Читать книгу Студентка в подарок - Анна Викторовна Батлук - Страница 2

Самый лучший подарок! Да, как же! Всегда мечтала похоронить свою жизнь за одним из офисных столов Министерства. Да как он посмел вообще?! Никогда не буду учиться в этой дурацкой Академии, пусть даже не надеется. Я же даже поступить туда не смогу – сто процентов, для абитуриентов устроят какие-то испытания, а я магией совсем не владею. А даже если каким-то чудом мне удастся поступить – отец наверняка знает, кому можно заплатить в приемной комиссии – не проучусь и недели. Вышвырнут меня, если не за дрянную успеваемость, то за отвратительное поведение. Уж я об этом позабочусь, пусть будет уверен.

В доме меня ждала мама, прижимая к груди заплаканный платок. Она, даже нервничая, была великолепна – мне бы так. На входе я взглянула в большое зеркало – красные, воспаленные глаза, на голове не волосы, а гнездо без перьев, платье разорвано в самых неожиданных местах. Чудо-то какое – именно так и нужно ехать в Академию, если я хочу, чтобы передо мной закрыли ее двери.

– Лилиана, что происходит? – выдохнула мама, а я не выдержала, и, разрыдавшись, бросилась в ее объятья. В моей душе еще жила надежда, что мама сможет повлиять на отца – уговорить, убедить, заставить его отказаться от этой глупой мысли заслать меня в Академию власти. Но мама, выслушав меня, напоив, с помощью прислуги чаем, вдруг сказала:

– Ты знаешь, Ляля, мне кажется, папа прав. Тебе давно пора принять важное решение в своей жизни и ступить на истинный путь.

– Что это значит? – я удивленно приподняла брови. – Ты хочешь, чтобы я уехала из дома на шесть лет?!

– Не драматизируй, Ляля. Ты будешь приезжать на каникулы, а если все будет хорошо, и отец смягчится, то и на выходные. К тому же, ты отлично понимаешь, что слишком долго он злиться не сможет, и вполне возможно, если тебе удастся закончить год с хорошими оценками, ко второму курсу он восстановит денежное довольствие. Смотри в будущее с оптимизмом.

Я чуть со стула не упала после таких слов.

– А весь год, как же мне жить?!

– А как мы жили? – парировала мама. – Когда мы поступили с твоим отцом в Академию, у нас не было и тысячной доли того, что есть сейчас. Академия полностью обеспечивает своих студентов.

– Да – мантия, еда и постель. Слышала уже, – разозлилась я. – Ты серьезно, мам? Поговори с папой, я не смогу жить без новых нарядов, без моментосессий, да, в конце концов, без своих друзей.

– Твои друзья даже не соизволили тебя поздравить, – напомнила мама.

– Очень тактично об этом напоминать, – я вскочила на ноги. – Возможно, я пропустила поздравления, из-за того, что просидела в офицерском пункте…

– А, возможно, из-за того, что твои друзья не являются таковыми, – мама примирительно улыбнулась. – Все не так плохо, Ляля. У тебя есть шанс обзавестись настоящими друзьями, получить профессию, научиться владеть силой… Мы любим тебя, дорогая. И я, и папа хотим тебе только добра.

– Хорошо об этом рассуждать, в новом платье, на омнибиле двигаясь на очередной прием. В то время, как я буду страдать не пойми где! Это не мое место, мама.

Мою мать смутить нереально. Она легко вскочила с высокого барного стула и звонко смеясь, двинулась на второй этаж.

– Ляля, дорогая, в омнибиль я села, когда уже закончила Академию власти на одни пятерки, и при этом я была старостой курса. Помни об этом, когда в следующий раз захочешь меня задеть. И поспеши собрать вещи – рассвет уже через пару часов, а папа ждать не будет.

Выбрать необходимое… Как можно выбрать необходимое из всего того великолепия, что меня окружает? Половину платьев из своего гардероба я даже ни разу не надела, и мне теперь предлагают их здесь оставить? Наедине со шкафом я была недолго – достала все свои сумки, и распихала по ним одежду не глядя. В одну из сумок бросила гигиенические принадлежности и целую армию всяких бутылочек из ванной комнаты. Надеюсь, у меня будет возможность понежиться в ванной. Ароматная соль и все мои крема позволят мне хоть немного смириться с произошедшим.

Ожидая отца, я приняла душ и задумалась над тем, что же надеть. Разум подсказывал, что нужно что-то удобное, все-таки неизвестно, какие испытания мне предстоят. Но обида прямо нашептывала одеться с шиком, чтобы провалить эти самые испытания с блеском. Поэтому я выбрала алое платье с пышной юбкой до колена и тонкими бретельками. Покрутилась перед зеркалом – великолепна! Похожа на принцессу. Завила волосы, и бросила плойку в одну из сумок. Мало ли, вдруг мне удастся задержаться в Академии на пару дней.

Наконец, появилось время прислушаться к себе. С момента, как я узнала о том, что владею каким-то большим уровнем силы, вроде бы ничего не изменилось – руки не мигали, да и ощущений никаких странных не возникало. Кроме обиды на родителей, конечно же. Я встала посреди комнаты и постаралась призвать силу. В детстве меня это пытались учить делать, и теперь нужно было просто вспомнить старые уроки. Итак, глубоко вдохнуть, почувствовать внутри себя комок, и дать ему разрастись по клеточкам. Не знаю, что насчет клеточек, но сила неожиданно пришла. Настолько неожиданно, что я растерялась и не поняла, что с ней делать, а в итоге, мой шкаф разнесло, как из прицельного выстрела.

– Ой, – только и сказала я. Хорошо, что стояла далеко, а то бы еще и опилками обсыпало.

Рассвет наступил непростительно быстро. Отец приехал на своем омнибиле и вошел в дом, нетерпеливо поигрывая часами. Бессонная ночь почти никак не сказалась на его внешнем виде – лишь появились темные круги под глазами. Рубашка была свежая – в кабинете отца уже давно хранились запасные комплекты одежды, и щетины тоже видно не было.

– Ты готова, Лилиана?

– Всегда готова, – фыркнула я, и рукой указала на армию чемоданов, которые выстроились около лестницы. Уставший садовник, который все это стягивал вниз, уже отдыхал в кухне, под присмотром Мариссы. Мама, сидела на диване в холле и делала вид, что ее это не касается, хотя могла бы и помочь. Как видно, все-таки обиделась. Очень интересно – обиделась на меня, а страдал садовник.

– Не понял, – отец нахмурился. – Я сказал собрать самое необходимое.

– Я многое даже не взяла!

– Очень зря, что взяла даже такое немногое! Хорошо, выбирай один чемодан.

Я побледнела.

– Это невозможно. Я даже не знаю, что в них находится.

– Твои проблемы, Лилиана. Я предупреждал.

Я обернулась на маму.

– Видишь, что он творит? Сейчас ты тоже не собираешься вмешаться?

– Собираюсь, – мама кивнула и грациозно встала с дивана. Ей решительно не хватало шлейфа за спиной. – Чиррас, берите крайний чемодан, который синенький – он выглядит легким, так что Ляля сможет сама его донести до омнибиля.

– Ты точно моя мать? – взвыла я. – Какой один чемодан?

– Решено, – отец поморщился – судя по всему, его вызывали по телепатическому каналу. – Бери чемодан и поехали.

Я плюхнулась на тот самый синий чемодан и сложила руки на груди.

– И не подумаю! Вы понимаете, что попрали все мои права?! Да как ты можешь отец? Ты же поборник справедливости в нашей стране! Да я…да я….

– Если не поспешишь, даже этот чемодан не возьмем, – не оборачиваясь, буркнул отец, и, взвесив все за и против, я отправилась за ним к омнибилю, таща за собой багаж. Отец, правда, сжалился, и как только я вышла на крыльцо, чемодан взлетел и самостоятельно улегся в омнибиль. Я и не подумала родителя благодарить. За что это? За то, что пытается от меня избавиться? Посмотрим еще, чья возьмет.

– Не хочешь спросить, как там Лиззи? – спросил отец, выруливая на дорогу. Я фыркнула и отвернулась.

– Подсчитывает, во сколько ей обойдутся вырванные патлы?

Насколько я знала, Лиззи регулярно подсаживала в свою шевелюру чужие волосы – процедура безумно дорогая, но действенная.

– Я разговаривал с ней, она тебя простила, – отец не обратил никакого внимания на мою колкость. От его слов я чуть не взорвалась – с минуту сидела красная, открывая и закрывая рот, как рыба.

– Да что ты говоришь, – наконец смогла выдавить я. – ОНА меня простила?! За то, что кинулась драться перед толпой людей, за то, что устроила вечеринку в день моего рождения, за то, что приняла участие в том же конкурсе, что и я?!

Отец поморщился.

– Лилиана, почему ты думаешь, что мир вертится вокруг тебя? Ты считаешь, что никто не имеет права участвовать в тех же мероприятиях, что и ты? В твой день рождения никто не может веселиться, если ты не дала на это согласие? Да мне стыдно за тебя! И я рад, что хотя бы мой друг правильно воспитал свою дочь, и она не держит на тебя зла!

– Да ты же ничего не понимаешь! – взорвалась я. – Лиззи это все назло делает!

– Разве не ты пришла на праздник, на который тебя не приглашали и устроила там скандал?

– Я, но папа…

– Разве не ты разгромила ресторан? – прервал меня папа.

– Но ведь я не специально!

– Ты понимаешь, что Лиззи могла подать на тебя заявление? Мы обязаны оплатить убытки ресторану, ты понимаешь это?

Я стыдливо осеклась – даже не подумала ведь об убытках. А ресторан явно не дешевый.

– Я понимаю, что сила твоя очень нестабильна, и ты не можешь ею управлять. Но чтобы не платить за моральный и физический ущерб еще половине города, ты должна чувствовать ответственность за свои поступки.

– Найми мне учителей!

– Учителя научат тебя владеть силой, раз у нее обнаружилась такая мощь. Но чувству ответственности тебя никто научить не сможет. Вернее, это должны были сделать мы с мамой, но раз уж разбаловали…Мы прибегаем к крайним мерам, Лилиана, но пойми, это только для твоего блага.

Весь оставшийся путь мы молчали. Я угрюмо смотрела в боковое окно, пытаясь вспомнить, что положила в синий чемодан, а отец следил за дорогой. Спустя четверть часа мы приехали к ратуше, где мсье Тиррос проводил большую часть своей жизни. На рассвете здесь было мало людей, да и прохожие в такое время суток предпочитали не по улицам гулять, а спать в своих постелях, но вот перед крыльцом ратуши почему-то столпилось довольно большая толпа.

– О, богиня, – поморщился отец. – Откуда разнюхали только.

– Журналисты, – догадалась я. – Нас ждут?

– Разумеется. Дочь министра внутренних дел устроила разгром в ресторане. Хорошо хоть, что им запрещено говорить о том, что ты травмировала Лиззи.

– Они могут сказать, что я травмировала кого-то другого, – я расстроенно вздохнула.

– Нет уж, – теперь вздохнул отец. – Как ты себе предполагаешь формулировку в новостях: Лилиана Тиррос избила одного из гостей Лизаветы Контас, но только не саму Лизавету Контас? Так мы их за клевету привлечем. Они скорее постараются сыграть на том, что ты злоупотребляешь алкоголем.

– Но это же вранье!

– Попробуй теперь докажи, – родитель сделал глубокий вдох, будто перед нырянием, и вышел из омнибиля. Мне пришлось последовать за ним. Чемодан мой вылетел из омнибиля, и отправился в одно из распахнутых окон ратуши.

При нашем появлении журналисты оживились и бросились вперед, потрясая перед собой записывающими голос артефактами. Тут же нарисовались и операторы с моментоловами. Они прыгали выше всех и старались чуть ли не в лицо мне швырнуть свой аппарат.

– Министр Тиррос, как вы прокомментируете произошедшее на благотворительном ужине Контас?

– Значит ли поступок вашей дочери, что вы пытаетесь выступить против министра Контас?

– Министр Контас домогался до вашей дочери прямо на благотворительном ужине?

– Что за чушь, – не вытерпела я, и в этот момент мне в рот чуть ли не попал один из артефактов. Отец подхватил меня за руку и потянул сквозь толпу. С опозданием появилась охрана, принялась оттеснять журналистов, но они всячески пытались отбиться.

– Что значит ваш комментарий, Лилиана? Вы считаете чушью новый закон, который лоббирует ваш отец? – затараторил один очень ушлый журналист с такими большими ушами, что казалось, они шевелятся независимо от воли обладателя.

– Нет, – журналиста отодвинул его коллега. – Она считает чушью другой закон, который пытается продвинуть министр Контас.

Журналюги чуть не задохнулись от восторга, и затараторили еще быстрее, так что я даже не могла разобрать предложений, лишь выхватывала отдельные слова, пока отец буксировал меня сквозь толпу.

– …Ресторан…буянит…комментарии, комментарии…недра…отойдите все, сейчас я как скажу!

На этой оптимистичной ноте мы, наконец, ворвались ратушу и захлопнули дверь, оставляя за ней почти размазанных охранников и буянящих журналистов. Выглядело это, честно скажу, как избиение малолетних – сквозь стеклянную дверь мне было видно, как один из журналистов уже почти забрался на плечи оседающего охранника, и пытался процарапать вход в ратушу. Хорошо, что двери ее открываются наружу, да и вообще, заблокированы.

– Так какой закон ты там продвигаешь, папа? – отдышавшись, спросила я. Отец недовольно на меня взглянул, и направился по лестнице наверх. Я мельком кивнула контролеру и поспешила вслед за родителем.

– Тебя же никогда не интересовала моя работа.

– Так и тебя раньше мои моментосессии не интересовали, – вздохнула я. – Все меняется. По-видимому, закон очень интересный, раз журналюги посчитали, что даже я в этом замешана.

Мимо нас пробежали по лестнице вниз несколько охранников. Судя по всему, журналисты никак не желали успокаиваться. Я со страданием посмотрела вверх, пытаясь определить, сколько пролетов нам еще предстоит пройти.

– Лучше бы они решили, что ты выпиваешь, – отец потер пальцами переносицу. Как ни странно, он даже не запыхался, в то время, как я уже начинала уставать. – Ну да ладно. Сейчас идет подготовка к принятию нового закона о недрах, существует две редакции этого закона, и, соответственно, две рабочие группы. Одну возглавляет Дром Контас…

– А вторую ты, – хмыкнула я. – И что, редакции настолько отличаются?

– Ты не можешь себе представить насколько, – отец кивнул какому-то мужчине в костюме, который степенно спускался по лестнице навстречу нам, и продолжил только тогда, когда мы поднялись достаточно высоко, чтобы нас не услышали. – Наша группа готовит редакцию закона, в которой недра остаются имперской собственностью, вся работа с ними строго регламентирована, и все вопросы пользования и распоряжения недрами находятся в ведении Совета пяти.

– Ну, разумно, – я уже задыхалась, и голос мой звучал тихо. Сил говорить громче не было. Я опять посмотрела наверх – мы что, на башню собираемся забраться? – А Контас что хочет?

Отец хмыкнул.

– А группа Дрома пытается протолкнуть в закон лазейку, которая позволит частным лицам владеть месторождениями полезных ископаемых.

Я споткнулась на лестнице, и упала бы, если б отец не подхватил меня за локоть.

– Но это же невозможно! То есть Империя будет зависеть от кого-то, у кого есть определенные полезные ископаемые?

– От того, кто сможет их почувствовать, – отец в упор взглянул на меня, будто желая что-то донести. – Почувствовать на глубине, которая для обычных магов земли недостижима.

– А для кого достижима?

– Для кого-то очень необычного, – отец пожал плечами. – Но иметь возможность даже в перспективе дать кому-то безграничное единоличное влияние на экономику, Империю и Совет – сущая глупость.

– Так если глупость, неужели эту редакцию закона кто-то поддержит?

– В кабинете министров треть участников – маги земли. Из них двое входят в Совет пяти. Вдруг они надеются, что их дети станут настолько сильными, что почувствуют залежи, например, золота, недалеко от ядра? Действия богов нереально предусмотреть. Сейчас мы примем этот закон, а назавтра боги решат кого-то наградить огромным даром, и, как назло, это будет дар земли.

Мы, наконец, остановились у огромной двусторчатой двери. До башни, кстати, так и не добрались. Не успела я толкнуть дверь, как она распахнулась, и в коридор выглянул сухонький старичок, одетый в какой-то совершенно нелепый халат и огромные туфли.

– Ваннариус, ты ли это?

– Нет, Михаэль, это Чиррас, – я удивленно взглянула на отца – давно не слышала в его голосе таких мягких нот. – Ваннариус на пенсии уже третий год.

– Да, точно, Чиррас, – старичок почесал лысую голову. – А это кто с тобой? Невеста? Ты же совсем недавно с другой приходил.

Моя челюсть отпала почти до пола.

– У Михаэля нет ощущения времени, – поспешил пояснить отец. – Это он про твою маму, ээээ, мы приходили, наверное, когда только поженились.

– Кольца на девушке не было, – поспешил вставить старичок.

– Ну, значит, до свадьбы приходили, – рявкнул отец, из голоса которого мягкие ноты мигом исчезли. – Это моя дочь! Открывай двери и впусти нас.

Михаэль совершенно не обратил внимания на гнев отца, перевел взгляд на меня и внимательно осмотрел.

– Красивая девчушка, кого-то она мне напоминает.

Отец закатил глаза.

– Да жену мою и напоминает – мы отсюда в свадебное путешествие улетали. Давай скорее, спешить же надо, меня уже вызывали три раза.

Старичок открыл двери пошире, и скрылся в комнате, что-то недовольно бурча. Мы с отцом отправились следом. Отец – хмурясь, а я с удовольствием осматриваясь.

Комната была круглой, с высокими, теряющимися где-то вдали потолками. Светлые стены обрамляли шторы разных цветов, но все нежных, приятных оттенков, из разных тканей – шерсть, шелк, хлопок… Они появлялись, казалось, из воздуха, стелились по земле, но концов ни одной из них я не видела. У дальней стены располагался полукруглый стол из черного дерева, прямо за ним – одностворчатый шкаф. Вот и вся обстановка.

– И где портал? – я хмыкнула, храбрясь.

– Всему свое время, – раздался голос Михаэля за нашими спинами. Я резко обернулась, а старичок, улыбаясь, закрыл дверь. Выглядело это жутковато, и я поежилась.

– Когда был осенний бал у императора, мы пользовались порталом, помнишь? – отец кивнул. – Но он сразу был, я помню – огромная рамка в комнате.

– Это был маленький портал, – мсье Тиррос пожал плечами. – Его создали специально для перемещения гостей на бал. Такой портал работает в пределах десятка километров. Академия находится далеко, и нужен портал стационарный, таких в империи совсем немного, и один из них прямо перед тобой. Вообще-то, все студенты добирались до Академии своим ходом, и только ты – министерским порталом. Не переживай, я предупредил ректора, тебя встретят.

– Министры не могут инициировать создание новых порталов? – фыркнула я. – Некогда, или большие затраты бюджета?

– Слишком много сил на это тратится, – отец опять не обратил внимания на мой выпад. – И при этом управлять порталом должны сразу четыре сильных мага, или один, но тот, в котором сосредоточены сразу четыре стихии. Нет смысла создавать порталы, если ими некому управлять.

– В одном человеке сразу четыре стихии? – кисло уточнила я. Настроение стало еще хуже, хотя казалось бы – куда еще хуже. Но как так получается, что у кого-то никаких способностей к магии (даже не знаю, брать себя в расчет или нет), а у кого-то сразу четыре. – Михаэль, прошу прощения, вы всемогущий что ли?

– Если бы. Сил-то у меня не много, просто всех видов. Но, конечно, на порталы хватает, да и на много чего другого интересного. Показать?

– Михаэль, отправляй скорее, мне некогда! – отец чуть не взорвался.

– И так уже задержался, – съязвил старичок. – Все спешите вы куда-то, молодые, и все мимо меня. Вон некоторые министры ходят и ходят ко мне. И поболтать не прочь.

– Работы нет, вот и ходят, – едва слышно буркнул отец, а я хихикнула. Михаэль с подозрением уставился на меня.

– Вы вместе отправитесь?

– Нет.

– Значит, точно дочка. Кто ж невесту саму отправляет непонятно куда. А куда полетит, кстати?

– В Академию власти.

Михаэль с удивлением уставился на отца.

– В гости? Или учиться?

– Учиться. Давай быстрее, говорю тебе – опаздываю.

– Без вещей совсем? – Михаэль совершенно не обращал внимания на нетерпение отца. – Совсем министрам платить перестали что ли? Или дочка не родная? Как беженку, в одном платье.

Я с восторгом услышала, как отец зарычал, и в комнату, задевая шторы, влетел мой чемодан.

– Багаж тоже здесь. Все?! Вопросов больше нет?

– А сумочка? – совершенно искренне удивился Михаэль, а я расхохоталась.

– Вот видишь, папа? Не я одна считаю, что путешествовать налегке – дурной тон.

– Отправляй! – рявкнул отец. Мыслями он, скорее всего, уже был в рабочем кабинете и разбирал бумаги – своего родителя я знаю очень хорошо, и он уже давно не мог так много времени уделить родной дочери.

– Пока, папочка, – я закусила губу, чтобы показать, насколько расстроена и взяла в руку чемодан. Прикинула – достаточно тяжелый. Надеюсь, туда влезло очень много вещей – не весь гардероб, но хотя бы что-то.

– Удачи, Лилиана. Веди себя хорошо.

– Я скоро вернусь, – я не смогла сдержать широкой улыбки. – Не думай, что мы прощаемся надолго.

Отец нахмурился.

– Лилиана, учти, я жду тебя только через год – на летние каникулы. Если ты не поступишь в Академию – пеняй на себя.

– И что? Лишишь денег, заберешь все вещи? – я выразительно взглянула на свой чемодан. – Так ты уже это сделал.

Михаэль с интересом за нами наблюдал.

– О нет, – отец широко улыбнулся, и я поняла, что язва я все-таки не в двоюродную бабушку, как мне все говорили. – Без копейки денег, но со всем своим шмотьем ты просто переедешь к тетке Ангеле на перевоспитание.

Тетка Ангеле была маминой троюродной сестрой, жила в какой-то беспросветной глуши и считала, что богатство от темного бога пороков. В молодости тетка хотела стать прислужницей богини жизни в храме, но богиня жизни ее отвергла. Не знаю, как это происходит, что-то наподобие – не зажегся живительный огонь, когда тетка взошла на помост, или вода не превратилась в молоко. Но тетка после того, как ее мечта не осуществилась, совсем поехала головой, и повсюду искала пороки. Например, она могла отходить палкой того, кто, как ей казалось, одет чересчур вызывающе. На секундочку, вызывающе – это юбка чуть-чуть ниже колена.

– Я еще подумаю, что хуже, – буркнула я кисло. Ехать к тетке Ангеле не хотелось пока больше, чем жить в Академии. – В Академии, надеюсь, палками бить не будут?

– В мое время били, – влез в разговор Михаэль.

– Ты там учился, когда моих родителей еще на свете не было, – рявкнул отец. – Отправляй, я сказал.

Михаэль, по-видимому, понял, что больше на нервах министра играть не стоит.

– Ну, хорошо. Давай, девочка, перемещайся.

– В смысле? – я растерянно взглянула на отца, он поморщился, а старичок противно захихикал.

– Шучу.

Михаэль с усилием, будто его кто-то держал за локти, развел руки в стороны. Сначала едва заметно, клубясь, словно пыль, у его рук появились разноцветные всполохи. Переливаясь всеми цветами радуги, они росли, образуя круглую рамку. Она горела, вспыхивала, словно огонь, и увеличивалась, застыв только тогда, когда верхний ее край достиг высоты моего роста. Ранее я видела уже готовый портал, и за процессом его создания сейчас наблюдала с восторгом, хотя и заняло это не больше минуты.

– Готово!

Яркая рамка висела прямо в воздухе, и сквозь нее я отлично видела Михаэля, который стоял на другой стороне. Казалось, что я просто пройду в горящий обруч, никуда не попаду, кроме этой комнаты, и этим все мое приключение закончится: обстригу обожженные волосы, и продолжу жить в свое удовольствие. Но вряд ли.

Мы попрощались с отцом – он крепко обнял меня, и пожелал удачи. Просить прощения, как и молить разрешить мне остаться, я не стала, хотя очень хотелось.

Ощущения от портала были смешанные. Крепко зажмурившись, я шагнула вперед, ощутила одновременно и жар и холод, а также странное секундное головокружение, и только потом огромный поток воздуха. Открыв глаза, я обнаружила, что оказалась на каменной площадке на вершине огромной башни.