Читать книгу Любовное проклятие - Анна Велес - Страница 3

Очередной скучный мартовский день. Пасмурный, сырой и какой-то серый. Вернее, окрашенный во всевозможные оттенки этого бездушного, безжизненного цвета. Пустое, белесо-блеклое небо, облупившиеся однообразные домики позапрошлого века, сгрудившиеся, прижатые друг к другу в центре города, грязный осевший снег, позабывший былую девственно-чистую искрящуюся белизну, выползающий из-под него грубый потрескавшийся асфальт – все это казалось застывшим, притаившимся, замершим в испуге. И на фоне этой бездвижности острее чувствовался пульс города. Шорох шагов, нервозный гул моторов. Резкие крики растревоженных ворон и порывы злого весеннего ветра, уже лишенного зимнего холода, но по-прежнему острого и колючего.

Такие дни навевают скуку или возрождают тянущие душу воспоминания о чем-то несбывшемся, но таком желанном, недостижимом. Но ей нравилась эта застывшая серая жизнь, так похожая на «сумрак» романов Лукьяненко. Она не верила в книжный мир магии, порождающий истину, но ей нравилась сама идея «сумеречного» марева, в котором скрыта реальная действительность. В такие дни она чувствовала себя спокойно. Даже умиротворенно. Серость действительности своими правильными линиями средневековых гравюр чем-то походила на ее собственный сумеречный внутренний мир. Такая гармония микро- и макрокосма ее вполне устраивала.

Она свернула под арку, пересекла дворик, сиротливо обрезанный со всех сторон кирпичом офисных зданий, построенных все в том же позапрошлом веке, перепрыгнула очередную лужу, машинально поздоровалась с облезлым одноухим черным котом и взбежала по ступенькам любимого кафе.

В зале царил полумрак. Искусственные сумерки, нерушимые в любое время суток. Было пусто, как всегда по утрам. Играл джаз. Элла Фицджеральд пела знаменитую «Summertime», такую подходящую к нарисованным на потолке звездам и абстракционизму множества миниатюр, рассеянных по стенам. Пахло свежесвареным кофе. Тоже очень подходяще.

Он вышел из курилки. Молча кивнул. Так же молча помог ей снять пальто. На столике, покрытом шотландской клеткой, стояли чашки и два бокала. В полумраке зала вино казалось темно-бордовым, как всегда – цвета крови.

– Кто? – спросила она. Равнодушно. Чуть устало. Смирившись заранее.

– Александр Михайлов. Помнишь такого?

Она кивнула. Взглянула в окно. Молча выпили. Не чокаясь.

– Когда? – опять спросила она, продолжая созерцать серый пейзаж унылого дворика.

– Вчера ночью.

– Как? – Она поморщилась. Ответ был очевиден.

– Убийство.

Кивнула. По-прежнему не глядя на него. Он молчал, вглядывался в ее лицо. Казалось, она мечтала о чем-то своем, мирном, спокойном, таком же сером, как и весь сегодняшний день, о сумеречном и прекрасном. Только морщинки у глаз стали чуть заметнее. Хотя, может быть, это от усталости. Или у нее приближался приступ мигрени. Он поморщился. Пауза затягивалась, ему в таких ситуациях всегда становилось неуютно.

– Его нашли в половине пятого утра. Повешен на люстре.

– Ну, что ж. – Она наконец-то подняла глаза, пожала плечами. – Банально и очевидно. Он, стоило ему принять лишнего, всегда рассказывал, что мечтает покончить счеты с жизнью именно так.

– Видимо, это он сообщал всем, кому ни попадя, – так же пожав плечами, прокомментировал он. – Как ты любишь повторять нашим клиентам, нужно быть осторожными в своих желаниях, иначе они могут исполниться.

– Но это, конечно же, не самоубийство. – В серых глазах мелькнула искра интереса. Он кивнул.

– Естественно, нет.

– А почему? – Она насмешливо улыбнулась. – Угол падения стула не тот, или тапка лежала не там, где должна?

– О тапках не знаю. Но экспертиза показала, что в петлю его засунули уже мертвым.

– Остановка сердца?

– Конечно.

– Понятно.

Она опять отвернулась к окну. Ему подумалось, что их разговоры со стороны выглядят очень странно. Будто двое незнакомцев делят столик по стечению обстоятельств. Или усталые любовники говорят о погоде, боясь произнести: «Прости. Я тебя разлюбил». Ему это не понравилось.

– Ты хоть что-нибудь чувствуешь?

Она посмотрела ему в глаза. Устало, почти равнодушно, как и в самом начале разговора. Пожала плечами.

– Только сожаление, – усмехнулась. – А чего ты ожидал? Слез и причитаний?

– Нет, но…

Ничего он не ожидал. Просто его немного пугала ее холодность, равнодушие, спокойствие. Еще хуже становилось от того, что он знал: это искренне, реально, а потому жестоко. Впрочем, ее саму в нем пугало то же отсутствие эмоций. Он знал и об этом, и это успокаивало.

Она легко дотронулась до его ладони. Почти машинально. По привычке.

– Это прошлое, далекое прошлое. Как другая жизнь. Хотя… любая смерть огорчает.

– Избавь меня от лекций по философии, – отмахнулся он. – Что делать будем?

– Ничего, – спокойно улыбнулась она. – Допьем кофе и пойдем на работу.

– Но, Елена, он уже третий. Неужели тебя это не настораживает?

– Настораживает. И что?

– Да ничего. – Он незаметно для себя перешел на нравоучительный тон, который она ненавидела. – Вот объясни мне. Зачем нужен этот цинизм? Эти зверские инсценировки? Повешенье, там, и прочее. Извращенная жестокость!

– Ты становишься высокопарным, – насмешливо заметила она. – Это жестокость, не спорю. Извращенная, и с этим не поспоришь. А причина… Неужели ты не понимаешь? Это вызов.

– Кому? Миру? Вселенной? Господу богу?

– Всего лишь нам.

Она устало потерла шею, чуть склонив голову. Он потрясенно молчал.

– Ты знаешь, – продолжила Елена, вертя в руках пустой бокал. – На каждый случай у нас стопроцентное алиби. Нас не подставляют. Нас не трогают вообще. Мы зрители.

– Нет, конечно, не трогают, – язвительно отозвался он. – Убиты трое твоих бывших любовников. Квартира каждого забита оккультной литературой и еще черт знает чем. Убийство совершают не совсем обычным способом. Тут у кого угодно появится мысль заняться нами. И вообще! Почему полиция тобой не интересуется?

– А тобой?

– Я-то тут при чем?! Я же с ними не спал.

– Ревность, милый. Не учел? – Ее глаза блеснули лукавством.

– А ведь правда. – Он по-мальчишески широко улыбнулся в ответ. – Я, по-моему, Александра и в глаза не видел. А вот Костика запросто мог убить. Лет, эдак, пять назад…

– И, кстати, в петлю-то она его не одна засовывала, – уже серьезно заметила Елена. – Их двое, Алек. А может, и больше.

Они закончили завтрак в молчании, не мешая друг другу размышлять. Зная, что потом все равно поделятся выводами. Как всегда.

Из-за стола поднялись одновременно, молча оделись и вышли на улицу. Она машинально взяла Алека под руку. Он привычно приноровился к неспешному шагу Елены. Она улыбнулась и глубоко вдохнула буйный мартовский воздух. Он украдкой взглянул на нее, чуть слышно усмехнулся и полез в карман за сигаретами.

* * *

Анатолий уже около года проработал охранником в «Бюро магических услуг», но так и не смог привыкнуть к местной публике. Трудно сказать, кто нервировал его больше, хозяева этой странной конторы или их ненормальные клиенты. Все-таки, наверное, больше клиенты. Анатолий опасливо покосился на странного человека, закутанного в черный балахон. Посетитель сидел посередине холла, по-турецки скрестив ноги. Глаза его были полузакрыты, он что-то бормотал и раскачивался из стороны в сторону. На темно-сером паласе ярко выделялась полоса круга, начерченного мелом. Из какой-то подозрительной склянки, стоящей у ног этого странного субъекта, валил дым. Едкий запах сводил Анатолия с ума.

– Что он делает? – спросил он у демонолога Женьки, который устроился с сигаретой на перилах лестницы.

– Шаманит, наверное.

– Черт… – Анатолий еще раз обошел странного посетителя кругом, стараясь не наступать на меловую полосу. – Жень, перестань курить. Это запрещено.

– Да брось ты, – отмахнулся демонолог. – Здесь так воняет, что никто ничего не заметит.

Анатолий не очень ему поверил. Но сейчас было не до споров.

– Кто только выдумал это дурацкое правило, что дежурный маг может являться на работу на час позже?! – Анатолий опять обошел «шамана» и посмотрел на часы, висевшие над входом.

– Я придумал, – сознался Женька. – И долго отстаивал его на общем сборе.

Анатолий посмотрел на него с легкой неприязнью. А потом опять уставился на часы.

– Да не переживай ты так, – попытался успокоить его демонолог. – Она никогда не опаздывает.

– А Алек?

– Тут сложнее. Но надежда есть.

Они появились ровно в десять. Похожие на этот мартовский день. От них веяло собирающимся дождем, весенним ветром и какой-то скрытой угрозой.

– Ну, слава богу! – обрадовался охранник. – Елена Васильевна!

Анатолий указал на «шамана».

– Вызови санитаров и уборщицу, – улыбаясь, распорядилась хозяйка «Бюро», поправляя темные очки.

Охранник бросился к телефону, стараясь в очередной раз не задумываться, почему она всегда скрывает свои глаза. Алек кивнул Анатолию и поздоровался с Женькой за руку. Остановившись на нижней ступеньке, Елена вопросительно смотрела на демонолога.

– У нас все в порядке, – иронично отрапортовал Женька. – В отделе снятия сглаза и порчи очередь. Но Людон обещала справиться. По адресам – ничего из ряда вон выходящего. У Юльки пара истериков. Она извела уже целый флакончик валерьянки. Больше половины, по-моему, на себя. Все как обычно.

Для убедительности он пожал плечами и обнял деревянную статую – уменьшенную копию тех, что стоят на острове Пасхи, за то место, где предполагалась талия.

– Жень? Тебя сколько раз просили не курить в «Бюро»? – сердито поинтересовалась Елена.

– Откуда знаешь? – хитро прищурился он.

– Пепел, – тихо заметил Алек.

– Черт! – Женька отлепился от статуи и стал носком ботинка затирать пепел.

– Я тебя слушаю, – требовательно напомнила Елена.

– Ну, покурил. Ну, ладно тебе, – забубнил демонолог.

– Хватит! – резко оборвала она его.

– Хорошо. – Женька сразу стал серьезным. – Их двое. Одному где-то тридцать пять. Другому ближе к пятидесяти. Ждут в твоем кабинете.

– Они, естественно, в штатском? – уточнил Алек.

Женька кивнул.

– Только ее? – опять спросил Алек.

Демонолог криво усмехнулся.

– Понятно.

Алек начал подниматься по лестнице, хмуро взглянув на свою дорогую подругу.

– Давно ждут? – обратилась Елена к Анатолию.

– Минут сорок, – встревоженно ответил охранник.

– Хорошо. – В ее голосе прозвучали чисто ведьминские стервозные нотки.

Она поспешила за Алеком.

* * *

Эти в «штатском» Алеку не понравились. Ему вообще не нравились сотрудники ФСБ, как в принципе любому россиянину, изучавшему, хотя бы и в школе, историю родной страны. Но эти двое… Что-то в них было совсем уж не так. Алеку они напоминали двух манекенов, которых дергает за невидимые веревочки искусный мастер. Хотя, если у него возникло такое впечатление, значит, кукловод не так уж и искусен. Алек решил пока не ломать голову над личностью этого мастера. Достаточно было просто понять, что же в этих «штатских» так ему не понравилось. Тем более что он прекрасно знал, если эти ребятки не понравились ему, значит, они не понравились и Елене. Как всегда, поддаваясь старому как мир азарту, он надеялся раньше своей дорогой подруги вычислить, в чем «штатские» прокололись. Точнее, в чем прокололся невидимый мастер.

В принципе это было практически очевидно, по крайней мере для Алека. Этих двоих прислали к Елене специально. Именно их. Потому что такой типаж мужчин Елене нравился. С небольшой поправкой… Раньше нравился. Лет эдак пять-шесть назад. Мастер здорово просчитался. Теперь подобные ребята вызывают у Елены раздражение, если у подруги нет должного настроения. Хотя, возможно, мастер как раз и рассчитывал, что Елена догадается, кто он, пообщавшись с этими двумя.

Старшему было где-то под пятьдесят. Эдакий старый ловелас, с благородной сединой в буйной гриве когда-то смоляных волос, с бархатным взглядом и нежной улыбкой в усталых уголках губ. Впрочем, такие мужчины нравятся Елене и сейчас. Раньше у нее частенько были эдакие элегически-платонические романы с подобными ловеласами. Теперь эти стареющие бабники быстро превращались в любящих дядюшек, которые души в Елене не чаяли, и баловали ее, как родную дочь.

Второй – что называется, совсем запущенный случай. Ну, просто картинка, а не мужчина. Элегантен до жути, надменен в той же мере. Эдакий английский рафинированный лорд, в костюме с иголочки, причесанный волосок к волоску. И что самое гадостное, по мнению женщин – красивый. Вкрадчивая манера говорить полуинтимным шепотом, в глазах огонек, обещающий рай на земле. И полное отсутствие манер, как бывает у людей, которые привыкли, что их требования выполняются беспрекословно. Женщинами. По таким, как этот, Елена когда-то сходила с ума. Для нее они были вызовом, который она просто не могла не принять. Она их ненавидела и любила одновременно. Раньше.

А потом вдруг все прекратилось. Потом у его милой подруги как глаза открылись. Алек не знал, что такого произошло, почему вдруг для нее все изменилось. Это было в один из тех редких периодов, когда Елена отказывалась с ним общаться. Уходила, сбегала, делала глупости, или наоборот… Она никогда не рассказывала об этих периодах. Просто возвращалась изменившейся. Не к нему, к жизни. Еще более усталой, жесткой и равнодушной.

Сейчас она смотрела на «штатских» с милой улыбкой. В меру вежливой, в меру лукавой. Будто хотела позаигрывать с ними, но не решалась на это из-за стеснения. По крайней мере, так воспринимали сейчас его дорогую подругу эти незваные гости. И на них это действовало. «Дядюшка» уже купился на Еленин шарм, уже пылал к ней пламенной симпатией. «Божок» улыбался, мило, ласково, будучи уверенным, что она не обратит внимания на расчетливый блеск в его глазах. Елена предпочитала общаться больше с «дядюшкой», лишь изредка поворачиваясь к «божку», чтобы одарить многообещающей улыбкой, состроить глазки. Как того и требовали правила. Алек чувствовал, что в данный момент его подруга развлекается по полной программе. Подобные игры в «кошки-мышки» были ее излюбленной манерой беседы с такими, как эти двое. После утреннего разговора в кафе такая встреча, по мнению Алека, была просто подарком. Очень уж он не любил, когда Елена впадала в состояние равнодушного спокойствия, когда начинала общаться со всеми ровно, вежливо и как-то отстраненно.

Разговор был протокольно-ритуальным. Так назвала бы его Елена. Алек улыбнулся, вспоминая теорию своей дорогой подруги о том, что вся жизнь человека, поминутно, как раз и состоит из таких вот ритуалов.

«Штатские», естественно, обозначили цель визита, посочувствовали по поводу таких скоропостижных кончин аж трех Елениных знакомых. Очень тактично поинтересовались, где госпожа Давыдова, а кстати, и господин Калашников находились в те печальные вечера происшествий.

Алек с Еленой красиво разыграли сцену воспоминаний, листая ежедневники и обзванивая по внутренней связи коллег. Конечно, у них было алиби, подтвержденное несколькими людьми: и коллегами, и клиентами. Конечно, представители службы Железного Феликса ничуть не сомневались, что госпожа Давыдова, как и господин Калашников никакого отношения к смертям Елениных приятелей не имеют. Спросили, не помнит ли Елена Васильевна, не было ли у невинно убиенных ее знакомых проблем со здоровьем, у всех троих, причем одинаковых? Конечно, не было. И других знакомых, общих у убиенных, также не было. По крайней мере, Елена о том не знала.

Алек почувствовал даже некоторую гордость за себя и за свою дорогую подругу. Им прислали не просто «шестерок». Эти «штатские» были профессионалами. Умели подстраиваться под собеседника, не запугивали тупо своей печально знаменитой конторой и тайными сведениями о явной причастности хозяев «Бюро» к этому делу. Они просто вели беседу, непринужденную, почти ненавязчивую, с легким флиртом – в сторону Елены, конечно. Алек с нетерпением ожидал дальнейшего развития сюжета. Пора было «мастеру» приподнять маску.

– Елена… Васильевна, – с полуинтимной многозначительной паузой – явно не единожды применяемый прием – обратился к Елене «божок». – Вы нам поможете, вспомните, кто из ваших коллег, скажем так, не был занят какими-либо делами в те вечера?

Елена перестала улыбаться, выпрямилась в кресле.

– Не хотелось бы вас обижать, – ровно-вежливым, официальным тоном начала она, – но вопрос несколько глупый. Неужели вы думаете, что я сейчас начну тут сдавать своих коллег? Жаль, я уж было подумала, что ваша контора начала исправлять свою не очень-то хорошую репутацию. Но, видимо, замашки НКВД остались.

– Интересно, – Алек иронично улыбнулся, – вас в ФСБ по специальным тестам отбирают, по определенному строению мозгов? Проводят проверки на генетическую память? Устанавливают, что в прошлой жизни такие, как вы, были инквизиторами, а склонности остались и в этой жизни? Эдакая проверка на профпригодность?

«Божок» кисло улыбнулся. Не Алеку, Елене.

– Мы просто надеялись, что вы несколько облегчите нашу работу, посоветуете, с кем бы мы могли еще переговорить. Вот и все.

– Не все, – тем же малодружелюбным тоном возразила Елена. – Врете вы неубедительно. Вам уже было сказано, что у убитых нет общих знакомых, кроме меня.

– Вы сказали, что не знаете о других общих знакомых, – напомнил «божок».

– Тогда ваш вопрос про моих коллег становится еще более глупым, – отпарировала Елена.

– Неужели вы так ручаетесь за своих коллег? – как можно более вежливо спросил «дядюшка». – Я верю, что вы не хотите доставлять им неприятности, но сами понимаете, какое дело…

– Понимаем, – ответил Алек. – Но стучать не приучены.

Елена поморщилась.

– Просто нам не о чем вам сообщить. В коридоре висит расписание полетов. Там четко можно увидеть, что незанятых сотрудников в те вечера у нас не было. И вообще не бывает.

– Спасибо, – поблагодарил «дядюшка» и вздохнул с облегчением. – Разрешите задать еще один неприятный вопрос?

– Даже если я скажу, что не разрешаю, вы его все равно зададите, – усмехнулась Елена.

– К сожалению, вы правы. – «Дядюшка» почти искренне выглядел виноватым. – Но все же… Я вынужден поинтересоваться, кто из ваших коллег обладает достаточной силой, чтобы…

Алек улыбнулся. «Штатский» реально не знал, как спросить. Трудно старому работнику конторы задавать вопросы о магии и прочем, рассуждать о паранормальности смертей. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Участие в этом деле несло с собой головную боль. В общем-то, Алеку искренне было жаль «дядюшку», но помогать ему он не собирался.

– Трое, – ответила Елена, не заставляя его мучиться. Ответила спокойно, улыбаясь. Она чувствовала себя хозяйкой положения, она уже знала, что окунет этих двоих, как кутят. Алеку было знакомо это чувство, пьянящее, азартное, когда кажется, что одним жестом, одним словом можешь вершить судьбы мира. Когда приходит сила. – Однако, – после некоторой паузы продолжила она, – возможность сделать это имела только я.

В кабинете стало что-то меняться, настроение разговора, казалось, передалось даже стенам, рассеялось по кабинету. Будто они уже не в офисе, а в зале уютного кафе или где-то в комнате, где притушен свет, и интимный полумрак располагает к романтике, стихам, прикосновениям и поцелуям.

– Вы говорите так, будто точно знаете, как их убили. – «Божок» наклонился вперед, посылая Елене свои самые завлекающие взгляды, самые медовые улыбки, поддаваясь странному, такому неожиданному настроению, будто сам уже стал частью этой романтической сказки.

– Знаю, – в тон ему, так же наклонившись вперед, ответила Елена. Будто и не об убийствах шла речь, будто готова она была раскрыть что-то сокровенное, мысли, а может, и чувства. – Сначала им обеспечили сердечный приступ, а уж потом изобразили иллюзию самоубийства. Для каждого свою.

Атмосфера в комнате накалялась. Алек почувствовал, как растет предвкушение. Холодок пробежал по спине. Елена плела чары. И все происходило, как в замедленной съемке. Вот «дядюшка» зачем-то уставился в окно, на осколки снега, примерзающие за доли секунды к оконному стеклу, на серое безрадостное небо. Его рука что-то машинально выводила в блокноте. «Божок», не отрываясь, смотрел на Елену. Алек чувствовал, как сбилось его дыхание, как он начал нервничать в ожидании откровения, которое ему пообещали.

– На это нужна сила, огромная, темная, – нараспев произносила Елена. – И время, и знание.

– У вас его достаточно, – через силу заметил «божок». – Откуда у вас эти знания?

– Свои источники, дорогой. – Даже Алеку голос его дорогой подруги показался необычайно чарующим. – Я должна это знать. Это мой город, мои люди, неужели я допущу, чтобы что-то здесь происходило без моего ведома?

Она говорила искренне! Алек был в восторге. Он обожал такие сцены. Казалось, что сейчас Елена сама верит в свои слова, сама поддается на свой Зов, является частью этого Зова. Искренность обычного человека может творить чудеса, а искренность ведьмы…

– Ты знаешь слишком многое, дорогая. – «Божок» опять улыбнулся своей коронной улыбкой победителя. – А не боишься, что тебя могут подтянуть за базар?

Она улыбнулась, ласково, чуть лукаво, приподняв брови в немом удивлении. Алек понял, что он плохой психолог. Неужели женщинам и правда нравится, когда мужчины переходят в разговоре с ними на такой вот жаргон? Наверное, он общался не с теми женщинами.

– Ты считаешь? – Елена осторожно положила руку на ладонь «божка». Их было только двое. В этом мирке, в центре этой сказочно нежной иллюзии.

Алек готов был идти за букетом. Спектакль удался!

– Сними очки. – «Божок» сполз до шепота.

– Будьте осторожны в своих желаниях, они могут исполниться, – промурлыкала Елена. – Ты не боишься узнать слишком многое?

«Жертвенный козленок» лишь улыбнулся.

Медленно, нарочито медленно, она сняла очки…

В первый момент его охватила радость. Он все же этого добился! Она сняла эти чертовы очки! У нее были самые обычные глаза. Серые. Серо-стального оттенка. Холодные. Она смотрела на него внимательно, очень внимательно, будто хотела увидеть его мысли. И ей было все равно, кто он, что он. Безразличны его желания и эмоции. Она просто замораживала взглядом. Глаза у нее все-таки какие-то уж слишком блестящие. И взгляд неприятный, давящий. Даже стало трудно дышать. Да нет… Взгляд здесь ни при чем. Просто душно. И темно. Кто-то закрыл шторы? Наверное, гроза. Неуютная комната. По углам будто тени клубятся. Краем глаза видно. Будто шевелятся. НЕТ! Они на самом деле шевелятся! Они растут. Темные, очень темные, как ее зрачки. Странно… Что-то происходит за спиной. Стоит оглянуться. НЕТ! Не стоит. Там что-то есть. Именно что-то. Это не человек. Нет, это… это тень! Тени, они везде. Они ЖИВЫЕ. Они подходят все ближе. Но этого не может быть! Надо сматываться отсюда! Но почему так трудно пошевелиться? Сил нет… Только бы не дотронулись. Только не это! Господи, холодно-то как. Они холодные, комната холодная. ЕЕ взгляд. Очень холодно. И невозможно пошевелиться… Тени продолжают двигаться… Нет! Так не бывает. Тени не ходят. Все это мерещится от холода. Только бы не тронули. Запах… Как в могиле… В МОГИЛЕ?! Господи, да что же это? Не смейте трогать! Не смейте! НЕТ!!! Почему они так близко? Почему так темно? Да что же происходит? Силуэты… Это не тени… Это… НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! ИХ НЕТ!..

Елена отклонилась в кресле назад. Надела очки.

Алек глубоко вздохнул, успокаиваясь, как всегда, когда уходила сила, когда кончалось зачаровывание. Трудно с Еленой все-таки. Когда она решает вот так при нем использовать чары, кажется, что сам сидишь на месте жертвы. Часть созданной ею иллюзии накрывает и его. Надо будет поговорить с ней об этом. Алек поежился, отходя от ощущения холода. Счастье, что ему досталось лишь по касательной, а вот «божку»… Хотя молодец парень, Алек не мог этого не признать. «Штатский» быстро взял себя в руки. Не трясся, не орал. Сидел молча, сильно побледневший, растерявший половину своих аристократических понтов, но держался. Алек против воли испытал к нему уважение. Мало кто вел себя в подобной ситуации так достойно.

– Елена Васильевна! – «Дядюшка» очухался. На его лице читалось некоторое недоумение. Он никогда не отвлекался от задания. – Очень вас прошу, помощь ваша нужна. Все же вы специалист. И ваши коллеги…

– Милейший. – Тон у Елены был уже совсем не дружелюбный. – Для того чтобы мы смогли вам помочь, вы должны предоставить нам все материалы дела, фото с мест убийства, результаты осмотра тел, беспрепятственный вход в квартиры убитых, все протоколы допросов и прочее-прочее.

– Но Елена Васильевна! Я просто не имею права привлекать частных лиц к такому делу! И вообще, я такие вопросы не решаю! – Как ни странно, «дядюшка» завелся не на шутку. Вроде отказывать такой милой девушке нехорошо, да и начальство распорядилось быть вежливым, а тут…

«Божок» молча поднялся с кресла. Вид у него был несколько отсутствующий. На лице еще оставалась бледность с легким зеленоватым оттенком. Он смотрел на Елену. Без злобы, задумчиво, похоже, даже с уважением. Так же молча он положил перед ней визитку, потом, кивнув напарнику, пошел к выходу.

Алек пожал ему руку, сам не ожидая от себя такого широкого жеста. Похоже, этот парень не просто так нравится женщинам, в нем был какой-то внутренний стержень, характер. Хотя, по мнению Алека, манеры все же оставляли желать лучшего. А еще в этом «гэбэшнике» была сила. Хотя сам он вряд ли когда-то узнает о ней. При хорошем раскладе из него получился бы неплохой сотрудник «Бюро». Парень сопротивлялся до последнего, интуитивно чувствуя чары. Он почти выстоял. Алек закрыл за ним дверь, заставив себя даже улыбнуться на прощанье.

А Елена уже набирала номер.

– Эй, Гувер! – радостно пропела она в трубку. – Ну, сбылась мечта идиота?

* * *

Серый день сменился чернильными сумерками. На улице подмораживало. Воздух наполнился свежестью, будто к ночи гарь и копоть города осели где-то в замерзших лужах. Огромные мартовские звезды уныло глядели вниз. Такие же безмолвные и равнодушные, как на потолке любимого кафе.

Все та же шотландская клетка скатертей, тот же вечный полумрак зала, Эллу Фицджеральд сменили «Скорпионс» со своим знаменитым «Ветром перемен». На их столике стояло несколько бутылок. Пламя свечей мерцало, отражаясь в хрустале бокалов, подсвечивая напитки, будто придавая им магическую силу эликсиров.

Гувер оказался Елениным одноклассником. Невысокий, чуть полноватый, с копной непослушных каштановых волос, улыбчивый, немного смешной. Елена говорила, что еще со школы на Мишку, так в действительности звали ее друга детства, вешались все девицы, какие встречались на пути. Что-то такое в Гувере было. Может, каждая из обожательниц чувствовала, что Мишка сам к слабому полу ох как неравнодушен.

На встречу Гувер явился с сопровождением. Девушка лет восемнадцати цеплялась за его локоть, как утопающая за спасательный круг. Она была на голову выше своего кавалера, худенькая, в неимоверно короткой юбке пошло розового цвета, в бледно-салатовом топе, таком коротком, чтобы обязательно был виден живот, и в кожаной куртяшке по пояс. Алек ее пожалел: не по погоде прикид. Но, как говорится, красота, она требует… В принципе посиневший от холода живот по цветовой гамме мог бы вписаться в общий пестрый ансамбль.

Девушку звали Лизой. Она изредка бросала в строну Елены недовольные, а иногда и явно угрожающие взгляды, пару раз, для приличия, состроила глазки Алеку, а в целом смотрела с обожанием только на Гувера.

Тот, к сожалению, не отвечал ей взаимным всепоглощающим вниманием. Он взахлеб рассказывал Елене о семье, о сыне, о работе. Обо всем, обо всем. Они не виделись восемь лет.

Алек потягивал коньяк, изредка закусывая каким-то салатом с интригующим названием «Загадка». Он был счастлив. Тихим, спокойным счастьем. Он просто наблюдал. За беседой, за Лизой с ее смешными полудетскими ужимками, за Еленой. Она полностью расслабилась в компании старого друга. Плавные жесты, по-настоящему довольные улыбки, настоящий интерес во взгляде. Легкая ностальгия при воспоминаниях. Она склонила голову набок, как-то по-кошачьи и машинально водила пальцем по краю бокала.

Такой она нравилась Алеку больше всего. Сейчас его милая подруга была почти идеальной женщиной. Элегантная, в привычном черном наряде. Длинные ноги, скрещенные в лодыжках, лодочки на вечных высоченных шпильках, короткая прямая юбка с кокетливыми разрезами до середины бедра, приталенная блузка с глубоким вырезом, в котором виднелись кружева лифчика. Рыжая прядь спадает на глаза, чуть раскосые, как у настоящей ведьмы. Многие женщины предпочитают черный цвет, многим он идет, но… Но не так.

Алек будто вернулся в прошлое. Он чувствовал магию, обычную, человеческую магию чувств, он будто снова влюбился в свою милую подругу. Почти… Елена поймала его взгляд. Ласково коснулась его руки, улыбнулась, мечтательно, нежно. Их настроения совпали. Как всегда. Он перевернул руку, сжал ее ладонь в своей. Просто так.

– Ну, слушай, – продолжал между тем Гувер, весело и оживленно. – Нужна ты нам. И вообще, не скажешь, что ты здесь не при делах. Выручай, ладно?

Елена кивнула. Алек кивнул вслед за ней. Глупо было отказываться, все равно они уже начали расследование. Да и упрашивали их уже достаточно долго.

– Сам понимаешь, нам нужны материалы дела, – легко, как о погоде, проговорила Елена. – И фотки. А лучше вообще на тела посмотреть. И пропуск в квартиры. И все такое.

– Да не вопрос, – отмахнулся Мишка. – Только с телами проблема. Михайлов, ладно, еще в морге. А двух других выкапывать, что ли?

Договорив, он с энтузиазмом накинулся на подстывший картофель и отбивную. Алек с улыбкой наблюдал, как цвет лица Лизы приближается к цвету ее топика.

– Завтра к десяти все подвезешь? – продолжала интересоваться Елена.

– Угу, – дожевывая, закивал Гувер. – Только не я. У меня завтра сексуальный час у начальства. Семеныч подвезет.

– Старший? – уточнила Елена, вспоминая своих сегодняшних посетителей.

– Он. – Мишка продолжал расправляться с горячим. – Опытный дядька. Кстати, был на вскрытиях. Может, что ценное вам расскажет. В случае чего, ну… это… если еще будут трупы, считайте, что он – ваш пропуск в морг.

– Без меня, – покачала головой Елена. – Аллергия на запах.

– Учту, – тут же согласился Алек.

– Ага, – заулыбался ему Мишка. – У тебя и опыт есть, верно? Ты ведь не так давно из органов ушел.

– Два года как, – уточнил Алек.

– И это… – Гувер наконец-то закончил есть. – Тут неприятность одна. Нагрузка вам будет.

– Чтоб тебя, – беззлобно выругалась Елена. – Ничего другого я и не ожидала. Все равно подлянку кинешь.

– Не я, – тут же начал оправдываться Гувер. – Начальство. Причем столичное. От своих я бы вас еще как-то отмазал.

– И чего от нас требуется? – иронично осведомился Алек. – В партию власти вступить? Дать подписку о неразглашении? Принести девственницу в жертву?

Лиза пошла пятнами. Теперь она смотрела на друзей Гувера с неприкрытой неприязнью и страхом. Крепче стиснула Мишкин локоть. Алек удивился, как она может все время за него цепляться, есть ведь неудобно.

– Это, конечно, обязательно, – не обращая никакого внимания на неприятности своей пассии, продолжал Гувер. – Я про подписку говорю. А нагрузка вам другая будет. Человечка одного придется вам к себе взять.

– В «Бюро»? – Елена перестала улыбаться. Таких подарков она не любила. Весь персонал они с Алеком подбирали сами, весьма тщательно. «Подарочки» Елену не устраивали.

– Да нет, – успокоил Мишка. – Только на это дело.

– Чей-то слабоумный племянник? – все в том же ироничном тоне поинтересовался Алек.

– Не знаю. Вроде нет. – Гувер стал совсем серьезным. – Парень ничего такой. И со способностями. По вашей части. Из Питера. Нам звонили насчет него. Сам не из конторы. Просто помог им там. Говорят, крутой. Но никто толком ничего о нем не знает.

– Так уж и ничего? – наигранно удивилась Елена. – Колись, давай.

– Сама поняла, кому это сказала? – шутливо нахмурился Мишка. Но тут же опять стал серьезным. – Есть, конечно, кое-что. Он из семьи военных. Приехал в Россию из Румынии года два назад. Книги у него видели, старые, на неизвестных языках. Поинтересовались картинками. Кто-то грамотный кое-что прочел…

– Ну, сказочник, и что там? – Елена слушала все это с полуулыбкой, но Алек чувствовал, как напряглась ее рука в его ладони.

– Да существа разные на картиночках, в текстах вроде молитвы, а может, заклинания. Необычные, в общем, церковные вирши. Тебе это что-то говорит? И что-то еще о том же…

– Демонология? Уже интересно. – Елена пожала плечами. – А характер как?

– Сама увидишь. – Гувер устал отвечать на вопросы. – Не мои эти темы. Лучше уж о девочках.

Лиза недовольно поджала губки. При ее жалком виде это был не лучший ход. Алек иронично улыбнулся:

– А что же вы не едите, Лизанька? На диете?..

Ночь была просто потрясающей. Звезды спустились еще ниже, распахнули свои блестящие глаза и улыбались. Черное бездонное небо звало взлететь. А ветер, веселый мартовский ветер, пел о свободе. Такие ночи просто созданы для шабаша. Для безудержного веселья, для любви…

Гувер обнимал Лизаньку на заднем сиденье такси. Автомобиль, набирая ход, обогнал счастливую парочку. Елена и Алек шли медленным прогулочным шагом, держались за руки, как дети, и улыбались друг другу.

– У них роман, да? – спросила Лиза.

– Нет, солнышко, – снисходительно и грустно сказал Мишка. – У них все намного запущеннее. Это судьба.

– Так они женаты?

– Нет, детка. Прости, тебе не понять.

Гувер вздохнул, прижал ее к себе покрепче и улыбнулся в темноте салона, хитро-хитро, как нашкодивший мальчишка.