал шприц и прижал ватку, чтобы кровь не текла. Волна прошла по всему телу Нино от вены до кончиков пальцев ног. И ей стало очень хорошо и безмятежно.

– Спасибо, – нежно сказала Нино и чмокнула Юрика в щёку.

Довольство и благодушие разливалось по сущности девушки, проникая в сознание, бессознательное. Всё нутро заполнилось этой ангельской волшебной жидкостью. Нино захотелось затянуться и она взяла сигарету из рук Юрия. Все движения её были плавные и она сама тащилась от себя. Сделала затяжку, выдохнула. Всё медленно, как в замедленном фильме, не торопясь. А куда собственно торопиться? Мама всё равно выгоняет и не любит. А ей хотелось, чтобы её любили. Все любили. Чтобы весь мир был у её ног. Ведь она такая хорошая, красивая, добрая. Мысли медленно текли в её голове.

– Ты хороший, – сказала Нино Юрику. – Спасибо большое тебе.

Домой Нино не хотела идти домой, поэтому гуляла допоздна с Юриком. Она было очень благодарна ему, что он, не требуя ничего взамен, спас её от мучительных переживаний и душевной боли.

– Мне надо до одиннадцати часов прийти домой, – сказала Нино Юрику.

– А что за ограничения? Погуляем немного, – удивился Юрий.

– Нет. Мама будет ругаться. Ей вставать рано на работу, она ложится спать в одиннадцать. Она уже сказала, чтобы я после этого времени не приходила и ночевала, где угодно.

– Да, жесть, конечно, у тебя дома, гестапо прямо, – пошутил Юрик. – Тогда пока. Увидимся.

– Да, – Нино обняла Юрика и чмокнула ещё раз в щёку.

Он не привлекал её как мужчина. Просто был хорошим другом. Она позвонила в дверь. Открыла мама и даже не взглянула на неё. «Тем лучше, не обнаружит моих глаз». Нино было стыдно, и она чувствовала себя виноватой. Она понимала, что делает что-то неправильное, запрещённое. «Наркотики – это плохо и ужасно. Главное не загреметь, тихо, тихо. Чай не попить, не поесть». Она молча прошла в комнату, разделась и легла спать. Но уснуть она не могла ещё долго и тихонько ворочалась, чтобы никто не услышал, что она не спит. Под утро она заснула и слышала, как мама собирается на работу, брат в школу. Проснулась уже к полудню и в институт идти было уже поздно. Она не знала, чем заняться, и наполнившая её пустота выгнала на улицу в поиске, чем её заполнить.

Был будний день и начало весны. Людей было мало, все на работе или в делах. А у Нино не было дел. В институт она не пошла, она часто стала пропускать учёбу. С работы уволилась. Мама пилила. И ощущение безнадёжности, пустоты и отчаянья накрывало с головой. Она направилась к Вере.

– Может, выпьем по маленькой? – предложила подруга, она никогда не работала и почти всегда была дома.

– Нет, не хочу я пить что-то. Мне бы что-нибудь другого.

– Замутим стипам?

– Вот это да, мне бы не помешало.

Вера взяла телефон и принялась звонить. У неё были знакомые, продававшие стип.

– Готовь бабло, через час встреча на остановке.

– Отлично.

У Нино защемило сердце в ожидании наркотика. Это ожидание очень волнительно. Предвкушение эйфории и страха. Вера взяла деньги, ушла и вскоре вернулась. Она достала два пакетика из фольги, в которой был заветный порошок и два шприца. Невротическое волнение в период приготовления раствора, укол и невероятное ощущение волны, проходящей по вене и всему телу. Это стоило ожидания и страха. Нино казалось, что она улетает высоко-высоко, далеко-далеко и уже всё в мире не важно, не существенно. Она ощущала себя королевой, богиней, гением. Ей всё казалось лёгким и простым.

В 2010-м году учёными для исследовательской деятельности был изобретён препарат, стирающий память. Тогда ещё не было известно о его последствиях и побочных эффектах. Позже, когда проявились вредные для человека воздействия, было слишком поздно. Его необходимо было хранить под строжайшим запретом, чтобы злоумышленники не воспользовались. Однако злоумышленники нашлись и стали в подпольных лабораториях изготавливать препарат. Люди становились холодными, не эмоциональными, ведь препарат мог стереть все страдания и человек забывал о боли, снова и снова совершал всё те же ошибки. Биороботизация была кому-то необходима. Это удобно руководителям предприятий, правительству. Человек работает, не испытывает никаких эмоций, и дёшево. Роботы стоят дорого. Их эксплуатация и использование. Так появился новый мощный наркотик Стипам. Несмотря на то, что уже стали известны случаи его отрицательного воздействия, он вовсю был распространён в среде наркоманов. Его употребляли как таблетки, курительную, нюхательную смесь, и как инъекцию. Курительная смесь была более щадящей, а нюхательные и инъекционные могли мгновенно спровоцировать верную смерть или сделать человека инвалидом. Самое ужасное, что возникала мгновенная зависимость, не только психологическая, как от курительных смесей, но и физическая.

– Пойдём в клуб? – предложила Вера, развалившись на диване, глубоко вдыхая дым сигареты. После укола очень приятно выкурить сигарету. Она как-бы продлевала ощущение кайфа.

– Пошли.

Девушки собрались, накрасились, нарядились и вышли на улицу. Уже закончился рабочий день и наступил вечер. Со стипамом очень быстро пролетало время. Они решили пешком прогуляться до клуба. Это было не очень далеко. А под наркотиком удовольствие погулять, не смотря на мрачную и пасмурную погоду. Было тепло. Симпам давал ощущение теплоты, наполненности, уверенности и надёжности. И вдруг Нино увидела Ярослава. Он разговаривал с другим парнем и ловил машину. Нино подошла поближе и окликнула его. Он посмотрел в их сторону и узнал её. Они почти год не виделись с того момента, как его выписали из больницы. И Нино не надеялась его когда-либо увидеть. И вот это был он. Ярик обрадовался и подошёл к девушкам.

– Ты что здесь делаешь? – удивляясь и улыбаясь своей обворожительной улыбкой, спросил Ярослав.

– Мы идём в клуб.

– А мы тоже собирались попозже немного. Поехали с нами? А потом уже в клуб, – предложил Ярослав.

– А куда вы едете? – спросила Вера.

– Здесь недалеко барыга ждёт уже. Туда же подъедет мой друг на машине, и мы будем на колёсах.

– Поехали, – не сомневаясь и не думая, ответила Нино. – Вера, не волнуйся, я знаю Ярослава уже давно, не беспокойся.

В это время приятель Ярослава остановил таксиста, и они все прыгнули в неё. Нино сидела рядом с Ярославом и телом ощущала его близость. Она не могла поверить в то, что вот так случайно они встретились и теперь вместе. Ей не хотелось расставаться с ним никогда. Рядом с Ярославом она чувствовала себя в безопасности и защищённой.

Они укололись ещё раз в машине и поехали в клуб. Немного потусив там, Нино заскучала, ей было не интересно. Много людей, всё прокурено, громкая музыка. И хотя она любила этот драйв, сейчас ей было не до того. Она хотела быть рядом с Ярословом. Нино нашла Веру, которой тоже, оказывается, было не по себе в клубе. Стипам – такой наркотик, который не вызывает желания быть в толпе, танцевать и веселиться. Он больше депрессивный, под его воздействием больше хочется думать либо быть в тихом спокойствии и уединении. Втроём они ушли из клуба и всю ночь гуляли, провожая Веру домой. И наконец-то они остались вдвоём. Только Нино и Ярослав, у него дома. Как же она мечтала о нём.

– Что-то будешь? Чай, воду? – спросил Ярослав, когда они прошли в его комнату.

– Да, ужасно хочу пить, – ответила Нино кокетливо, поджав губы и закатив глазки.

– Сейчас, моя принцесса.

– А ничего, что мама в соседней комнате?

– Нет, она спит, к тому же я ей рассказывал про тебя, мою прекрасную медсестру.

Ярослав принёс графин, два стакана, налил воды и подал. Нино с жадностью отглотнула. Ощутила, как струйка воды потекла по горлу. Ярослав сел на подлокотник кресла, в которое погрузилась Нино. У неё учащённо забилось сердце. Она поймала своё дыхание и задержала его. Тут она почувствовала, как тело её становится мягким, безвольным, и испугалась. Она теряла контроль над ситуацией, как будто умираешь.

– Что с тобой, милая? Ты так побледнела.

Нино заставила себя открыть глаза и посмотрела на Ярослава. Что-то зловещее, страшное, тайное он увидел в этом взгляде и тут же стал её бить по щекам. Налил в стакан воды, плеснул в лицо девушки. Нино очнулась. Отпустило.

– Ты меня напугала, – Ярослав нежно протёр влажным полотенцем лоб Нино.

– Да, мне не на шутку стало плохо. Перебрала я сегодня. – Нино сжала руку Ярослава.

– Ты думала о том, что встретишь меня когда-нибудь?

– Нет, не думала.

– А я знал, что увижу тебя снова, фантазировал, придумывал нашу первую встречу.

– И что ты придумывал? – с интересом спросила Нино, чувствуя возбуждение.

– Что я ложусь снова в больницу и там встречаю тебя. Ты по-прежнему работаешь медсестрой. Я прижимаю страстно тебя к стене и начинаю целовать в лицо, волосы, шею, грудь. Ты изгибаешься вся, горя в желании. Я ложу тебя на кушетку в процедурной и трахаю, трахаю, трахаю. А ты стонешь в истоме. Я очень тебя хочу.

С этой поры они не расставались. Она ждала его, когда он задерживался в игровых автоматах, не спала без него, плакала. Они вместе кололись. И был потрясающий секс. Достаточно было ему только войти в неё и она тут же кончала. И кончала, и кричала, и снова кончала, и снова кричала. Он входил в неё очень аккуратно, осторожно, бережно, медленно двигаясь. И это было похоже на сон, на сказку. Нино перестала общаться с подругами, задвинула институт. Наркотики, секс и Ярослав – вот, что наполняло жизнь Нино смыслом. С каждым днём доза увеличивалась, и вскоре они кололись уже утром и вечером. Нино любила всё с размахом, по-максимуму, на полную катушку, отдаваясь страсти. Либо всё, либо ничего. Когда Нино было восемь лет, папа раскачивал её на качели. Нино смеялась и двигалась в такт качели, ещё больше её раскачивая. Вперёд, взад, вперёд, взад…

– Ещё, ещё! – кричала она отцу. И он старался, подталкивал качели. Она сделала почти «солнышко», как хотела, но перекладина резко остановила кружение, Нино вылетела, не удержавшись, в овраг. Хорошо, что он был засыпан дворником опавшими листьями. Нино мягко приземлилась. Ни царапины, ничего не было на теле и даже страх и испуг отсутствовали в душе ребёнка. Так она и привыкла ко всему с размахом. Зато она научилась летать!

Вскоре деньги закончились и у Нино, и у Ярослава. И так как никто из них не работал, стало не на что жить.

– Я скоро приду, – сказал Ярослав утром, уходя на поиски дозы. Он поцеловал Нино и вышел. Нино ждала его два дня. Она металась по квартире, не зная, что ей думать, что делать. Его не было. Она смотрела в окно. Садилась, вставала, снова садилась, снова вставала, подходила к окну. И так весь день и всю ночь и снова весь день. Ярослав пришёл только к вечеру, весь избитый и пьяный. Наркотики он не принёс. Нино колбасило во всю.

– Давай хоть водки выпьем тогда, – взмолилась Нино. Она знала, что это не поможет, но хотела хоть немного заглушить судороги, которые сковывали всё тело. Это были ломки. Она скрючилась на диване и думала, что медленно умирает. Ей хотелось умереть, чтобы не чувствовать эту ужасную боль. Казалось, что множество крючков тянули её кожу в разные стороны. Тянули, тянули. Так противно. Нино умирала, оживала, отъезжала, откачивали. И зачем? Она не хотела жить в этом гавёном мире. Сколько раз колола себе большие дозы, смертельные, и всегда был кто-то рядом, кто возвращал ей жизнь. Вечно кто-то рядом всё портит. Три месяца жёсткой системы. Как ей нравилось постоянно быть на волоске от смерти, ходить по лезвию бритвы. Умирать-возрождаться. Видно, что-то было в этом мире, раз не удавалось ей умереть, как она ни старалась покончить со своей жизнью.

– Давай поженимся, – как-то сказал Ярослав. – Бросим употреблять наркотики, заведём ребёнка.

– Да, звучит заманчиво, – ответила Нино. Когда они были вмазанные, всегда думали о том, чтобы завязать. Эти мысли никогда не приходили «на трезвую голову».

– Надо подать заявление в загс.

– И в чём проблема? Если ты согласна, можем хоть сейчас пойти, – Ярослав улыбнулся своей нежной, милой улыбкой и заглянул в глаза Нино, которая лежала безмятежно на диване. Они ещё были голые после занятия любовью, жар тела не сошёл, и казалось, он парил в воздухе, наполняя её запахом секса.

– Ты серьёзно? – улыбнулась удивлённая Нино.

– Конечно, чему ты удивляешься? Я люблю тебя, как никого в этой жизни, больше своей жизни. И я знаю, что и ты меня любишь. Да, ты любишь меня?

– Да, милый, я люблю тебя до сумасшествия. Ты бы видел, что со мной происходит, когда тебя нет долго, – Нино прикоснулась к волосам Ярослава и пальчиком провела по овалу лица.

– Я это чувствую, когда вхожу в тебя и ты вся мокрая, когда сразу прямо мгновенно кончаешь, – Ярослав дотронулся до носика и поцеловал Нино в глаза.

Дату регистрации брака назначили через три месяца. И уже почти сразу Нино почувствовала, что что-то изменилось в их отношениях с Ярославом. С каждым днём он всё чаще и чаще пропадал где-то. Нино волновалась. Иногда он приходил уделанный, и Нино, которая старалась держаться, становилось обидно.

– Мы же договаривались с тобой быть вместе, что будем держаться друг за друга, – с обидой произнесла Нино.

– Так я держусь. Пивка выпил немного, – ответил Ярослав, очень искренне глядя в глаза Нино. – Ну что ты, милая, я тебя очень люблю.

– Я тоже тебя люблю, – ответила Нино, но ей стало казаться, что Ярослав обманывает её. Его зрачки были в точку, как у вмазанного.

– Ты ложись спать, милая, а я пока что не хочу. Посмотрю телевизор, – сказал Ярослав, поцеловав Нино очень-очень нежно.

– Ладно, спокойной ночи, дорогой.

У Нино защемило сердце и под ложечкой. Она чувствовала что-то не то и не так, как было. Она легла и долго не могла заснуть. Слёзы обиды и разочарования катились и катились и не могли остановиться. Потом она приняла решение, перевернула подушку сухой стороной и заснула.

Сказка закончилась. Нино проснулась и осознала всю тягость бытия в реальной жизни. Ей было очень больно, горько рушить отношения. Но они уже стали разрушаться, когда закончилась эйфория сказки от влюблённости. И она ушла, вернулась к маме и к своим мучениям и тревогам. Нино понимала, что жизнь и брак с этим человеком затянут её на дно. Она и так почти у самого дна плавает, а с ним она пропадёт. С одной стороны, она не хотела жить и самоуничтожала себя. А с другой стороны, какая-то невидимая сила охраняет её от смерти, и в моменты, когда Нино находится на волоске от смерти, спасает её и оберегает. Ещё несколько раз она хотела вернуться к Ярославу, особенно, когда выпивала, она ехала к нему. Однажды дверь открыла его мама. Она странно выглядела.

– Здравствуйте. А Ярослав дома? – спросила пьяная Нино.

– А ты разве не знаешь? – ледяным голосом произнесла мама Ярослава.

– А что я должна знать?

– Он умер. Его зарезали в парке.

– Как… – только и смогла вымолвить ошарашенная Нино. Она отрезвела вмиг. И только мотала головой в шоке. Рот у неё был открыт, она не знала, что сказать. Замерла в недоумении.

– Он же был такой добрый, безобидный. За что? Почему? Зачем?

Как в тумане она поплелась домой, мыслей не было, был один ужас и страх.

«Какая нелепость. Почему его убили. Почему его? И почему со мной это происходит? За что мне это? Что я сделала или делаю не так? Я его любила, ну почему я ушла от него? Может быть, если бы я была с ним рядом, такого бы не произошло. Чёрт побери. Сам виноват, нечего было шляться где попало по ночам. А я сама сейчас иду, ночь на улице, только редкие машины проезжают. Совсем никакого страха нет. Ужас. Всё надо бросать пить. Когда пью, усиливается желание вмазаться. Никакой алкоголь не помогает. И вот я пью, пью, до беспамятства, пока не падаю спать. Прочь от этих мыслей и этой боли. Блин, как я сейчас без Ярика? Всё надо валить отсюда. Здесь нечего больше делать. Нет никого, кого бы я любила, и кто бы меня любил. И меня ничего здесь не держит. Ой, как жалко Ярика. Как она мог? Как он мог?» Нино стала подвывать, слёзы катились по её щекам. Она шла по улице, вдоль дороги и разговаривала сама с собой. Людей не было никого. Тишина. Безмолвие. Лишь редкие машины нарушали этот покой. Как будто мир замер в минуте молчания, и эта минута растянулась на часы, дни, года. Так показалось Нино. И шла она неизвестно сколько времени. Стало уже светать. Домой она не хотела идти и спать тоже.

Нино пришла к Вере, вся в слезах и убитая.

– Что случилось? Опять с мамой поругалась? Дай поспать-то, ты что с утра пораньше? – простонала подруга спросонья.

– Ярослав умер, – неживым голосом ответила Нино.

В её жизни никогда не умирали настолько близкие люди.

– Как, почему? Что случилось? – спросила Вера встревоженно.

– Его зарезали в парке.

– Кошмар, – Вера покачала головой. – Так много смертей в последнее время: кто от передоза, кто сгнил от сепсиса, кого убили.

Повисло молчание в воздухе, и никто не нарушал его.

– У меня есть тоже новость для тебя.

– Какая?

– У меня обнаружили СПИД.

– Когда?

– Ну вот на днях.

– Верочка, – Нино подсела к ней рядом и обняла. – Как ты это перенесла? – она хотела спросить «сколько тебе осталось жить», но язык не повернулся.

– Ничего, нормально, – улыбаясь, ответила Вера.

Нино знала, что это наигранная улыбка.

– Что ж это такое? Что за дни пошли? Новости, одна другой хлеще. Я решила в очередной раз завязать с наркотой, надеюсь, сейчас получится. Не хочу больше колоться. Я перекумарила и больше системы этой не хочу. И пить надо бросать, совсем лишнее.

– Да, и я тоже перекумарила. Вот отхожу с алкоголем. Да и потом, куда мне сейчас с моим диагнозом.

– Знаешь, я хочу переехать жить в другой город, – сказала Нино. – На первое время в Москву, а потом в Европу.

– Что тебе здесь не живётся? – жалобно спросила Вера. Ей было жаль расставаться с подругой. Столько вместе прожито и пройдено. В какой грязи они только не побывали. Она обняла Нино.

– Снимать квартиры не хочу, когда есть и мама и папа рядом, но жить я с ними не могу. И здесь много соблазнов, воспоминаний, и я боюсь сорваться снова.

– Как будто в Москве нет наркоманов?

– Наверное, есть, но я же с ними не знакома, а кто знает, что я бывшая наркоманка? На лице ведь не написано. Пока я сама не начну движуху и не проявлю инициативу в поиске наркотика, никто меня не заставит и не сможет соблазнить.

– Давай хоть выпьем на прощание.

– Давай, наливай. О, так у тебя уже мало осталось. Я схожу за вином. Давай красненького попьём.

– С удовольствием, – Вера держалась и виду не подавала, что она смертельно больна. Она вообще всегда была закрытой в себе. Мало делилась своими переживаниями и болью.


Больше Нино не садилась на систему и лишь иногда покалывалась. В основном, она выпивала и курила. Она написала много стихов, посвящённые этой её быстрой, стремительной, смертельной любви с Ярославом и дружбе с Верой. Окончила институт с горем пополам. Написала диплом на тему «Депрессия». Сыграла на аккордеоне «Песню ангелов» из фильма «Реквием по мечте». И переехала жить в Москву.

Нино не интересовали деньги, секс, карьера, власть. Она хотела любви, и ей достаточно было бы, чтобы мама её любила, но… Стипам заменял ей родительскую любовь, но он и смертельно опасен. В Москве Нино не заводила знакомств с наркоманами и их очень боялась. Хотя покурить она не отказалась бы. К курительной смеси нет привыкания физиологического. Психологическое лишь. Человек медленно тупеет и деградирует. Она устроилась работать в рекламный отдел менеджером по продажам. Пошла учиться в институт, повышать квалификацию психолога. Хотя она уже не употребляла тяжёлые наркотики, она периодически находилась в состоянии депрессии и всегда просыпалась с тревогой. Иногда выпивала. Нино была одинока, хотя её окружали коллеги по работе и всегда был любовник и не один, и подруги были. Но по сути своей она была очень одинока. Она никому не рассказывала о своём прошлом опыте и была похожа на ёжика или черепаху, которые в случае опасности сворачиваются и прячутся в своём мире. Она зарегистрировалась на сайте знакомств и там познакомилась со своим будущим мужем. И он курил стипам. Вот это и привлекло.

– Привет! Как поживаешь? – спросил незнакомый парень на сайте знакомств.

– Привет, спасибо хорошо, – Нино уже познакомилась с заученными фразами и даже примерно ожидала, что последует дальше.

– Хочешь дунуть?

– Эээ. Да, не откажусь, – Нино была явно удивлена, как парень клеил её. Не обычно. – А с чего ты взял, что я курю?

– Догадался по фотографиям. Интуиция подсказала.

– Хм, ну ладно, пускай будет так, – Нино не догоняла, на какой из фотографий похоже, что она любит наркотики. Все очень приличные и обычные.

– Давай встретимся.

– Давай.

– Завтра сможешь?

– Смогу.

Нино не наряжалась особенно, как ходила на работу обычно, так и поехала на встречу после рабочего дня. Выходя из станции метро, она сразу его узнала. Она запомнила из анкеты, что у него рост под два метра. И внешность соответствовала фотографиям. Хотя здесь всегда всё очень обманчиво. Нино с несколькими до этого встречалась и всегда разочаровывалась. На сайте она проецировала свои фантазии на собеседника с фотографии, но жизнь в реальности – это совершенно другое. Никогда собеседники не соответствовали ожиданиям Нино, и ей уже казалось, что и она тоже не соответствует. Но в этом случае они договорились просто дунуть и больше никто никаких ожиданий не строил от встречи. Он оказался высоким привлекательным брюнетом с синими глазами.

– Привет.

– Привет, – Нино улыбнулась сдержанно и быстро посмотрела на него. Он сразу направился по дороге, как будто они давние знакомые. – Где курить будем?

– У меня дома, я здесь недалеко живу.

– Я могу не беспокоиться, ну мало ли, вдруг ты маньяк или извращенец? – Нино немного волновалась, хотя, может, это было даже просто ради приличия.

– Можешь не беспокоиться, – ответил парень и так уверенно посмотрел на Нино, что у неё действительно все сомнения прошли.

Они зашли в квартиру, в которой приятно пахло благовониями, ничего вычурного и лишнего. Кое-что из мебели было стариковское и дорожки на полу, и ковры, и фотографии родственников. В квартире было три комнаты и самая большая комната оказалась самой уютной. Здесь стояли лишь огромная кровать, столик и телевизор, и был здесь же выход на балкон.

– Ты один живёшь?

– Да, один.

– А где твои родители живут?

– Мама умерла, а папа живёт с женщиной.

– Ясно всё.

– Чай будешь или кофе?

– Да, пожалуй, кофе с молоком я буду. Спасибо. А мама давно умерла?

– Восемь лет назад.

– Как ты это пережил?

– Как-то пережил.

– Давай уже дунем, не томи. Я сто лет не курила. – Нино чувствовала себя с ним, как со своим давним другом. Запретный секрет связывал их тайными узами молчания и знания.

Он протянул ей папироску, забитую дурью. Нино понюхала. Не забыть этот запах! Она облизнула край у папироски, поднесла зажигалку и затянулась. Ещё затянулась и ещё. Конечно, это не инъекции, когда торкает сразу и ощущаешь всем телом. Здесь еле-еле уловимое изменение сознания и мировосприятия. Более обострённые ощущения и осязание. Обостряются первобытные инстинкты. Ей стал очень давить лифчик, и она пошла в ванну, сняла его и положила в сумочку. Без него стало свободнее и легче дышать. Олег сразу заметил. Нино уловила взгляд парня на свою грудь, которая стала выделяться без лифчика в футболке, словно яблочки, круглые шарики с торчащими сосками. Она почувствовала себя желанной и сексуальной и наслаждалась этим. Парень не был навязчив и настойчив, кажется, он сам стеснялся предпринимать первые шаги. Он только платонически животными взглядами смотрел на грудь Нино. Девушка совсем успокоилась, уверенная, что никто не будет домогаться до её тела, и стала более открытой и откровенной. Они долго разговаривали о том о сём, и, когда уже стало пора уезжать домой, он попросил её остаться.

– Останься, пожалуйста. Обещаю, что приставать не буду. Хочешь, вообще ложись спать в другую комнату.

– Да, хочу. Нино осталась и легла спать в другую комнату. А утром пошла на работу и он её провожал.

До десяти лет у Нино не было своей комнаты, она жила с бабушкой, мамой отца, за шторкой. Из любимых игрушек были заяц и белый медведь. Бабушка была с длинными чёрными волосами и черными глазами и походила на ведьму. Квартира была в старом сталинском доме с огромными потолками и резьбой. В комнате стоял огромный немецкий старинный чёрный рояль, швейная машинка, шкаф с антресолями, аквариум с рыбками, диван, на котором спала бабка и кресло-кровать зелёного цвета для Нино. Бабушка постоянно шила на швейной машинке, и её стрёкот разносился по всему дому. Даже в десять лет, когда Нино с родителями и маленьким братиком переехали на другую квартиру, и неё уже была своя комната, окна которой выходили на улицу с трамвайными путями, с шести утра до часа ночи Нино опять слушала грохот, теперь не швейной машинки, а трамвая. Зато у неё была своя комната! Она была прямоугольная, в ней стояла кровать, письменный стол, опять-таки швейная машинка. Теперь Нино иногда сама что-нибудь строчила, особо шить она не любила, просто умела и шила по настроению, ах, да, ещё аккордеон с пюпитром – она училась в музыкальной школе. Квартира была на первом этаже в центре города. Они всегда жили в центре. У входа в комнату Нино стоял встроенный шкаф-гардероб, в который она вешала одежду. А потом они снова переехали, это произошло спустя восемь лет, когда родители Нино развелись, мама разменяла квартиру. Муж и отец был оторван от семьи и выкинут за борт на край города в убогую комнатушку. Мать с детьми переехала в двухкомнатную квартиру. И Нино опять лишилась своей комнаты и жила вместе с младшим братом.

Нино была привлекательной девушкой. Больше худая, чем полная – стройная и сексуальная. Тёмно-каштановые волосы до плеч, слегка вьющиеся, обрамляя, украшали её мелкое личико с карими глазами, правильной формой носиком и слегка пухлыми губками. Глаза выражали мудрость и грусть. Что-то трогательное, детское было в её облике, ангельская наивность. Но это было лишь на первый взгляд. Когда она работала сосредоточенно, можно было любоваться её серьёзностью, когда у неё горели глаза от идеи, это было заразительно, когда она злилась или приходила в бешенство – это было страшно и лучше бы держаться от неё в этот момент подальше. Осанка и походка были у неё гордые, королевские и она достойно держала голову. Если случался праздник, она надевала нарядное платье – с декольте или, напротив, с открытой спиной – и становилась восхитительна, бесподобна. При этом она отличалась от своих сверстников живым гибким умом, фонтанировала идеями, искренне дружила и любила.

Через несколько дней Нино опять приехала в гости к Олегу. Так они стали встречаться.

– Мне с тобой очень хорошо, – сказал он, глядя в глаза Нино.

– И мне с тобой тоже очень хорошо. Кажется, такого любовника я не встречала никогда. Ты самый лучший в мире.

– Переезжай жить ко мне.

– Хорошо, – она облизала пересохшие губы. – Я хочу пить.

Олег взял стакан с водой со столика и подал Нино. Она чувствовала, что опять влюбляется. И её накрывало давно забытое ощущение эйфории.

– Я люблю тебя, – как-то сказал Олег.

– Тогда женись на мне, – ответила Нино шутливо.

– Пошли в субботу подадим заявление.

– Пошли.

Нино казалось, что они понимают друг друга без слов, казалось, что Олег ловит её мысли. Она чувствовала себя расслабленно, защищёно и умиротворённо.

Нино видела в нём отражение своих идеальных черт. Красивый, сексуальный, добрый. О чём ещё могла мечтать девушка.

– Ты именно та, о которой я мечтал всю свою жизнь. Искал и вот, наконец-то, нашёл. Любимая. – Олег посадил Нино на колени и крепко прижал к себе. – Теперь я тебя никуда не отпущу.

– Я боюсь сойти с ума. Я так сильно люблю тебя.

– Если ты сойдёшь с ума и ляжешь в психбольницу, я тоже лягу с тобой. – Олег поцеловал Нино в носик.

– Ха-Ха-Ха, – Нино рассмеялась. – Представляю двое в смирительной рубашке до пят. Идут за руку. Блаженные, влюблённые, неразлучные.

– Я, пожалуй, дуну. Как ты?

– О, и я, с удовольствием, – оживлённо подхватила Нино.

– Я самая счастливая девушка на свете. АААААААА!!!! Я готова танцевать и кружиться, кружиться! Я так люблю тебя! Слышишь, люблюююююю!!!!!!

– Я самый счастливый парень на свете!!! Меня любит самая красивая и сексуальная девушка на свете!!!!

Олег задрал юбку у Нино и отымел её прямо на кухонном столе.

Они поженились и ещё какое-то время поддерживали ощущение романтики и новизны.


В детстве у Нино часто болели уши и горло. Что-то девочка не хотела слышать, боялась сказать и была обижена. Боль в горле – это нарушение связи между эмоциями и интеллектом. А боль в ушах, или отит – нежелание что-либо слышать… А ведь всё началось с этого. С двух до трёх лет Нино находилась в интернате, мама только по выходным забирала её домой. Было ужасно спать с другими детьми, которые плачут ночью, оставшись без своих мам. Конечно, девочка подавляла свою боль, обиду и злость на маму и смогла поднять это на поверхность уже в зрелом возрасте. А тогда в детстве Нино просто часто болела, и её любимый врач был «ухо-горло-нос». Неудивительно, что пребывание в интернате и ежедневное отвержение, сказалось на здоровье и психике ребёнка. Сначала это были детские болезни и истерики, а потом и вся жизнь: депрессии, мужчины, неинтересная работа, наркотики, алкоголь, бессмысленные поступки, необдуманный брак.

Нино ушла от мужа после того, как он несколько раз выгонял её из дома. Это напомнило ей, как мама её выгоняла. Она ходила по одному и тому же кругу. Один и тот же круг. Снова возвращаясь в одни и те же эмоции и проживая их в разных ситуациях, с разными людьми. И ведь притягивала именно то, что надо было, бессознательно. Когда они познакомились, Олег не работал, но вскоре устроился в отдел курьерской доставки. Спрашивается, как так, умная девочка с высшим образованием психолога, связывает свою жизнь с далеко не умным человеком. Она знала об этом, но думала, что любовь всё стерпит. Она не могла сдержаться, это было выше её сил. Когда она видела его глаза и их взгляд проникал в неё, она вся таяла от блаженства. Они курили стип, занимались сексом и ели вместе. Нино находилась в растерянности. Опять наркотики… От чего, казалось, убежала, снова к этому же возвратилось. Вскоре начались конфликты, ссоры, было много всего неприятного. Как же Нино выкручивало, она страдала, не видела смысла в жизни. Ей нельзя было находиться вместе с ним, их брак стал саморазрушением для неё. И всё равно, осознавая это Нино хотела быть с мужем, видеть его лицо, глаза. Но вспоминая отношение, разум брал вверх. Она понимала, что физическое влечение – это не основное между людьми. Да и вообще влечение возникает в результате отношений. После ругани и ссор Нино особенно его хотела. Это был её мазохизм. В детстве мама часто критиковала её, никогда не хвалила. Вот и закрепилось убеждение, что если ругает, критикует, значит любит. На уровне сознания Нино понимала, что это нелюбовь, но подсознательно тянулась к этому. Привыкла к такому отношению. В браке гнойный фурункул прорвался. Всё, что копилось долгие годы. Все её терзания и мучения.

Что касается её мужа, то он был человек фальшивый, трусливый, слабовольный, с отсутствием фантазии и самокритики, без увлечений и стремлений к самореализации, пустой внутренне, с примитивным мировоззрением, невежественный, с низким интеллектом, зашоренный. И Нино была такая же и очень ясно увидела это в нём, свою негативную, тёмную часть. Начала провоцировать и добилась нужного эффекта. Он стал её выгонять. И выгонял несколько раз, потом возвращал, выгонял, возвращал. Как в детстве мама оставляла в интернате, забирала, оставляла, забирала. Дам и не дам. Красный, зелёный. Нино отрабатывала эти эмоции.

Смеркалось. Еще один день в апреле близится к полуночи. Только что прошёл дождь. Нино вышла на балкон покурить. Затянулась и выдохнула струйку дыма. Стало совсем темно. А недавно после дождя светило солнце. Всё сменяется… Она посмотрела на циферблат – 9 часов вечера 27 апреля 2032 год. Вот так пролетело уже много дней рождений. И вся жизнь пройдет, как один миг. Завтра Нино исполнится 29 лет.

Она родилась в 2003 году в Крыму, рядом с морем и горами, в обычной семье, мама – биохимик, папа – музыкант. Кажется, любви между её родителями не было. Мама – красивая, холодная женщина, при этом не уверенная в себе с патологически низкой самооценкой. Папа – ну, конечно, Нино казалось, что он внешне похож, как минимум, на голливудского актёра Микки Рурка или Киану Ривза, но слабовольный, живущий в своём мире и терпящий постоянные занудства и упрёки мамы.

Но это ерунда, по сравнению с тем, что Нино не чувствовала родительской любви. Да, мама и папа позаботились об её воспитании и образовании, но не любили. Мама всегда говорила:

– Я столько тебе дала, а ты не благодарная.

Всегда кричала на неё, дёргала, когда вела в садик, и что бы ни делала Нино, всегда была ей не довольна. Отцу, по большому счёту, тоже не было дела до своей маленькой дочки. Тем более что он частенько был в пьяном угаре. Нино хотела, чтобы её уважали, ценили и любили такой, какая она есть, а не пытались подстраивать под свои ожидания. Нино чувствовала себя недостойной, отвергнутой, брошенной и была в отчаянье. Она была хорошей девочкой – это не было одобрено мамой и папой, она стала плохой, и тоже не смогла привлечь к себе родительское внимание и тепло. Только добилась того, что потом мама её упрекала, что у неё мозги в решето из-за наркотиков и алкоголя. Но объяснение всему Нино нашла значительно позже, когда поняла, уже сама став взрослой, что мама и папа не могли ей дать любовь, потому что сами не умели себя любить, ценить и уважать. Не сразу она разобралась, что проблема не в ней, а в родителях, и со временем перестала чувствовать себя изгоем на Земле. «Всё, что тебе нужно – это любовь», – прозвучала фраза на одном из семинаров по психологии. Эту любовь Нино искала всю свою жизнь.

Из знакомого многообразия мужчин всего к нескольким Нино испытывала страстное влечение, прежде всего к Ярославу и, конечно же, мужу. Значит так, её тянуло… Ей привлекательны крупные мужики, высокие, среднего или худощавого телосложения. Но ведь это только внешняя привлекательность. Муж был внешне привлекателен, а внутренне, увы… А так, с теми, кто ей нравился из крупных мужчин, у Нино так и не получилось близких отношений, она всегда стопорилась. Может, девушка чувствовала себя худшей, чем они? Не достойной. Ведь её папа невысокий и худой. А таких красавцев Нино всегда стеснялась, обычно только дружила с ними и долго общалась, это были уважительные отношения. А чувствовала себя как рыба в воде Нино рядом с ущербными. Что за наследство?! Что такое интимность? Это не только секс, но и искренние, доверительные отношения. Но если нет искренности и взаимодоверия, секс это не заменит. Глубокое заблуждение платить телом за моральные страдания. Не окупается.

Возвращаясь поздно вечером домой, Нино встретила эксгибициониста на пути, причём она так умно предугадала его действия. Сначала остановилась машина и мужчина спросил:

– Девушка, Вас подвезти?

– Нет, спасибо, – отказалась Нино.

– Может, всё-таки подвезти? – настойчиво предлагал водитель, высовываясь из окошка машины.

– Нет, не надо, – его улыбка насторожила Нино.

Она была неестественная, и это чувствовалось. Он улыбался во весь рот, но как-то натянуто, неискренне, не по-настоящему. Мужчина поехал, но свернул в ближайшем переулке на повороте, метрах в двухстах. Машину не было видно, но смутные подозрения закрались в душу Нино. Справа от неё был забор, закрытый густыми деревьями, слева проезжая часть. Людей поблизости не было, только редкие машины. Нино шла. Её сердце бешено колотилось. Мужик может красться вдоль забора за деревьями незаметно. И вдруг, не далеко от того места, где свернула машина, из-за дерева выглянула ступня ноги и тут же спряталась в гуще деревьев. Нино поняла, это тот мужик. Она перешла на другую сторону дороги. Остановился таксист, Нино пожалела денег, да и до дома оставалось совсем чуть-чуть. В этот раз повезло, а в следующий раз может не повезти. Она прошла мимо этого больного, он стоял в деревьях, было темно, поэтому Нино не очень-то его разглядела, да и не пыталась. Известно, что они безобидные, но данный случай напугал Нино. Она вспомнила, как в детстве встретилась с эксгибиционистом. Как-то неприятно. Нино прошла мимо, впереди был магазин, и она устремилась к нему. Этот больной мужик уехал.

Уход от реальности в алкоголь, наркотики, работу – тот же самообман. Не хочет человек принимать этот реальный мир, больно. Но какая разница, потом всё равно приходиться возвращаться в реальность, и никуда не уйти от боли и страданий, никакие наркотики, алкоголь, секс и работа не помогут уйти от себя. Придётся страдать. Такова жизнь: от боли не уйти.

Психологи не любят работать с зависимостями. Конечно, хочется получать результат от своей деятельности. Но алко и наркозависимые – не потерянные, заблудшие души, хотя во многом это именно так. Они – жертвы травмированного детства. Мы все, большинство, жертвы этой войны, неправильного воспитания. Но Нино чувствовала, что можно выйти, можно измениться, вылечиться и бросить наркотики навсегда. Можно, и она верила в это. Она держалась. У неё получалось. Осень. Деревья всё более голые, раздеваются. Ветер срывает последнюю листву, и скоро совсем не останется ни одного листочка. Хлоп, дверью, как духи ходят. Это ветер. Дождь начинается. Сжимает горло, нос заложен, слёзы льют ручьём, до тошноты, рвотного рефлекса. Встаёт перед глазами прошлый год и вся прошлая жизнь. Нино опять ревела. А жизнь не кончается.

В каждом человеке живёт чудовище-монстр. Это саморазрушительная часть. Если она не реализуется в социуме, она направляется на себя.

Вот и зима наступила. Мрачно, грустно, ужасно, впереди пять мрачных месяцев, а потом опять весна. Здесь зимой нет солнца совсем.

Из истории, куча дворян не женились. Зачем? А если и женились, то спали в разных комнатах, зато было много уважения и воспитания. А сейчас эти упрощенные отношения, только тошнит уже от них.

Мысли. Мысли Нино опережали её, и она не успевала угнаться за ними. Было бы здорово сканировать мысли и отображать их. Или инкассация мозга. Мозг – это место сбора мыслей. Приходят инкассаторы, забирают часть мыслей в одном месте и перевозят их в хранилище. Чтобы мозг не переполнялся и не взрывался. А хранилище – стихи, дневник.

Неужели действительно смысл жизни в поиске? Неужели нет ничего постоянного? Есть семья, родина. Всё остальное переменчиво. Но ведь семья и родина для кого-то постоянно, а для кого-то нет. Семью можно менять, сто раз жениться и выходить замуж: в одной семье появились дети, в другой – размножиться. И родину тоже можно менять, переезжать с места на место, только место рождения одно, а какая разница, где родился. И родители, это тоже не изменить, а по прошествии времени и это тоже становиться не существенным. Получается, заводим мужа, жену, детей, собачку, кошечку, рыбок, профессию для постоянства, стабильности и определённости. Чтобы не чувствовать тревогу за будущее, которое пугает своей неопределённостью. И окутываем себя нитями привязанностей и ограничиваем всю свою жизнь. Профессия хотя бы на пять лет. Муж, дети на всю жизнь. Только, когда любишь, уважаешь, ценишь себя, сможешь любить, уважать и ценить другого человека.

Антифальшь

Подняться наверх