Читать книгу Варенье с косточкой - Анна Яковлева, Анна Яковлевна Яковлева - Страница 12

…Больную щиколотку следовало держать выше уровня сердца.

Устроив ногу на подушках, Липа попыталась определить степень разрушения юбки. Разрушение оценивалось как катастрофическое. В подоле зияла дыра, немногим меньше пробоины в крепостной стене. Липочка чуть голову не сломала, изобретая, как и чем ее латать.

Утерев слезу индийским хлопком, остаток вечера провела на диване.

Закатное солнце светило розовым лучом в окна, по НТВ заканчивалась очередная серия «Разбитых фонарей» – Липочке не требовалось даже телевизор включать, все слышно было через стенку, за которой жила фанатка сериала, уволенная из органов паспортистка.

Вот тут-то черная кошка снова показала свой дурной нрав.

Явился непрошеный гость.

Первая мысль – неужели студенты пришли проведать больного Учителя? – сменилась второй: не открывать.

Посетитель не желал мириться с тишиной за дверью.

Под срывающуюся трель звонка Липа проковыляла к двери, заглянула в глазок и испытала невероятное облегчение – это были не китайцы, это была сестра Вика. В коротком широком плаще, скрывающем живот, в брюках, с цветастым платком на шее, низенькая, круглая со всех сторон.

Вика работала медсестрой в наркологии и отличалась от сестры решительностью и напором. Тряхнув черными кудряшками, она начала с претензии:

– Ты почему на звонки не отвечаешь?

Липочка перевела рассеянный взгляд на телефонный аппарат:

– А никто не звонил.

– Как это не звонил? Я все воскресенье тебе пыталась дозвониться, – Вика сунула сестре плащ, сбросила туфли, продефилировала в зал.

– Ты издеваешься? – тотчас раздалось из комнаты. – Липка, как тебе можно дозвониться, если у тебя телефон отключен?

– Черт, забыла.

Вешалка на плаще была оторвана, и Олимпиада зацепила плащ за ворот.

– Вечно одно и то же! Ты почему не приехала на дачу? Мы же договаривались!

Участок достался сестрам от бабушки в общее пользование, но Липа на даче почти не бывала, только вишню всегда собирала по той причине, что очень любила варенье из нее. С косточками.

Вика же каждое лето выпасала на даче свою пятилетнюю дочь Ксению.

– Черт, – Липочка страдальчески сморщилась, – забыла, конечно.

– Вечно одно и то же! Ну и когда ты думаешь вишню собирать?

Тут гневный Викин взгляд остановился на ноге сестры:

– А это еще что такое?

– Вывих с разрывом связок.

– С лестницы навернулась, что ли?

– Нет, с велика грохнулась. Юбку жалко. – Липочка закусила губу.

Юбка была на все случаи жизни. Базовой. Собственно, на этой шикарной юбке держался весь летний гардероб.

– Молодец. Ну и кто теперь полезет на дерево? – Вика погладила свой беременный живот.

– А Степаша не может?

– Степаша укатил на конкурс, до конца месяца его не будет. У тебя есть что-нибудь съедобное?

– Жареная картошка.

– Пойдет.

На кухне Олимпиада устроила ногу на соседнем стуле и наблюдала, как сестра хозяйничает.

Вика разогревала картошку, заливала ее яйцами и тарахтела без умолку. Изложив горячие новости с работы и свежие сплетни о свекрови, вернулась к дачным проблемам.

– Липка, так что будем делать с вишней? Она уже начала осыпаться. Еще день-другой, и останемся без вишни.

– Не знаю, – честно призналась Липочка.

– Вечно ты ничего не знаешь.

Умостившись за столом, Вика снова переключилась на свекровь:

– Сидела бы уже в своем возрасте дома – нет, все ей мало, все работает, работает. Всех денег не заработаешь. Вот у нас нянечек не хватает, приходится за них вкалывать. А этот наш завотделением – блаженный, убогий. Говорит: перестилайте простыни. Зачем, спрашивается, пьяни подзаборной простыня свежая? Наши санитары не всегда даже их на кушетки кладут – попробуй, потаскай туши эти. Нет, правда! Обоссанные, в соплях, в слюнях, в блевотине, а им – свежую постель. Придурь.

Липочка от души сочувствовала наркологам.

– А что, к вам только алкаши попадают? – вдруг проявила интерес она.

– Нет, конечно. Вот на днях привезли приличного господина такого: в шикарном костюме, при галстуке, туфли на тысячу баксов тянут, портмоне от карт распухло. Тут я понимаю – респект и уважуха. Мы ему отдельную палату, цветочки в горшках притащили, покрывало на постели сменили, даже коврик в процедурке выклянчили. Он поутру все услуги оплатил, не чета алкашне. Или студент бывает, какой-нибудь наклюкается, и на подвиги его потянет. Привозят тоже. Слушай! – вдруг осенило Вику, и глаза у нее загорелись. – А давай я какого-нибудь коматозника к нам на дачу привезу. По-моему, классная идея! Задержание отработает на участке. Соберет нам вишню.

– А так можно?

– Пф! Упрошу ментов дежурных, я же почти всех их знаю.

– А как ты его привезешь?

– Пф! Прямо в ментовском уазике и доставим. Или на своей верблюдице. – Вика на свой страх и риск управляла «Ладой Калиной» мужа.

– Попробуй. Только не самого подзаборного. Страшно с ним на даче будет. Еще огреет нас чем-нибудь по голове или придушит. И ограбит.

– Нет, ну я же сначала справки о нем наведу у ментов. Чтоб нормальный человек был, без тюремного срока, только перебравший и нахулиганивший. Да и что у нас грабить? Проржавленный «волгарь» в гараже? И что мы втроем с одним не справимся? – Вика снова погладила себя по животу и искоса поглядела на щиколотку сестры. – А если не справимся, вызовем ментов.

– Слушай, – спохватилась Липочка, – я не могу. У меня завтра китайцы.

– Тебе разве не дали больничный? – В карих Викиных глазах зародилось недоверие.

– Дали, – поникла Липа, – но через неделю зачет, и Наталья вынудила меня дома с ними заниматься.

– А какая разница – дома или на даче? Пусть приезжают к тебе туда.

Предложение Олимпиаде не понравилось:

– Ты что?! – она махнула на сестру, словно отгоняя привидение. – Как они найдут дачу? И что я скажу Наталье?

– Скажешь, что вишня осыпается.

– У Натальи нет дачи, она не проникнется драматизмом ситуации.

– Ну, хорошо, придумаем что-нибудь другое. Давай ты сейчас ей позвонишь и скажешь, что тебе стало хуже, и тебя увозят в больницу.

– Нет, врать я не буду, – уперлась Липочка.

– Тогда скажи, что сестре, то есть мне, стало плохо, и ее, то есть меня, положили на сохранение, и тебе придется сидеть с Кирюхой.

– Не боишься, что тебя боженька за вранье накажет?

– Нет, не боюсь. Это ложь во спасение вишни. Звони.