Читать книгу Почему женщины беднее мужчин. И что мы можем с этим сделать - Аннабель Уильямс - Страница 3

Несмотря на все, что было сделано для равноправия женщин и мужчин, в богатейших странах мира до сих пор существует гендерное неравенство распределения богатства. Всем известно о разрыве в оплате труда, но мало кто обсуждает разрыв в уровне благосостояния, который из этого вытекает. «Состояние» не значит «несметное богатство» или «зарплата уровня руководителя компании». Это накопления, которые появляются у работающих женщин на протяжении их карьеры, а получают они в среднем меньше, чем мужчины.

В Великобритании и так существует разрыв в уровне благосостояния мужчин и женщин до 45 лет. Однако с возрастом он увеличивается: среднестатистическая британка от 45 до 60 лет обладает состоянием в 293 700 фунтов стерлингов, в то время как среднестатистический британец тех же лет – в 376 500¹⁵. В США разрыв в уровне благосостояния огромен: медианные накопления неженатого американца в возрасте от 18 до 64 лет составляют 31 150 долларов, а медианные накопления незамужней женщины тех же лет – 15 120 долларов. Это половина от мужского показателя¹⁶.

Чтобы продемонстрировать масштаб экономического неравенства женщин в Великобритании, давайте обратимся к следующей ситуации.

Какая, на ваш взгляд, наиболее частая причина, по которой женщин судят за нарушение закона? Кражи в магазинах? Пребывание в состоянии опьянения в общественном месте? Нарушение правил дорожного движения?

Нет, преступление – быть слишком бедной для оплаты телевизионной лицензии¹⁷.

По закону каждое домохозяйство, в котором смотрят телеканалы в прямом эфире (онлайн или по телевизору), обязано ежегодно платить 157,5 фунта стерлингов для финансирования BBC – британской общенациональной вещательной организации. Неоплата телевизионной лицензии – это уголовное преступление. Людей за него судят, выписывают штрафы до 1 тысячи фунтов, а иногда даже сажают в тюрьму. Три четверти осужденных за такое преступление бедности – женщины (в 2017 году их число составило 96 тысяч человек)¹⁸. По поводу лицензии существуют разные мнения, и некоторые не платят из принципа. Но женщины с большей вероятностью откроют дверь судебным приставам, когда те окажутся на пороге. Женщины скорее всего вступят с ними в диалог. А еще женщины чаще указаны в качестве плательщиков, потому что именно они следят за счетами и квитанциями. Все это подводит к мысли: женщины не платят из-за того, что не могут себе этого позволить, а не из-за того, что идут против системы.

Система «Оплата или наказание» игнорирует пол. Обязательный сбор, введенный государством, ежегодно требует равных вложений от каждой семьи вне зависимости от уровня дохода. Он превращает в преступников тех, кто не имеет достаточно средств, – и чаще всего это женщины. Но это лишь верхушка айсберга проблем системы, с которыми сталкиваются женщины.

У бедности женское лицо

Ситуация с телевизионной лицензией – одна из иллюстраций проблемы, которую социологи называют «феминизация бедности». Впервые этот термин употребила профессор Диана Пирс еще в 1978 году, но за прошедшее время проблема никуда не делась. Женщины по всему миру от рождения и до самой смерти находятся в худшем положении, чем мужчины. И это касается всех критериев, по которым оценивают уровень богатства и бедности. Женщины составляют большинство всех бедных людей в странах как с развитой, так и с развивающейся экономикой¹⁹. Помимо этого, девушки чаще оказываются или безработными, или на незащищенных позициях²⁰. Глобально у мужчин в два раза выше шанс иметь «хорошую работу» – на полную ставку и с официальным оформлением. В Южной Азии эта вероятность в три раза выше, чем у женщин²¹.

В статистике по развитым странам наблюдается закономерность. В Японии к бедным относится 31 % женщин трудоспособного возраста, которые живут одни. Среди мужчин из той же категории этот показатель равен 25 %²². В США доход ниже черты бедности получают 14 % женщин и 11 % мужчин²³.

Такие крупицы информации позволяют нам заглянуть в мир феминизированной бедности и неравенства, но проводится крайне мало исследований такой сложной темы, как женщины и неравенство благосостояния. Особенно это касается богатых стран. Невозможно заниматься решением проблемы, когда отсутствуют достоверные данные о ее причинах и последствиях. В 2019 году правительство Великобритании объявило, что планирует разработать более точные способы измерения депривации, однако проект был приостановлен из-за пандемии COVID-19. Женщины проигрывают, если гендерные факторы экономического неравенства практически не исследуются и не обсуждаются.

В Европе наиболее распространенным индикатором бедности является следующая ситуация: человек или домохозяйство имеет доход, который составляет менее 60 % от дохода медианного домохозяйства в стране. Это означает, что специалисты по статистике берут зарплаты каждого домохозяйства, располагают их от самой низкой до самой высокой и находят середину. Это принимают за сумму, на которую живет среднестатистический человек. Не каждый зарабатывает средний доход, но у всех может быть по меньшей мере 60 % от этого числа.

В 2016–2017 годах британский фонд Joseph Rowntree Foundation оценивал медианный доход британской семьи после оплаты расходов на жилье в 425 фунтов стерлингов в неделю (22 100 фунтов стерлингов в год). Соответственно, 60 % от этой суммы равны 13 260 фунтам стерлингов. В таком случае, по данным Social Metrics Commission, бедными считаются 5,1 миллиона женщин, 4,6 миллиона детей и 4,5 миллиона мужчин²⁴. Это 20 % женщин, 34 % детей и 18 % мужчин.

Одним из главных факторов феминизации бедности в Великобритании и США считается увеличение числа родителей-одиночек, которое наблюдается с 1980-х годов. В 90 % случаев это женщины. Статистика показывает, что в США в 1960-е годы 28 % бедных составляли матери-одиночки, однако к 1987 году их число увеличилось до 60 %²⁵. В современной Великобритании 45 % родителей-одиночек живут в бедности – следовательно, это распространяется и на их детей. В 2010 году правительство представило имеющие юридическую силу цели по снижению уровня детской бедности. Однако в 2016 году они были отменены, и возвращать их не собираются.

В целом британки без партнера (к ним относятся и пожилые вдовы, и молодые девушки без отношений) чаще мужчин оказываются в категории бедных. За последние несколько лет доля бедных мужчин вне отношений, наоборот, уменьшилась²⁶. Инвалидность – еще один фактор, о котором говорят данные. 3,7 миллиона людей, живущих в бедности, имеют инвалидность. Среди них женщин с инвалидностью больше (54,4 %)²⁷. Как думаете, кто за ними ухаживает? Примерно три четверти сиделок из числа родственников (читайте: бесплатных сиделок) – женщины. Не стоит забывать, что 80 % работников социального сектора – тоже женщины, а это одна из областей с наименьшими зарплатами.

Правительства богатых стран могут сильно повлиять на доходы при помощи конкретных мер: через регулирование со стороны работодателей (минимальная оплата труда и больничные), изменение налоговой системы и перераспределение богатства с помощью государства всеобщего благосостояния. Эти механизмы дают государству контроль над уровнем бедности и неравенства в уровне благосостояния в обществе. Правительство могло бы выбирать, каким социальным группам следует оказать поддержку, а какие оставить спасаться самостоятельно. (В главе 6 подробнее рассмотрим, почему государство всеобщего благосостояния не помогает женщинам.)

Бедность среди женщин может быть также не заметна из-за того, что она скрывается под мантией «покровительства» мужчины. Женщины почти всегда кажутся богаче, когда живут с кем-то еще, обычно с партнерами. Специалисты по статистике при изучении относительного благосостояния берут за основу благосостояние домохозяйства. Это хороший метод, когда домохозяйство состоит из одного человека: он зарабатывает, и он же решает, куда потратить эти средства. В парах же один из партнеров обычно принимает на себя роль «финансового репортера», который рассказывает о доходах семьи. При расчетах предполагается, что состояние семьи распределяется поровну между взрослыми в доме. Получается, что женщины с более низким доходом, которые живут с мужчиной с более высоким доходом, переходят в более состоятельную демографическую категорию.

Это искажает данные и затрудняет оценку истинного уровня экономического неравенства женщин. Кроме того, исследования постоянно показывают, что в семье деньги не делятся поровну между мужчинами и женщинами. Исследование семи богатых стран показало, что в среднем женщины контролируют менее трети состояния семьи. Половина итальянок не имеет собственного дохода и не получает выплаты от государства. Более четверти француженок, немок и британок получают только пособие от государства²⁸. На бумаге такие семьи выглядят как средний класс или богатые люди. Однако если мужчина исчезнет вместе с доходом, то в большинстве случаев женщинам практически не на что будет жить. Не все статистики используют подход с одним «финансовым репортером». Некоторые долгосрочные исследования благосостояния домохозяйств собирают информацию о доходе от обоих супругов. Это не отменяет тот факт, что в Великобритании и других богатых странах множество женщин остаются финансово зависимыми от мужчин. Когда женщина уходит с оплачиваемой работы, чтобы заниматься домом и семьей, она тем самым субсидирует способность мужчины формировать свое состояние, в том числе возможность зарабатывать сейчас и в будущем, накапливать деньги, не портить кредитную историю и откладывать на пенсию. Некоторые предлагают классифицировать женщин в таком положении как бедных, ведь для них как для отдельных личностей это действительно так. Подобный подход помог бы более точно измерять женское неравенство²⁹.

Существует ограниченное число исследований о связи с бедностью расы, инвалидности, ориентации и других факторов. Однако имеющиеся данные из Индии, США и Бразилии показывают, что однополые пары и представители ЛГБТК+ относительно всего населения чаще попадают в категорию бедных³⁰. В США лесбийские пары в два раза чаще получают продуктовые талоны, чем разнополые пары³¹. В отдельном исследовании говорится, что у пар из двух женщин выше риск бедности, чем у пар из двух мужчин, потому что «из-за гендерной разницы в оплате труда в домохозяйствах без мужчин доходы относительно низкие»³². Как было сказано ранее, ситуация с женской бедностью хуже в этнических меньшинствах по сравнению с белыми женщинами. Среди женщин из Пакистана и Бангладеша самая высокая пропорция бедности (50 %) и безработицы (около 80 %)³³.

Бедность – гендерная проблема, и сложно поверить, что ее редко определяют именно так. В идеальной ситуации пробелы в данных о бедности должны устраняться на правительственном уровне: ежегодно необходимо выпускать отчет, в котором учитывается гендерный аспект депривации. Наряду с этим следует объявлять цели по сокращению бедности среди женщин, которые будут иметь юридическую силу. Профессор Джейн Миллар предлагает подход к сбору информации, который учитывает пол: у респондентов будут спрашивать об их вкладе в ресурсы домохозяйства и финансовой зависимости от других членов семьи³⁴. Кроме того, необходимо смотреть шире зарплат. Понятие «доход» должно включать в себя и другие источники благосостояния, которыми владеют люди (например, вторые дома, инвестиции, земельные участки или сбережения). Если включить эти активы, скорее всего по данным мужчины в среднем окажутся еще богаче женщин, так как в мире женщины реже обладают другими источниками дохода кроме работы. Это действительно важно, потому что прибыль от недвижимости или инвестиций в фондовый рынок может быть гораздо выше тех доходов, которые человек получает от трудовой деятельности³⁵.

Неравенство в уровне благосостояния

На другом конце шкалы тоже существует гендерный перекос – уже в области распределения состояния среди богатых. В предпринимательской среде наблюдается явное доминирование мужчин: если взять список из ста самых успешных компаний Великобритании, то среди их руководителей больше Стивов, чем женщин с любым именем. В США 1,5 тысячи крупнейших компаний возглавляют больше Джонов, чем женщин. К слову, на каждую руководительницу компании из этого списка приходится по четыре мужчины с именем Джеймс, Джон, Роберт или Уильям³⁶.

По всему миру расслоение между сверхбогатыми людьми, средним классом и теми, кто едва сводит концы с концами, сильно увеличилось. Люди, взобравшиеся на самую верхушку корпоративной пирамиды, прекрасно устроились. В 2017 году глава одной из крупнейших американских компаний в среднем зарабатывал 15,6 миллиона долларов. Это в 271 раз больше ежегодного заработка обычного сотрудника. В 1989 году их зарплаты различались в 59 раз³⁷. Но даже когда женщины добиваются самой высокой должности, им платят многократно меньше, чем коллегам-мужчинам. Шесть женщин, возглавляющих компании из рейтинга FTSE 100, получают 4,2 % от совокупной заработной платы других руководителей из списка³⁸. Среди 25 самых высокооплачиваемых генеральных директоров Великобритании есть всего одна женщина – Эмма Уолмсли. Она работает в одной из крупнейших фармацевтических компаний GlaxoSmithKline. Ее доход за 2018 год составил 6 миллионов фунтов стерлингов. Для сравнения: первое место в том списке за 2018 год занял Джефф Фейрберн с доходом в 39 миллионов фунтов стерлингов. Фейрберн возглавляет строительную компанию Persimmon³⁹.

Крайнее неравенство отчасти объясняется тем, что это неизбежное следствие капиталистической системы. Люди, обладающие капиталом (деньгами или активами), могут извлечь из них максимум, чтобы заработать новый капитал, а это дает им еще больше возможностей для капитализации. В то же время это результат экономического курса правительств и центральных банков разных стран с 2009 года.

До пандемии COVID-19 мировой экономический кризис 2007–2009 годов считался крупнейшей экономической катастрофой с 1920-х годов. В качестве политического ответа, помимо прочих действий, были введены рекордно низкие процентные ставки. Это побудило людей забрать сбережения из банков (где доход из-за процента был бы невысоким) и инвестировать средства в фондовый рынок, недвижимость или облигации в надежде получить больше прибыли. Параллельно с этим центральные банки по всему миру, в том числе в Великобритании, США и еврозоне, прибегли к «количественному смягчению» и «приобретению активов». Говоря простым языком, они выпустили миллиарды в цифровой валюте и передали их банкам и крупным финансовым институтам. Идея состояла в том, что эти организации используют деньги для инвестиций, что не даст экономике остановиться.

Деньги полились в самые разные виды инвестиций. С 2010 по 2019 год фондовые рынки по всему миру выросли до рекордных показателей. То же случилось и с ценами на недвижимость в городах вроде Лондона, Парижа и Нью-Йорка. Стоимость домов и квартир там выросла гораздо сильнее, чем зарплаты местных жителей. Состоятельные люди, у которых уже были акции или недвижимость (или средства, на которые их можно купить), спокойно сидели и смотрели, как растут в цене их активы. За последние 10 лет 600 аристократических семей Великобритании удвоили свое состояние. С 2000 года количество миллионеров увеличилось в три раза, а миллиардеров – в два раза⁴⁰.

Таким образом, накопление капитала происходило путем участия в бизнесе или владения активами. Другими словами, инвестициями в акции, недвижимость или другие инструменты, растущие в цене. Банк Англии подтвердил это в 2012 году и отметил, что лишь 15 % британцев инвестировали сбережения в фондовый рынок (пенсионные накопления не учитываются). При этом, как было сказано раньше, женщины владеют инвестициями реже⁴¹. Женщины составляют лишь 13 % сверхбогатых людей (людей, стоимость активов которых превышает 30 миллионов долларов)⁴². Женщины в три раза чаще мужчин получают свое состояние в наследство. Пока большее число женщин не станет успешными предпринимательницами или инвесторами, пока они не достигнут высшего эшелона корпоративного мира с равной оплатой труда, равенство между долями среди сверхбогатых не изменится.

Западное общество претерпело значительные изменения из-за другого политического ответа на финансовый кризис – так называемых жестких экономических мер (это серьезное урезание бюджетных расходов в сочетании с повышением налогов). С 1980-х годов политики самых разных взглядов заигрывали с идеями сокращения, ограничения и полного сворачивания государства всеобщего благосостояния. Но лишь в посткризисную эпоху жесткая экономия была представлена как неизбежное и логичное развитие, которое необходимо принять из-за его преимуществ.

Обоснование жесткой экономии – дефицит, или идея о том, что финансовые ресурсы в самых богатых странах мира настолько ограничены, что государственная поддержка должна быть как можно более скудной и предлагаться только самым достойным. Жесткая экономия – это одна из причин, по которой все большую силу набирает дух индивидуализма, преследующего лишь собственную выгоду. Неважно, бедны вы или богаты. Каждая женщина за себя. Каждая пациентка, мать или работница борется за свою долю выплат от государства, которые неумолимо сокращаются.

Подобное неравенство заставляет задуматься о целях государства и демократии. Период с 2009 по 2020 год стал временем, когда феминизм вышел из тени на свет лампы.

Четвертая волна

Историки говорят о сменяющих друг друга волнах феминизма – периодах, когда гендерные вопросы всплывают на поверхность и привлекают внимание политиков и СМИ. В каждой волне акцент делается на чем-то своем, и это зависит от проблем, с которыми сталкивались женщины в то время.

Четвертая волна появилась приблизительно в 2010–2012 годах. Тогда феминистки стали использовать силу социальных сетей, чтобы бросить вызов представлениям о том, что значит быть женщиной⁴³. В Великобритании новая волна феминизма набрала силу в 2012 году: общественности стало известно, что популярный телеведущий Джимми Сэвил занимался сексуальным насилием, в том числе и в отношении несовершеннолетних. В декабре того же года весь мир потрясло групповое изнасилование и убийство Джиоти Сингх в автобусе в индийском городе Дели. Это преступление показало, что в XXI веке все еще необходимо проводить кампании по защите прав человека. Оно послужило катализатором для движения за права женщин по всей планете.

Упрощенно говоря, четвертая волна феминизма имеет дело со справедливостью, представленностью и сексуальной объективацией женщин, девушек и девочек. Сексуальное насилие и эксплуатация женщин также оказались в центре внимания. Проводились расследования преступлений, случившихся в прошлом. В Twitter под хештегом #MeToo появилось более миллиона публикаций: женщины рассказывали о сексуальных домогательствах, с которыми им пришлось столкнуться. Подобные хештеги появились и на других языках: #YoTambien в Испании, وأنا_كمان# в арабских странах. Во Франции популярность набрал хештег #balancetonporc («разоблачи свою свинью»)⁴⁴. Сексуальные домогательства и в целом пристальное внимание к телу были и до сих пор являются серьезным препятствием для женщин на пути построения карьеры.

Нереалистичное изображение женщин было подвергнуто сомнениям в рамках движения бодипозитива. Сильную негативную реакцию получила повсеместная ретушь в рекламе и журналах. Кампания по положительному представлению женщин привела к тому, что в 2017 году писательница Джейн Остин, жившая в XIX веке, появилась на новых десятифунтовых купюрах. Из-за активной кампании феминистки получали угрозы физической расправы.

Четвертая волна придала феминизму новую мощь и дала голос целому поколению женщин. До сих пор самые громкие вопросы были связаны с культурными проблемами, а не со структурным неравенством. Среди них устройство общества, способ организации институтов (время школьных занятий не совпадает с рабочими часами), законы и пережитки истории, которые дают мужчинам преимущество в экономическом плане (например, неэффективный закон о равной оплате труда 1970 года, который не гарантировал женщинам равную оплату). Структурное неравенство вплетено в канву общества, но кампании, борющиеся с подобным гендерным угнетением, пока не добились того же успеха, что был в прошлом. Это не вина активисток: патриархат продолжает существовать, потому что общество построено вокруг доминирования мужчин (у них, среди прочего, больше финансовой и экономической власти, чем у женщин).

Неравенство женщин в экономике – это и культурная, и структурная проблема. Первая проявляется, например, в том, что женщины редко оказываются на высокооплачиваемых должностях и нечасто встречаются в качестве экспертов в СМИ. Вторая – в том, что в стране нет качественной системы учреждений для детей, из-за чего женщины не могут зарабатывать столько же, сколько мужчины. Экономического равенства женщин и мужчин получится достичь только в том случае, если будут решены обе проблемы. В цифровую эпоху кампании вести непросто. Хотя Twitter, Facebook и Instagram сыграли жизненно важную роль в распространении феминизма четвертой волны и увеличили аудиторию кампаний, в то же время они являются каналами связи, отдающими предпочтение идеям, которые легко образно представить в виде изображений и простых концепций. Серьезные вопросы, касающиеся политики правительства и бедной старости, – это не лучшая основа для фотографий или мемов.

Экономическое неравенство сложно свести до хештега, хотя были предприняты некоторые попытки. Хештег #periodpoverty (с англ. «менструальная бедность») использовался в Twitter, чтобы привлечь общественное внимание к проблеме, когда некоторые девушки и женщины не могут позволить себе средства женской гигиены. Фраза «Бедность – это сексизм» (Poverty is sexist) стала слоганом некоммерческой организации One, которая борется с крайней бедностью. Движение Feminism of the 99 % не так давно организовывало забастовки женщин.

Влияние социальных сетей и цифровизация прессы означают, с политической точки зрения, что мы живем в эпоху быстрых решений и громких высказываний. Поскольку традиционные СМИ повсеместно – от Лондона до Сан-Франциско – страдают из-за снижения доходов, а кликбейт продолжает распространяться, материалы становятся все более поверхностными. СМИ стараются качественно освещать социальные проблемы с долгосрочными последствиями (феминизацию бедности, дискриминацию, расизм), но они по природе своей не подходят для броских заголовков или приятных фотографий. В Великобритании многие региональные СМИ прекратили свою работу. В основном издания остались в Лондоне, а это приводит к освещению проблем, которые волнуют по большей части только городскую элиту. Невозможно быстро решить проблему гендерного экономического неравенства – в том числе и при помощи онлайн-петиции.

Неолиберальный феминизм

Для неолибералов мир – это место, где отдельные люди постоянно конкурируют друг с другом, действуя в собственных интересах. С такой позиции люди – это в первую очередь потребители, которых можно осчастливить (и улучшить их жизнь), если предложить им максимальное количество вариантов для свободного выбора на «рынке» (это любое место, где приобретают товары или услуги). Неолибералы считают, что правительство должно как можно меньше регулировать бизнес.

Неолиберальный феминизм – это сочетание борьбы за права женщин («женщины должны бороться за равенство») и принципов неолиберализма («все соревнуются со всеми»). Результатом такого странного союза стали призывы гуру бороться за гендерное равенство, но при этом каждая женщина выступает за себя. Основной упор в улучшении своего положения в жизни делается на действия самого человека, при этом нет каких-либо требований к работодателям или правительству. О совместных действиях речи также не идет.

Подобная позиция непреднамеренно возлагает вину за неравенство на плечи самой женщины (она должна выбирать продуманно, договариваться о зарплате и так далее). При таком подходе без внимания остается структурное неравенство, которое отрицательно влияет на женщин: разница в оплате труда в масштабах целых отраслей, непропорциональное распределение домашних обязанностей или ограничения оплачиваемого декретного отпуска. На мой взгляд, именно слабая реакция неолиберальных феминисток на текущее положение является причиной того, что женщинам потребуется 257 лет для достижения экономического равенства с мужчинами⁴⁵.

Следует отметить, что сегодня термин «неолиберализм» несет в себе в основном негативную окраску. Некоторые высказывают мнение, что либерализация свободного рынка пошла на пользу женщинам как в социальном, так и в экономическом плане. В какой-то степени это правда, однако у существующей модели есть ограничения по тому, что можно сделать для достижения равенства полов. Неолиберальный феминизм также называют «корпоративным феминизмом», но я предпочитаю первый вариант – отчасти из-за того, что не все сторонники подобных идей занимают «корпоративные» должности.

Люди, придерживающиеся неолиберальных взглядов, зачастую делают это не потому, что они убежденные капиталисты и сторонники свободного рынка, а потому, что это стало господствующей идеологией. Неолиберальный феминизм стал набирать популярность в 2013 году после публикации книги «Не бойся действовать!» Шерил Сэндберг, главного операционного директора Facebook. Она называет женское нежелание участвовать в корпоративной жизни одной из причин того, что они отстают от мужчин в заработке и статусе на работе. Шерил начинает с истории из жизни: будучи беременной, она обнаружила, что в компании нет парковочных мест для женщин у входа в здание. Она подняла этот вопрос, и на парковке у офиса отвели специальные места для беременных. Посыл был такой: почему женщины не заявляли об этом раньше? Возможно, будущие мамы – сотрудницы Facebook говорили о проблеме, но их никто не слушал. Или, возможно, сложилась такая корпоративная культура, где женщины не хотят привлекать внимание к своему дискомфорту из-за беременности – ведь тогда все подумают, что они хуже справляются со своими обязанностями. (В США нет официального оплачиваемого декретного отпуска.)

Книгу Сэндберг критиковали за подход «Все преодолею!», который в общественном сознании свелся к следующей идее: если постараться, получится заполучить хорошую работу, мужчину и семью. Книга «Не бойся действовать!» не была такой однозначной. К чести Сэндберг, после смерти мужа она признала, что не представляла, насколько сложно быть матерью-одиночкой. Некоторые писатели заявляют, что есть небольшая, но значительная демографическая группа женщин с хорошим образованием и высокими зарплатами, которая образует независимую элиту, не интересующуюся типичными «женскими проблемами» в области заботы о детях. Согласно теории, женщин с низким и средним доходом можно оставить наедине со своими трудностями, так как растет разрыв между их потребностями и тем, за что борются наиболее влиятельные женщины. Эти идеи отражены в различных книгах, в числе которых The End of Men («Конец мужчин») Ханны Розин и The XXFactor («Фактор XX»).

Проблема заключается скорее не в женщинах, которые занимают руководящие или наставнические позиции, а во всеобщем непонимании того, чем на самом деле является неолиберальный феминизм. Это ловкий способ для тех, в чьих руках сосредоточена власть, использовать язык гендерного равенства и поддержки женщин и в то же время отрицать тот факт, что социоэкономические и культурные структуры определяют наши жизни.

Как же определить, что перед вами неолиберальный феминизм? Существует несколько ключевых идей.

1. Женщины должны играть по правилам, а не менять их

Сторонники неолиберального феминизма призывают женщин менять свое поведение и установки, чтобы лучше подстроиться под работу в офисе. Они не требуют от работодателей улучшить рабочую культуру. Вместо это они настойчиво советуют женщинам адаптироваться к обстановке, какой бы она ни была. Место работы стало выделенным нейтральным пространством, в которое может попасть любой человек, если у него будет правильное отношение и он станет вести себя должным образом. Если предположить, что место нейтрально, тогда при появлении проблемы она считается временным отклонением от нормы. Причем это относится к отдельной женщине, а не ко всему рабочему пространству. Разве проблема может заключаться в работе, если остальных все устраивает? Борьба с дискриминацией в таком случае ложится на плечи женщины⁴⁶. Это пассивизм, а не феминизм.

Вместо того чтобы менять поведение, нам следует задуматься, почему во многих компаниях требуется присутствие на рабочем месте. Какую выгоду получают работодатели, если сотрудники засиживаются допоздна? Что с их продуктивностью? Журналистка и бывший редактор журнала Marie Claire Хелен Рассел написала книгу «Хюгге, или уютное счастье по-датски», где рассказала о переезде с мужем в Данию из-за его работы и жизни в «самой счастливой стране мира»⁴⁷. Она пишет о том, что датчане уходят с работы вовремя и с неодобрением смотрят на тех, кто задерживается. Они считают, что у коллег проблемы с продуктивностью, ведь они не смогли завершить задачи в отведенное для этого время. С каких пор работа до 22:00 стала признаком компетентности? Культура презентеизма ставит женщин в невыгодное положение, ведь вне офиса у них есть другие обязанности. У мужчин, которые могут себе позволить поддерживать эту культуру, обычно есть кто-то, кто сможет забрать детей из школы и приготовить ужин. Презентеизм связан с сексизмом. (Подробнее об этом в главе 10.)

2. Женщинам нужно быть более настойчивыми/решительными/уверенными в себе

Сторонники неолиберального феминизма призывают женщин перенять качества мужчин, которые якобы помогают им продвигаться по карьерной лестнице. Девушкам советуют действовать настойчивее, развить уверенность в себе и мыслить стратегически. Иногда говорят так: женщинам настолько чужда мысль о конкуренции, что у них есть внутренние барьеры на пути к достижениям, которые придется преодолеть.

Проблема в том, что поведенческие и психологические требования, которые предъявляет работа в корпорации, зачастую противоречат потребностям людей. Джоан Люблин написала книгу Earning It, у которой был подзаголовок «Давшиеся дорогой ценой уроки от женщин, взобравшихся на вершину делового мира» (Hard-Won Lessons from Trailblazing Women at the Top of the Business World). По мнению журналистки, успех на «корпоративном поле сражений» – это высшая цель для феминисток. Она обещает, что книга станет «карьерным компасом, который поможет полностью раскрыть свой потенциал»⁴⁸. Язык, которым написана книга, проливает свет на многое: современное место работы приравнивается к зоне боевых действий, при этом победа на нем приведет к самореализации человека. При этом примеры из жизни показывают, чем на самом деле может обернуться построение карьеры в большой компании: «Две женщины пережили инсульт в относительно молодом возрасте, будучи руководительницами крупного бизнеса», – говорится в одной из историй⁴⁹. Тем не менее они все равно «проявили упорство и нежелание признавать поражение, когда столкнулись с препятствиями в карьере». Солидарность с другими женщинами – неотъемлемое свойство феминизма. Выше же приведено хладнокровное описание страданий женщин, которые вызвал стресс на работе – и это в книге, которая подталкивает женщин к построению карьеры тем же путем.

3. Важно найти «баланс» работы и личной жизни

Мужчин никогда не спрашивают, как они добились баланса работы и личной жизни. Но сторонники неолиберального феминизма восхваляют «уникальных женщин», которым удалось «добиться всего и сразу»: у них есть хорошо оплачиваемая работа, которая приносит удовлетворение, партнер и дети. Неолиберальные феминистки предлагают способы достичь «баланса» и при этом не требуют институциональных изменений, которые облегчили бы совмещение работы и воспитание детей. При таком подходе делается сильный акцент на будущее: продолжайте жонглировать работой и детьми, пробуйте разные подходы, и тогда в конечном счете все получится. Неолиберализм обещает много хорошего в будущем – нужно только подождать.

Приводя в пример женщин, которым удалось победить систему, неолиберальные феминистки отказываются от идеи систематической дискриминации женщин и поддерживают существующую систему.

До того как подвергнуться влиянию неолиберализма, традиционный феминизм побуждал женщин направить энергию на создание системы, которая помогла бы родителям совмещать работу и воспитание. Бесплатная служба по уходу за детьми – есть желающие? Правда в том, что баланса работы, жизни и семьи крайне сложно достичь тем, у кого нет существенных финансовых ресурсов или серьезной поддержки со стороны родственников. Это находит отражение в показателях рождаемости. Сейчас тенденция в США такова, что больше детей появляется в семьях самых состоятельных и образованных американок. При этом в прошлом более крупные семьи были как раз в социоэкономических классах с меньшим доходом⁵⁰. Треть семей, чей годовой доход выше полумиллиона долларов, имеет трех и более детей. При этом трое детей есть менее чем у трети женщин в возрасте 40–45 лет, чей годовой доход не достигает полумиллиона долларов (в каждой более дробной категории)⁵¹. При неолиберальном капитализме только люди с самыми высокими доходами могут позволить себе жить в просторных домах, нанимать специалистов для помощи в воспитании детей и предоставлять своим отпрыскам лучшие возможности. И ситуация набирает обороты. По одной из теорий, партнеры женщин с хорошим образованием более склонны делить родительские обязанности.