Читать книгу Уле-Александр идёт в школу - Анне-Катрине Вестли - Страница 3

У тебя когда-нибудь была высокая температура? Голова раскалывается, ломота в теле и боль в груди, так что ни вздохнуть ни выдохнуть. Вот так себя Уле-Александр и чувствовал. Если у человека слишком высокая температура, он иногда заговаривается: говорит вслух, а что говорит, и сам не понимает. Уле-Александр произносил целые монологи:

– Я жил в Америке очень долго, теперь так странно возвращаться домой. Нет, мне не холодно в одной рубашке, она очень тёплая. Мне просто сначала показалось, что я замёрз, но потом стало аж жарко. На корабле три банкетных зала, и в каждом подают домашнюю выпечку.

Утром он проснулся от маминых слов, она стояла у его кровати, склонившись над ним.

– Сынок, ты нехорошо дышишь, слишком быстро, – сказала мама.

– У меня на голове что-то тяжёлое лежит, – пожаловался Уле-Александр. – Убери, пожалуйста.

– Нет у тебя на голове ничего. Тебе так кажется из-за температуры.

– Но я же чувствую. Наверно, ты положила мне на голову утятницу и забыла.

– Тебе лучше не разговаривать. Лежи спокойно и выздоравливай. Положить тебе на лоб мокрое полотенце?

– О, как приятно! Оно холодное, только очень быстро снова становится горячим. Мама, а обязательно всё время дышать?

– Обязательно, – кивнула мама. – Люди должны дышать всё время.

– Очень жалко, – сказал Уле-Александр, – потому что дышать мне больно. Вот бы можно было сделать перерыв и не дышать, чтоб не болело.

– Придумала, – сказала мама. – Давай-ка я позвоню доктору, он гораздо лучше меня знает, как помочь человеку быстро поправиться.

– Не надо, ты отлично справляешься, – сказал Уле-Александр и заснул.

Кроха стояла в своей кроватке и гулила очень сердито.

– Да-да-да, – строго говорила она. Кроха привыкла, что по утрам Уле-Александр вынимает её из кроватки и кладёт в свою большую кровать. А сегодня он ленится и отлынивает, вот тебе раз!

Мама забрала Кроху на кухню.

– Уле-Александр заболел, – объяснила она, – ему нужен покой.

– Да-да, – пробурчала Кроха, она всё ещё сердилась.

Когда Уле-Александр проснулся, у кровати стоял доктор. Уле-Александр узнал его, потому что видел не первый раз.

– Привет, Уле-Александр Тилибом-бом-бом, что это ты выдумал такое? – спросил доктор и достал что-то очень похожее на резиновую змею. Два хвоста доктор засунул себе в уши, а блестящую голову приложил к груди Уле-Александра, чтобы послушать, как он дышит.

Тебя ведь доктор тоже когда-нибудь выслушивал таким прибором? Знаешь, как он называется? Сте-то-скоп. Сможешь так сказать?

Доктор долго слушал, как Уле-Александр дышит. Наконец он положил стетоскоп на папину кровать, сел и заговорил с Уле-Александром.

Кроха была на кухне, но как только мама ушла в спальню, устремилась следом за ней. Она тоже хотела в спальню, ко всем. Ползала она уже очень проворно и теперь неслась по коридору на всех парах, как скорый поезд. Влетев в комнату, Кроха взглянула на чужого дядю и заползла под папину кровать. Здесь она нашла тапку и стала её грызть, но на вкус она оказалась так себе. Дада, только и сказала Кроха. Она уже умела вставать, держась за что-нибудь, и теперь ловко встала сбоку от папиной кровати. А на покрывале, бывают же удачи, лежало что-то странное. Надо рассмотреть получше, решила Кроха, схватила стетоскоп своими маленькими цепкими пальчиками и плюхнулась на пол. Теперь она жевала стетоскоп, он оказался гораздо, гораздо вкуснее тапки. Кроха сидела тихо, как мышка, и занималась приятным делом.

– Мы тебя вылечим, Уле-Александр, – говорил доктор, – но только лучше бы тебе поехать со мной в больницу. Кроха вряд ли целый день ведёт себя так же тихо, как сейчас, а тебе нужен полный покой.

– Где она, кстати? – спросила мама.

– Вон сидит, – сказал доктор. – Что, разбойница, стащила мой стетоскоп?

Кроха смерила его взглядом, покрепче сжала в кулаке своё сокровище и сказала:

– Дадада!

– Теперь не отнимешь, – улыбнулся доктор.

– Дайте ей взамен что-нибудь, – сказал Уле-Александр.

– Смотрю, ты отлично управляешься с малышами, – похвалил доктор.

Мама дала Крохе сухарик, и та выпустила стетоскоп. Уле-Александр снова задремал, а мама с доктором и Крохой ушли на кухню.

– У него серьёзное воспаление лёгких, – сказал доктор. – Я бы настоятельно советовал вам отправить его в больницу, потому что ему необходимо всё время находиться под присмотром врача.

– Я бы предпочла оставить его дома, – сказала мама, – но понимаю, что для него лучше лечиться в больнице. Но разве можно взять его из тёплой кровати и вынести на холод?

– Мы отвезём его на машине «скорой помощи» и хорошенько укутаем, никакой опасности не будет. Тогда я звоню, чтобы присылали машину.

– Я только отнесу Кроху на четвёртый этаж, – сказала мама. – Присмотрите пока за ним?

– Конечно.

Уле-Александр снова проснулся. На этот раз у его кровати стояли незнакомые дяди.

– Ну что, парень, карету заказывал? – спросил один.

– Мама, мне не хочется сегодня кататься, – сказал Уле-Александр, – что-то сил нет.

– Тебе даже вставать не надо, – объяснил второй. – Мы сейчас закатаем тебя в одеяла и перенесём, всё будет в лучшем виде, сам увидишь.

Они взяли большое шерстяное одеяло и замотали в него Уле-Александра, потом поверх навернули одно одеяло на ноги, одно – на грудь и спину, и ещё одним укутали голову, так что от всего Уле-Александра остался снаружи только нос.

– Сейчас мы помчим на машине, которая громко кричит «уи-уи-уи!». Знаешь, как она называется? – спросил один из санитаров.

– «Скорая помощь», – ответил Уле-Александр. – У неё сирена. А мама с нами поедет?

– Конечно! Знаешь, как здорово ездить на «скорой помощи»?! Маме тоже хочется попробовать.

Теперь они положили Уле-Александра во всех одеялах на узкую плоскую кровать без ножек, под названием «носилки», осторожно подняли и понесли. Следом шла мама с зубной щёткой Уле-Александра, его тапочками и расчёской. Санитары отлично умели носить больных на носилках, и Уле-Александр почти не чувствовал, что они спускаются по лестнице. На первом этаже они ещё раз проверили, чтобы одеяла не задрались и не распахнулись, потом вынесли носилки из подъезда, открыли заднюю дверь машины и аккуратно поставили их туда. Маме разрешили сесть там же, рядом с ним. Машина тронулась.

– Уле-Александр, я хотела оставить тебя дома. Но доктор говорит, что тебе будет гораздо лучше в больнице, потому что там врачи и медсёстры знают, как правильно лечить больных. Там наверняка будут и другие дети, а я буду приходить, когда мне разрешат. Не сомневайся.

– Мне расхотелось ехать в больницу, – вдруг сказал Уле-Александр. – Ты можешь попросить их вернуться?

– Этого я не могу, сынок. Но я уже радуюсь, что скоро ты поправишься и вернёшься назад домой.

Машина остановилась. Те же двое санитаров вынули Уле-Александра из машины и внесли в огромный дом. Здесь всё было белое и светили лампы. Говорили тут полушёпотом, а пахло чем-то странным. В больницах вообще всегда особый запах, потому что тут очень много разных лекарств. Мама заговорила с медсестрой.

– К сожалению, в детском отделении нет ни одного места, – объяснила сестра. – Поэтому мы положим его в двухместную палату во взрослом и переведём к детям при первой же возможности.

Уле-Александра снова подняли и на носилках отнесли в небольшую комнату – палату. Здесь стояли две кровати. В одной лежал пожилой мужчина с длинной бородой. Он кивнул и улыбнулся Уле-Александру. Вторая кровать была пустая.

– Мы согрели твою кровать грелками, чтобы ты не мёрз, – сказала медсестра.

– Я сам горячий, – ответил Уле-Александр.

И тут же в комнату вошли доктор и другая медсестра.

– Ты заработал себе воспаление лёгких, – сказал доктор, – это серьёзная болезнь. Но не волнуйся, мы тебя вылечим. Видишь, что у меня в руке? Это шприц, а в нём пенициллин. Это не лекарство, а храбрый боец, он только и мечтает проникнуть внутрь тебя и сразиться с воспалением. И дети, и взрослые терпеть не могут уколов, потому что, когда иголка колет, это больно. Но и дети, и взрослые понимают, что мы делаем уколы, чтобы всех вас вылечить. Сейчас я уколю тебя в попу. Поплачь, если хочешь, ничего страшного.

– У-у-у, – только и сказал Уле-Александр.

– Ну ты молодец, – похвалил его доктор. – Тебе полагается приз – смотри, я кладу десять эре в твой ящик. Тебя когда-нибудь блохи кусали?

– Меня нет, а маму часто. В детстве блохи за неё прямо дрались.

– Ну вот, мы тут уколы называем «поиграть в блошки» – шутка у нас такая.

Уле-Александр кивнул и тут же заснул.

Первые дни в больнице он вообще в основном спал и просыпался только поиграть в блошки, но на пятый день он очнулся по-настоящему и с любопытством огляделся вокруг. Старик с бородой был ещё тут, он лежал в своей кровати и читал.

– А дети где? – спросил Уле-Александр, потому что вспомнил, что мама говорила – в больнице будет много детей.

– О, ты проснулся? Очень хорошо, – сказал старик. – Я так обрадовался, когда они тебя принесли: думал, будет с кем поговорить. А ты всё спишь да спишь который день. А о каких детях ты говоришь? Я тут никаких не видел, но мама твоя приходит каждый день и долго сидит у твоей кровати. То-то она обрадуется, что ты наконец проснулся!

– Ой, мне надо кой-куда, – сказал Уле-Александр и откинул одеяло.

– Парень, не суетись, – остановил его старик. – Сейчас я тебе покажу, как тут это делается.

Он потянул шнур, висевший над кроватью, и нажал кнопочку на нём.

– Сейчас увидишь, – сказал он очень довольный.

Секунду спустя в дверях показалась медсестра.

– Это вы меня звали? – спросила она.

– Ага. Наш юный друг проснулся, ему нужна бутылка.

Сестра ушла и тут же вернулась с квадратной бутылью.

– Мне в бутылку писать? – спросил Уле-Александр в большом удивлении.

– Ты так всё время тут писал, – объяснила сестра. – Но ты плохо себя чувствовал и ничего не заметил. Меня зовут Грета, а если придёт незнакомая медсестра, можешь говорить ей просто «сестра», и она тебе поможет.

– У меня настоящая сестра дома, – сказал Уле-Александр, – её Кроха зовут. Но если ты очень хочешь, могу пока что называть сестрой и тебя тоже.

– Сегодня будем играть в блошки в последний раз. Доктор говорит, больше тебе не нужно. Ты ещё полежишь у нас немножко, чтобы набраться сил, и поедешь домой.

– Как тебя зовут? – спросил Уле-Александр соседа.

– Мартин, – ответил тот.

– У тебя очень красивая борода, – похвалил Уле-Александр, – даже лучше, чем у дедушки.

– Правда? – сказал Мартин и улыбнулся во весь рот.

– Лучше бы прямо сейчас в блошки поиграть, – сказал Уле-Александр. – А то ждать и бояться очень неприятно.

– Да, это самое противное, – кивнул Мартин. – Но ты был большой молодец все дни, а это последний раз.

Когда вошла сестра со шприцем в руке, Мартин спросил вдруг:

– Уле-Александр, а сколько у меня тут цветов на тумбочке?

– Раз-два-три-ой-четыре-пять-шесть, – ответил Уле-Александр.

– Ну вот, дело сделано, – сказала сестра. – Не так уж и больно, да?

– Да, – кивнул довольный Уле-Александр. – Считать цветы очень помогает, скажи всем, кто делает уколы.

Ровно в два часа раздался стук в дверь и мама заглянула в палату.

– Мам, привет! – закричал Уле-Александр.

– Ты проснулся?! Вот так радость! – Мама очень обрадовалась и принялась расспрашивать, как у него дела.

– У нас всё отлично, – стал рассказывать Уле-Александр. – Писаем мы в бутылки. И можно завести себе сестёр сколько пожелаешь, тут все хотят, чтобы их называли сёстрами.

Снова раздался стук в дверь, и вошла пожилая женщина.

– Познакомься, – сказал Мартин. – Это моя жена, Анна.

– У-у, – кивнул Уле-Александр.

– Как ты себя чувствуешь, Мартин? – спросила Анна. – Ел что-нибудь?

– Да, но они тут ничего не солят.

– Так я и думала, – сказала Анна, – вот принесла тебе самой солёной колбаски.

– Положи в мою тумбочку, – попросил Мартин.

Уле-Александру показалось, что время посещений кончилось слишком быстро. Вот мама встала и сказала:

– Я завтра снова приду. Папа передавал большой привет. Он не смог вырваться с работы, но постарается заглянуть вечером. Не скучай пока.

Едва мама с Анной вышли за дверь, тотчас появилась сестра с термометрами и тазиками для умывания.

– Посмотрим, сколько у вас сегодня набежит, – сказала она. – Лежите тихо и не шевелитесь, пока меряете температуру.

Но не успела она выйти за дверь, как Мартин свесился с кровати, выхватил из тумбочки солёную колбасу, повернулся спиной к Уле-Александру и стал грызть колбасу с такой жадностью, как будто ест на скорость. И всё-таки съесть всю он не успел – сестра вернулась слишком быстро. Уле-Александр увидел, что Мартин сунул огрызок колбасы под одеяло.

Кажется, он делает то, чего нельзя, подумал Уле-Александр. Странно. Ведь Мартин – взрослый человек, к тому же очень добрый и симпатичный.

– Мартин, мы сначала перестелем кровать, – сказала Грета, и Мартин побледнел.

Грета пошла вылить воду из его тазика, Мартин посмотрел на Уле-Александра пристально, потом осторожно выудил из-под одеяла колбасу и перебросил её на кровать Уле-Александра.

– Спрячь пока, – прошептал он.

Но куда Уле-Александру её девать? В тумбочку не положишь, потому что сестра сразу увидит её, если захочет навести порядок в его вещах. Уле-Александр свесился вниз и увидел рядом с тумбочкой свои тапки. Он запихнул колбасу поглубже в тапку. Пока он возился, у него закружилась голова, и он заснул, не дождавшись, чтобы сестра перестелила и его кровать тоже.

– Спи, спи, – сказала сестра. – Набирайся сил.

И Уле-Александр заснул, но последние его мысли были о Мартине и солёной колбасе.