Читать книгу Клон 8012 - Anne Dar - Страница 11

7997 ушел на полный разбор. Я издалека видела, как он входил в медицинское крыло. Философский склад ума 7997 делал его отстраненным от реальности затворником. Так что мы так и не попрощались – он предпочел уйти без прощальных слов. Но никому от этого легче не стало.

7900 отправился готовить голубые фонарики для ритуала ухода, а я отправилась к пристройке Баркера, будто всё ещё не получила от него всего необходимого. На что именно я рассчитывала – я не могу ответить, потому что у меня нет ответа на этот вопрос. Для начала я хотела осмотреть логово этого зверя и уже после понять, что делать дальше.

Баркера не оказалось в его пристройке. Однако дверь была лишь легкомысленно затворена, но не заперта. Совсем не думая о последствиях, я вошла в пустую обитель агрессивного наставника и прикрыла за собой дверь. Прежде я никогда не бывала в этой конуре – только видела её снаружи, – теперь же она казалась серой и убогой – такой же, как казармы клонов. Ничего примечательного или красиво оформленного, как в кабинете Марисы Мортон, здесь не обнаружилось – серые стены, стол да лавка, табурет… Взгляд зацепился за монитор. Я подошла к столу, чтобы получше рассмотреть установленное на нём устройство, но в итоге моё внимание перетянуло на себя что-то маленькое, торчащее из-под клавиатуры. Я вытащила заинтересовавший меня, выцветший и плоский прямоугольник, и поняла, что это всего лишь фотография. На этой фотографии были изображены трое: красивая женщина лет тридцати и две девочки, примерно лет десяти и восьми – все рыжие. Перевернув фото, я прочитала на его тыльной стороне подпись: “Лучше бы ты не ходил на бессмысленную войну и присмотрел за своей семьёй, бывшей твоим смыслом, которого ты не замечал, пока не потерял его. Алис, Фрейя и Леа были бы живы, если бы ты их не подвёл”.

За моей спиной скрипнула дверь. Я не испугалась и смогла обернуться таким образом, что моя рука незаметно вернула карточку назад под клавиатуру.

– Ну и что ты тут вынюхиваешь? – с порога прохрипел Баркер. – Пришла, что ли, за добавкой? Если так, так ложись на пол, потопчу.

На моём лице не дрогнул ни единый мускул, когда, выждав несколько секунд, я отозвалась:

– Покажите, как работает этот аппарат, – я хладнокровно указала пальцем на монитор компьютера.

Сделав глоток из фляжки, Баркер кашлянул и, хромая, зашаркал ногами, приближаясь ко мне:

– Я в няньки не нанимался и тратить время на то, чтобы учить бездушного клона всякому бреду, не буду…

– Не нужно меня учить, – сдвинув брови, я наблюдала за тем, как Баркер опускается в кресло напротив монитора. Его взгляд скосился на фотокарточку, торчащую из-под клавиатуры – интересно, заметил ли её смещение? – Покажите один раз, как пользуетесь этой штукой, – мой голос продолжал обдавать холодом. – Учить не нужно.

Я почему-то была уверена в том, что мне будет достаточно лишь один раз увидеть весь процесс, чтобы основательно разобраться в нём. Ещё две недели назад не хватило бы, но теперь – хватит.

Баркер начал включать монитор. Я внимательно наблюдала за каждым движением его пальцев: нажатие на круглый рисунок, расположенный на панели монитора, пробуждало агрегат, дальше ввод пароля – он прикрыл одной рукой действия второй руки, но мне кажется, что паролем оказались всего лишь заглавные буквы АФЛ, – дальше два клика по разноцветному кругу, курсор в центр пустой строки…

– В этом поле задается любой интересующий вопрос, – с этими словами он при помощи клавиатуры ввёл свой вопрос: “Почему у рыжих дурной характер?”. Стоило ему нажать на значок поиска, как монитор выдал ему строчки с вариантами ответов: какие-то из них говорили о предрассудках, какие-то показывали улыбающиеся круглые личики, явно изображающие эмоции, иные выдавали противоречивую информацию… – Это всё, что ты хотела узнать? – Баркер отстранился от монитора.

На улице что-то хлопнуло и отвлекло моё внимание. Посмотрев в окно, я увидела лаборантов, выносящих из медицинского крыла морозильные камеры… 7997. Вернее, то, что от него осталось.

– Что значит фраза: “Любить больше своей жизни”? – я спросила не задумываясь и не глядя на собеседника.

– Нужно быть идиотом, чтобы не понимать такую простую вещь, – хрипло хмыкнул Баркер, сразу же пригубивший свою флягу. Он обозвал меня и 7900 идиотами, но в первую очередь он одарил этим оскорблением 7997, которого сейчас на моих глазах переносили в контейнерах… Но он этого не понимал. Потерянная душа. Или отсутствующая… – Любить больше своей жизни то и значит, что ты любишь что-то больше своей жизни.

– Разве возможно любить что-то больше жизни?

– Поверь мне, очень даже возможно.

Я решила запомнить эту оригинальную глупость. Ведь если оригиналы способны любить что-то больше собственной жизни, значит, они по-настоящему глупы и… Уязвимы. Для меня это откровенно непонятно, и, пожалуй, хорошо, что 7997 так и не узнал значения этой глупости. Он был бы разочарован.

Продолжая наблюдать за лаборантами, таскающими морозильные контейнеры, я нахмурилась еще сильнее – контейнеров было больше, чем положено на одного клона… Неужели сегодня еще кого-то, кроме 7997, разобрали?

Продолжая наблюдать за происходящим на улице, я совершенно отстранённо произнесла:

– Хищнику нужно быть законченным идиотом, чтобы перед тем, как начать охоту, обучить свою жертву пользоваться её собственными клыками.

Сначала Баркер хмыкнул, но спустя несколько секунд ответил:

– Мы не охотимся на вас, деточка. Мы растим вас на убой. Так что это не охота…

– Нет, – обернувшись, я встретилась с собеседником взглядом и, продолжая пристально смотреть прямо в его затянутые пьяной поволокой глаза, заключила: – Это охота.

Подождав несколько секунд и наконец заметив в глазах собеседника отблеск понимания того, что́ именно́ я только что сказала, я подошла к окну и взяла лежащую на подоконнике длинную спицу, которую заприметила ещё при входе в эту комнату.

– Я, кажется, действительно перестала чувствовать боль.

– Правда? – голос Баркера странно изменился.

– В последний день пыток не чувствовала. Всегда можно проверить, – с этими словами я резким движением, но с абсолютным внутренним спокойствием воткнула спицу прямо в центр своей левой ладони.

– Ну как? – было видно, что наставник хочет отхлебнуть из своей фляжки, но сдерживается.

– Хм… – я нахмурилась. – Чувствуется, но не так, как прежде… Так что боль всё-таки есть. Однако это нестрашно, верно? – я спокойно вынула спицу из ладони, уже заполненной тёплой, густой и вязкой алой кровью, и, вернув орудие на подоконник, безразлично вытерла окровавленную руку о край юбки.

– Испачкала форму… И за меньшее спуску не будет – тебя накажут.

– Как может быть страшно физическое наказание тому, кто не чувствует боли? А душ у нас нет, чтобы страшиться душевных мук. – На это моё замечание Баркер ничего не ответил, что могло бы меня удивить, если бы я вдруг открыла в себе способность к удивлению. – Вы показали мне новые возможности моего организма. В благодарность я не стану охотиться на вас.

– Как благородно. Особенно для клона, – Баркер ухмыльнулся, но его кривая ухмылка быстро сошла на нет, стоило мне только сделать шаг… Я видела, как его шершавые пальцы сильнее сжались вокруг горлышка его возлюбленной фляжки. Но я направлялась не к нему.

…Стоило мне уйти, как Баркер одним махом выпил содержимое своей фляги и поспешил достать запасы огненного пойла из своего старого тайника. В этот раз он нарочно напивался вдрызг – чтобы поскорее и наверняка забыть наш разговор. И вот что примечательно: он действительно смог это сделать – он забыл. На следующее утро ему лишь смутно что-то припоминалось: оранжевое пятно то ли заката, то ли рассвета, бывшее прямо здесь, в его пристройке, стоявшее прямо перед ним и пугающее его своим сиянием… Джерому Баркеру повезло дважды: первый раз – когда я решила забыть о нём; второй – когда он решил не вспоминать обо мне.