Читать книгу Купчиха. Том 2 - Анна Юрьевна Приходько - Страница 3

***

– Дети есть? – спросила пожилая женщина у Марии.

– Есть, – кивнула калмычка, кутаясь в одеяло.

– Много?

– Пятеро.

– Привыкнешь и к холоду, и к голоду, – пожилая женщина приподняла своё одеяло и произнесла: – Давай ко мне, вдвоём теплее.

Мария покачала головой.

– Спасибо, я согреюсь.

– Не согреешься, тут все по двое спят.

– Тише вам, – послышался недовольный голос. – Спать ложитесь уже…

– Ну как хочешь, – прошептала женщина, – замёрзнешь, сама придёшь.

Привыкнуть к холоду было сложно.

Работали по 10 часов с раннего утра до темноты. Работали и в метель, и в сильный мороз. Женщины валили лес. Мужчины строили бараки, возводили хозяйственные постройки.

Пожилая женщина, которая звала к себе погреться, рассказывала:

– Я тут с двадцать второго года. Одна из первых прибыла. Работала учительницей в гимназии. Кто-то из учеников рассказал дома, что я на литературе поверхностно коснулась жизни командиров белого движения. На следующий день меня вывели прямо с уроков.

Две мои дочки и сын учились в одном классе. Их тоже забрали. Мне повезло здесь больше, чем всем остальным. Мои дочери живут со мной в одном бараке. Но мы как бы не знаем друг друга. Тут родственников не селят вместе.

Все знают, что они мои дети. Но я не могу к ним подойти. Спасло лишь то, что у нас фамилии разные.

Они молодые. Быстро привыкли к тяжёлым условиям. Тут к сильным относятся по-другому. На них, по сути, всё держится. Я тоже вроде ничего. На место любого мужика встать могу. А девчонки мои и того сильнее.

А вот о сыне ничего не знаю. Шесть лет пытаюсь узнать. То там, то тут спрашиваю. Надсмотрщицы тоже люди, матери. И не от хорошей жизни они тут бабским царством руководят. Всем досталось. Всех перемололо, перекрутило и разбросало на тысячи вёрст. Благодарю бога, что жива осталась. А ты-то как сюда попала?

– За мужа посадили. Он якобы на председателя напал. Но он не нападал. Не мог он. Вот меня сюда и отправили, – оправдывалась Мария.

– Мог, не мог, какая уже разница. Теперь тут надо привыкать. Ты из простых или побогаче?

– Из простых, – ответила Мария.

– Врё-ё-ё-шь, – недовольно пробормотала женщина. – Ты вдова купеческая. А потом замужем за бухгалтером была. Где ж тут простота?

– Из простых, – опять произнесла Мария. – Не кичилась я богатством, жила по любви. А жизнь сама так повернулась.

– Если я спрашиваю, говори правду. Иначе в случае чего помочь тебе не смогу. А случаи разные бывают.

Ночь после этого разговора была очень холодной. Мария замёрзла сильно.

Подошла к кровати своей пожилой соседки и спросила тихо:

– Спите?

– Нет, – ответила та. – Надумала?

Мария кивнула, забралась под одеяло. Сверху накрылись ещё одеялом Марии.

От горячего тела женщины исходило тепло.

Это были для Марии три самые спокойные и тёплые ночи с момента нахождения в ссылке.

Она кроме этой женщины ни с кем не общалась. Знала всех по имени, но разговоров не заводила. Мало кто болтовнёй занимался. Некогда было и рот открыть.

Четвёртую ночь под одним одеялом Мария запомнила надолго.

– Пятеро, говоришь, – вдруг услышала она сквозь сон и почувствовала, как под её рубашкой скользит влажная дрожащая рука.

Мария дёрнулась, женщина придавила её собой и продолжила лезть под рубаху рукой. Марии нечем было дышать.

– Пятеро, говоришь, – опять произнесла соседка, – а так и не скажешь. Упругая как девица. Уж очень давно таких не встречала. Только у студенточек такие были.

Соседка сильно сжала правую грудь Марии. У калмычки брызнули слёзы из глаз. Она не могла ни крикнуть, ни выбраться. Не получалось даже пошевелиться. Потом почувствовала, как обидчица рукой скользнула вниз.

Калмычка повернула голову набок, и ей с трудом удалось завизжать.

Тут же соседка вскочила с кровати и злобно пробормотала:

– К себе иди, недотрога. Я по-бабски хотела, с нежностью. Доиграешься. Бараки мужские рядом построят, не спасёшься. А тех, кто подо мной ходит, их не трогают.

Мария тяжело дышала, схватила одеяло. Вернулась на свою кровать.

Болела грудь. Болело сердце, колотилось так сильно, будто бежала Мария от кого-то.

– Ну что, Дуся? – сказал кто-то из темноты. – В армии твоей не прибывает? Плоха ты стала, неубедительна.

– Я своё сама найду, – ответила Дуся. – Не один день нам тут вместе… Найдётся повод и новеньких попробовать, и стареньких приручить.

Мария дрожала.

Ночь без сна сказалась на работе. Невыполненная норма лишила её ужина. Уставшая, замёрзшая, голодная она прилегла на свою кровать.

Пока никого не было, тихонько запела:

– Счастье в доме, ветер в поле,

Плачу я от женской доли.

И от счастья тихо плачу,

Вихры детские взлохмачу.

Помолюсь, пока все спят,

За своих родных ребят.

Помолюсь и отпущу,

С ветром в поле погрущу!

Закрыла глаза и уснула. На следующее утро еле поднялась с постели.

Не выполнив норму второй раз, опять осталась без ужина. А потом решила схитрить. Подумала, что, если так и не будет норму выполнять, станет возвращаться в барак раньше остальных.

Пока все будут в столовой, она поспит подольше. Но такая хитрость работала недолго. Стали лишать и обеда. И пришлось Марии прикладывать много усилий, чтобы укладываться в нормы.

За почти две недели «облегчённого» труда она хорошо отдохнула, и стало намного проще.

Пожилая соседка Дуся больше к ней не подходила. Как-то ночью, проснувшись от чьего-то хихиканья, поняла, что Дуся положила с собой новенькую из недавно прибывших.

Молоденькая девочка тихонько смеялась ночами, а днём опускала глаза и краснела, когда к ней кто-то обращался.

Когда мужчинами были возведены первые хозяйственные постройки, из женщин, валивших лес, стали набирать добровольцев для работы на пилораме.

Мария оказалась в числе первых. И была очень счастлива, что теперь будет жить в другом бараке.

Дусю туда не взяли, а вот её дочек перевели вместе с Марией.

Работа в срубах была божьей благодатью.

Не мешал ветер, за во́рот не сыпался снег, еловые и сосновые иголки, щепки.

Правда продолжительность рабочего дня увеличилась до 12 часов. Но Мария при таких условиях была готова работать даже без сна.

За невыполненную норму еды не лишали. Просто недоделанную работу прибавляли к следующему дню. А потом вообще давали список работ на месяц. Сделаешь за две недели – остальные две недели отдыхаешь с сохранением питания.

На отдых мало кто соглашался. После двух недель сложно было вернуться в обычный ритм. Поэтому отдыхали передовики пару тройку дней и заново трудились, перевыполняя планы.

Через полгода Мария познакомилась с водителем грузовика. Паренёк привозил в поселение продукты. Звали его Максим.

Однажды он украдкой сунул Марии в рукав кусок хлеба и ломтик вяленого мяса. От запаха мяса у Марии закружилась голова.

– Пойди поешь в кабине. Я, если что, прикрою.

Вкуснее этого мяса, казалось, не было ничего на свете. Вывернув рукав, собрав с него каждую прилипшую крошку, Мария впервые за много месяцев улыбалась.