Читать книгу Сборник стихов. Лирика и путь - Анна Владимировна Вострякова - Страница 2

Сияющим и светозарным шквалом

Снисходит Свет с Вселенских берегов,

И сердце возвращается в начало.

Познав Истока суть, Творца любовь…

Зов.

По следу затерявшихся племен

В пустыне временного безголосья

Я знаю – каждый глазом наделен,

Но срезаны лищь спелые колосья.

Вот так всегда. Познание и Путь

Дается и плебеям и отважным,

Но далеко не все подставят грудь

Для светопроникания однажды.

Не каждый вздох позволит новый взгляд.

Не каждый взгляд дает возможность слиться

С тем, что любой открыть, возможно, рад —

Из родника хрустального напиться.

Но даже если ты был глух и слеп,

Но даже если нем ты от порога,

То, добывая свой насущный хлеб,

Ведет тебя незримая дорога.

И даже если ты уже устал,

И перестал судьбу душою мерить,

То новых судеб вспыхнувший кристалл

Зовет тебя подняться и поверить.

Осень.

Терпкий воздух. Пряный запах

Золотой листвы опавшей.

Бродит лесом осень. В лапах

Елей виден день вчерашний.

Сединой покрыты ветви.

Иней, изморось и просинь.

Солнце хмурится лениво,

И пичуга хлеба просит.

Голубка.

Трепещи, голубка. Сетью счастья нежной

Яркая наука крыльев бесконечных.

Радужных абрисов, золотых касаний,

Кофе и ирисок, неги и лобзаний.

Не срывайся с неба в первые ладони.

Подожди иного, светлого, в короне.

Отдавайся ветру, в облаках играя,

Солнечному спектру середины мая.

Упивайся ветром, синевой, свободой.

Не заманят хлебом под чужие своды.

Не приманят песней ту, что знает солнце.

Не заманят лестью в пыльное оконце.

Не привяжут к лапке грузика свинцового

Той, что знает радугу неба василькового.

Расставание.

Час расставания мигом весомым.

Час обретения мудрости троном.

Переплетения, стыка, разрыва.

Миг созерцания собранной нивы.

Некая благость есть в расставании.

Счастьем отмечено было прощание,

Ибо всегда своевременно это,

Если любовью душа не согрета.

Комета.

Как, вспыхнув небольшой кометой,

Летя, людей не ослепить?

Как, будучи горячим ветром,

Цветов земли не иссушить?

Как можно, зная меру чуда

Другим все это обьяснить?

Тем, кто пинает нас, покуда

Не гаснет в нас желанье жить…

Время.

Часы остановились. На них застыло время.

Под коркой ледяною скопления минут.

Под панцирем прозрачным секунд недвижно семя,

И стрелки, как любовники, друг к другу стоя льнут.

Я, не прыгну с отвесной скалы прямо в облака.

Мне – ветром разметать волосы – шелка.

И, не держась, в голубой окоем,

Как в воду нырнуть с головой.

И засиять так высоко над той,

Что раньше звалась Землей.

Свив.

Легко, как казалось. Совсем не запретно.

Осталась лишь малость – смеяться приветно.

Нашлась моя радость, и нет места горю,

Раз преодолели мы рабскую долю.

Сегодня известно, какое начало

Судьба мне готовит у края причала.

Сегодня понятно, какая причуда

Ладонями Бога преддверием чуда.

Ожогами слез не намокнут ресницы.

Промчатся огнями веселые птицы.

Открытые настежь границы и двери.

Сегодня я в счастье земное поверю.

Мольбы ежедневные были услышаны.

За плечи волнами сбросила лишнее.

Из нашего свива я вынесла нечто,

И дальше помчалась легко и беспечно.

Мне длить свое счастье, и тонкой рукою

Писать и писать о природе любовью…

Водопад.

Вновь стою под водопадом

Бьющих, пенящихся струй.

Вспоминаю свет лампады,

Музыку звенящих струн.

Льется чистая, святая

И прозрачная вода,

И былое тихо тает.

Без остатка, без следа.

Поиск души снами.

Странствуй душа лабиринтами снов.

Царствуй дворцами нездешних царей.

В поиске долгом ключей от ларцов

Так изменилось обличье зверей.

В дальних пределах широких зеркал

Гранью агатовой, черной, блестящей.

В мягкости белых шелков – лепестков.

Зыбких иллюзиях теней вчерашних.

Зри, облекайся. Искомое здесь,

Скрытое от человеческих глаз.

Каждою ночью поиском – весть.

Ищет душа бриллиантами нас.

Бродит, струясь по пустынным мирам,

Лестницам, свивам, изгибам и высям.,

Тщась отыскать свой целебный бальзам,

Трогает пальцами тысячи тысяч

Разных, – струящихся, цепью к ноге,

Крыльями солнцу, звездою во лбу.

Дышит привольным, блуждая в огне,

Мечется морем, идет по столбу.

Льется водою невидимых рек,

Двигает ломкое, тонкое мнет

Ищет единственный сильный сюжет.

Ждет человека, любимого

В мире людском. Путь надежды реален,

Господи, дай ей возможность найти,

Чтобы душа не осталась печальной

Сломанной куклой на длинном пути.

Томленье.

Ничего не достаетсяв этой жизни даром.

Можно многое измерить мысленным радаром,

Но сердечное томленье неподвластно разуму,

И цветочными цепями мы в любви повязаны.

Мотоциклист.

Радужных луж на мокром асфальте пятна.

Зеленой травою бульвара улыбка весны.

Веселый наездник летит мотоциклом куда-то,

В туманную даль, где дороги неясны, как сны.

Спокойной ночи.

Спокойной ночи тебе, спящему вдали от меня.

Спокойной ночи тебе, летящему в ночь без огня.

Да будет сладок, не прерван болью глубокий сон.

Да будешь венчан во сне любовью во сто корон.

И, мудростью наполнив сердце, откроешь утром

Глаза, зовущие согреться, и перламутром

День осиянный встанет рядом с твоей постелью,

Ворвавшись в окна грозою, градом, и птичьей трелью.

Звездолет.

Набери любовный код

На узорчатой панели.

Стапелями звездолет

В легком запахе Шанели.

Риск велик, но велика

И искомая награда —

Переливом ручейка,

Цветом яблоневого сада.

Подойди и улыбнись.

Не бойницами глазницы.

Забирайся, и в полет —

Крылья, бабочки, ресницы.

В голубые дали дней,

Темны омуты ночей

Устремится звездолет,

Что пока стоит ничей.

Страсть.

Сольются наши гибкие, горячие тела.

Изысканною скрипкою нас вновь любовь свела.

Мотивом жарким, сладостным излом, извив, изгиб.

Любовь для нас не тягостью. Она над нами – нимб.

В далекой бесконечности сомкнутся две души

На фоне звездной вечности, величия тиши.

И только боги снежные, с небес на нас смотря,

Поймут, какою нежностью друг друга мы даря.

Пусть станет наша нежность, невеждам вопреки

Сверкать, как неизбежность движением руки.

Движением вселенной, движением планет.

Вхождением нетленной любви – сильнее нет.

Мое имя Летящая птица.

А мое имя Летящая птица,

Чертящая крыльями узоры на небе.

Я не могу до конца вам раскрыться.

Мои ресницы запомнят о хлебе.

Спою вам песню китайского шелка,

Кистями знамени бьющегов в ветер.

Спою вам песню веселого волка,

Ажурных листьев в солнечном свете.

Но не отвечу на сотни вопросов,

А улыбнусь и прическу поправлю.

Лежат тугие пшеничные косы.

Веселый локон по глади заправлю.

Даряще радость, звените струны.

Задорно смейся, венец природы.

Раскинь по полу костяшки руны.

Огнем духовным тяжелы роды.

Восславься вечно, Творец живого,

Чье имя вечность, чья суть любовью…

Рыбка.

Золотая рыбка поймана тобою

В сети из ажурных ласковых касаний,

Из скользящих взглядов, тронутых рукою,

Из печальных вздохов, огненных лобзаний.

Трепеща, сверкает каждою чешуйкой,

Подставляя солнцу вееры хвоста.

Но вода стекает легкой тонкой струйкой

В омут под опоры старого моста.

Не держи в ладонях золотое чудо.

Опусти под воду. Рыбку отпусти.

Ведь она погибнет в сладостной агонии.

Ссыплются чешуйки золотом в горсти.

Но она исполнит все твои желания,

Если ночью лунной к берегу придешь,

Где к ногам волною пенное касание.

Отпусти, не бойся. Ну, чего ты ждешь?

Окно.

Ранним утром на рассвете

Ты услышишь песню ветра.

Рассмеявшись так, как дети,

Распахнешь окно.

Видишь, золотые нивы

Ветром во поле счастливы.

Рек широкие разливы.

Ясно и светло.

Сердце застучит ритмично,

И с приветной песней птичьей,

Ты пройдешь, сменив обличье

Прямо сквозь стекло.

Растворяясь в синем небе,

Облаков пушистом беге,

Превратишься в запах хлеба,

Легкий, как перо.

В ароматный летний полдень

Станешь звоном колокольни,

Тиканьем часов напольных,

Стебельками мяты,

Светом от улыбки детской,

Той, которою согреться.

Радостью живого сердца,

Голубком крылатым.

Ушедшее.

Не бойтесь расставаться, и отпускать людей.

Не бойтесь признаваться им и в любви своей.

Но только ждать не нужно, что к вам вернется вновь,

Как чистая награда прежняя любовь.

Не ждите благодарности, и не просите сами

Униженно о малости под звездными часами.

Изменены пророчества. Несите миру радость.

Любите так, как хочется. Не так, как любит жалость.

Несите пламя пламенно. Несите звон, звеня.

Забыв, замрите каменно, уйдите, не кляня.

Рисуйте лишь прекрасное душевного холста.

Ушедшее – вчерашнее, а завтра – доброта…

Видение.

Она играет песней и судьбой.

Ее движенье это вечный бой.

Лежат в руках весенние цветы.

Душой стоят пороги доброты.

Когда весенней ночью грянет гром,

Она войдет в видение о нем.

Тончайшее рисующие руки,

И музыки чарующие звуки.

Тореро.

Когда твой конь, покрывшись пеной.

Вздымает гладкие бока.

Когда по доскам на арену

Выводят черного быка,

И муравейником трибуны

Гремит овация и свист.

Когда ты первенец Фортуны,

Не бюрократ, не карьерист.

Как мужество в тебе, тореро,

Скрестились с волей и отвагой.

Отбросив белое сомбреро

Ты на быка идешь со шпагой,

И развевает свежий ветер

Плащ шелка алого волной.

Так, в океане на рассвете

К скале вздымается прибой

Аромат.

В синем небе над землею

Среди облачков пушистых

Под холодным свежим ветром

Аромат цветов душистых.

Он плывет высоко, тая

Среди голубой лазури.

Аромат цветов душистых

Оттеняет звуки бури,

Что дрожит за горизонтом.

Отзвуки былого грома.

Среди облачков пушистых

Возле призрачного дома.

Ветер.

Откуда в доме моем ветер

Дыханьем жарким Кара-кумов

Необьяснимо мягко веет,

Немо, но властно и бесшумно?

Горячим выдохом Сахары

Сквозь дюны Гоби и Хингана

По комнате игриво дует

И кружится. Вот так бурана

Предвестник заметет поземкой,

Где путник движется тропой,

И ледяной прозрачной кромкой

Хрустит упрямою стопой.

Чувство.

Безумие ритмов безоблачных снов

Бегущими искрами светлого дня.

Болидом врывается в душу любовь,

И бешеный ветер срывает меня

С насиженной жердочки клетки былой.

Где яркие перья осыпала пыль.

Горячее чувство схлестнуло с тобой.

Мечта воплощается в теплую быль.

Безумие боли сменила волна

Немых, сумасшедших обьятий – борьбы.

Казалось, что я в тебя так влюблена —

Томление глаз, тихий шепот мольбы,

А это твоя огнеглавая суть

Сверкающим Фениксом рвется в мой дом.

И это тебе невозможно вздохнуть,

Пылая ярчайшим сердечным огнем.

И это твое. Это все от тебя —

Безумие ритмов безоблачных снов,

Где ты невозможностью хочешь в меня

Вонзить огнеглавую пику – любовь.

Дождь.

А кажется, что лето, так мерно дождь стучит

По лужам до рассвета, пока весь город спит.

Фонарь висит, качаясь звездою у окна.

Холодною весною лежу в ночи без сна.

И слушаю, как каплет всю ночь… весь год… всю жизнь…

Снег постепенно тает, стекая в землю вниз.

Там, напитав коренья дерев, кустов и трав,

Он кончится, растеньям всего себя отдав.

Вот так и мы, кончаясь, уходим навсегда,

Кого-то напитая на долгие года.

Лежу без сна в постели, а дождь еще идет,

И в мокрой колыбели мой город солнца ждет.

Купаясь, как в купели, смывая соль зимы

Журчанием капели, где снами все равны.

Мечта.

Обрывок песни незнакомой,

Игриво тающей вдали —

В огнях созвездия Короны,

Глухой космической пыли.

Искусство вечно. Жизнь былинна.

Созвездия меняют цвет.

Летит мечта к просторам дивным

Еще не найденных планет.

И голос строгий незнакомый

Бежит волною световой

Над человеком непокорным,

Упрямой буйной головой.

А над Землею ветры веют,

Неся нам радость и печаль.

Творец Эпохи Водолея

Снимает с радости вуаль.

Человек.

Нема печаль. Непознанных явлений

Влекутся вереницы через ум.

Уже не гибки связки сочленений

И радостью межуется с угрюм.

Накатами, прибоем свет, волшебно.

Отливами житейская хандра.

Но главное, знакомое целебно,

Тепло души, что все же не игра.

Безудержно стремясь к иным высотам,

Мы часто мимо счастья пробегаем.

Пытаясь ощущением полета прожить,

С себя житейское слагаем.

И падаем Икаром на каменья

Зубчатых скал. И перьями вразлет.

А ведь всего-то надобно уменья

Понять где труд всенощный, где полет.

Душа не спит. Она лишь Духу внемлет.

Но не меля все время чепухи,

Ты обретаешь и иные земли,

И прошлые отпущены грехи.

Какая малость выйти человечно.

Простить, принять на сердце без злобы.

Восстать вдали от гибельно беспечной

Магически караемой волшбы.

Стать Человеком. Как же это трудно.

Бог Путь дарует, чистоту и свет.

И это нужно удержать прилюдно,

Не погружаясь в суету сует.

Не возносясь, не поучая втуне

Иных, что где-то слабы и глухи,

И не прося подачек у Фортуны,

Пока не гаркнут третьи петухи.

А просто жить, как дал нам Бог от века,

Имея стыд и совесть и любовь.

Растить в себе живого Человека,

В чьих жилах не отравленная кровь.

Пойми.

Восстань от сна. Воспрянь из праха,

На крылья опираясь вновь.

Пойми, что нет причин для страха,

И в этом мире есть Любовь.

Мы.

Мы одичали после потопа,

Но Одиссея ждала Пенелопа.

Мы огрубели до мата и крика,

Но ведь Орфей приходил к Эвридике…

Жизнь.

Я думаю, что жить – не значит просто

Свой день от утра к вечеру тянуть.

Жизнь в поиске ответов на вопросы.

Ответов, без которых не вздохнуть.

Ведь каждой запятой нужна отсрочка,

А каждой точке логика итога.

Шаги порой длиннее и короче,

Но каждому пройти свои пороги.

И их не избежать. Они вернутся

Однажды неусвоенным уроком.

Поэтому попробуй оглянуться.

Что недоделал в прожитой дороге.

С сегодняшнего рассмотри былое

И прошлые огрехи отпусти.

Пройди и боль, и счастье прожитое.

И всех за все прошедшее прости.

И это станет истинной свободой

От горечи, обиды и потерь.

Пройдя барьер, пойдешь иной дорогой.

Что многократно чище и светлей.

Костер.

Лиса плутовка рыжим мотыльком

Мелькнет среди зеленых кущ деревьев.

Тах ворох дров, обьятый огоньком,

Сплетает сеть искрящихся поленьев.

Придет закат сверкающим лучом

Коснется душ, листвы, травы, и чудом

Покажется взлетающий огонь,

Свивающийся в золотые трубы.

И так светло, так жарко от него,

Что кажется иначе не бывает.

Но спину холодит, и ничего

Реальней ветра в спину не бывает.

Холодными мурашками дрожа,

Душа всегда напоминает телу,

Что выспренною памятью дрожа,

Она одна не ведает предела.

Придет восход, и утро запоет.

И голоса напомнят нам как прежде,

Что был костер. Был сон. Во сне был взлет.

И с каждым утром место есть надежде.

Меч.

Ладони сомкнина эфесе меча.

Почувствуй холодную гибкую сталь.

Секунда ответа ударом сплеча.

Соленую влагу впитает вуаль.

Веди острием по открытому горлу,

Но жизненной жилы смотри не коснись.

Твой меч замирает спокойно-притворно

Пред высшею данною ценностью жизнь.

Замри на секунду. Пусть длится мгновенье.

Люб каплями пота. Не дрогни рука.

Вот так посвящают птенцов для полета,

Каленым мечом направляя в века.

Кую судьбу.

О поиске и смысле. О жизни и судьбе,

О муке снов неистовых в немыслимой борьбе

За обретенье главного – души живой огня,

К иным безмерно дальняя. Простите вы меня

За гордое величие в житейском одиночестве.

За пониманье зыбкого, что в ближнем так клокочется.

За мнимо равнодушный, порой циничный взгляд.

За то, что чистой дружбой один лишь был мне свят.

Гроза.

Раскат громовой перекатами зерен

По желобу к мелющим хлеб жерновам.

Раскатом грозовым над кронами кленов.

Тяжелые капли по крышам-домам.

И молнии – струями – белыми – в ливень

И в кипень садов, молодые поля.

Весною земля возрождается сильной,

Раскатом грозы, перекатом гремя.

Межзвездное.

Команда взлет и ключ на старт. Проходим

Над плоскостью, взяв курс на звездный мост.

Скользя еще неспешно, мы выходим

К орбите под лучи горячих звезд.

Чтобы продолжить путь среди скоплений

Сиянья галактической пыльцы.

Сжигая в дюзах топливо сомнений.

Как прежде наши деды и отцы.

Молитва.

Мой небесный Отец, защити, сохрани.

Я росинка на тонкой волне лепестка.

Часть твоей совершенной безбрежной любви.

Атом воздуха в веянии ветерка.

Лишь фрагмент из орнамента фрески, что ты

На крыло мотылька, улыбаясь, нанес.

Мысль ума твоего… Да пребуду легка.

Да пребуду ответом на главный вопрос.

Я лишь мысль твоя, Господи. Как же мне петь?

Вероятно, высокой струною звеня.

Чистый импульс, которому не умереть

Яркой каплей росы на цветке из огня.

Цветок вселенной.

Ярка искра звезды на вселенной цветка.

А цветок, не срывая, ты держишь в руке.

Твоя песня любви беспредельно легка.

Ее эхо волною бежит по реке.

А река широка. Быстр времени бег,

В его водах живое цветет и растет.

В его водах взрослеет душой человек,

И к Тебе, уставая, он все же плывет.

Человек понимает, как мал он и слаб.

Меньше всякой звезды на вселенной цветка.

Но пока Твои руки теплы и добры,

Эхо песни летит, и короче река.

Друзья.

Вдали от суеты, тревоги и печали,

Вдали от пьяных лиц и грязных потных рук,

Еще живут они, пришедшие вначале,

Которых мы зовем прекрасным словом Друг.

Они еще живут, и их воспоминания

Как светлый тонкий луч нам путь осветят вдаль.

Любимые друзья, и встречи, и прощания,

И маленькая грусть, пришедшая, как встарь.

Август.

Плетей виноградных янтарные гроздья.

Налитые, спелые нивы колосья.

Ветви у яблонь полные яблок.

Сладкого сидра слабый осадок…

Росток.

Есть много разных мнений, но истинно одно,

Что в каждом тихо зреет небесное зерно.

Когда на почве темной дождя блеснет роса,

Росток взрывает темя и длится… в небеса.

Сатир и нимфа.

Не гулял еще Орфей с Эвридикою,

И Прокруст не зазывал лечь на ложе.

Я была еще молоденькой нимфою.

Да и ты был молодым тогда тоже.

В свите Вакховой гуляя лесами,

Под струящиеся фавнов свирели

Под невинными еще небесами.

По ручьям плескались бурно форели.

Виноградною лозою увитый,

Захмелевшим возвращался в пещеру,

Что была плющом зеленым увита,

Где хрустально сталактиты звенели.

Я плела венок у скального грота

Из бегонии, лаванды и мяты.

К кипарисам подошел. Как в воротах

Удивившись, замер. Странный, лохматый.

Огонек блеснул в глазах. Улыбнулся,

И спросил – ты ждешь Сатира иль Фавна.

У меня в руках венок разогнулся,

И ему я отвечала, румяна,

Что мужчину мне познать еще рано.

Уронив венок себе на колени,

Испугавшись, от него ускакала,

Обернувшись тонконогим оленем.

Он не медлил, а пустился в погоню,

И настиг меня в распадке, в ущелье.

За рога схватил и долго смеялся,

Заходясь в безумно-диком веселье.

Шею гладил, и похлопав по крупу,

Отпустил, но я осталась на месте,

И через двенадцать дней стала

Первой нимфой – Сатира невестой.

Речь.

В борьбы за истинную речь

Дурные формы нужно сжечь,

И выражать яснее суть

Того, что наполняет грудь.

Не заниматься словоблудьем.

Оно всегда сродни пороку,

А вкладывать живую силу

В слова, что возрастают к сроку.

Мерило чувственных вибраций

И восприятий – наша речь.

Внутри межличностных простраций

Живое нужно уберечь.

Слово.

Да, дорога нелегка, но все же

Бога сильная рука нам поможет.

Потому, что сущее в его власти.

Только он и отведет все напасти.

Отогреет, исцелит и научит.

Ведь скрижалями в гранит Слово учит.

Слово помогает встать над собою,

Над житейской ежедневною борьбою.

Принцесса.

Принцесса, дитя из чужой стороны,

Играющих фавнов и гибких наяд,

Скрывающих в гротах улыбку весны,

Где дивные статуи садом стоят.

Глаза полны теплых нездешних ночей,

Ласкающих бризов и пены морской.

Порхающих бархатных бабочек сны

Приносят порой долгожданный покой.

На смуглых телах ее бывших рабов

Блестят полукружья браслетов – колец,

Подаренных ею за ласку – любоь.

Оставлена метка горячих сердец.

Но снасти скрипят. Уже близко форпост,

Высокая крепость чужих берегов.

Парусник движется курсом норд-ост.

Суровые люди, холодная кровь.

Атоллы.

Голубые атоллы. Руки красных кораллов.

Бледной шапкой медузы. Барракуды. Киты.

Рифов острые сколы белый берег скрывают

Там песок мелкий – мелкий и заливы чисты.

Ветер пальмы качает, обрывая соцветья

Буйной поросли в мелких и крупных цветах.

Золотою русалкой по волне уплываю

В голубые атоллы в прекрасных мечтах.

Вперед.

Кругами шагов нарезая планету

Мы ищем упрямо дороженьку к свету.

Встречаясь с друзьями, сражаясь с врагами,

Десятки тропинок оставив ногами.

Могучие силы морскими валами

Порою внезапно встают, как цунами,

Змеиными кольцами в сны заползают,

Паучьею сетью лицо оплетают.

Но если бы в этом единственный выбор,

И всех неизбежно окутает гибель,

Лучами звезды Вифлеемского неба

Младенец божественный данностью не был.

А значит вперед, невзирая на время,

Потугами тьмы обреченное семя,

Плевелы и свалки, заборы и горе.

Вперед за высокой счастливою долей.

Ведь путь укзали и стоит дерзнуть,

Не ведая страха до света шагнуть.

На отдыхе.

На границе неба и земли

Облака в сиреневой дали.

Мачты, паруса и корабли

В мареве далеком расплылись.

Ветер, ветер. Ласкова волна.

Глубока вода – не видно дна.

Плеск о берег. Шелесты ветвей,

Эхо гроз и молнии огней.

Вечно полыхающий очаг

Бьется рыжим отблеском в очах.

Ветер, ветер. Сосны и песок.

Воздуха хрустального глоток.

И безбрежность дальней синевы.

Облака – лошадки, кошки, львы.

Спит моя собака у воды.

На песке от лап ее следы.

Их смывает пенная вода.

Лижет без остатка, без следа.

Свобода.

Свобода важнее любой маеты,

Навеянной суетным миром.

Крылаты ее дорогие черты,

Сруящие тонким эфиром.

От тверди земной неизбежен отрыв.

На что опереться? – На крылья!

Но мы замираем у тонкой черты,

Себе признаваясь в бессилье.

Мы будем быть.

Мы будем жить назло житейским бурям,

По ветру расправляя паруса.

Летя с волной соленою лазурной

Куда-то в голубые небеса.

Мы будем быть. Небытие стремится

Взять свой реванш в короткие часы,

Но голуби меняют свои лица.

Проиходят в равновесие весы,

И тишина отделена от мира

Снегами, павшими на грудь полей.

Мы будем быть, и жизненная сила

Переведет через немой барьер.

Между мифом и повестью.

Между мифом и повестью время.

Между счастьем и горестью жизнь.

Рассыпая горячее семя.

Муки совести все же держись.

Свечи, свечи, снега, снова лица

Настоящих и мнимых друзей.

Жаль, что многое нам только снится.

Мы седеем от боли потерь.

Но еще сила рук неизменно

Позволяет добро совершать.

Между мифом и повестью время.

Мы сумеем руки не разжать.

Пикт.

Лес дремучий, дуб могучий в три обхвата.

Солнышко ушло за тучу. Страшновато.

Корни узловаты, мшисты. Тихо – тихо.

Лишь чирикнет робко птица. Так ли дикий

Крался пикт под сводом кроны исполинов,

Прошепча молитву за жену и сына,

Крепко сжав в руке нехитрое оружие,

Да бровей упрямо сдвинув полукружие.

Курган.

Серпик месяца к небу ластится.

Небо звездное, небо ясное.

Рябь по озеру – рыба плещется,

Да неясное все мерещится.

Разожги костер сухостоями.

Здесь сраженья шли между воями.

И за ратью рать полегла к земле.

Травы выросли на крутом холме.

То не мать-земля дико вспучилась.

Кости здесь лежат тьмою, тучею.

То курган стоит. Ты не тронь костей.

Искры ввысь летят. Не тревожь смертей.

Волчица.

Беги с волками серой тенью

Руинами забытых храмов

По расколовшимся ступеням

Неискушенности в обмане.

Игривой молодой волчицей,

Ловящей белыми зубами

Свой хвост пышный, серебристый

В молочно-розовом тумане.

Ведомая инстинктом древним,

Что глубже океанской бездны,

Старее волн, бегущих морем,

Костей земли, таящих песню.

Кружись. Богиня совершенства

Ваяла сей прекрасный миг.

Неугасимое блаженство

Напиться. Бьет ключом родник.

А на шестах висят тотемы,

Блестя оскалом черепов.

Но и из их глазниц упрямо

Сочится яркий свет – любовь.

Земля и дерево.

Древо склоняется к матери Гее,

Гладя ветвями иссохшее тело,

Некогда пышное дерном зеленым,

Некогда влагой любви напоенное.

Корень могуч. Пьет живое истока,

И насыщает буйную крону.

Нежно листвою касаясь земли,

Гладит ее иссушенное лоно.

Листья покрылись мелкой росой.

Капли ручьем проливаются в землю.

И расцветает она, и красой

Дивной ее воскресенное «внемлю».

Чистота.

Воздушные черты далеких лиц,

Зовущие с собой к далеким далям,

Вперяют строгий ясный взор глазниц

В суеты душ и дольние печали.

Но чистота свободна от греха.

Невероятно белыми крылами

Летит она свободна и тиха,

Сильнее океанского цунами.

Мир мой.

Храмом молодых лесов,

Звонких птичьих голосов,

Плещущих в воде наяд

Мир мой неизбывно свят.

Свежестью ветров полевых,

Огненною кроной клена,

Временем, идущим плугом,

Сжав коней поводья туго.

Сполохом зарницы

Над крылами птицы.

Порог.

Я пройду, не оглянувшись,

Как Орфей во тьме Аида,

Чтобы тень из преисподней

Вышла к солнечным лучам.

Хватит выть душой голодной,

Сутью связан, несвободен,

Поддаваясь неуемным

И жестоким палачам.

Тоньше заструись, быстрее.

Я веду тебя дорогой.

Ты становишься светлее,

Поднимаясь понемногу.

А пройдя порог, воскреснешь

Теплым телом, звонкой песней,

Духа праведным порывом,

Просветленным и счастливым.

Душа к душе.

Душа к душе летит, вздыхая,

Зовя ко встрече душу вновь.

Перед вхожденьем в врата рая

Душа проходит сквозь любовь.

Сквозь чувственный очаг желаний,

Лобзаний сладостный мотив,

Горнило встреч и расставаний.

Сквозь безмятежность и порыв.

Леги, нежны твои обьятья.

Когда придется умереть,

Душа взлетит, отбросив платье,

И будет на тебя смотреть.

Любимый добрый взгляд, улыбка,

Родные милые черты…

Возьму с собой, где льется скрипка.

К канонам дивной красоты.

И буду наблюдать, склоняясь

Лицом бесплотным у окна,

Где через облачную завесь

Твоя душа еще видна.

Бродяга.

Опьяняюсь мелководьем,

Чувств глубоким половодьем,

Ветра бархатным разливом,

Спелою широкой нивой,

Где янтарные колосья —

Волос к волосу в прическе.

Песни клич многоголосый.

Бусинками мелко – четки.

Колокольни и распадки,

Реки сильные, овраги,

Все в божественном припадке

Промелькнет в глазах бродяги,

Что гулял широким полем,

И бродил по этим рекам,

Так что в городской неволе

Он остался человеком.

Царица.

О, царица Элоэма, медноглазая богиня,

Рассыпающая искры рукавами в зеркала.

Изумруды на запястьях не тускнеют и поныне.

Крутобедрая царица бога пламени сестра.

Многорукий брат кошмара тихо лестницей крадется

В запредельное далеко устремляя алчный взор.

Ни один из этих монстров ныне к ней не прикоснется.

Заплетен последней мыслью лабиринтовый узор.

И, бесцельно бросив косы вдоль за мраморные плечи,

Улыбается восходу пьяной розовой луны

Элоэмская царица. Легким взглядом гасит свечи,

И сверкающие очи солнцем пламенным полны.

Гонг звучит тяжелым стоном, плачем копий по мишени.

Путь в стеклянную пещеру звоном ложки о хрусталь.

Молча черные колонны и фарфоровые стены

Расщепляют созерцанье на молчание и сталь.

Птицы тянутся на север, монолиты украшая

Бурей радужною крыльев, плещущих прибоем дня.

Спит великая царица, бросив статуэтку горя

В бездну раковин жемчужных восходящего огня.

Снится ей чужой безумный мир, тщета сует ненужных,

Старых атомов распады, мертвых городов сонет.

И она, проснувшись, смотрит на янтарное оружие,

Пальцами творя надежду. В ужасе шепча – о, нет!

Вдаль…

Мигрирую с белыми птицами

С земли в долгозвездную даль,

Где взмахи крылами, ресницами,

И сброшенной темой печаль.

Колеблется междупространственное,

Сверкая дождями огней.

За песнею пряно-лекарственной.

За ней, дорогие, за ней.

Бездомные прячутся в щели

Чернеющих в вакууме дыр.

Мы близко от пламенной цели,

Оставив полуденный мир.

Плеща измереньями в солнца,

Без дрожи на остром крыле,

Летим в золотое оконце

К любимой Предвечной Земле.

Меняя курсор направленья

От старых кометных путей

Несемся сияющим солнцем,

За легким сияньем смертей.

А выйдя за лунную базу

На выбросы солнечных сопл

Так видится ясно и сразу.

Так видится, будто ушел…

Бессонные ночи надежды

На старой зеленой Земле…

Как ветхие сбросив одежды

Очиститься в ясном огне.

Пройдя огнегривые свивы,

И протуберанцевый слом,

Сверкнуть возрождением нивы,

Крыло повернув на излом.

И дальше, за злые планеты,

За красный измученный Марс,

Где лик Прозерпиновый где-то

Играет заученный фарс.

Пройдяя эти длинные кольца.

Огнем выходя на спираль,

Ушедшее видится донцем.

Яснее межзвездная даль.

А дальше большой треугольник —

Три светлых и ярких звезды,

Где бродит малиновый дворник,

Метя золотые сады.

Ворота в иное пространство,

Куда мы не вхожи пока.

Но трех этих звезд постоянство

Для птиц как огонь маяка.

И мы замираем на крыльях,

Покуда поет ветер звезд,

И с неугасающей силой

Стремимся за радужный мост.

Солнечный ветер.

Где ты гуляешь, солнечный ветер?

Дальними далями, вышними высями.

Там, где наш мир удивительно светел,

Не заметает опавшими листьями.

Ждет, не дождется тебя звездный парус.

Легкостью тонкий, почти невесомый.

Ты прилетай, а иначе останусь

Крыльями – хламом, брошеным ломом.

Нежность.

Тихий вечер, безмятежность.

Рядом близкий человек.

Что-то тихо шепчет нежность,

И летит на землю снег.

Музыка легко струится,

Не царапаясь в ушах,

И душа сидит, как птица,

Что уснула на ветвях.

Дева.

Идет нагая дева по полям,

Босой ногой касаясь мягкой пашни.

Волна волос струится по плечам.

За горизонтом стынет день вчерашний.

Рассвет далек. Вечерняя звезда

Земле мигает золотистым оком.

Песок времен струится, как вода.

Шепчась с песком пространства одиноко.

Путь любви.

Путь любви он высок и чист.

Стихотворно плещу на лист.

Кистью, красками на бумагу.

Силой, знаками, да на стяги.

Путь любви – светом из окон.

Путь любви не печаль, не стон.

Осияние бесконечностью,

Тихой нежностью, теплой вечностью.

Восхождением и твореньем путь,

Сослиянием отторгая муть.

Путь любви светел и лучист.

Путь любви чист. Чист.

Лети…

По яркому следу блестящих осколков

Лети молчаливо в высокую даль.

По белому следу и алому всполоху

Собою закрой огнегривый февраль.

По темному лесу, по зову бесплотному,

Отбросив за плечи извивы теней.

По пенному краю, по стону животному

В яркое зарево чистых огней.

Промчись, как комета лучами рассвета

Малиновой сладостью смазав уста,

И вычерти в небе мелодию лета,

Все спелые ягоды ссыпав с куста.

Вспорхни над зарницей волшебною птицей,

Напиток богов от себя не храня.

А руки как крылья, и взмахом ресницы,

Веселою радостью душу пьяня.

Лети, не касаясь завалов, заборов

В поэму любовь, где не кажется дно.

Лети, не касаясь пустых разговоров.

Лети в приоткрытое ночью окно,

Где радугой звездной не рано, не поздно,

По грани веления света в тиши.

Лети молчаливо, прекрасно и грозно,

Как главный корабль, словно флагман души.

Под дождь и ненастье, в покой или счастье,

В рассветную радугу разных путей.

А, встретившись, в небе услышится «здравствуй».

Оно награждает полеты детей.

От старых забот и глухих коридоров,

От рева машин и карающих рук.

Высотным напевом, мотивом задорным

Лети, не касаясь сквозь прорванный круг.

От пьяных, помятых, жестоких, лохматых,

От глупости, боли и сломанных тел.

Лети за счастливой высокою долей.

Лети, как Икар, первый тот, кто посмел.

Полями, лесами, с ветрами, грачами,

С пушистою грудой гряды облаков.

Лети, рассекая мелодию грудью

Без пошлой тяжелой границы оков.

С сиянием вместе. С рассветною песней.

Возьми с собой то, что должна унести.

Пусть бывшее треснет, взорвется, исчезнет.

Ты яркою птицей на длинном пути.

Лети переливом легко и счастливо

С порывами снега, с полетом листвы,

И вычерти в небе мелодию бега

От старой, постылой, ненужной игры.

Сквозь дальние дали, отбросив печали.

Сквозь звезды и солнца, сквозь песни и свет.

Лети так свободно, как было вначале.

В начале времен перед пропастью лет.

Не силою, но Верой,

Не вымыслом, но Истиной,

Не славословием, но Словом,

Не покривив душой, но открыто,

Не в блуде, но чисто,

Не сомнением, но мужеством,

Не страхом, но Любовью

Побеждаются силы зла.

Смысл.

К мельканью дней и сумраку ночей

Я снова привыкаю понемногу.

Поскольку на земле еще живу,

И постигаю силу по дороге.

Но ныне далека от суеты,

Спокойна и доверчива душою

Я постигаю смысл красоты,

Не сослагаясь со стезей чужою.

Укор.

Настойчивая нежность ветерка,

Ерошащего волосы упрямо.

Еще звучит мелодия легка.

Еще земля залечивает раны.

Заращивает травами поля,

Сметает селем язвы с тела гор.

Еще струится нежность ветерка,

Но в нежности звучит немой укор.

Песни любви.

У любви немало песен —

Шум дождя весенней ночью,

Шелест трав в ладонях ветра,

Грозы, молнии косые.

Солнца луч, рассветной ранью

Тихо по лицу скользящий.

Шепот волн на побережье,

Где мы бегаем босые.

Крики чаек, рев тюленя,

Стрекотание дельфина.

У любви немало песен,

И одна твоя отныне.

Шорох бабочкиных крыльев,

Лепет ручейка лесного,

Шум листвы в высокой кроне,

Человеческая нежность —

Лепестки ее короны.

Радость от великой силы,

Бесконечная безбрежность —

Мир шагов в пути иные.

Порывы.

Души глубинные порывы сродни

Неизьяснимому – красиво- земли,

Таящей всходы молодые под снегом,

Дающей силы бега вольного рекам.

Земная чаша переполнена болью.

Пора лечить ее сердечной любовью.

Дарить ей чистый, мягкий, ласковый свет.

Загладить горечь, принесенный ей вред.

Спасение.

Вне чистоты немыслима дорога.

Но нам без искушений не понять,

Насколько велика работа Бога

В любви, дающей нам возможность встать

Над мелочною суетой трехмерия,

Над бытовыми сумерками дна.

Насколько достижимое спасение

Любой душе дарит теперь она.

Пожелание.

Пусть ничто не омрачает сердца —

Ни печаль, ни боль, ни суета.

Я желаю Вам душой согреться,

В жизнь вступая с чистого листа.

Восход духа.

Крик моего стона, щебечущего под глазами —

Звездная плеть Ориона весенними небесами.

Бог, приходящий к людям ласковой силой закона.

Жатва спелых пребудет снопами к подножию трона.

Неистовость окрыленности вглубь.

Терзаясь, вспарывая неизбежность,

Роняя соленые капли. Крылом

Стирая их. Невероятная нежность,

Томящаяся за плечами. Восход.

Лицо человека среди облаков.

Скользящая радуга в дымке дождя.

Шепот чуть слышный песочных часов.

Время… Упряжкою красных быков

Взрывает пространство на пашню и свет.

Скажи себе.

Империя страха пала. Несметный опыт любви

Дух возвращает в начало. Глаза открывает твои.

Ты сам свой путь выбираешь. Ты сам рисуешь себя.

И все, что ты принимаешь, дальше выводит тебя.

Делай свой выбор все выше. Легче и чище. Сильней.

Бог – он всегда тебя слышит. Он за порогом смертей.

Бог, он всегда тебя любит. И ты его полюби.

И путь прояснившимся будет, и полным высшей любви.

Скажи себе – Я отважен. Я добр. Любим. И Я чист.

Переверни бумажный, кем-то исписанный лист.

И воссоздай себя заново, и нарисуй свой узор,

И золотистое зарево ясный окутает взор.

И, облекаясь безбрежностью, в нежность нырни до конца,

Полнясь великой надеждою Чада под кровом Творца.

Понимание.

История души имеет память.

Немеркнущую память без границ.

А страх, он будет неизбежно таять,

И дух вовеки не падает ниц.

Ровесник Бога, Дух – его частица.

Руки Творца негаснущая плоть.

А человек внутри себя стремится

Стать тем, кем сотворил его Господь.

По образу, подобию, а значит

По плану быть творящим. Суть – Творцом,

Передвигаясь дальше, что назначил

Себе по праву выбора Отцом

Нам данного в творении. Нелепо

Предполагать, что Бог карает нас.

Ведь это мы стучимся в стены склепа.

Их утолщая мыслью всякий раз.

История души имеет память,

Стремясь ее в твореньи пережить.

И только сам ты создаешь то пламя.

В котором прогореть или прожить.

Благодарность.

Спасибо за любовь и созидание

Сердечной жилой главного ответа.

За чистые моменты обладания

Сиянием божественного света.

За чистоту, струящуюся нежно,

Смывающую все суеты дня.

Спасибо за покой и безмятежность,

Которыми ты одарил меня.

Тонкий мир.

Красоты мира тонких планов нежны.

Живописать их не хватает слов.

Просторы измерений столь безбрежны,

Что лишь одно расскажет их – любовь.

Во всем ее прекрасном безграничье,

Безбрежности, и силе, и тоске.

Во всем ее непознанном величии

Следа волны на золотом песке.

Мечты.

Я стояла на высоком взморье

И любовь небес лилась ключом,

Убегали тени с оголовья,

Золотистым ангельским мечом

Тронутые. Трепетали руки

И душа входила в чистоту.

И ложились радужные звуки

На хрустальный мост – мою мечту.

Напутствие.

Если тебе мешает стена – ты отойди от стены.

Если тебе надоела война, уйди с дороги войны.

Выбери радугу новых путей, в звездное небо шаги,

И не придумывай новых врагов каждым шагом ноги.

Если любовь твоя хочет лишь жить,

Дай ей возможность расти,

И никогда, ни во имя чего

Не стой у себя на пути.

Слышишь… Ведь небо зовет и зовет

Ласково, нежно, светло.

Ты только крылья расправь и в полет.

Знаешь, тебе повезло

Идя в зарю.

Тяну до солнца нить, и до луны,

И верю в феерические сны.

Мелодией цветов глаза полны.

Весна весны на отзвуке струны.

Идя в зарю, толкни рукою дверь,

И в будущее светлое поверь.

Отбросив ношу тягостных потерь,

Двуличия, похабности, химер.

Входи, не медля в свет своей души,

Но нежно, осторожно, не спеши.

Пойми, что суд душе не по годам,

– По линии, ведущей к небесам.

Пойми свою заветную мечту,