Отрывок из книги
Наиважнейшим свойством дождя является его способность сплачивать людей. Когда на небесах решают, что мы здесь, внизу, слишком уж индивидуализировались, кран открывается. Именно поэтому в дождь мы чувствуем своё одиночество наиболее остро, а струя, предательски заползшая за воротник, становится лучшей метафорой для другого, гораздо менее безобидного, леденящего прикосновения. Впрочем, дождь в нашем городе, хоть и действительно не является редкостью, но всё же идёт не так часто, как принято считать, и это, конечно, отражается на характере жителей. Редкий случай, когда слухам почти можно верить, правда нашу вежливую отстранённость и подчёркнутое нежелание лезть в чужие дела часто путают со снобизмом.
Он выглядел местным. То ли странного вида шляпа, то ли прислонённая рядом трость, то ли потёртое, со следами былой элегантности, пальто – не могу точно сказать, что именно заставило меня классифицировать его именно так. Если честно, привычка делить людей на «местных» и «других», по сути, таковой даже не является. Отметка делается автоматически, часто как бы проходя мимо сознания. В этом нет никакого практического смысла, сделанный вывод не влияет на дальнейшее развитие отношений и даже может впоследствии оказаться ошибочным, но при этом, как ни парадоксально, изменению не подлежит. И он был местным. Совершенно точно. Как бы смешно это ни звучало. Конечно, проходя мимо, замечаешь немного, но уж слишком кинематографично всё выглядело – неширокая улочка, прислонившись к стене, стоит и, будто чего-то ожидая, смотрит в небо мужчина неопределённого возраста, а маленькая собачка, повизгивая, тянет его за штанину.
.....
В старых фильмах часто показывают, как герои откровенничают с барменами. Обычно это происходит сразу после того, как с героем случается нечто такое, с чем, по мысли режиссёра и сценариста, не пойдёшь к родным и близким. А раскрывать персонаж нужно. Поэтому и появляется сцена “разговор с барменом”, в которой приятный мужчина (киношный бармен – гендерно не толерантная профессия) средних лет с непременным бокалом и салфеткой в руках хитро прищуривается, понимающе хмыкает и вовремя подаёт довольно банальные реплики. Разница между этим расхожим киноштампом и тем, что происходило со мной, была только в том, что Марк слушал в полном молчании, насколько это вообще возможно в баре, полном людей. Заказы на выпивку поступали постоянно, их обращали к Стиву, Стену, Яну и даже Петру. Пару раз говорили и с Майком – в этом случае просителем каждый раз был тот же мужчина из компании за ближайшим столиком. Бармен, видимо не желая меня прерывать, больше никуда не отходил, материализуя напитки прямо на стойке. В отличие от большинства представителей своей профессии, порой грешащих излишней театральностью, мой визави ни разу не привлёк к себе внимания настолько, чтобы у меня получилось проследить за тем, как он наливает и смешивает.
Но мне было плевать и на чудовищную клишированность ситуации, и на путаницу с именами, и на непонятно откуда возникающие бокалы. Стоило мне начать говорить, как слова будто прорвали тонкую плёнку, вроде той, что образуется на поверхности раны, останавливая кровотечение. Если её не трогать, рана вскоре покроется спасительной коркой, но пока этого не произошло, любое неосторожное движение приводит к тому, что кровь начинает течь снова. Вопрос Марка (чёрт с ним, пусть будет Марк, раз ему так хочется) и стал тем самым движением, поэтому ему пришлось выслушать всё: от смерти Графа через самым неожиданным образом порушенную личную жизнь к идиотскому соревнованию, в которое меня месяц назад втравил коллега, и, как тогда казалось, друг – отличный переговорщик и по итогам прошлого года самый эффективный менеджер по продажам в MPR Concept, где и он, и я успешно трудились, помогая продвигать то, что было интересно клиенту, и так, как это можно было сделать за его деньги. Ничего необычного: если в отделе есть два амбициозных сотрудника, а место руководителя только одно, можно и посоревноваться, чтобы всё – по-честному и без обид. Хорошо сказал. А дальше всё было как в анекдоте про джентльменов – тут-то ему карта и пошла. Друг оказался сволочью. Впрочем, победителей не судят, так ведь?
.....
