Читать книгу Яблоко возмездия - Анна Ветлугина - Страница 3

В палисаднике пышно цвели пионы, на них смотрели с ворот два кованых черных лебедя. Нелли, когда еще были деньги, заказала авторский забор кузнецу. На дом уже не хватило, все оставили, как было, только поменяли рамы на более затейливые. Денис торопливо поднялся на крыльцо; ему хотелось, как в детстве, выпить чаю с прозрачным дынным вареньем и, забравшись в плюшевое кресло вишневого цвета, слушать нескончаемые рассказы про гастроли в Париж и Милан, про великих дирижеров и певцов. Бабушка танцевала не в балетах, а в опере. Собственно, это ничего не меняло, все равно самыми интересными были не театральные и не музыкальные подробности, а то, как она потерялась в мусульманском квартале, как ее подруга в Венеции перепрыгнула в чужую гондолу, чтобы скрыться от навязчивого ухажера, но потеряла по дороге туфлю… А еще Нелли угораздило попасть в Краснодарскую филармонию, как раз когда в городе произошло Событие.

* * *

…Денис распахнул дверь в кухню. Бабушка обычно бодро поднималась с углового диванчика, едва он заходил, она вообще была очень подвижной. Сейчас она встала непривычно медленно. Неосознанным движением ладони провела по предплечью другой руки. В глазах – тепло и благожелательный интерес, все как обычно, однако теперь Денис заметил и еще кое-что. Тревогу? Тоску?

– Вернулся, выпускник? Как все прошло? Без драк, без эксцессов? Чаю будешь? Или сразу спать?

– Конечно, чаю! – Он через силу улыбнулся. Очень не хотелось показывать ей свое плохое настроение. – А рассказывать нечего, все прошло будто по шаблону. – Он театрально раскинул руки: – Свобода-аа! Вот что сейчас самое главное.

– Что, даже не похвастаешься количеством выпитого вина и перецелованных девчонок? – Прищурилась бабушка. – Не расскажешь, как рыдали учителя, расставаясь с лучшим в мире классом?

– Это совсем не то, о чем мне сейчас хотелось бы говорить… Расскажи лучше ты – про Краснодар.

Нелли изумленно вздернула брови:

– Сейчас?! Про Краснодар?! Да ты уж наизусть, наверное, эту историю знаешь.

– Ну и что. Расскажи.

Она щелкнула пультом чайника. Тот начал светиться и тихонько загудел.

– Знаешь, – задумчиво сказала Нелли, – я тебе сейчас по-другому расскажу. Не так, как раньше. Надо же как-то отметить тот факт, что ты уже не школьник.

– У тебя там, что ли, клубничка случилась посреди апокалипсиса? – усмехнулся внук.

– Это было бы совсем неинтересно, – вздохнула она и осторожно опустилась на диван. – Может, и пикантно, но пошло. Нет, я о другом, о том, чего ни в десять, ни в двенадцать лет ты бы не понял, не оценил. Не факт, что и сейчас-то оценишь, – бросила она скептически, – но теперь хотя бы есть шанс, мальчик ты все-таки умненький. Понимаешь, я вот балерина, всю жизнь протанцевала, но меня всегда приводили в восторг цвет и свет. Сейчас уже, наверное, поздно начинать рисовать, да я и не об этом. Знаешь, на закате есть такой удивительный цветовой момент. Небо ведь в это время состоит только из теплых оттенков – желтый, красный, оранжевый. Но когда солнце заходит за горизонт – они вдруг меняются, становятся фиолетовыми, пугающе холодными. Кастанеда, это латиноамериканский оккультист такой, тоже чувствовал подобное, у него даже есть фраза: «Сумерки – трещина между мирами». Ты вряд ли о нем слышал, хотя не мешало бы. Так вот. Я всегда знала: если другой мир вторгнется к нам, это обязательно произойдет на закате.

Денис замер, пытаясь представить это вторжение на закате. Красиво и жутко одновременно.

Вода закипела. Нелли заварила чай в стареньком фарфоровом чайничке с тонкими стенками и продолжила:

– Событие, как ты знаешь, произошло летом. Концерт закончился, мы вышли из филармонии, болтали кто о чем, а я посмотрела на запад и увидела неладное. Солнце еще оставалось над землей, а краски уже были холодными. Я ведь фанат закатов с детства, поэтому сразу заметила вопиющее несоответствие. Почувствовала: должно случиться нечто, сказала своим спутникам. Конечно, мне никто не поверил. Посмеялись. А потом, буквально минут через двадцать, вдруг посреди ясного неба разразилась гроза и… ну, дальше ты знаешь. Зеленоватые вспышки в сумерках, куча жертв полосами по районам… Нам повезло. Улица Красная, на которой находится филармония, почти не пострадала. Мы уехали. Даже не сильно задержались. А затем в городе начались… аномалии, и жители разбежались кто куда.

– А что за аномалии-то? – Денис вдруг понял, что знает все очень поверхностно, приблизительно. Вон, под Курском испокон веков тоже аномалия – магнитная, но никто ведь из-за этого город не покинул? Или место посреди пустыни в Мексике, «зона молчания», в которой необъяснимым образом замолкает любой радиосигнал. Или водопад в Китае, который не замерзает зимой при минус тридцати, зато летом может без каких-либо видимых причин превратиться в ощетинившегося сосульками ледяного ежа. Все это странно, конечно, необычно, аномально, но совсем не повод для паники. – В Краснодаре же вроде только яблоневые сады дурниной поперли, зачем из-за этого убегать?

– Это не обычные яблони, таких раньше не было, да и вообще яблонями их называют исключительно из-за внешнего сходства, – объяснила бабушка, наливая чаю. – Неужели вам в школе ничего про это не рассказывали? Впрочем, ничего удивительного, с годами интерес снижается, если его искусственно не поддерживать. А тогда, в первое лето, все только о Событии и говорили, гипотезы выдвигали, страшилки сочиняли.

– Страшилки?

– Ну да, – пожала бабушка плечами. – Человек всегда боялся того, что не мог объяснить. А тут прямо под носом – то ли инопланетные растения, чьи споры занесены на Землю метеоритным дождем, то ли мутация, вызванная неизвестным космическим излучением, то ли видоизменившиеся под воздействием местных условий вторженцы из параллельного пространства. Рядом с ними почему-то вся техника переставала работать, молнии какие-то шаровые летали, а еще они ужасную аллергию вызывали: кто-то задыхался, словно при астме, кто-то мгновенно умирал от анафилактического шока. Ну и вообще… много там непонятного обнаружилось. Конечно, так просто никто бы жилье свое не бросил.

– Но там же до сих пор живут, – напомнил Денис.

– Кто тебе сказал? – Нелли усмехнулась. – Там закрытая территория, огороженная охраняемая зона, посторонних не пускают. Разумеется, наверняка кто-нибудь и за забором свои дела обстряпывает: изучает эти растения, опыты проводит, возможно, какую-то пользу извлекает… но это не для простых людей. Если тебя это так уж заинтересовало – можешь покопаться в интернете. Я уверена, много новых данных появилось с тех пор, как первый информационный бум миновал. И… не кажется ли тебе, что это странная тема для человека, только что вернувшегося с собственного выпускного? Может, ты мне зубы заговариваешь, чтобы я не лезла с расспросами? Ночью точно все было нормально?

Он развел руками:

– А что может быть ненормального? Обычный праздник.

…Чай получился душистым, варенье пахло имбирем и выглядело, как волшебный янтарь. Денис понемногу успокоился. В конце концов, он сам придумал себе сказку про Катю, винить тут некого, даже и расстраиваться глупо. Зато у него есть совершенно чудесная бабушка, которая знает кучу совершенно чудесных историй.

– Поспишь? – спросила Нелли и провела рукой по его тонким русым волосам.

– Ага. – Денис зачем-то зашел в комнату, где стоял балетный станок. Все время, что он себя помнил, Нелли тренировалась. Очень дорожила своей фигурой и физической формой. Он потрогал перекладину станка и удивился странному ощущению. Что-то было не так. Слой пыли! Как это возможно?

– Ты что, перестала заниматься? – Он внимательно посмотрел на нее. Всегда прямая спина балерины выглядела непривычно сутулой. Или это только кажется?

Нелли молча смотрела в пол. Потом качнула головой:

– Не хотела тебе говорить, но все равно ведь придется. У меня нашли эту болезнь… фибродисплазию. И ведь случайно совсем. Упала, помнишь, зимой, и на ноге шишка начала расти. Пошла к врачу показаться – предложили сдать анализы. И вот… Лучше бы не знала. Теперь даже настроения танцевать нет.

Денис потряс головой. Хотелось проснуться туда, где все в порядке. Но он не спал.

– Как это: лучше бы не знала? – Он заметил, насколько фальшиво звучит собственный голос. – Наоборот, хорошо, что на ранней стадии обнаружили!

Бабушка улыбнулась своей теплой, знакомой с детства улыбкой:

– Дениска, не переживай так, это ж не онкология, оно ме-еедленно развивается. Еще станцую на твоей свадьбе.

Он тоже улыбнулся в ответ, хотя это оказалось непросто.

* * *

Теперь вся его жизнь крутилась вокруг фибродисплазии. Как будто кто-то внезапно отпер дверь, за которой она находилась; нынче об этой проблеме вещали, казалось, из каждого утюга. Вербицкий уже знал, что это всего-навсего иллюзия восприятия, феномен Баадера-Майнхоф, когда впервые услышанная информация вдруг начинает преследовать тебя повсюду.

Самое ужасное, что реального выхода как бы и не существовало. Страшную болезнь лечили синтетическими моноклональными антителами. Денис плохо представлял себе, как они действуют, знал только, что денег на курс не хватит, даже если продать их с бабушкой дом и остаться на улице. А самое главное – заболевание не уходило насовсем, лишь прогрессировало не так быстро.

Нелли была его единственным родным человеком на всей земле, ради нее он был готов на все.

Разумеется, первой пришла в голову мысль о продаже почки, но официально донором он стать не мог из-за врожденного порока сердца, а на черном рынке почка стоила значительно меньше, чем курс этих чертовых моноклональных антител. Из-за постоянных терзаний Вербицкий не смог сконцентрироваться, перепутал какие-то документы, встал не в ту электронную очередь, подал заявку не на то направление и в итоге провалил поступление на журфак. Когда опомнился и разобрался, оказалось, что поезд ушел; в приемной комиссии предложили отучиться на платном. Как раз сейчас это было особенно актуально.

От армии его освободили из-за бабушкиного заболевания как единственного потенциального опекуна. Возможно, и порок сердца тоже сработал, хотя он и не считался особо опасным.

Все лето Денис просидел в интернете, искал варианты хорошего заработка. Конечно, они не находились – кому нужен вчерашний школяр без диплома, пусть и условно одаренный? Вербицкий изучал даже заведомо сомнительные варианты, типа стать сталкером в Краснодаре, писал в соответствующее сообщество. Его кандидатура никого не заинтересовала – логично: без опыта, без связей…

Наконец повезло устроиться удаленно копирайтером в косметическую фирму со странным названием «Эппл Мизерабль». Ее головной офис базировался в Адыгейске. Когда-то небольшой городок, несколько лет назад, после События, он серьезно разросся из-за беженцев из Краснодара. Фирма делала косметику из аномальных яблок, доставляемых из закрытой Зоны. Якобы они как-то особенно, внутренне омолаживали, эти добавки. Правда, говорили и другое: что вообще вся эта аномальная косметика – пиар на голом месте. Никаких добавок в ней нет, потому что действие яблок не изучено, никто бы не позволил вот так просто продавать населению что попало.

Дениса не особенно волновало, из чего на самом деле делают крема и сыворотки, про которые он сочинял вдохновенные тексты. Гораздо больше его беспокоила собственная репутация. В смысле, сможет ли он указывать сотрудничество с «Эппл Мизерабль» в своем портфолио, когда подвернется более интересная вакансия?

За текучкой сырая и серая южная зима промелькнула незаметно. Летом он снова попробовал поступить на журфак, и снова ему предложили платное обучение. Теперь, с работой, это уже не казалось невозможным. Да и Нелли не так уж и болела, просто немного утратила былую гибкость. Неудивительно, некоторые ее ровесницы уже давно осели на диванах без всякой фибродисплазии. И конечно, она очень хотела, чтобы внук получил высшее образование. В итоге выбрали более дешевый дистанционный вариант. Начались бессонные ночи – на учебу ведь требуются не только деньги, но и время.

* * *

…В то лето вишня уродилась на удивление. Уже много лет корявые старые деревья приносили по нескольку ягодок, да и те были червивые. А тут даже листья скрылись за множеством темно-красных шариков. Нелли обрадовалась, даже как будто помолодела. Запланировала варенье в промышленных масштабах. Надо было помочь ей собрать урожай, а у Дениса как раз шла сессия, и на работе случилась запарка. А воробьям не объяснишь: они налетели, что не поклюют – то просто на землю скинут. И солнце еще палило немилосердно. «Ну, завтра точно соберу», – подумал студент и засел за курсовую.

Допотопный кондиционер улучшал климат в комнате как-то неубедительно, тексты упорно не поддавались грамотному анализу. Воробьи совсем обнаглели, так расчирикались, что в ушах звенело. Уж делали бы свое черное дело молча!

Пойти, что ли, прогнать мерзавцев? Вербицкий встал из-за компьютера, вышел на крыльцо. Как раз в этот момент чириканье стихло, но он решил все же прогуляться до вишен, заодно оценить масштаб работы на завтра. Завернул за угол и обмер: бабушка, стоя на самом верху шаткой стремянки, изо всех сил тянулась к верхушке одного из вишневых деревьев. На шее у нее висело голубое пластиковое ведерко, наполовину заполненное ягодами. «Ты что!» – хотел закричать он, но не успел. У ведерка вдруг лопнула веревочка. Нелли инстинктивно дернулась – поймать. Стремянка накренилась, бабушка, падая, схватилась за ветки, те обломились, все же немного смягчив падение.

Денис метнулся к вишням. Нелли уже героически пыталась встать, хотя не получалось.

– Дениска, вроде ж не сломала ничего? – с тревогой спросила она. – Надо же было так подвести тебя!

– Что ты такое говоришь… – Он был готов сожрать себя за то, что тянул с этим проклятым урожаем. И ведь старалась-то она ради вишневого варенья для любимого внука! Сама сладкое никогда не приветствовала.

Бабушка смогла встать на ноги, помотала головой, руками. На плечах и локтях виднелись глубокие ссадины, проступали пятна кровоподтеков, но серьезных травм вроде не наблюдалось. Денис все-таки отвез ее в больницу, несмотря на протесты.

* * *

В регистратуре сидела пергидрольная тетка, которая на все вопросы отвечала одно: записи нет, принимаем только платно. Платный прием, как оказалось, ничем не отличался с точки зрения комфорта от бесплатного. Тем не менее очередь из недовольных у рентгенкабинета почтительно расступилась после предъявления оплаченного талона. В кабинете травматолога Нелли была уже немного спокойнее, видимо, боль от ушибов утихла от принятой таблетки. Усталый, уже немолодой врач поднял глаза, поглядел куда-то сквозь Дениса, молча осмотрел бабушку и так же молча сел писать. Вербицкий боролся с желанием задать вопрос первым, но доктор взял инициативу на себя:

– Серьезных переломов нет. Точнее, треснуло два ребра справа, но это мелочи. От ушибов принимайте обезболивающие, я написал. Месяц никаких физических нагрузок. – Он поставил размашистую подпись. – Все.

– Э-э… Спасибо. А на фибродисплазию это не повлияет?

Во взгляде травматолога появилась некоторая заинтересованность:

– А, фибродисплазия. Ну да, конечно, повлияет. После переломов она обычно прогрессирует. Так что подыщите реабилитационный центр или сиделку хорошую.

Всю дорогу домой бабушка и внук молчали. Только дома Нелли, чувствуя необходимость как-то снять напряженное безмолвие, сказала нарочито весело:

– Вот, не зря говорят, что сладкое вредно! Но немножко вишни я все-таки успела сварить еще вчера.

– Я теперь, наверное, не смогу больше есть варенье, – мрачно отозвался Денис.

– Ну, выше нос! Что ты разнылся! Балерины так просто не сдаются, даже бывшие! – Она изо всех сил выпрямила спину и попыталась встать в третью позицию, но не смогла удержать равновесие. Внук еле успел поддержать ее и не дать упасть.

– Иди лучше полежи, – встревоженно попросил он. – Я тебе куриный бульон сварю, он вроде как кости сращивать помогает.

Уложив бабушку на диван, он пошел на кухню, начал возиться с курицей. Нелли, обычно разговорчивая, лежала так тихо, что казалось, будто она спит. Сварив бульон, Денис на цыпочках подошел к дивану и увидел, что она беззвучно плачет.

– Ну же… – Он присел на корточки рядом. – Зато от этого не умирают, как от рака!

– С перспективой, которая меня ожидает, лучше умереть, если честно…

– Ты что? Как я без тебя?

– Уж точно лучше, чем с бревном на шее.

– Нелли! Не смей.

– Интересно, как быстро это будет развиваться… – Кажется, она не слышала его слов. – Я ведь уже сейчас… хожу нормально… в смысле, ходила, а танцевать, как раньше, не могу. А потом ведь вообще придется выбирать любимую позу на всю оставшуюся жизнь. – Она натужно улыбнулась. – Придется решить, арабеск это будет или круазетт. Зато уж точно не растолстею, там, говорят, челюсти перестают двигаться, больных кормят через трубочку.

– Нет! – Он топнул ногой. – Эта дрянь лечится! Мы найдем вариант.

Нелли горько рассмеялась:

– Не лечится, а только замедляется, и за большие деньги. Будто ты сам не знаешь, Дениска.

– Есть случаи, когда процесс перерождения мышечной ткани в костную удавалось повернуть вспять. – Он сам удивился, как уверенно и деловито звучит собственный голос. – Я как раз вчера читал. При интенсивном лечении бывает около тринадцати процентов таких случаев.

– Ну да, – бабушка осторожно потрогала бок, – вложи целое состояние, которого нет, и тогда, мо-о-ожет быть, рак на горе после дождичка в четверг все-таки свистнет.

– Слушай, прекрати, а? – прервал ее внук. – Ты сама меня учила никогда не сдаваться. Найдем мы эти гребаные деньги, обещаю.

* * *

…Поиски крупного заработка превратились для него в навязчивую идею, что мешало сосредоточиться на учебе. Кое-как сдав зимнюю сессию, он твердо решил после каникул взять себя в руки. Но к февралю у Нелли на коже в месте сломанных ребер появились характерные уплотнения. Они свидетельствовали о том, что страшный внешний скелет все-таки начал образовываться. А на лице и шее появились непроходящие отеки, пока еще незаметные, но он слишком хорошо знал, на что надо обращать внимание. И еще он знал, что, если болезнь не лечить на этой стадии, она может прогрессировать очень быстро.

Поразмыслив обо всем этом, Вербицкий подал в университет прошение об академическом отпуске и принялся целыми днями рыться в интернете, рассылая резюме. Перед глазами упорно стоял образ той женщины из инвалидного интерната на набережной, ее застывшая рука, по-лебединому изогнутая, и мучительное отчаяние в глазах. А в мозгу прокручивались куски прочитанной информации: «Заболевание не является смертельным, так как не затрагивает жизненно важные органы. Раньше такие больные умирали от голода, так как срастались челюсти, или от недостаточности дыхания из-за зарастания мышц диафрагмы и ребер», «весь скелет представляет собой цельную, не распадающуюся и несгибаемую структуру. Лопатки срослись в пластину, от костей бедер отходят гребни и шипы, напоминающие побеги коралла или ветви жуткого растения, из задней части пяточных костей вырастают шпоры…»

* * *

Так прошли март и апрель. В мае наступило лето, раннее и жаркое даже для южных широт.

…Раскаленный воздух пах морем и вялой травой. Денис брел по центру Анапы, в который раз прокручивая в голове варианты добывания денег. Кредит им с бабушкой не давали – низкая платежеспособность. Работу упорно не предлагали. Правда, менеджер из «Эппл Мизерабль» увольнялся и предлагал занять его место. Можно попытаться совмещать это с копирайтерской деятельностью, две зарплаты всяко лучше, чем одна, но пришлось бы уезжать из Анапы, а на кого оставить Нелли? Похоже, оставалась только лотерея, прекрасный выход, черт возьми, а главное – тако-ой надежный…

Уйдя с головой в грустные размышления, Денис шарахнулся в сторону, когда кто-то похлопал его по плечу.

– Дэн, старина, ты че, своих не узнаешь? – послышался голос Васяна, бывшего одноклассника.

– А, привет… – Вербицкий протянул руку. – Рад видеть. Ты где сейчас, поступил куда?

– В полиции. Ну и в юридическом параллельно, мне как сотруднику органов место бюджетное дали. А ты чего как не в себе бродишь?

– Да проблема есть одна… точнее, деньги нужны, и много.

– Бизнесом, что ли, решил заняться? – Васян лукаво подмигнул. – И че толкаешь?

– Да какой бизнес… бабушка у меня болеет.

– А… Ну, то святое.

Он достал из кармана сигареты и задумчиво закурил. Повисла пауза, Денис начал думать о том, как завершить случайную встречу.

– Слушай, а помнишь, ты мне в детстве велик нашел?

– Не помню… А что, действительно нашел?

– Ага, причем фиг знает как. Мы везде его искали с батей четыре дня – дома, во дворе, вокруг школы, в море только не лазали. А ты потом просто пришел и сказал, что он может лежать в кустах за железнодорожными путями. Я тогда еще крепко на тебя обиделся, думал, что ты сам его туда отвез и спрятал. А потом узнал, что ты и другим ребятам помогал с пропажами, и там уж ты точно не мог быть виновником. Да и смысл тебе самому устраивать все эти кражи? Денег за поиск ты с нас не брал, перед девчонками подвигами своими не хвастался, нос не задирал, вообще как будто стеснялся своих способностей. Хотя чего тут стесняться, когда ты товарищу велик помог отыскать?

– Ну… может быть. А почему ты вдруг вспомнил?

– Давай я поговорю, чтобы ты с нашими ищейками работал? В смысле – с операми. У них там висяков куча, а ты, может, им чего поможешь найти.

– Васян, не возьмут меня в полицию, я же в армии не служил и по специальности ничего не заканчивал. Но спасибо за сочувствие, конечно.

– Да погоди ты. – Васян решительно растер окурок о потрескавшийся асфальт и вынул из кармана мобильный телефон. – Спрошу у другана, у него что-то повисло там, типа того.

Товарищ Васяна оказался неубедительным. Обещал перезвонить, переносил сроки. Потом Денису написал кто-то вроде бы от него. Проверить бы тогда лишний раз, хоть тому же Васяну позвонить, да уж очень хотелось заработать, поэтому будущий журналист так легко согласился.

Встреча произошла в подвальном кафе на окраине. Днем там было пустынно, Вербицкий направился к единственному занятому столику у дальней стены.

– Ты Дэн? Здорово. Садись. – Два мужика немного раздвинулись, освобождая место за круглым столиком. – Я Илья. Мне говорили, ты всякие штуки можешь находить? – Денис пожал руку, косясь в сторону второго мужчины. – А это Виктор, ему как раз и надо найти кой-чего.

– А что искать-то? Я ведь не гугл и не фокусник, может и не получиться…

– Надо, чтобы получилось. – Виктор говорил вполголоса. – Мы хорошо отблагодарим за работу. Вот, – он протянул конверт, – аванс, чтобы ты не сомневался.

– Да не переживай ты так, у нас все чисто, никакой опасности. – Илья натянуто улыбнулся. – Ни трупов, ни оружия – скукота одна! Встретишься с моими людьми, они все расскажут-покажут. Давай завтра в полдень около этого кафе.

* * *

В условленном месте в условленное время его ожидали трое мужчин, невнятно одетых и с незапоминающимися лицами. Другие, не Илья с Виктором, с которыми он договаривался накануне. Увидев Вербицкого, они даже не удосужились поздороваться, просто быстро пошли куда-то. Ему ничего другого не оставалось, кроме как следовать за ними. За углом в переулке стояло такси – из самых дешевых. Перед Денисом с неожиданной любезностью открыли заднюю дверь. Пропустили его в серединку, сами уселись по бокам, один на пассажирском сиденье впереди. Как-то без слов стало понятно, что водитель в курсе цели поездки. Минут пять двигались молча. Потом тот, что сидел рядом с водителем, обернулся и спросил:

– Ну что, будем глазки тебе завязывать или сам сможешь забыть, куда ездил?

– Раньше в таких случаях глазки не завязывали, а выкалывали, – заметил водитель, не переставая следить за дорогой.

– Э, а как тогда искать?

– Сначала искали, а потом им глаза выкалывали, чтобы снова не нашли.

– Ну да, – хохотнул пассажир, – олдскул, он такой, серьезный. Но мы попроще, можешь расслабиться. Понял вопрос-то?

Денис пожал плечами:

– Как скажете. Мне-то что.

– Вот и чудненько.

Машина между тем выехала из Анапы по направлению к хутору Красному. Там находилось что-то вроде городской свалки. Вокруг нее уже не одно десятилетие полыхали скандалы, ее неоднократно закрывали, засыпали грунтом, но она стихийно возникала снова и снова. Вербицкому даже однажды заказали статейку о несознательных жителях Красного, которые упорно нарушают экологический баланс в своем родном поселке. Он тогда еще подумал: какие-то странноватые жители – вот так глупо мусорить, не боясь штрафов. Да и с объемами нестыковка получается: маловат хутор Красный, чтоб самостоятельно создавать такие заметные проблемы, достойные статьи в региональных СМИ. Нелли потом узнала от подруги, которая оттуда родом, что это банальная война за землю. Хуторяне вовсе ни при чем и сами страдают больше всех.

…В чахлой, выжженной солнцем траве замелькали куски упаковочного пластика, видимо, принесенные недавним ураганом.

Пахнуло тошнотворным запахом гниения, водитель торопливо поднял стекло. Впереди на дороге темнело непонятное черное пятно. Когда машина подъехала ближе, оно взмыло в небо, оказавшись стаей ворон.

– Не бойся, парень, мы не сюда, – успокоил словоохотливый незнакомец с переднего сиденья, – тебе не понадобится противорвотное.

Лучше бы средство от затекания ног. Хотя мерзкий запах все равно присутствовал в салоне, несмотря на закрытые окна, через некоторое время к нему прибавилась копоть. Денис увидел столб дыма, вздымающийся над полем.

– Опять развлекаются, – мрачно уронил сидящий слева.

– Бэ-э, – отреагировал словоохотливый.

Наконец запах стал слабеть, куча мусора осталась позади. Показалось поле, заполненное битыми и ржавыми автомобилями.

– Ну что, осознала, голуба моя? Это и тебя ожидает. – Вербицкий не сразу догадался, что слова водителя обращены к машине.

Остановились на краю поля. Прямо очень тайное, конспиративное место, ради которого необходимо завязывать глаза и непременно съедать полученные бумажные послания. Детский сад какой-то! Денег, интересно, заплатят или так и ограничатся авансом?

Молчаливые сопровождающие быстренько выбрались наружу, словоохотливый посмотрел на Дениса и недовольно кашлянул:

– Тебе особое приглашение требуется?

– Опаздываем куда-то? – огрызнулся студент, покидая тесный салон. Манера общения клиентов начала раздражать.

Водитель лихо развернулся и уехал, наступила мертвая тишина, только вороны вдали покаркивали.

– Что ищем? – поинтересовался Вербицкий.

Словоохотливый хохотнул.

– Ну как тебе сказать…

– Вот так и скажи. Иначе не получится найти.

– Хм… Препаратик один лекарственный.

Студент пожал плечами.

– Да хоть мочу единорога. Как выглядит? Мне, чтобы найти предмет, нужно представить его внешний вид. Во что упаковано ваше лекарство?

– Как-то много ты хочешь. – Словоохотливый явно начал раздражаться. – Откуда нам знать?

– Это вы хотите слишком много, – возразил Денис, – требуете услугу из области сверхъестественного, да еще и условий для нормальной работы не создаете.

– Поговори мне тут, – закипятился было словоохотливый, но вмешался его товарищ:

– Парень прав. Ну как он будет искать, не зная чего?

Кулаки не в меру активного заказчика сжались. Он резко выдохнул, помолчал.

– Ну, хорошо. «Дурь» там должна быть. В порошке.

– Хоть две «дури». Во что упакована? Мне нужно представить визуальный образ.

Словоохотливый присвистнул:

– Ну, ты даешь. Если бы мы это знали – наверное, и ты бы не понадобился. Логично?

– Нет, – хмуро сказал Денис. – Не логично. Давайте так: представлю для начала, что ваш порошок находится в пластиковом пакете. Где хоть примерно он может находиться? С краю? В середине?

Словоохотливый развел руками. Студент, вздохнув, зашагал к смятой в лепешку серебристой «Ауди», что стояла ближе всего. За ней торчал обгоревший и раскуроченный взрывом остов старой «Лады», похожий на вздыбившегося коня.

…Удивительно все-таки работало это свойство. Надо чуть напрячься и расфокусировать зрение, как будто смотришь вперед, а хочешь увидеть что-то сбоку. Потом представлять изо всех сил предмет в разных вариантах и ракурсах, будто листаешь страницы в электронном каталоге. Пакет с порошком, пакет с порошком… Какого, интересно, цвета этот порошок? Белого же, скорее всего?

Если получится найти – будет такое странное ощущение теплоты. Ну да, есть ведь даже детская игра в «холодно – горячо», когда ищут что-то спрятанное. Может, ее придумали как раз такие… м-м-м… паранормальные граждане вроде него?

Денис ходил по кладбищу автомобилей, протискивался между покореженными салонами, трогал облупившиеся капоты. Сопровождающие не отставали ни на шаг, сопя за спиной и ужасно раздражая. Не исключено, что именно из-за них ничего не получалось.

– Вы бы подождали меня где-нибудь у дороги, – наконец попросил он. – Собраться не могу.

– Ага, конечно, – недовольно отреагировал словоохотливый, – чтобы ты смотался с находкой.

Было лень даже напоминать, что он вовсе не планировал торговать наркотиками.

Прошел, наверное, целый час, обстановка накалилась до предела.

Требовалась немедленная подпитка для воображения. Обычно, когда возникали сложности с писанием текстов, он всегда выходил в поисковик и задавал вопросы где-то рядом с нужной темой. Иногда даже совсем абсурдные, но они помогали. А здесь ведь тоже вполне креативная работа. О том, что заказчики могли ошибиться и никакой закладки на свалке просто нет, ему не хотелось думать.

Солнце пекло немилосердно. Денис сел на землю в тени большого грузовика и достал планшет. «Как выглядит героин», – набрал он. В этот момент его жестко тряхнули за плечо.

– Ты совсем охренел? – навис над ним словоохотливый. – Ты что, не знаешь? Все подобные запросы пеленгуются, сверни немедленно!

– Да уже поздняк метаться, – отозвался второй, – пусть смотрит, вдруг поможет.

Денис, не слушая их, пролистывал картинки, вникал в описания. Ага. Героин – белый порошок, но в натуральном виде используется редко, чаще всего с добавками, из-за которых может быть розового, темно-коричневого, серого, даже черного цвета.

Где-то на краю автомобильного кладбища карканье ворон перешло в истерический смех. Студент журфака тупо пялился в картинки с разноцветными порошками, рассыпанными на разных поверхностях. Словоохотливый тихо бормотал нецензурные экзерсисы в адрес искателя, но тот упорно не реагировал. Наконец поднялся и уверенно двинулся в дальний угол поля, где среди проржавевших железных островов торчало одинокое разлапистое дерево.

– Нашел, что ли? – послышалось за спиной. Денис повернулся к заказчикам и сказал умоляюще:

– Отстали бы вы от меня… ну хоть шагов на десять. А лучше бы вообще свалили куда-нибудь на полчасика, если вам и правда нужно, чтобы я нашел хоть что-нибудь.

Почему-то на этот раз ему удалось убедить своих провожатых. Если честно, он не ждал ничего особенного от этого дерева, просто захотелось подумать в тенечке. Вокруг толстого ствола уютно зеленела травка, уцелевшая от иссушивающих солнечных лучей. Было приятно сесть на нее, привалиться спиной к шершавой коре, от которой пахло чем-то душистым… и вдруг он почувствовал то самое тепло. Оно ощущалось особенно странно посреди изматывающей жары. Не прохлада, а именно приятное тепло.

Он встал, озираясь, обошел вокруг дерева и обнаружил в стволе с обратной стороны дупло – небольшое, ничем не примечательное, на первый взгляд абсолютно пустое. Студент сам удивился, с какой уверенностью он засовывает туда руку, будто в собственную прикроватную тумбочку за носками. И действительно, пальцы нащупали пакет (все-таки пакет!), явно чем-то набитый. Вербицкий вытащил руку и открыл рот, собираясь позвать заказчиков, но замер, почувствовав чей-то взгляд. У покосившегося кузова грузовика стоял худой парень с ярко выраженными монгольскими чертами.

– Че шаришь, потерял че? – поинтересовался он довольно неприветливо. Денис краем глаза следил за клиентами. Они стояли поодаль, о чем-то спорили, поглядывая на дерево. Похоже, с их места постороннего не было видно.

– Да не ищу ничего, – сказал студент, – просто солнце голову напекло, решил отдохнуть под деревом, а там дупло такое классное, как в мультике про сову. Захотелось потрогать.

– А че вообще сюда приперся? – не отставал азиат. – Любишь по свалкам гулять?

– Я журналист, – объяснил Денис. – Заказали текст про свалку, вот пришел смотреть, как тут чего.

Возможно, такое объяснение удовлетворило бы не в меру любопытного парня, но в этот момент словоохотливый совершил крайне несвоевременный поступок. Он сделал пару шагов в сторону дерева и крикнул:

– Ну, как там? Нашел, что ли?

Денис инстинктивно оглянулся на крик. За это время азиат бесследно исчез. Клиенты с покрасневшими от солнца лицами уже подходили.

– Думаю, все лежит здесь, – кивнул студент в сторону дупла. – Только боюсь, хозяева уже в курсе вашего активного поиска.

– Откуда ты знаешь? – прищурился заказчик.

– Да так, крутился тут один, интересовался, что мне нужно на свалке. Я ему попытался голову заморочить, почти получилось, но тут вы закричали очень некстати.

– Давайте, быстро берем и сматываемся, – вмешался еще один, из молчаливых.

Словоохотливый полез в дупло, начал доставать пакеты и передавать их товарищам. Вербицкий удивлялся, насколько внешний вид упаковки соответствовал тому, что представлялось при поиске. Черный плотный пластик. Они хотели вскрыть один, чтобы удостовериться, но передумали. Торопились, а может, прониклись уважением к искателю.

* * *

…Хозяева закладки появились неожиданно и с разных сторон. Студент не успел даже среагировать, мощный удар по лбу отправил его на землю. Плывущим зрением он видел, как незнакомцы расправляются с его заказчиками. Те отчаянно сопротивлялись и явно умели это делать. У кого-то появился нож, вроде даже не один… или второй уже был у противников? Изо всех сил пытаясь не дать сознанию выключиться, Денис начал отползать под прикрытие грузовика, но его схватили за шкирку и поставили на ноги.

– Этот, что ли, ищейка? – спросил кто-то.

– Да, этот, – ответил голос с явным среднеазиатским акцентом. – Смотри, не надо, чтобы подох.

Тут послышался визг тормозов и звук выстрела. Судя по всему, такого поворота событий не ожидала ни одна из сторон. Дениса бросили в сторону, он воспользовался этим и быстро скрылся за ржавым грузовиком.

– Атас! Менты! Погнали!

– Я говорил, за нами хвост! – Незнакомцы бросили пакеты и попятились в сторону леса.

Раздался еще один выстрел. На этот раз стреляли заказчики. Полицейские не спешили тратить патроны, но держали всех на прицеле. «Как в фильмах, – пронеслось в голове. – Даже любопытно, что дальше». Инстинкт самосохранения вытеснил несвоевременную мысль, и Вербицкий медленно пополз в сторону поваленного бревна на краю свалки. За ним начинался лес.

Тем временем один из хозяев закладки попытался убежать. Прогремел третий выстрел, теперь уже со стороны полицейских.

– Суки! – заорал незнакомец. Пуля попала ему в голень, он свалился, подняв облако пыли.

– Стоять! Оружие на землю! Руки в гору!

Оставшиеся неподвижно застыли на местах. Люди в форме медленно подходили к ним с разных сторон. К счастью, это были не омоновцы, те обычно выезжают на захват куда более многочисленным составом, действуют стремительно, и пока одна их часть кладет мордой в землю всех без разбору, вторая контролирует и прочесывает прилегающую территорию. Но двух полицейских нарядов было маловато, чтобы уследить за окрестностями: тут бы пойманных не упустить, а что там за бревна на краю свалки валяются и кто за ними прячется – дело третье. Денис осторожно выдохнул.

Содержимое закладки было разбросано по траве, кажется, один из пакетов порвался.

– Чье это? Чьи пакеты? – вкрадчиво допытывался немолодой уже капитан.

– Не наши, – резко бросил один из заказчиков. – Это парень нашел.

Что? Еще не хватало попасть с ними в одну камеру и вообще в тюрьму.

– Что за парень?

– Журналист. Он сбежал. Его ищите, мы ни при чем.

– Ну, пойдем, запишем твою сказочку. По одному в машину, быстро!

Второй полицейский собирал пакеты в полиэтиленовый мешок, еще один снимал на телефон дерево с дуплом. Выждав, пока процессия загрузится в «бобик» и «Форд» с мигалками и уедет с места задержания, студент вылез из укрытия, благодаря судьбу за более-менее удачную развязку. Выбраться с автомобильной свалки было не так уж сложно – рядом проходила трасса, по которой курсировали городские автобусы. Всю дорогу его мучил один вопрос, пробивавшийся сквозь головную боль, – что теперь делать. Больше всего на свете хотелось проснуться и поскорее забыть этот слишком реалистичный сон. Ну или перезапустить уровень в компьютерной игре.

Открывая входную дверь, Денис прикидывал, говорить ли бабушке. Скорее всего, никакого риска нет, и его не найдут, да и искать не станут. А что касается совести… Есть Васян, который предложил ему эту подработку, так что можно считать себя внештатным сотрудником полиции, но уж никак не пособником преступников. Вот только Нелли же чуткая, догадается о проблемах, а ей сейчас только дополнительных стрессов не хватало.

Бабушка гремела посудой на кухне.

– Привет! Будешь чай?

– Спасибо, я полежу! Потом, попозже. – Денис попытался придать пересохшему от жажды голосу максимальное спокойствие. Надо уйти к себе, пока она ничего не заметила. Кажется, на лбу все-таки вздулась внушительная шишка.