Читать книгу Склифосовский - Анна Ветлугина - Страница 5

Согласно крылатой фразе Розы Бертэн, личной модистки королевы Марии Антуанетты, «новое – это хорошо забытое старое». В топонимике под названием «Новый» тоже часто скрываются солидные древности. Например, Pont Neuf (Новый мост) в Париже – старейший из сохранившихся мостов через Сену. Одесский Новый рынок, что на улице Торговой, тоже является одним из самых старых городских рынков. Год его основания – 1812-й. В 1840-х по проекту архитектора Ивана Савельевича Козлова там построили аналог современного торгового центра – целый квартал двухэтажных зданий с открытыми галереями. Рядом с этим купеческим раем находился тот самый сиротский дом, куда попал Коля Склифосовский.

Сретенская церковь и Новый рынок в Одессе. 1870—1880-е гг. Фото Ж. Рауля

История этого первого одесского приюта началась еще, когда градоначальником был легендарный Дюк Ришельё[12]. Он буквально создал Одессу с нуля. Стоял у истоков одесского порто-франко[13], который принес городу международный статус и почти столичный уровень экономики. Не чурался Эммануил Осипович (так Ришельё называли в России) и добрых дел, среди которых особое внимание уделялось неимущим старикам и детям.

Торговая улица в Одессе. Конец XIX в. Открытка

Поначалу одесским сиротам помогали, принимая их в хор Николаевской соборной церкви[14]. Детский вокальный коллектив существовал частично на добровольные пожертвования частных меценатов, но на постоянной основе небольшие средства шли от городского комитета. В 1814 году при Одесской больнице появилось «отделение для малолетних детей». Туда попадали младенцы, оставшиеся после смерти рожениц, и подкидыши.

Блестящие успехи на службе у русского императора не избавили Ришельё от тоски по родине. Он вернулся во Францию, как только там наступил период Реставрации монархии Бурбонов. В последние годы жизни ему удалось дослужиться до главы королевского правительства.

В 1820 году посетивший проездом Одессу врач по фамилии Стубб пожаловался уже другому одесскому градоначальнику Николаю Яковлевичу Трегубову на то, что «в городе большая часть детей при их рождении имеют несчастную судьбу: подброшенные матерями по причине стыда, жестокости, крайней бедности, или убиваются, заражены различными болезнями или после смерти родителей остаются сиротами». У Стубба имелись конкретные предложения: основать в Одессе большой воспитательный дом вроде тех, что уже существовали в Санкт-Петербурге и Москве.

Инициативу одесситов поддержал император Александр I. Постепенно, ко второй половине XIX века, Одесса стала важнейшим центром так называемого «общественного призрения» сирот. В пестрой и многонациональной городской среде причудливо переплелись различные традиции благотворительности: европейские и имперские, ведомственные и частные, национальные и профессиональные. Существовали католические, лютеранские и еврейские приюты, приюты для мальчиков и девочек, для детей солдат, погибших на войне, и детей бродяг. Но все это разнообразие уже относится к рубежу XIX—XX веков. А ведь проблема сиротства существовала во все времена. Как выживали беспризорные дети раньше?

Благотворительность в современном понимании – полностью достижение христианства. Правда, поначалу она не предполагала государственного уровня реализации. Да и сам привычный нам образ детства вызвал бы недоумение у людей, живших полтора тысячелетия назад.

В древней языческой Руси детский приют был бы попросту невозможен: дети рассматривались как приложение к родителям и практически являлись собственностью взрослых. Родитель мог спокойно и продать, и убить своего ребенка. Причем власть имели и отец, и мать. По древним славянским законам дети освобождались «по смерти одного из родителей из-под власти другого». Они становились свободными от власти другого родителя и тогда, когда тот вступал в повторный брак. В этой двойственности родительской власти явно прослеживается влияние более древних, общинных родовых структур с элементами матриархата. Например, именно мать-княгиня судила распри детей-князей, матери-вдове принадлежали все права родительской власти, в том числе отдание дочерей замуж.

Детей не только порабощали, но и приносили в жертву – явление, распространенное в дохристианском мире славян, как и в других языческих обществах. Исследователи обычаев Древней Руси сообщают об «умерщвлении грудных младенцев над телами воинов Святослава». Русы-язычники верили, что тело убитого человека возвращает земле жизненную силу, которой оно было наполнено, а через землю эта сила передается живым. В этом смысле именно младенец обладал наибольшим количеством нерастраченной силы. Считалось, что он еще не вступил в мир взрослых людей, а значит, является посредником между здешним и потусторонним. Его возвращение в неведомый, непостижимый мир, откуда он пришел на землю, способно сберечь и сохранить тех, кто остается в мире ведомом и постижимом.

При таком устройстве общества никому не приходило в голову помогать ребенку, если он лишался родителей. Да и вообще рассматривать его как личность. Поэтому сироты могли выжить, только став для кого-то бесплатной рабочей силой.

Крещение Руси в 988 году повлияло на сознание людей. Первыми начали задумываться о милосердии правители. Спустя всего восемь лет после Крещения великий князь Владимир Святославич поручил духовенству заниматься общественным призрением, куда входила и помощь сиротам. Заботился он о благих делах и сам, раздавая убогим, странникам, сиротам милостыню.

Позднее великий князь Ярослав Владимирович (Мудрый) учредил в Новгороде сиротское училище, где воспитывалось 300 юношей. Призрение бедных и страждущих, в том числе и детей, рассматривал как одну из главнейших обязанностей христианина и Владимир Мономах. В своем послании потомкам («Духовная Великаго князя Владимира Всеволодовича Мономаха детям своим, названная в летописи Суздальской Поученье») он завещал защищать сироту и призывал: «Всего же паче убогих не забывайте, но елико могуще по силе кормите, снабдите сироту».

В целом, во времена удельных княжеств призрение детей-сирот было либо частным делом князей, либо возлагалось княжеским государством на церковь. Но в любом случае оно осуществлялось из религиозных, моральных побуждений, рассматривалось как богоугодная акция. Поговорка того времени гласит: «Не постись, не молись, а призри сироту».

Несмотря на помощь сиротам, отношение к детям во многом оставалось прежним. Родители продолжали полностью распоряжаться брачной судьбой своих отпрысков. Современник Склифосовского, одесский правовед Александр Загоровский[15] писал о влиянии уходящего в глубь веков «пагубного обычая женить малолетних на возрастных девках». Родители могли отдать ребенка в монастырь и даже принести обет от имени малолетнего.

Только в эпоху Московского царства было отменено, точнее лишь трансформировано родительское право передавать детей в рабство. Сначала родителям позволялось заочно записывать своих детей, не достигших пятнадцатилетнего возраста, в кабальное холопство, а потом – просто отдавать их в услужение.