Читать книгу Волшебники парижской моды - Анни Латур - Страница 6

Обитатели парижской улицы Пикардии, известные своей работоспособностью и упорством, ловкостью и изобретательностью, отличались еще чувствительностью и вспыльчивостью. Роза Бертэн, известная модистка, была одной из них; она принесла в Париж с его воинственным духом и любовью к добротно сделанным вещам свое собственное воображение художественной натуры.

Ни один кутюрье, даже из самых знаменитых, никогда не поднимался до того уровня славы, на каком стояла она. Никто из ее собратьев по цеху не удостоился биографических статей в энциклопедиях; даже имя великого Ворта, гениального создателя haute couture, появилось в подобных изданиях далеко не сразу. Имя Розы Бертэн часто встречалось на листках писем, в записных книжках, мелькало на страницах газет – и стало знаменем французского вкуса. Ее искусством восхищались, над ее тщеславием смеялись, но она была везде, она была необходима, она властвовала.

Два литератора решили написать историю ее жизни. Перерыли архивы, рукописи, все документы о ее судебных тяжбах, личные письма и счета. Известный кутюрье прошлого века Жак Дусе[21] собрал в своей коллекции большую часть сохранившихся документов, касающихся Розы Бертэн (сейчас они находятся в библиотеке, носящей его имя).

Жизнь Розы Бертэн – это роман, так стоит ли удивляться, что эта жизнь стала легендой? И родилась она, согласно правилам возникновения легенд, из неправды. В 1824 году, спустя одиннадцать лет после смерти Розы Бертэн, появились ее «Воспоминания». Сент-Бёв[22] благодаря аналитическому складу ума сразу угадал в этой книге коммерческую затею. Сегодня мы знаем имя автора этих «Воспоминаний» – некто Жак Пеше, популярный в свое время литератор и отчаянный роялист, спасшийся от гильотины лишь бегством. Именем Розы Бертэн он воспользовался для того, чтобы написать книгу, восхваляющую королеву. Воспоминания модистки соединились в ней с такими же недостоверными мемуарами принцессы де Ламбаль[23], мадам Дюбарри, воспоминаниями куафера Леонара и многочисленных лакеев и горничных, а кроме того, с несметным количеством ложных писем Людовика XVI, которые наводнили книжный рынок эпохи Реставрации.

Роза Бертэн, «министр моды». Гравюра Жанине с портрета художника Ж. Дюплесси

След Розы Бертэн следовало искать в более надежных источниках. Из них выяснилось, что родилась она в 1747 году в Аббевиле, местности, где все занимались ткачеством; но отец ее служил лучником в отряде конной стражи. Первое свое образование она получила в родном городе, затем – в Париже, где впервые мы встречаем ее в 1773 году в связи с упоминанием об открытии ее собственной лавочки «Великий могол».

В 1776 году она вступает в Синдикат, новую корпорацию модисток; в 1792 году уезжает за границу; в 1800 году возвращается и окончательно обосновывается в Париже. Умерла Роза Бертэн в 1813 году. Огромное количество документов раскрывает нам имена ее клиентов, цены на ее продукцию, посвящает в тайны ее жизни, личных покупок, судебных процессов, наследства и наследников.

Биографы в начале своих рассказов с удовольствием повторяют один анекдот – правда это или нет, но он так ей подходит, что его стоит рассказать и здесь. Как-то раз Розе Бертэн, тогда еще ученице у модистки Пагель, поручили отнести готовый туалет во дворец принцессы де Конти. Прибыв по адресу, мастерица увидела в плохо освещенной прихожей молодую женщину. Не разобрав в темноте, что перед ней знатная дама, Бертэн приняла ее за горничную и заговорила с той как с равной, пересыпая свою речь шутками. Принцессу этот эпизод рассмешил; впоследствии она с удивлением обнаружила в девушке подлинную индивидуальность и сразу стала ей покровительствовать. Молодая аристократка заказала мастерице сшить приданое для дочери герцога де Пентьевра. А после своей свадьбы с герцогом де Шартром стала одной из самых знатных клиенток Розы Бертэн.

Жак Пеше, автор «Воспоминаний», не сберег для нас ни слова правды о Розе Бертэн, что уж говорить о других модистках. Возможно, ей случалось целомудренно отвергать знаки внимания герцога де Шартра, того самого, который позднее станет герцогом Орлеанским и под именем Филиппа-Равенство[24] будет голосовать за смерть короля Людовика XVI.

1

Герцогиня де Шартр, дама снисходительная – а какая дама в XVIII веке не снисходительна? – оказала к тому же Розе Бертэн финансовую помощь, чтобы та смогла обосноваться на улице Сент-Оноре и открыть там свою лавочку модных товаров. Она и ее свояченица, принцесса де Ламбаль, были без ума от своей модистки и даже представили ее жене наследника престола. Вот так Роза Бертэн появилась перед Марией Антуанеттой. Впрочем, австрийский посол писал Марии Терезии, что юная супруга дофина небрежна в своем туалете. Но модистка вошла в открытую дверь, и этого оказалось достаточно, чтобы будущая королева Франции стала самой обворожительной кокеткой. Нудный придворный этикет нагонял скуку на шестнадцатилетнюю Марию Антуанетту. Юная, она жаждала удовольствий, искала развлечений, а муж, наследник, старше ее на год с небольшим, неповоротлив, лишен всякого воображения и фантазии. Он любил охоту и еще одно занятие, довольно простонародное, которому предавался всей душой, – слесарное дело. Как он не видел красоты своей жены, ее веселого нрава, живости, любви к жизни? Модистка золотой заколкой прихватила ее белокурые волосы, украсила прическу несколькими цветочками пастельной расцветки, прикрыла еще детские плечики принцессы кружевной косынкой, быстрым жестом изогнула китовый ус и вставила в корсаж платья, обрисовав волнующий профиль молодой груди и взметнув в полет жесткие фижмы[25]. Зеркало показало Марии Антуанетте образ молодой красавицы, спорхнувшей с полотен Буше[26] или Фрагонара, написанных во времена Галантного века.

Когда юная дофина отослала матери, Марии Терезии, свой портрет, та пришла в ужас: на нее смотрела актриса, но никак не будущая королева Франции!

Через два года Мария Антуанетта взойдет на трон, и старая императрица забеспокоится по поводу ужасной тяжести короны, которую такой юной паре предстоит нести. Прошел еще один год, и эти тревоги вылились в конкретные слова: «…не могу не затронуть тему, к которой так часто возвращаются в газетах, а именно твои прически! Говорят, они вздымаются вверх на высоту в тридцать шесть дюймов, а наверху еще перья и ленты!»

Мадам Кампан, преданная королеве дама, ведающая одеванием Марии Антуанетты и ее доверенное лицо, расписала в своих мемуарах (тоже недостоверных) любовь королевы к нарядам, возникшую под влиянием Розы Бертэн. Увы, все дамы хотели носить украшения как у королевы, рискуя разорить мужей. Говорили, что общая безумная страсть к драгоценностям стала причиной гибели аристократии.

До молодой Марии Антуанетты не доходили эти слухи, разраставшиеся с каждым днем. Ее плохое настроение объяснялось лишь необходимостью подчиняться строгому этикету Версальского королевского двора, в частности наводящему скуку церемониалу пробуждения: едва королева открывала глаза, множество придворных дам, окружив ее кровать, принимались ее торопить. Дама, отвечающая за честь королевы, протягивала ей юбку, отвечающая за одевание – рубашку. Каждый жест не просто движение, а официальная обязанность, за право исполнять которую боролись даже принцессы: это высокая честь – одевать королеву, лить воду тонкой струей ей на руки, вытирать после купания… Королеве передавали альбом с образцами ее туалетов; острием длинной булавки она указывала, какое платье хочет надеть сегодня… В тяжелых коробках ей приносили нижнее белье, придворные платья, наряды для интимных ужинов.

Прически и шляпы времен Марии Антуанетты. Гравюры, 1780-е гг.

Разве могла Мария Антуанетта найти утешение в таком количестве формальностей! Едва туалет был закончен, королева убегала от своей свиты. В личных апартаментах ее ждала Роза Бертэн. Обсуждать модные новинки и утверждать правила хорошего вкуса на сегодняшний день они предпочитали вдвоем. Модистка при любой возможности не забывала ссылаться на свою «работу» с королевой. Стоило какой-нибудь знатной даме войти в ее лавочку, та тут же оборачивалась к своим помощницам: «Покажите мадам образцы моей последней работы с Ее Величеством!» Ну как не назвать ее «министром моды»? Достаточно полистать книги счетов, чтобы составить представление о знатности и широте ее клиентуры. Открываем страницу наугад и натыкаемся на имена королевы Испании, королевы Швеции, герцогини Люксембургской, герцогини де Шартр, графини де Талейран, герцогини де Мазарини, герцогини Девонширской, герцогини Вюртембергской, супруги будущего российского императора Павла I…

Последняя любовница Людовика XV мадам Дюбарри, изгнанная после его смерти, через два года вернулась во Францию, и снова имя ее замелькало на страницах книг. Правда, это случилось меньше чем за год до ее казни во время Великой французской революции; ее долг модистке составлял сорок тысяч ливров. Роза Бертэн, вознесенная на вершину своего триумфа, могла позволить себе не принимать заказы от дам буржуазного сословия: все свое время и свой талант она обязана отдавать королевскому двору и иностранным принцессам.

Баронесса д’Оберкирх, автор известных мемуаров, рассказывает нам о неутихающем любопытстве, которое знатные дамы проявляли к творениям модистки, о толчее, возникавшей у порога ее лавочек. «Мадемуазель Бертэн, – писала она, – казалась мне человеком весьма необычным. Надувшись от сознания своей важности, она держала себя на равных с принцессами крови… Манера разговаривать этой мадемуазель в высшей степени занимательна: смесь высокого слога и просторечия бесцеремонно лилась нескончаемым потоком, когда можно было обойтись одной короткой фразой. Но в то же время она умела одним дерзким словом расставить все по своим местам. Королева по своей обычной доброте принимала ее запросто, чем модистка злоупотребляла, полагая, что такая королевская приязнь дает ей право важничать».

Теперь прочитаем несколько строк из «Секретных мемуаров», написанных Башомоном[27], в которых говорится о проезде королевской четы по улице Сент-Оноре по случаю праздника, устроенного в Нотр-Дам в феврале 1779 года. Мадемуазель Бертэн находилась на балконе своего дома в окружении тридцати помощниц. «Ее величество заметила модистку и воскликнула: “Ах! Вот мадемуазель Бертэн”. И приветственно помахала ей рукой… Король поднялся и аплодировал ей обеими руками, вся королевская семья поступила точно так же. Куртизанки, подражая своему покровителю, не преминули склониться в поклоне, проезжая под ее балконом…»

С большим беспокойством приняла Роза Бертэн прошение об увольнении от своей лучшей работницы мадмуазель Пико, пожелавшей ни больше ни меньше как открыть собственную модную лавочку. Досада ее была так велика, что она не побоялась в Зеркальной галерее, в нескольких шагах от апартаментов королевы, плюнуть ей в лицо. Оскорбленная мадемуазель подала на обидчицу в суд. Розу Бертэн приговорили к выплате небольшого штрафа. Она подала жалобу, но ее снова приговорили к тому же наказанию. Бертэн отрицала сам факт оскорбления: «Чтобы я, – возмущалась она в вышедшем отдельной брошюрой меморандуме, – совершила такой низкий поступок?! Да еще во дворце, рядом с покоями королевы!» Это забавное дело целый год давало пищу для салонных сплетен. Сам Гримм[28] рассказывал о нем в письме к Дидро.

Вот еще выдержка из частного письма 1778 года одной провинциалки, приехавшей к Бертэн заказать несколько головных уборов: «Модистка в элегантной блузе полулежала в шезлонге и едва соблаговолила приветствовать знатную даму чуть заметным кивком головы. Она позвонила, и явилась молоденькая обворожительная нимфа, звали ее мадемуазель Аделаида. “Дайте мадам, – сказала м-ль Бертэн, – чепчики, что мы сшили в прошлом месяце”. Но дама хотела посмотреть совсем новые чепцы. “Это невозможно. Во время моей последней работы с королевой мы остановились на том, что новые, более современные модели чепцов появятся в продаже не раньше чем через неделю”».

На протяжении всего века мы не раз встретим похожие черты и у других известных кутюрье. Без сомнения, подобная надменность была порождена довольно неопределенным социальным положением кутюрье. Они часто посещают знатных особ, обойтись без них нельзя, но их собственный ранг никем не определен. Вот они и пытаются подняться над бесцеремонностью своих клиенток, так часто им демонстрируемой. Персонаж, чей прототип – Роза Бертэн, появился даже на театральных подмостках. Еще больше ее чествуют словно богиню: поэт Жак Делиль[29], большой знаток и переводчик «Георгик» Вергилия, восхваляет ее в стихах как настоящую художницу. В стихотворении «Фантазия» он воспевает моду, любимую дочь фантазии, и ее жрицу, умеющую преумножить и оттенить очарование, подаренное природой:

Бухгалтерские книги мадемуазель Бертэн, исписанные ее легким, изящным почерком, подробные описания – сами по себе поэмы – раскрывают перед нами очарование XVIII века: в них есть все – короткие дамские накидки из лебяжьего пуха, банты из тафты, тюлевые оборки, тонкое кружево, вышивки жемчугом и цветными камнями, муслиновые цветы розы со стебельками, шипами и лепестками. Эти маленькие шедевры, созданные безупречным вкусом больших художников, останутся в веках, запечатленные легкими пастельными штрихами. Все они собраны в этих книгах, чтобы придать привилегированному обществу облик высшей утонченности… но за какие цены! Роза Бертэн для своей работы покупала только самый дорогой материал; одной клиентке, которая вздумала спорить по поводу предъявленного счета, модистка гневно ответила: «А художнику Верне[30] вы что, платите только за холст и использованные им краски?»

Доброе имя Бертэн привлекало к ней иногда довольно необычных клиентов, как, например, шевалье д’Эона[31], секретного агента короля. Переодевшись в женское платье, он выполнил несколько важных поручений монарха. Мария Антуанетта направила шевалье к Розе Бертэн, и в августе 1777 года д’Эон написал министру иностранных дел Вержену: «После Бога, короля и его министров мадемуазель Бертэн больше всего сделала для моего чудесного превращения».