Читать книгу НеКлон - Anne Dar - Страница 9

Сегодня день забора крови для благотворительной донорской программы. Так как я и 11112 входим в малый процент клонов, оригиналы которых утвердили свой отказ от участия своих клонов в данной программе, что значит, что их клоны не должны участвовать в сдаче своей крови на благотворительные нужды оригинального общества, я, как и обычно, решила разыскать 11112, чтобы вместе побродить по Миррор, посидеть на лавочках или поваляться на газоне. Если бы сегодня Джером Баркер принес мне книгу, как обещал, я бы наверняка спряталась с ней в каком-нибудь закоулке и не стала бы разыскивать 11112, но книги у меня сегодня не было, так что я вышла на поиски друга.

Обычно 11112 предпочитал проводить своё свободное время за играми в бадминтон или шашки, но его не оказалось ни на лужайке справа от парадного входа, ни у игральных досок. В дни забора крови Миррор как будто опустошается – всех клонов одновременно сгоняют на подвальный этаж, где десятки лаборантов, во главе с Роудригом, сливают с их вен необходимые унции крови. Ещё одна причина, по которой клоны боятся и ненавидят Роудрига – он втыкает иглы в вены так больно, “словно желает проткнуть руку до самой кости”. Так говорят все и так говорила 11110 – её оригинал дала разрешение на участие своего клона во взносах для банка крови.

Процедура забора крови незамысловата, проходит два раза в месяц, неизменно заканчивается бледностью клонов, редко, но случаются обмороки. Сдавшим кровь клонам выдают шоколад – для повышения уровня глюкозы в крови. Именно из-за шоколада клоны любят дни заборов крови и ждут их, словно праздников – потому что шоколад не входит в наш стандартный рацион. Я бы ни грамма своей крови не сдала за шоколад, а другие расстраиваются, если их, по причине простуды или из-за недавно произведенных изъятий, лишают возможности участвовать в этой процедуре. 11112 в этом вопросе солидарен со мной: тоже не сдал бы свою кровь ни за какой шоколад – так и сказал мне прямо в глаза. Хотя кто бы нас спрашивал? Всё ведь решают наши оригиналы. И всё же… В подобных вопросах моё мнение редко на целых восемьдесят пять процентов сходится с мнением 11112 (85% – наш зафиксированный максимум), но когда это происходит, я понимаю, почему именно он и 11110 стали моими лучшими друзьями. Не потому, что мы пришли в этот мир друг за другом – потому, что в нас троих с самого начала нашего существования сверкали бунтарские искорки, которых во мне, несомненно, всегда было заметно больше, чем в них двоих вместе взятых, но всё же…

Пошатавшись по пустующим коридорам основного здания, встретив на своем пути всего лишь с десяток клонов, таких же не участвующих в заборе крови, как и я, но так и не найдя 11112, я наконец забрела в последнюю аудиторию первого этажа, расположенную в самом тупике. Эту аудиторию все клоны любили меньше, чем любую другую, потому что в ней проходили уроки дисциплины, ведомые Марисой Мортон. Покосившись взглядом на один из поддонов с гречихой, я подумала о том, не попрактиковаться ли мне в уроке “боли нет”, но решила, что мне ещё предоставят возможность для практики, с моим-то “несгибаемым” характером, как однажды выразилась миссис Франссон, и в итоге предпочла поберечь свои колени. Пройдя в конец аудитории, к последним, самым длинным партам, на лавках которых можно было вытянуться в полный рост двухметровому клону, каких в Миррор никогда не водилось, я выбрала лавку в ряду у окна, растянулась на ней и таким образом оказалась под партой. Начав гипнотизировать вырезанные на внутренней стороне парты символы “1650+1701”, определённо оставленные здесь одними из первых клонов, пришедшими в Миррор задолго до нас и давно ушедшими, я не заметила, как начала дремать.

Полностью погрузиться в дрёму мне не удалось, хотя тому и способствовало приоткрытое у меня над головой окно, за которым завели свои гипнотические трели певчие птицы, прячущиеся от прямых лучей солнца в густых кронах высоких деревьев. В коридоре послышались уверенные шаги – по стуку каблуков я с легкостью определила, кому принадлежит шаг одного из двух людей, – и вскоре они вошли в аудиторию, которую я выбрала для своего дневного уединения.

– Видеонаблюдение будет включено через два часа после Вашего отъезда, и можете не сомневаться в том, что четырехчасовая дыра в съёмке местной скуки останется всеми незамеченной, так что Ваше пребывание здесь не оставит следов. Как и в предыдущий раз, – голос Марисы Мортон звучал как и всегда вызывающе-самоуверенно. Выглянув в просвет между партами, я увидела её стоящей у наставнического стола. Рядом с ней остановился мужчина с густыми и начинающими седеть усами. На нем была интересная шляпа – таких фасонов я прежде не видела – и длинный плащ серого цвета.

– Вы спасли дочь одного из самых влиятельных людей Швеции, – отозвался незнакомец.

– Дети должны жить.

– Клону, которого Вы предоставили моему нанимателю, было четырнадцать лет, – в тоне мужчины послышались странные ноты.

– Давайте обойдёмся без сантиментов, мистер Перссон. Она была только клоном и к тому же прожившим на год больше спасённого её органами ребёнка. Это существо исполнило предназначение, для которого было создано. Так что всё в полном порядке.

– Точно в полном? Вы говорили, что с её оригиналом проблем не возникнет.

– И я готова повторно подтвердить это утверждение. Я бы не продала вам сердце и глаза этой девочки, если бы не была совершенно уверена в том, что эту сделку можно провернуть с безопасностью для обеих сторон. В конце концов, на кону моя собственная репутация – результат кропотливого труда долгих десятилетий моей жизни. Можете не сомневаться в том, что я не споткнусь там, где вы того страшитесь. Оригинал этого клона трагически погибла три месяца тому назад, а её родственники, сочтя самое существование клона кармической причиной несчастной участи их ещё молодой плоти и крови, своеобразным наказанием за то, что их племянница якобы созданием своего клона пошла против природы и самого Господа Бога, отказались от клона и подписали все соответствующие, и страхующие нас отказные бумаги. Этого клона искать никто не будет, и, к тому же, родственников её оригинала всего двое, и оба достаточно религиозны, чтобы не иметь желания связывать себя с клонами.

– Вы весьма хладнокровны.

– Не будь я хладнокровна, не стояла бы сейчас перед Вами в должности директора Миррор. Потому я приму Ваши слова за комплимент. И к тому же не забывайте, что причиной нашей встречи является факт того, что я спасла человеческую жизнь, жизнь ребёнка, причём ребёнка весьма влиятельного человека, как Вы сами успели это подчеркнуть. Клон же бездушен, и самое его существование предопределено логической концовкой. Полагаю, на этой ноте данная тема исчерпывает себя.

С сосредоточенным выражением лица мужчина вытащил из внутреннего кармана своего плаща и протянул своей собеседнице квадратный белый конверт, который та приняла недрогнувшей рукой.

– Деньги на счете карты, которую вы найдете в этом конверте вместе с паролем. Счет офшорный, проблем с хранением средств и их снятием с этой карты в любой точке мира у Вас не возникнет. Учтите, что доступ к этому счету отныне имеется только у Вас и только в единичном экземпляре, потому настоятельно рекомендую Вам беречь информацию о пароле, как зеницу ока, возможно даже продублировать её для себя, потому как в случае возникновения необходимости, восстановлением информации наша сторона заниматься не будет хотя бы по той причине, что заказчик, в целях обрывания всяких связей с Вашей стороной, не оставляет при себе никаких нитей, способных хотя бы косвенно связать его с данными средствами. Учтите, миссис Мортон, самое важное: с этого момента Вы никак не связаны с моим заказчиком, и происхождение этих средств никак не свяжет Вас с ним впредь. В дальнейшем Вам запрещается искать обратную связь с нашей стороной. Если же Вы нарушите этот запрет, последствия для Вас могут оказаться крайне плачевными. Договор между двумя сторонами полностью выполнен. Статус сделки – закрыта.

– Что ж, Вы выразились весьма недвусмысленно, мистер Перссон. Надеюсь больше не встретить Вас и Вашего заказчика на своем жизненном пути, сколько бы мне ни оставалось от этого скудного отрезка.

– Позвольте задать Вам последний вопрос, – густые брови незнакомца сдвинулись к переносице.

– Спрашивайте, – голос Мортон прозвучал странно, как будто радостно. Может быть потому, что прежде я никогда не слышала его звучание именно в положительных тонах, он и показался мне странным.

– Вы сами только что заметили, что находитесь в весьма почтенном возрасте. Зачем Вам столько денег? Что Вы будете делать с ними?

– То же, что делали бы Вы, получив в своё распоряжение подобную сумму: я буду их тратить.

– Однако работникам Миррор государство платит крайне солидные суммы, а директор Миррор и его главный хирург наверняка получают и вовсе неприличные денежные вознаграждения за свои труды. Ведь работа у местного штата не из легких и тем более не из приятных.

– Денег много не бывает, мистер Перссон. В дополнение к этому я Вас удивлю: я смею Вас уверить в том, что в Миррор нет таких работников, которым приходилась бы не по душе их работа.