Читать книгу Гюро и скрипка - Анне-Катрине Вестли - Страница 4

Наутро Гюро долго спала как убитая. Эрле много раз заглядывала к ней в комнату, наконец Гюро зашевелилась. Эрле уж совсем изголодалась, дожидаясь, когда проснётся Гюро, чтобы вместе позавтракать.

В доме было светло, и нигде не осталось ни следа затаившихся страхов. Эрле и Гюро сели за стол, и за завтраком Эрле рассказала дочке, что в её комнату вчера невесть как забралась большая кошка, она там и подняла шум.

– Ой, – воскликнула Гюро, – а я-то подумала, что кто-то затаился в шкафу, вот я и ушла! Я хотела пойти к дяде Эдварду и Сократу, а дяди Эдварда не было дома, была только их бабушка.

– Да, – подтвердила Эрле. – А Нюсси сидела дома одна и потому не открывала. Но ведь если бы ты подала голос, тебя бы впустили.

– Угу, – кивнула Гюро. – А потом меня нашёл Бьёрн. Это я помню.

– Да, – сказала Эрле. – А потом ты спала. В следующий раз, когда я поеду на курсы, ты не останешься одна. Обещаю. Как ты? Всё прошло? Ты больше не расстраиваешься?

– Не-а, – сказала Гюро.

Но по ней было видно, что она не такая, как всегда, потому что, когда Эрле собралась уходить – её вызвали в квартиру на третьем этаже, – Гюро заявила:

– Я с тобой. Я заходить не буду, только подожду тебя под дверью.

– Угу, – согласилась Эрле.

На лице у неё появилось задумчивое выражение: ведь обычно Гюро по утрам играла дома в ожидании Тюлиньки, а вот сегодня почему-то не захотела. Эрле нужно было всего лишь поменять прокладку в кране, так что она быстро с этим управилась, но потом пошла в котельную. И тут уж она сказала:

– Может быть, ты лучше оденешься и поиграешь во дворе? Скоро уже придёт Тюлинька, и ты её встретишь на улице.

На улице было прохладно, и свежий воздух приятно щекотал ноздри, кругом было светло, и Гюро вдруг стало так радостно на душе, что она бегом побежала к котельной впереди мамы, а когда мама туда зашла, она сказала:

– А теперь я побегу навстречу Тюлиньке.

Подбегая к корпусу «Ю», она увидела Бьёрна. Наверное, он будет расспрашивать про вчерашнее, что она тогда думала и что чувствовала и всякое такое. Гюро не хотелось об этом говорить, сейчас не хотелось. Бьёрн, конечно, увидел её, но не подал виду. Он только сказал:

– Привет, Гюро!

– Привет! – крикнула ему Гюро на бегу.

Она бежала так быстро, как только могла, почти не касаясь ногами земли, пока не добежала до корпуса «Ю». Остановившись, она долго не могла отдышаться, и тут как раз вышла Тюлинька.

– Как хорошо, что ты меня встречаешь! – сказала Тюлинька. – Сократ сегодня с нами не пойдёт, потому что у него гостит бабушка и они собираются съездить в город. Индивид уезжает, папочка берёт его с собой на машине. Так что мы с тобой остаёмся сегодня вдвоём. Сперва я немного побуду у тебя, чтобы принимать телефонные звонки. Я покажу тебе фотографии, которые сделала, и, может быть, немножко попишу. Как ты – хочешь ещё поиграть на дворе или посидишь со мной дома?

– Хочу посидеть дома.

Дорога от корпуса «Ю» до корпуса «Ц» была не длинная, но Гюро сделала её вчетверо длинней. Сначала она добежала до корпуса «Ц», затем бегом воротилась к Тюлиньке, затем снова добежала до корпуса «Ц» и ещё раз пробежалась обратно, а затем спокойным шагом пошла рядом с Тюлинькой, потому что, наверное, выбилась из сил. Очутившись в квартире, Тюлинька удивилась, глядя на Гюро: сначала девочка зашла в свою комнату и проверила, закрыто ли на задвижку окно, затем зашла в мамину и проверила окно там, затем заглянула в мамин шкаф и в свой, затем посмотрела, что делается под кроватями и в шкафчике на кухне, а в гостиной заглянула под диван и, только проделав всё это, наконец успокоилась.

Тюлинька недавно подарила ей большой альбом для рисования и много карандашей: зелёных, красных, синих и жёлтых. И вот Гюро села рисовать. Но она не пользовалась ни красным, ни синим, ни зелёным, ни жёлтым карандашом. Она нарисовала совершенно белый шкаф. Он получился белым, потому что она только обвела чёрным карандашом его контур на белой бумаге. В шкафу стоял дядька в чёрных брюках, чёрном пиджаке и чёрной шляпе.

– Страшный какой-то человек, – сказала Тюлинька.

Зазвонил телефон. Тюлинька взяла трубку и ответила, как всегда:

– Это квартира дворника. Что нужно ей передать? Да, так и есть, – говорила Тюлинька. – Нет, нет.

Это звонила Эрле, и она сказала:

– Я сейчас забежала к Бьёрну, он просил сказать ему, как там Гюро.

Затем она рассказала всё, что случилось вчера, и под конец сказала:

– Гюро ничего об этом не рассказывала?

– Нет, – ответила Тюлинька. – Ты хочешь с ней поговорить?

– Да. Так будет лучше, а то она подумает, что я с тобой о ней секретничаю.

– Хорошо, – сказала Тюлинька. – Гюро, это мама.

– Привет, – сказала Эрле. – Я только заскочила к Бьёрну. Он интересовался, как ты себя чувствуешь. Но он сам видел тебя сегодня, когда ты бежала через двор, так что я могла бы и не ходить к нему. Сейчас я собираюсь в Центр по делам, так что повидаемся во время второго завтрака. Вы же с Тюлинькой до этого никуда не уйдёте?

– Нет, – сказала Гюро. – Пока!

Тюлинька сидела за столом и писала в своём блокноте: «Одна маленькая девочка вчера натерпелась страху, потому что её оставили одну, а я, старая дура, сидела в кино. Знай я про это, мы с Андерсеном могли бы сходить в кино и в другой день, но я же не знала». Всё это она только написала, ведь Гюро же не умела читать, поэтому не беда, что она рассказала это на бумаге.

– А сейчас я покажу тебе мои снимки, – сказала Тюлинька. – На этой фотографии засняты ты, Сократ и Индивид. Видишь, он улыбается?

– А ещё он махает хвостом, – сказала Гюро.

– Да, он был чем-то взволнован.

– Хочешь посмотреть мой рисунок? – спросила Гюро.

– Давай посмотрим! – согласилась Тюлинька. – Ага! Вижу. Это человек в шкафу. Знаешь, когда я была маленькая, я как раз этого боялась, а ещё я боялась, вдруг кто-то прячется у меня под кроватью. А страшнее всего были плотные портьеры на двери.

– Порть… Как ты сказала? – спросила Гюро.

– Портьеры – это такие толстые занавески, их вешали зимой на дверях от холодного сквозняка. Представляешь себе, я всё время думала, что вдруг кто-то за ними спрятался!

– Да? – удивилась Гюро.

– И знаешь, почему я всего этого боялась? Потому что одна женщина, которая приходила помогать нам по дому после того, как умерла моя мама, говорила, что если я буду баловаться и не слушаться её, то придёт чужой дядька и заберёт меня. Иногда она говорила, что он уже стоит за портьерой, а иногда – что он лежит под кроватью.

– Как же тебе было не бояться! – сказала Гюро. – А моя мама мне никогда ничего такого не говорила, но я всё равно забоялась, потому что услышала какой-то шум. Мама сказала, что это была просто кошка, но я не знаю – вдруг это была не кошка. Я слышала, как в комнате что-то бухнулось – бух-бух!

– Знаешь, что сделал мой папа, когда узнал, какие у меня страхи? – спросила Тюлинька. – Сперва он выгнал эту женщину, чтобы она никогда больше не приходила, а после неё пришла другая, очень добрая, а потом пришла та, которая захотела остаться с нами навсегда, она стала моей новой мамой, и я её полюбила. Но это я тебе уже рассказывала.

– Угу, – кивнула Гюро.

– А знаешь, что ещё сделал мой папа, когда узнал, что я такая запуганная? Он сказал: «Давай теперь поиграем в то, чего ты больше всего боишься!» Он видел, что я всё время заглядываю под кровать, и за портьеры, и в шкаф. Представляешь себе, папа спрятался от меня и позвал, чтобы я его искала. Он только предупредил меня, что спрячется, а я его должна искать. Это было так интересно! Я немножко боялась, но в то же время это была такая весёлая игра, ведь найти я должна была не кого-нибудь, а папу. Его не оказалось ни в шкафу, ни за портьерами.

– Значит, он был под кроватью, – сказала Гюро.

– Ну да! – сказала Тюлинька. – И я достала до него пальцем, а он засмеялся и сказал, что ему щекотно, а затем выполз оттуда на четвереньках. Я помню, как он весь был в пыльных махрах, потому что женщина, которая тогда вела у нас хозяйство, отлынивала от мытья полов. На следующий день мы опять играли в эту игру, на этот раз папа спрятался за портьерой. Кажется, это было увлекательнее всего. Хотя я и знала, что там стоит папа, но всё равно немного побаивалась, а папа только говорил: «Загляни, загляни!» Потом сказал: «А теперь ты сама будешь человеком, который там прячется!» – и стал делать вид, как будто он боится, и уж так боялся, так боялся, что никак не решался найти меня, но в конце концов как будто набрался храбрости и отыскал меня во всех трёх укромных местах. Потом мы ещё повторяли эту игру, и под конец я совсем перестала бояться. По крайней мере, от этого страха я избавилась. И знаешь, что сказал мой папа? Он сказал, что все люди на свете чего-нибудь боятся. Страхи есть и у взрослых, и у детей, и это чистая правда. Мне часто бывает страшно. Я боюсь войны, мне бывает страшно, что вдруг я никому не нужна, бывает немножко страшно, когда иду поздно вечером, а впереди на тротуаре стоят, загораживая мне дорогу, какие-то люди и говорят громкими голосами. А ещё папа сказал, что ничего, если ты немного боишься. Страх тоже нужен, потому что, если человек ничего не боится, это может плохо кончиться.

– Давай поиграем, как будто ты боишься! – предложила Гюро.

– Давай! – сказала Тюлинька с таким выражением, словно она страшно обрадовалась, что первая будет изображать бояку.

– Тогда я должна сперва открыть окно, – сказала Гюро. – Пускай я как будто залезла в мамину комнату.

– До окна, пожалуй, высоковато, – сказала Тюлинька. – Хоть это и первый этаж, тебе пришлось бы притащить лесенку, чтобы в него забраться. Пускай понарошку у тебя будет лестница, а я как будто об этом не знаю. Я сижу в комнате одна-одинёшенька.

– И в комнате темно, – сказала Гюро. – Потому что у нас сейчас уже поздно. И вдруг ты слышишь шум.

Гюро скрылась в маминой комнате и подняла раму. Затем она долго-долго стояла в полной тишине, а затем взяла мамину туфлю и стукнула ею об пол. Затем она залезла в шкаф и почти до конца закрыла за собой дверцу. Тюлинька вошла в комнату и сказала:

– Я же ясно слышала, как что-то стукнуло. Может быть, это просто хлопнуло окно? Дай-ка я его затворю.

Она затворила окно, и тут из шкафа раздалось:

– У-у-у!

– Караул! – вскрикнула Тюлинька. – Там, наверное, кто-то есть. Что же мне делать? Убежать или заглянуть в шкаф? Пожалуй, я загляну. Была не была!

Она открыла дверцу, а Гюро из шкафа ещё раз сделала:

– У-у-у!

– Замечательная игра! – сказала Тюлинька. – Ты даже не представляешь себе – я почти взаправду испугалась. Сыграем наоборот: ты будешь мной, а я – тобой?

– Давай! – сказала Гюро. – Сейчас как будто вечер, я тут сижу, но нужно, чтобы на столе стояла еда, я тогда ужинала.

– А ты сделай понарошку, как будто ты кушаешь, – сказала Тюлинька. – Ну, я пошла.

– Не забудь открыть окно, – сказала Гюро, – а то ты не заберёшься в комнату.

– Ну конечно. А теперь начинаем играть.

– Только не сразу, – сказала Гюро. – Сначала я сижу одна.

– Ладно, – согласилась Тюлинька. – Спешить нам некуда.

Гюро осталась сидеть за столом. Сперва она понарошку начала есть, потом прислушалась, но ничего не услыхала. В квартире было так тихо! Снаружи доносились какие-то звуки: во дворе слышались громкие голоса детей, кто-то вошёл в подъезд и пошёл к лифту, но в маминой спальне всё было тихо. Ага! Вот там что-то бухнуло. Вдруг Тюлинька упала и ушиблась? Гюро бросилась в спальню, но там не было никого, и только окно стояло открытое. Гюро закрыла окно и сказала:

– Наверное, никого не было. Пойду обратно в гостиную.

Она снова села за стол и тут опять услышала шум. На этот раз в маминой комнате поднялся такой тарарам!

– Ой! – вскрикнула Гюро.

И тут как раз вернулась мама. Она вошла и сказала:

– Ну вот, сейчас сядем все втроём завтракать. А где же Тюлинька?

– Её тут нет, – сказала Гюро.

– Неужели ты тут совсем одна? – сказала мама. – Странно! Мне казалось, Тюлинька здесь. Разве не так? Я ведь разговаривала с ней по телефону. Или она пошла за Индивидом?

– Нет, его сегодня папа взял с собой в машину, – ответила Гюро.

Эрле посмотрела на страшную картинку, которую нарисовала Гюро, хотела что-то сказать, но тут они обе услышали из маминой комнаты шум и грохот.

– Господи, что там такое? – спросила мама. – Оставайся тут, Гюро, я сама пойду посмотрю. Неужели это опять та кошка? Нет, окно закрыто.

– Ну да, я его только что закрыла, – сказала Гюро.

– Тогда, наверное, всё-таки кошка. То же самое было вчера вечером. Она, конечно, залезла до того, как ты закрыла окно. Давай пойдём и посмотрим. Не боишься, Гюро?

– Не-а, – сказала Гюро.

Но из комнаты никакая кошка не выскочила, и мама очень удивилась.

– Заглянем в шкаф? – предложила Гюро.

– Можно и заглянуть, – сказала мама. – Кошка могла устроиться там на моей одежде.

Мама ощупала все углы в шкафу, но кошки не было, и вообще ничего такого там не было, кроме одежды, и обуви, и коробки с носовыми платками, и других мелочей.

– Но ведь мы же обе слышали шум! – сказала Эрле.

– Давай ляжем на пол и посмотрим под кроватью, – шёпотом сказала Гюро.

Эрле не засмеялась, она кивнула. Глядь – а под кроватью Тюлинька.

Эрле так и ахнула:

– Ну и напугала же ты меня, Тюлинька! Страх, да и только!

Гюро запрыгала на радостях, восклицая:

– А я не боюсь! Там страшно, а я не боялась! А мамочка бедная испугалась! Мы же просто играли. Тюлинька рассказала, когда она была маленькая, то очень боялась, вдруг кто-то прячется за занавеской. И вот я спряталась в шкафу и её пугала, а потом она спряталась под кроватью, чтобы меня пугать.

– Оно и видно, Тюлинька, – сказала Эрле. – Надеюсь, ты там не очень перепачкалась у меня под кроватью.

Но Гюро и Эрле не отлынивали от мытья, и под кроватью всё было чисто. Выбравшись оттуда, Тюлинька сказала:

– Смотрите-ка, никаких махров не прицепилось! Ну, Эрле, что скажешь? Ловко я придумала спрятаться под кроватью? Если бы ты нашла меня в шкафу, ты бы нисколько не удивилась.

– Правда, здорово! – сказала Гюро. – Но мама напугалась, бедненькая. Жаль только, у нас нет этих… порть… Как ты тогда говорила?

– Портьер, – подсказала Тюлинька.

– Тогда мама бы за ними спряталась, а мы бы с тобой обе её боялись!

Но Эрле не пришла в восторг от такого предложения, и они все втроём пошли на кухню и стали готовить завтрак. И тут Гюро вспомнила, о чём подумала вчера до того, как начались её страхи.

– Помнишь, как мы раньше строгали? – спросила она маму. – Сидели вечером на кухне и строгали? А в Тириллтопене тоже можно построгать?

– Хорошая мысль, – сказала мама. – Я хотела открыть у нас в корпусе столярные курсы, но мне не разрешили проводить их в мастерской для поделок: я там всё покрасила, и сказали, что жаль портить такую красоту. Теперь там будет комната для собраний. А вот построгать – это можно. Это мы сделаем! Как-нибудь, когда будете гулять с Индивидом в лесу, пособирайте там, если можете, разных веточек и корней, которые остались после прореживания.

– Уж это мы непременно сделаем, будь спокойна, – сказала Тюлинька.

– Мама, а сегодня ты опять поедешь на курсы?

– Сегодня нет. Только в пятницу, – сказала Эрле.

– И тогда я посижу с тобой, – сказала Тюлинька.