Читать книгу Сказание о Раде и Алексее - Анна Зубкова - Страница 4

Глава четвёртая:

Староверы

Однажды в скит пришла женщина с тремя малыми детьми. Измождённая, с глазами полными отчаяния и страха, она едва держалась на ногах от усталости. Одного младенца, привязанного к груди платком, она придерживала руками, двое других детей – мальчик и девочка лет 6-7, сами цеплялись за её одежды.

Пред старцем Николаем она на колени упала, детям тоже велела… Они, покорно встали рядом с матерью. Младенец заплакал слабенько, словно уже отчаялся своим плачем добиться чего-нибудь. Женщина передала дитя дочке. Девочка привычно взяла младенца и, укачивая, стала приговаривать: «Уймися, уймися, тихо ты…».

А женщина подняла на старца полные страха глаза и запричитала:

– Покрести нас в веру свою! Спаси нас! Духовни́к наш, батюшка Калистрат, всех пожжёт, а коли не он, так стрельцы пожгут. Спаси деток: невинные они!… Не учёная я – говорить… Мы – веры старой, что от Христа и Апостолов была… Прости, коли не так сказываю… Нас, как еретиков, слуги антихристовы пожечь пришли… А наш духовни́к Калистрат сказал, что сам всех – с молитвами – спалит, чтобы не бежали больше, а сразу – ко Господу на Небеса… А я спужалась, не за себя, за деток: малые ещё!…

– Где становище ваше?

– Вверх по реке… Полдня оттудова бежали…

Старец вдруг поднялся резко. Подошёл к Алексею. Изменившимся от напряжения внутреннего голосом произнёс тихо:

– Разумеешь ли, что происходит?

– Да…

– Так беги, останови безумцев! Беги, что есть сил! Христос – с тобой!

… Старец благословил Алексея.

Уже выходя, Алексей слышал вновь спокойный и ласковый голос старца:

– А ты погодь, милая, отдышись, с колен-то поднимитесь! Не́чего вам уже бояться, спасены будете!

* * *

Алексей бежал по бездорожью, ветки хлестали по лицу, ноги вязли то в песке, то в болотистой почве, мокрые полы одежды монашеской мешали, цеплялись за ветви, путались в ногах…

Алексей остановился, чтобы отдышаться и подвязал полы верёвкой. Но дыхание восстановить не смог. Казалось, что внутри всё горит и вырывается наружу раздирающим горло сиплым хрипом, а сердце бьётся где-то в гортани…

Он побежал вновь из последних сил…

Молил Иисуса – и бежал…, бежал…, бежал…

… А потом он увидел огромный столб чёрного дыма за поворотом реки. До Алексея донеслось с порывами ветра пение молитв. Потом всё это переросло в крики ужаса и боли… Зарево взметнувшегося к небу пламени… После крики стали стихать…

Алексей выбежал за поворот и понял, что опоздал…

Вдали на холме догорал сруб, в котором, видимо, погибли уже все….

Стрельцы, покидая становище староверов, поджигали по дороге оставшиеся постройки… Всё окутывали клубы чёрного дыма…

Алексей упал на колени и молился.

Отчаяние, усталость, невыносимая боль от всего этого происходящего ужаса!

«Иисусе, почто допускаешь сие? Как изменить всё это?»

После Алексей поднялся на холм.

Он долго смотрел на пепелище, где заживо сгорели люди:

«Кто поджёг? Их старейшина – своих…, заживо…, женщин…, детей малых…? Или стрельцы-каратели – во исполнение указа? Да какая разница – кто?… Одни люди, в Иисуса верующие, обрекли на мученическую смерть других, в Иисуса же верующих… Как такое возможно?!»

В скит Алексей вернулся уже затемно. Он шатался от усталости. От опустошённости внутренней было так, словно ослеп душой… Пусто и темно внутри… Как жить? Как молиться?

– Не успел…, – он прошептал это едва слышно, а может и вовсе не прозвучали слова, лишь пошевелились растрескавшиеся в кровь губы.

Но старец Николай и так всё понял.

Утешать не стал. Сказал с ласкою в голосе:

– Умойся! Из ведра весь окатись, надень чистое! Помолись и ложись спать!

Алексей послушался.

Вылил на тело ведро воды… Она словно обожгла холодом тело, но после стало вроде бы полегче… Потом надел чистое…

Молиться он больше уже не мог, спать – тоже…

Алексей снова пошёл к старцу Николаю, который сидел во дворе у маленького костерка. В единственной их общей келье спали женщина и её дети, которых сегодня, видимо, уже окрестил старец.

Алексей сел рядом.

Молчали долго.

Алексей смотрел на языки пламени и всё думал о тех, кто сегодня погибли в огне…

Попробовал он себя представить на их месте: «Убоялся бы смерти за веру – или нет? Как знать о том, пока смертный час не приблизился и не прошёл сего испытания сам – пред Богом?»

Потом, всё же, не выдержал и заговорил:

– И прежде знал, что крестят насильно староверов, что с мест – поселения сгоняют, что казнить могут тех, кто к ереси других склоняют… Но, вот так…

– Ты, сынок, не казни себя, что не поспел. Нет страха в смерти тел… Души-то – бессмертны! Страшно лишь о тех, кто других на смерть обрекают!

Сколько мучеников за веру во Христа – смерть приняли!… Вот мы их святости теперь поклоняемся!…

А двуперстием ли креститься или тремя перстами – то людское, мирское, так я полагаю.

Ты уже не застал время то, когда все двуперстием крестились. А я – застал…

Страшные беды людям раскол сей принёс! И много ещё бед принесут неразумие и жестокость человечьи, которые Волю Божию на свой лад толкуют.

– А Бог – зачем такое допускает?

– Не ведаю… Может надеется Бог, что образумятся люди, которым свобода воли дарована… И что не зря на Землю посылал Он Сына Своего Иисуса! Быть может, всё же, Учение Иисусово о том, что люди друг дружке братья и сёстры, что в любви к Отцу Небесному и к ближним своим жить они могут – не зря дано было человекам… Может быть, ждёт Бог, когда люди, видя такие ужасы, Учение сие Иисусово – исполнять станут…

Ладно, будет о том!

Много крови пролито было и немало ещё прольётся!…

– Так надо же что-то делать?!

– Много казнено было тех, кто пытались…

И я пытался, да и ты, вроде, тоже пытался…

Стрельцы ведь – указ царевны Софьи исполняют, а не просто так они по просторам безлюдным лесным становища раскольников ищут!…

Ты вот лучше подумай, какие бумаги Ефимии с детьми нам написать следует, чтобы не тронули их более…

* * *

На следующее утро старец Николай наполнил заплечный мешок Алексея всяким припасом съестным. Алексей даже с некоторой тревогой наблюдал за тем, как сильно опустели их закрома, потом словно «одёрнул себя», мысли грешные отогнал и порадовался щедрости старца Николая, который о себе и о нуждах своих не думал вовсе…

Старец велел проводить Ефимию с детьми в деревню и помочь обустроиться в каком-нибудь доме пустом.

Таких домов было там много, потому, как переселены отсюда были люди для работы на рудниках, где добывали железо и медь.

Пока они шли, Ефимия рассказала о том, что она – вдовая, что их духовни́к Калистрат велел сечь мужа её за непокорство. И засекли его до смерти…

Рассказывала она это спокойно так, обыденно, без слёз.

Объяснила, что в общине этой все в страхе жили.

Поведала после, что в общине другой – своей родной – где она до замужества жила, такого не было. Все с верой «спасались», дружно было и ладно меж людьми… А тут, у Калистрата в общине, все всего боялись. «Антихриста» – боялись, «конца света» – боялись, преследователей за веру – боялись, того, что в немилости у духовника окажутся, – тоже боялись…

А как она без мужа осталась, которого «прислужником дьявола» нарекли, то и вовсе страшной жизнь для неё с детками стала. Так она этого страха натерпелась, что бежать решилась.

А тут стрельцы пришли, бумагу какую-то ука́зную прочитали. Выходило им, куда ни глянь, смерть неминучая… Вот и решилась она веру сменить и через это детей спасти.

Потом про веру новую стала спрашивать с осторожностью:

– Простит ли Господь, что переменила веру отцов и дедов? Помилует ли Он деток?

… Алексей успокаивал её, как мог.

В деревне помог дом выбрать покрепче…

Потом людям, которые вышли посмотреть, что тут происходит, сказал, что, Божьей Милостью, с ними рядом теперь вдова с детьми малыми жить будет. Сказал, чтобы помогали друг другу по-христиански. Ещё слова об Иисусе, о заповедях доброты говорить стал… Словно вспомнил, что когда-то речи пламенные произносил…

Его слушали молча… Увидел он взгляды… словно пустые да непонимающие… И замолчал…

Спросил, о том, не нужно ли чего от него кому-нибудь?

Написал два прошения тем, кто к нему обратились с просьбой помочь…

Идя обратно, думал Алексей о людях, что в деревне остались: нищие, неграмотные, и нет им дела никакого – до Бога!… Выжить бы, подати заплатить и не умереть с голоду – вот и вся их жизнь!… Да нужна́ ли такая жизнь? А жить они все хотят, словно из последних сил за существование своё такое горестное цепляются!…

«Вразуми, Иисусе, как же можно им помочь?» – с этой просьбой Алексей углубился в молитву и зашагал быстрее к скиту.

Там, словно огонь свечи пред иконой, ровно и спокойно сияла и согревала всё вокруг душа старца Николая. Рядом с ним – Алексею было легче переносить все испытания жизненные, словно маленький уголок «земли обетованной» создавал вокруг себя старец Николай своим спокойствием и глубиной веры своей – неколебимой в любых испытаниях.