Читать книгу Иначе - Анна Юрьевна Спридзгаль - Страница 4

Не то радостный, не то надеющийся на скорую радость, Скворцов вернулся домой. Но что это? Его сердце ныло и тосковало о чём-то, о чём-то светлом, осязаемом, но в то же время призрачном, без чего, как ему представлялось до сих пор, невозможно быть врачом. Он хоть и не скрывал чувства облегчения, которое совсем недавно испытал, гуляя по аллеям парка в обществе друга, когда слушал, как на высоте шелестят молодые листья берёз, наблюдал, как мирно покачиваются из стороны в сторону их светло-зелёные кроны, склоняясь под лёгким ветерком, будто знают, что вскоре ветерок обернётся сильным ветром и унесёт с собой их молодую, только что распустившуюся листву; и всё же чуткость природы не позволяла ему полностью отдаться этому чувству и наполняла его сердце тревогой за судьбу, так вкривь и вкось растраченную, а ведь в душе он был человек добрый и порядочный, и сам бы никогда против другого не замыслил гадости. Впрочем, смута в его душе очень скоро сменилась забвением, и утром следующего дня, с первым лучом солнца, он и думать забыл о друге. Желание во что бы то ни стало насытиться было в нём с рождения, однако, одержало верх, и он прибился к берегу, и остался так – прибитый, жизнью, но зато сытый.

Скворцов родился в посёлке, его отец был дворником, мать работала продавщицей в продуктовом магазине. Родители не желали для сына просвещённого ума и городской жизни. Как люди близкие к земле, они ежегодно собирали урожай и насыщенные своим собственным, взращенным на клочке земли урожаем, полагали, что есть нужно – то, что есть, а пить – то, что все пьют. «Иди, сей морковь, да свёклу, да про картошку не забывай», – так любил повторять Олегу отец до тех пор, пока в один день не умер от болезни сердца или, скорее, оттого, что, как все ел да, как все пил. Олегу тогда семнадцать лет только исполнилось, школу заканчивал и с профессией ещё не определился. В центральной больнице, где отца спасти не сумели, после случившегося лечащий врач долго беседовал с его матерью, как будто вину свою чувствовал за смерть мужика молодого. Мать в разговоре постоянно про сына причитала, что парень-то, мол, без отца остался, кто ему теперь примером-то будет. Врач, по-видимому, то ли от молодости своей, то ли от солидарности деревенской – был он родом из того же посёлка, куда вернулся работать после учёбы в университете – предложил Олегу поступать в медицинский. «Врачей в больнице не хватает, целевое направление получить можно»,– сказал он матери Олега. Так Олег поступил на лечебный факультет, а поскольку проблем с учёбой он никогда не знал, дело у него пошло. С Можайским они учились в одной группе, Олег был парень независтливый и с Иваном сошёлся по интересам исключительно профессиональным, а уже после и личным. Но как это не редко случается, и годами дружбы иногда можно пожертвовать для сытости. Олег прекрасно понимал, что в отделении кардиохирургии есть только одна свободная ставка хирурга, поэтому и не стал отговаривать Можайского от увольнения из ординатуры. Можайский в свою очередь не думал о неминуемой выгоде Скворцова. Он верно шёл своей дорогой.