Читать книгу Ненавижу и… хочу - Анна Веммер - Страница 2

– Каренина, поезд приехал!

Я закатываю глаза.

– Если она еще раз повторит эту шутку, я изобью ее паровой шваброй.

– Да ладно, – хмыкает Снежа, – это уже почти традиция. Ну, давай, узнавай, в какой Мордор мы снова тащимся.

Я выхожу из комнаты для персонала и направляюсь в офис начальницы. Она неплохая женщина, строгая, но адекватная. Но эти ее шуточки… порой я ненавижу свою фамилию. Сначала гордилась – красивая отсылка к красивой трагичной истории. А сейчас через раз  слышу «Чего? Каренина? В разводе? Ахахаха, на РЖД не хочешь пойти работать?».

– Ирина Дмитриевна? – заглядываю в кабинет. – Вызывали?

– Да. Садись. Смотри, в бизнес-центре «Омега», который по Ленина, был ремонт. Нужно отгенералить верхние два этажа, вместе с балконами. Впятером справитесь за три дня?

– Справимся, конечно. А там все плохо?

– Да не особо, мусора нет, по мелочи. Стекла и глянца много, как и везде. Окнами займутся промальпинисты, а вы отдрайте все внутри. И чтобы без эксцессов.

– Да, конечно.

– Тогда вперед. За старшую. И смотри, чтобы как в прошлый раз не получилось, ясно?

– Хорошо, Ирина Дмитриевна.

– Тогда свободна.

Да, если никогда толком не работала, шишки приходится набивать самостоятельно. Я осталась совсем без денег, когда, понадеявшись на сознательность девчонок, отправила их одних убираться в загородном доме какого-то мужика. Должно быть, хозяин дома очень удивился, застав уборщиц попивающих гаванский ром из любимых хрустальных бокалов супруги. Вместо того чтобы усердно драить дом отведенные два дня, девчонки решили, что раз хозяева уехали на неделю, то можно расслабиться и шикануть.

Мне крепко влетело, и с тех пор я не отлучаюсь с работы. И хотя миллион раз просила не назначать меня старшей, Ирина Дмитриевна все равно упорствует. «Ну а кого? Этих дур? Тебе тут одной работа нужна, а не грелка для ленивой жопы».

Я возвращаюсь к девчонкам и тоскливо смотрю в чашку: кофе остыл.

– Ну, что? – Снежа потягивается. – Опять ишачить?

– За похлебку работаем, – бурчит Марьяна. – Надоело.

– Бизнес-центр после ремонта, – говорю я. – Три дня, пять человек.

Раздается дружный стон, и только Снежа фыркает:

– Че раскудахтались? Ну сидите и нойте, мы вдвоем уберем, бабла больше получим. Вы ж хуй без соли сосать будете скоро.

– А я люблю бизнес-центры, – мечтательно улыбается Наташка.

Она самая младшая в компании, девчонка только закончившая школу. Неплохая, очень интеллигентная, но немного витающая в облаках.

– Там можно с кем-нибудь познакомиться…

– Ага, – хмыкает Снежа, – стоишь на корячках, драишь пол после штукатурки, и тут ОН – миллиардер, бежит сообщить, что необразованная поломойка – мечта всей его жизни.

– Дура ты, Снежана, – обиженно говорит Наташа.

– Я в отличие от тебя жизнь знаю, малая. Нужна ты больно кому. Тоже мне, Водянова выискалась.

– Девочки, хватит, – прошу я. – Давайте собираться. Прикрывать и записывать лишние часы никому не буду. Либо работаем все вместе, либо деньги получают только те, кто заслужил.

– Посмотри, – фыркает Анжела, – честная какая нашлась. Я на такси скидываться не буду, ясно?

– Ой, да не вопрос, вали на метро в обнимку с керхером!

Мне хочется надеть наушники и на полную громкость включить тяжелый рок. Я работаю здесь месяц, но кажется, будто провела половину жизни, и это не в хорошем смысле. Судьба редко приводит просто так в клининговые компании. Здесь платят сдельно, после каждого заказа, в черную, и не так уж много, но молодые девчонки идут за неимением вариантов лучше. Многие их позже находят и пропадают.

Ну а я за работу держусь – у меня нет вариантов. Если забить на выходные и не перебирать заказы, то хватает на коммуналку, питание и кое-какие необходимые вещи. Первым, что я купила с оплаты большого заказа, стало кресло-мешок. Мы с Темкой любили валяться в таком, оно стояло в детской. С моим ростом в кресле можно было не сидеть, а лежать, и я устраивалась поудобнее, а потом брала на руки сына. Если заходил Лешка, то с удовольствием переворачивал кресло, и мы оказывались на полу – одним хохочущим переплетенным комком.

Сейчас я в нем просто читала. Часами сидела с невыносимо ноющими ногами и руками, и читала до тех пор, пока мозг сам не отключался, погружая  меня в беспокойный поверхностный сон. Наверное, я выгляжу не слишком здорово, хотя сейчас все довольно неплохо. Меня ждет новый год в одиночестве, но зато не нужно думать о том, что есть и где спать.

А еще дома, между страницами книги, лежат две купюры. Я не знаю, зачем взяла их, просто сунула в карман, а обнаружила уже дома: они выпали на старый потертый ковер. Нужно было оставить деньги, что он дал, я все равно не способна их потратить, но это как наркотик. Я, наверное, схожу с ума, но у меня есть маленький памятный альбом из утраченных навсегда мгновений.

Помятый билет на «Анну Каренину». Две фотографии Лешки и Темки, отданные Вадиком. И две купюры. Три жизненных этапа, три главы умещаются в крошечных конвертах, которые я храню бережнее всего на свете.

– Ау-у-у, Каренина, – Анжела машет у меня перед лицом рукой, – я говорю, адрес дай, сама доеду.

– А… я не знаю адреса, посмотри в гугле. Бизнес-центр «Омега». Он совсем новый, где-то на Ленина.

Девчонки собирают средства и инструменты, а я достаю для них форму. Мне стоит благодарить Вадима за то, что он помог сюда устроиться. В компании есть некий имидж, стандарт. Мы не грязные и неопрятные приезжие со швабрами, а аккуратные девочки в симпатичных сиреневых костюмах. Пожалуй, в том, чтобы быть уборщицей, нет ничего позорного.

– Бизнес-центр «Омега», бульвар имени В.И. Ленина, тридцать, – читает Анжела. – Фирма «ЛЛ-групп».

– Что?

Из моих рук выскальзывает рубашка.

– Кто владелец?

– Откуда я знаю, кто владелец? – Анжела крутит у виска. – Фирма такая. «ЛЛ-групп». Написано, что занимается недвижимостью.

– О, господи… этого еще не хватало.

– Лиз? Что с тобой? – хмурится Наташа.

Это злой рок? Чья-то изощренная издевка? Многоходовочка Вадима, устроившего меня сюда? Или новый этап мести Леши, узнавшего о моей работе?

Алексей

– Дай, я помогу.

Жанна счастливо улыбается заглянувшему в окно солнышку и тянется к моей шее, чтобы перевязать галстук.

– Тебе обязательно уезжать? Ведь сегодня суббота.

– Обязательно. Мы, наконец-то, переезжаем. Ремонт доделали, я хочу взглянуть, что там и как, проконтролировать переезд.

– А когда ты пригласишь нас в гости?

Из-под опущенных пушистых ресниц в меня летит игривый взгляд.

– Там сейчас пыль и срач. Когда все уберут, подключат и наладят – добро пожаловать

– Ну, ладно, – вздыхает она, – тогда съездим с Темкой на каток. Он просился.

– Только не забудь о стоматологе.

– Папа!

Темыч вваливается в комнату, волоча за собой мигающего всеми цветами радуги робота. Я невольно улыбаюсь, вспоминая, как под покровом ночи обрезал у этой ебучей игрушки провода, ведущие к динамику. Если сутки слушать одну и ту же мелодию, можно поехать крышей. И как Жанна умудряется справляться?

Хотя за то бабло, что я ей плачу, странно жаловаться на песенки игрушек.

– Ты поехал на работу? – спрашивает сын.

– Да, на пару часиков. Потом вернусь, и мы поиграем с тобой в «Ведьмака». Если будешь себя нормально вести у врача. Темыч? Понял меня?

– Да. А мы закажем пиццу?

– Закажем, – вздыхаю я.

– А меня возьмете, мальчики? – Жанна улыбается. – Я тоже пиццу хочу.

– Ты любишь с ананасами, она невкусная!

– Я люблю и «пепперони».

Меня вдруг начинает резко раздражать Жанна, хотя это очень иррациональное чувство, не имеющее подоплеки. Она – находка. Молодая, симпатичная, умненькая девчонка, умеющая ладить с детьми. Педагог, из хорошей семьи, красивая блондинка с огромными голубыми глазищами. Сносно трахается, круто готовит, воспитана и умеет вести себя в обществе.

Я знаю, что Жанна хочет отношений. И знаю, что она нравится Темке, и раз уж мне пора перестать шарахаться от баб и найти себе уже хоть какую-то подружку, чтобы пресечь слухи в тусовке, то Жанна – отличный кандидат.

– Па-а-ап, – дуется сын, – возьми меня с собой! Возьми! Я тоже хочу посмотреть!

– Темыч, ну хватит капризничать. Я же сказал: возьму, когда все закончим. Сейчас там нечего делать. Грузчики носят мебель, всякие программисты настраивают компьютеры, клининговая служба убирается.

– Клин… клининговая?

– Это такая компания, которая делает уборку за деньги.

– А ты можешь нанять ее и не заставлять меня убирать игрушки?

Жанна хихикает, а я ерошу темные волосы сына. Мне тоже не хочется уезжать в выходной, я бы с куда большим удовольствием съездил с ним на каток, а по пути домой заехал в пиццерию, чтобы весь вечер резаться в приставку, есть всякую гадость и чувствовать себя счастливым человеком. Насколько вообще может быть счастлив отец-одиночка.

– Пап, ну возьми… ну пожалуйста… я не буду никому мешать! Честно-пречестно-пречестно!

Смотрю на Жанну и вздыхаю.

– Ладно. Иди, собирайся. Дадим няне выходной…

Когда ребенок с победным воплем уносится, я достаю из бумажника карточку.

– И кредитку. Чтобы няня порадовала себя… и меня. Да?

– А если няня тоже хочет поехать и посмотреть новый офис?

А я хочу побыть с сыном. Без няни. Но Жанна обидится, если я это скажу, и она не заслужила такого. Поэтому я, покосившись на дверь и убедившись, что Артем еще собирается, притягиваю ее к себе:

– Сегодня ночью мне нужна страстная игривая кошечка. А не задолбанная няня, весь день бегавшая по строительному мусору за ребенком.

– Ты уверен, что Темке там будет безопасно?

– Уверен. Я не спущу с него глаз.

– Хорошо. Тогда положу ему в рюкзак планшет. Если что, займешь игрушками.

– Что бы я без тебя делал.

– Дрочил бы холодными одинокими ночами, – шепотом отзывается Жанна и уворачивается от моего шлепка по заднице, заливаясь смехом.

Обычное почти семейное утро. Сборы на работу. Разговоры с ребенком. Крепкий кофе, остывающий в чашке. Влюбленная женщина провожает до порога и обещает расслабить после всех дел.

Что не так-то, Каренин, что тебе не нравится?

– Леш? – Жанна вытаскивает меня из раздумий. – Все хорошо? Ты какой-то… словно не здесь, не с нами.

– Все нормально, детка.

– Ты ведь знаешь, что можешь поделиться со мной всем? И что я…

Она неуверенно кусает губу.

– Вы с Темкой дороги мне. Я знаю, что ты не строишь планов и не интересуешься отношениями, и я соглашаюсь с позицией «просто секс». Мне лишь хочется, чтобы ты знал, что можешь со мной поделиться.

Она не произносит вслух, но мы оба все прекрасно понимаем. Мне не с кем говорить. Отец мертв, жена свалила, остался маленький ребенок, но не будешь же рассказывать ему, как силой трахнул его же мать?

– Лиза вернулась  в город, – говорю я. – Мы случайно встретились.

Краска сходит с лица Жанны.

– О… она вернулась из-за тебя?

– Не знаю. Может, просто негде жить. Любовничек, судя по всему, ее выпер. Переехала на старую бабкину хату. Вряд ли у нее хватит ума лезть ко мне.

Я молчу о том, что у меня-то как раз и хватило. И что теперь я не могу избавиться от воспоминаний о том, как трахал ее. Как она отвечала на поцелуи, как мозг отключился, и я даже не заметил, что задуманная месть обернулась пыткой и для меня. И что Вадим свалил, а я даже не заметил, растворившись в близости с бывшей.

За что люблю Жанну, так это за собранность и умение делать правильные выводы.

– Как мне вести себя, если она попытается приблизиться к Артему?

– Сразу зови охрану и уезжайте. На все вопросы отвечай, что я так решил и все вопросы через меня.

– А Артем? – Она с беспокойством оборачивается. – Он ведь узнает ее.

– Я не могу запереть его в четырех стенах. Постарайся смотреть в оба, если увидишь ее на горизонте – уходи до того, как у нее будет шанс обратить внимание Темки.

– Сбрось мне ее фото. Я ведь ни разу не видела ее.

Фото… у меня нет ни одного фото Лизы. Я стер их все и вознес бы молитву всем существующим богам, если бы можно было точно так же снести воспоминания из памяти, как фотки из телефона и сети. Очистил карты памяти, отформатировал ее ноутбук, а еще сжег все фото из альбома, которые она фанатично печатала и вкладывала, хотя уже давно никто не хранит бумажные фотки.

Но я знаю, где добыть фотки: в соцсетях пары Лизиных подружек остались совместные фотки. Я морщусь, просматривая их. С каждого кадра смотрит привычная улыбчивая Лиза. Совсем незнакомая, как оказалось. Я словно режу сам себя на куски, но не могу перестать думать о ней.

Вот они с подругой в Доминикане, плещутся у берега. Изменяла ли она мне уже тогда? А вот они с другой подружкой в спа-комплексе, они всегда ходили туда раз в две недели. Еще с год назад, когда аккаунт Лизы в инстаграме был жив, она выкладывала фотки из какого-то хаммама с тем мудаком. Он драл ее в сауне, как шлюху, а она счастливо улыбалась и делала селфи, в то время как я подыхал в реанимации, а сын жил у друзей и боялся попасть в приют.

Когда я усилием воли вытаскиваю себя из воспоминаний, то замечаю, что Жанна смотрит с сочувствием.

– Больно, да? – ее голос звучит тихо и грустно. – Почему она так поступила? Вы с Артемкой такие чудесные…

Чудесные… сын – да, это ребенок-мечта, практически идеальный пацан, сошедший со страниц рекламного журнала о счастливой семейной жизни. А я… чудесный я несколько недель назад подставил бывшую, чтобы трахнуть ее на пару с приятелем. А теперь смотрю на старые фотки, испытывая одновременно ненависть, желание снова к ней прикоснуться и жалость к девочке, которой было очень больно – я видел это в ее огромных глазах.

Только этой девочки никогда не существовало. Это глаза маски, которую Лиза Каренина мастерски умеет носить.

– Мы ей не нужны. Вот и все. Она не задумывала злодейство и не строила коварные планы по моему уничтожению. Ей просто было плевать. И сейчас плевать, поэтому я не думаю, что она вас потревожит. Но на всякий случай смотри в оба, хорошо? И ничего не бойся. Я никому не позволю причинить вред тебе или Артему.

Жанна неуверенно улыбается и легко проводит кончиками пальцев по моей щеке. Приятное ощущение.

– Включи в этот список себя, хорошо? Тебе вреда причинили уже достаточно.

– Папа, я готов!

– Артем! – Жанна строго качает головой. – Эту куртку носить уже холодно. Идем, я достану тебе зимнюю

– Хочу эту! – капризничает сын.

– Так, приятель, слушайся Жанну. Иначе будешь сидеть дома, понял? Сказали зимнюю – значит, зимнюю. Давай, не хнычь, теряем время. Нас там уже ждут.

Спустя час я выруливаю на парковку бизнес-центра, едва сдерживаясь, чтобы не выматериться. Кажется, центр стоит даже в те часы, когда пробок в принципе нет. Кто-нибудь, скажите им, что не надо по привычке стоять в пробке, если дорога свободна – можно ехать.

Темыча, впрочем, ничего этого не волнует. Он самозабвенно играет на моем планшете и вообще воспринимает поездку как приключение. Я рад, что взял сына с собой. В последнее время категорически не хватает времени, проведенного с ним.

«Ты же отец-одиночка!», «посмотри на других отцов, сбежали и не появляются», «а на что жить, если не работать?», – все пытаются меня успокоить, но все это слабо работает. Артем, когда вырастет, не скажет «Зато ты не ушел, как мама». Он спросит, почему детство прошло в компании няни, почему я пропустил все его утренники в саду, в школе, выпускной и вручение аттестатов. И то, что я зарабатывал деньги, вряд ли станет достаточным аргументом.

Но сейчас мы вместе осматриваем новый бизнес-центр, куда переезжаем всей компанией. Верхние этажи – наши, с них открывается шикарный вид на центр. А нижние отдаем под аренду, и кое-где уже появляются вывески компаний. На втором еще шумит ремонт: туда готовится въехать какой-то модный ресторан. Совсем скоро, максимум через полгода, в этом архитектурном шедевре, выполненном, кажется, целиком из стекла, закипит жизнь, как в муравейнике.

Лифт поднимает нас на самый верх. Темыч морщится: от резкого подъема закладывает уши. Когда мы выходим, мимо проносится стайка девчонок из клининговой фирмы.

– Вот, Темка, папин новый офис.

– Ты будешь здесь работать?

– Да. И вся наша фирма. Мы купили здание и сделали в нем ремонт.

– Все-все здание? Такое большое?

– Да. Теперь мы сдаем в аренду офисы другим компаниям. У нас бизнес-центры по всему городу. И два торговых центра. Тебе нравится ездить в «Крайтон»?

– Да, в «Кидсбург»!

– Вот. Мы предоставляем место для таких компаний. Идем, покажу свой кабинет.

– Алексей! Темочка!

Навстречу нам идет, улыбаясь, Алевтина. Она работала еще на отца, и было бы глупо не взять ее к себе. Прошедшая с фирмой огонь, воду и медные трубы, Алевтина в короткие сроки может наладить работу любого офиса. Я впервые в жизни встречаю человека, который совсем лишен амбиций и кайфует от должности обычного завхоза. Но то, что в приемных всегда есть кофе, окна сверкают чистотой, а на крыльце никто не свернул себе шею из-за гололеда – ее заслуга. И, конечно, она от и до контролирует ремонт и его последствия.

– Привет, разбойник! Пришел с папой на экскурсию?

– Я не разбойник! – хмурится Темыч, он почти не помнит Алевтину.

Но она располагает к себе людей и неплохо ладит с детьми. Эдакая добрая тетушка с широкой улыбкой.

Мы направляемся к кабинету, а Темка скачет рядом. Краем глаза я неотрывно за ним слежу. Хоть здесь больше нет строительного мусора или открытых  банок с чем-нибудь токсичным, все равно надо быть настороже.

– Девочки из клининга работают. Закончат за несколько дней. Если все будет нормально, возьмем парочку на постоянное обслуживание. Расходники привезли. Кофе, чай, все в коробках, распакуем к понедельнику. Кофемашины пока ждем, обещали сегодня, но… сами понимаете.

– Вы молодец, Алевтина. Я считаю часы до момента, когда смогу работать в нормальном кабинете.

– В кабинетах поставили диспенсеры с антисептиками, сами понимаете, мало ли… я хотела предложить закупить их и на ресепшен, и для арендаторов. Чтобы к нам не было никаких вопросов.

– Да, пожалуй, в этом есть смысл.

– И еще вопрос со столовой для сотрудников. Они утверждают, что по договору туалет и умывальники – не их площадь, требуют расходники с нас. Мне-то несложно, но как такое получилось, что столовая есть, а туалет – не ее?

– Я скажу Юре, чтобы прислал тебе копию договора, глянешь сама. И еще…

Я замираю на пороге собственного кабинета. Он шикарен: с панорамными окнами, от которых захватывает дух, очень светлый и современный, напичканный всевозможной техникой. Это кабинет из фантастического фильма, но мое внимание привлекает не роскошь и не глянец, а худенькая девчонка в форменном платье клининга, склонившаяся над столом и полирующая его до блеска.

Дальше – как в замедленной съемке.

Одна секунда – она нас еще не видит, сосредоточенно прыскает на стол средство и растирает его салфеткой.

Вторая секунда – звонко и громко «Папа, какие огромные окна!» – Артем осторожно выглядывает из-за меня.

Лиза поднимает голову, и третья секунда кажется вечностью, в которую я лечу от осознания того, что только что случилось.

Боясь их случайной встречи с сыном, я сам привел его прямиком к ней.

Но я реагирую мгновенно.

– Алевтин, своди Темку за мороженым, – бросаю я.

Завхоз со мной уже давно, научилась по голосу различать оттенки настроения и безошибочно определять, когда приказ следует выполнить максимально быстро и четко.

– Темочка, идем, я тебе покажу, какое у нас здесь кафе-мороженое открылось! На третьем этаже! У них есть рожок «бабл-гам»!

Лиза бросается к нам, но я в несколько шагов перехватываю ее на половине пути и с легкостью отталкиваю в сторону конференц-зала. Артем на нее не смотрит, захваченный внезапной перспективой полакомиться любимой сладостью.

Бывшая, должно быть, вкладывает все силы, чтобы вырваться из моего захвата. Она на меня даже не смотрит, не отрывая взгляда от удаляющегося сына, но я заталкиваю ее в конференц зал. Не рассчитав силы отпихиваю от двери, и она неловко оступается, хватаясь за спинку ближайшего стула. Тот с грохотом падает на пол, и Лизе чудом удается устоять. А я тянусь к жалюзи, чтобы отрезать нас от любопытных глаз. И чтобы не допустить больше подобной оплошности.

– Темка…

– Забудь. Тебе показалось.

– Он так вырос.

– Какого хуя ты здесь делаешь?!

Она переводит взгляд на меня. Бесят слезы, стоящие в глазах. Хуль ты рыдаешь сейчас? Не рыдала, когда бросала ребенка?!

– Работаю.

– Думаешь, я спущу тебе попытки подобраться к моему сыну?!

– Леша… я просто работаю. Я не знала, что это твой офис.

– Разучилась думать и читать?

– Я… узнала не сразу. Но мне нельзя отказываться! Думала, не встречу тебя… прости.

– Значит, работаешь?

– Да.

Она грустно улыбается, окидывая взглядом форменное платье.

– Уборщицей.

Я злюсь. На нее. На себя. На весь мир. Злость бурлит внутри кипятком, требуя выхода.

Я ее ненавижу.

Медленно, зная, что Лиза следит за каждым моим движением, протягиваю руку к столу и смахиваю на пол вазу. Она из небьющегося стекла, поэтому, как обычно, разлетается на миллиард осколков. Они повсюду, куда доходит свет. Маленькие, острые, поблескивающие.

– Убери. Раз уборщица, – хрипло говорю я.

Лиза, как завороженная, смотрит на россыпь осколков. Когда поднимает глаза, я ожидаю увидеть в них что угодно: ненависть, обиду или презрение, но вижу удивление. Оно выводит из себя сильнее, чем насмешка. Лиза не имеет права удивляться тому, чем я стал. Она сделала все, чтобы это случилось.

– Зачем? Леш, зачем ты так?

– Ты же сказала, что уборщица. Вот и займись прямыми обязанностями. Конференц-зал и кабинет твои, ясно? Вылижи все до блеска. Может, получишь чаевые.

Выходя, я наступаю на стекло, и оно противно хрустит под ногами. Хочется что-нибудь расколотить, дать выход ярости, но поблизости слишком много людей. Ремонтники, админы, клининговые девочки.

Как у нее это получается?! Почему, вернувшись в город, Лиза меня словно преследует? Утверждает, будто это лишь роковые случайности, только вот не врет ли, как обычно? Она лгала столько, что я даже в простом «нет» слышу издевку.

– Жанна? – Она отвечает на звонок почти сразу. – Приезжай. Забери Артема. Прислать водителя?

– Нет, я в десяти минутах от вас.

– А чего это так близко?

Слышу в ее голосе улыбку, но сейчас не способен на флирт по телефону. Вообще не могу о ней думать, внутри снова тлеют противные обжигающие угольки.

– Решила, что могу понадобиться и выбрала торговый поближе. Здесь есть твой любимый магазин белья. Я успела сделать пару фото, если хочешь…

– Позже, – обрываю я. – Забери Темку. Он с сотрудницей, ест мороженое. Я предупрежу, что ты его заберешь, покажешь ей паспорт.

– Все в порядке? Артем что-то натворил?

– Нет… – на секунду я заминаюсь и не знаю, что сказать. – Здесь грязнее, чем я думал, а мне нужно плотно поработать. Он уже насмотрелся и нагулялся. Отвези его к стоматологу, а потом поразвлекай до моего приезда.

– Уже еду. Не волнуйся.

Я был на волоске, и больше не дам судьбе шанса столкнуть Тему и Лизу. Сейчас Жанна увезет сына, а я вышвырну отсюда эту суку, и сделаю все, чтобы в радиусе пары десятков километров ее вокруг моего дома и офиса не было.

Из конференц-зала не доносится ни звука. Медленно, будто нарочно продляя болезненные мгновения, расковыривая рану мыслями о бывшей, я прохожусь по кабинету. Говорят, однажды на ненависть и другие чувства не останется сил. Накатит апатия, наступит абсолютное безразличие. И через много-много лет, возможно, я смогу сказать Лизе, что простил ее. Что больше не думаю о том, как она бросила нас. Как я лежал в реанимации, думая о ней, о сыне, о том, что надо выкарабкаться, а она в этот момент счастливо и беззаботно собирала вещи, чтобы нежиться под мальдивским солнышком. Как привезла домой к друзьям Артема, пообещав, что заберет его вечером и больше не возвращалась.

Я ненавижу ее больше всего на свете, и от этого еще противнее, потому что так же ясно осознаю, что и хочу ее. Что картины прошедшей ночи встают перед глазами так же ярко, как кадры из некогда  счастливой жизни. А это ее дурацкое платье с голыми коленками… как из идиотского дешевого сериала о захватывающей жизни прислуги и хозяев. Какой идиот придумал нарядить уборщиц в такие платья? В погоне за корпоративным стилем и прочей хуетой люди, порой, теряют остатки здравого смысла.

И у меня его осталось мало. Я не могу отказаться от мазохистского удовольствия раз за разом возвращаться к бывшей жене. В мыслях и в реальности: замираю на пороге конференц-зала, и ловлю момент, когда Лиза меня не видит.

Она стоит на коленях на полу, собирает осколки в ведро, почему-то руками, не используя ни тряпку, ни пылесос. Худые плечи тоскливо опущены, а из тугого хвоста выбились несколько прядей. Она хоть и отрезала шикарные длинные волосы, они все равно живут собственной жизнью.

Эту девушку не испортят ни форменное платье заштатной клининговой фирмы, ни дорогой наряд за несколько миллионов. Ни нагота, способная отключить начисто мозг. Она все еще до безумия красивая и трогательно хрупкая.

А еще она стоит коленями прямо на осколках. И, приглядевшись, можно увидеть крошечные капельки крови на светлом ламинате.

– Какого хрена ты творишь?! – рычу я, подскакиваю к Лизе и одним движением ставлю ее на ноги.

В нежную кожу на коленях впились тысячи мельчайших осколков, а один оставил настолько глубокий порез, что капли крови стекают по ноге, пропитывая тонкий кожзам кроссовок.

– Лиза, мать твою! Ты крышей поехала?!

У нее какой-то странный равнодушный взгляд, немного рассеянный. Лиза хмурится, закусывает губу от боли и только морщится – не издавая ни звука и не отвечая на мой вопрос. Я заставляю ее поднять руки и осматриваю ладони – на них тоже несколько порезов.

– Блядь! Лиза!

Я беру ее за плечи и несколько раз хорошенько встряхиваю.

– Ты вообще соображаешь, что делаешь?! Ты с ума сошла? Да о чем я, конечно, у тебя мозги набекрень. Тебе надо не на работу, а к психиатру. Пошли!

– Куда?

– Угадай, – мрачно отвечаю я.

За руку ее брать нельзя, поэтому я смыкаю пальцы на локте и тащу за собой. Она раздета, но мне плевать, на подземной парковке не так уж и холодно, потерпит пару минут.

Мы собираем все удивленные взгляды, которые только можно. Я надеюсь, что не встретим Алевтину с Артемом, потому что это станет катастрофой, и вселенная почти слышит меня. Уже на парковке я вталкиваю дрожащую от холода Лизу в машину и, едва успев запереть дверь, слышу знакомый смех. Тело действует четко и быстро: я сажусь за руль и блокирую двери до того момента, как Лиза увидит Жанну и Артема. Но на парковке пусто, и две фигурки неизменно привлекают внимание.

Она смотрит в окно, прижав к нему ладони. Отстраненно я думаю: прекрасно, теперь у меня на стекле останутся кровавые следы. Сто процентов по дороге домой тормознут менты, а у меня нет даже влажных салфеток.

Мы оба смотрим, как Жанна сажает Артема в машину и возится с креслом. Я поворачиваю ключ, и Лиза тихо просит:

– Подожди…

Почему-то меня это злит, и будто нарочно я резко выезжаю с парковочного места. Жанна вздрагивает и хмурится. Она узнала машину. Долго, вплоть до момента, когда я поворачиваю, смотрит нам вслед. Заметила Лизу? Мне бы хотелось, чтобы нет.

– Это твоя девушка?

– Это няня. Но да, она моя девушка.

– Красивая. Она хорошая?