Читать книгу Сказка о Берте и Берти - Анника - Страница 4

Очередной жаркий день пролетел, словно вчерашний сквозняк. Ночью Берте не спалось, зато теперь она прибывала в состоянии дремоты и забвения. Девушка сидела на подоконнике примерочной, пока Сказочник, метаясь от стены к стене и держа в руках листки исписанной мятой бумаги, что-то читал, бормоча слова себе под нос. К вечеру вода с чердака перестала лить совсем, нотки умиротворения в настроении Сказочника и хитрые улыбки гречанки предвещали, что этим вечером будет необычайно красивый закат. Свежесть медленно краснеющих солнечных лучей затекала с улицы в комнату через настежь открытое окно. Игрушечный кораблик с голубыми парусами раскачивался из стороны в сторону, прикрепленный к светильнику под потолком. Это был почти настоящий, только очень миниатюрный корабль с палубой, шлюпками, мачтами и крохотным якорем. Берта знала, что его придумал Сказочник в тот же день, когда были созданы Принц, Альберт и носатый коротышка.

Вдруг он бросил записи на пол и тяжело вздохнул.

– Ну, что случилось? – тихо произнесла она, вырванная из круговорота своих мыслей шелестом падающей бумаги, разлетевшейся во все стороны.

Но Берте никто не ответил. Она повторила свой вопрос громче:

– Эй? Сказочник?.. Что-то произошло? Могу я помочь?

– Конечно, Берта, можешь. Собери все эти клочки и сожги.

– А что это?

Сказочник уперся взглядом в пустую стену:

– Этот проклятый Альберт. Никак не могу найти место, где я мог ошибиться.

Она слезла с подоконника и подняла несколько листов, беспорядочно застилавших поверхность пола:

– Но тут же почти ничего не понятно…

– Для тебя – нет.

Усмехнувшись, Берта начала собирать остатки рваных и смятых листов. Казалось, целая комната была устлана ими.

– Сказочник, неужели нужно исписать столько бумаги, чтобы создать человека?

Он медленно перевел на нее взгляд, полный иронии:

– Человека? Нет. Только персонажа сказки.

– Это не одно и то же?

– Вовсе нет, – покачал он головой.

Пожав плечами, девушка продолжила собирать листы. Сказочник неожиданно наклонился и остановил ее. Он внимательно посмотрел в глаза Берты:

– Ты общалась с Альбертом?

– Что?

– Вчера, после завтрака, ты разговаривала с Альбертом, – уточнил он.

Невольно улыбнувшись, она кивнула:

– Его зовут Счастливчик Берти.

– Его зовут так, как я назвал его, Берта. И ты не должна вмешиваться не в свои дела. Альберт – персонаж, моя выдумка, о чём можно было с ним говорить? – Сказочник устало опустился на пол, сел, потирая лицо ладонью. Голос его был расстроенным и полным сожаления: – Твой отец не будет доволен тем, что я позволил тебе завести дружбу с персонажем…

– А тебе можно? – Едкая реплика Берты больно хлестнула его: – Тебе всё позволено, даже любить… – Девушка тут же осеклась и замолчала, увидев, каким стал взгляд Сказочника. Она подошла к нему и смиренно опустилась на пол рядом.

– А если я решу стать автором? Если пойду по стопам отца и тоже научусь создавать? – Берта говорила негромко, стараясь заглянуть в лицо уставшего творца: – Что тогда? Твоё мнение изменится?

Но он только немо покачал головой.

– Сказочник, почему ты не хочешь дать своим персонажам немного свободы? Пускай бы они сами выбирали себе роли и имена?

– Нет.

– Почему?

– Потому, Берта… Нет.

Она вспомнила недавний разговор с Берти и то чувство, с которым она возвращалась с поляны сине-белых цветов. Не в силах сейчас сформулировать хоть какую-то мысль из того разговора, девушка слегка толкнула Сказочника плечом в плечо, выражая своё недовольство.

– Чего ты хочешь от меня, Берта? Я только-то сочиняю сказки, и делаю это так, как умею!

– Ну так позволь своим персонажам делать свой собственный выбор. Хуже от этого не станет никому…

– Ты так думаешь? – Он немного надменно взглянул на неё, и Берта поняла, что сейчас будет очередное нравоучение: – Скажи, а кто захочет играть отрицательные роли? Каждый «свободный» лицемер выстраивает из себя добренького и заботливого, оставаясь в душе подлым…

– Но к Берти это же не относится!

– Берти?! Опять этот Берти?! Что еще он тебе вбил в голову?

– Зачем ты так, Сказочник?..

– Пойми, наконец, – Сказочник шумно выдохнул воздух из усталых легких и растер лоб ладонью: – В сказке нужны разные персонажи: и плохие, и хорошие. Если я всем дам волю выбирать, то плохие станут разыгрывать положительных, а хорошие и вовсе откажутся существовать! Потому что невозможно жить, зная, что ты – никто!.. – Тон его голоса перешел на крик, глаза словно бы покрылись корочкой льда, а виски стали влажными, как и руки, которыми он едва заметно жестикулировал в такт своим словам.

Берта все еще продолжала смотреть ему в глаза. В этом разговоре Сказочник открывался ей с совершенно другой стороны. С совершенно иной стороны, нежели она знала его раньше.

– Ты понимал? – ужасаясь от догадки прошептала она: – Сказочник, ты понимал, что чувствуют выдуманные тобой персонажи, так? Как мучаются они до того, как попадают в сказочный мир? Они всё забывают там, но… Не все же из них попадают туда, так?

Кивнув так резко, что у него самого закружилась голова, Сказочник отвел взгляд от Берты и посмотрел в открытое окно. Закат захлебывался в грозовых тучах, где-то далеко хлестал дождь, и солнце, усталое и выцветшее, собиралось сесть в грязную мокрую лужу – бескрайний горизонт. Отвечая ей, Сказочник словно бы разговаривал с воздухом в этой комнате:

– Морские Феи, которых ты так любишь, жаловались мне на свою прозрачность. Да, Берта, я всё это понимаю. Что я могу с этим сделать? У каждого в Мире свое место. Твой отец тоже сочиняет сказки время от времени. Это его призвание, от этого никуда не уйти. Когда он бросает это дело, я продолжаю один. Эти сказки, что так любят маленькие дети читать или слушать перед сном. О Прекрасных Принцах, их Любимых Дамах, Гордых Рыцарях и Жадных Разбойниках… Каждому отведена своя роль, так же и мы проживаем свою жизнь. Ты можешь убедиться в этом повсюду. В сказке то же самое, только, в отличие от реального Мира, персонажи могут встретиться со своими Авторами. А мы обречены вечно бродить в поисках источника нас самих.

Снова кивнув, словно бы соглашаясь с самим собой, он поднялся и вышел, едва-едва шаркая домашними туфлями по полу.

И пока Сказочник погружался в тихое и грустное спокойствие, проливаясь грозой за Темным Лесом, Берта стояла посреди комнаты, ударяемая ветром в спину, и исходила яростью.

« – Почему он так думает? Почему?!..».

В ее спину прилетел комок смятой бумаги. Обернувшись, Берта увидела, что это Берти залез в окно, и теперь он стоит и наблюдает, как она едва ли не дымится от злости.

– Эй, Берта! Ты всегда сидишь одна, где-то в полете собственных мыслей, не обращая внимания совершенно ни на что? Почему ты так выглядишь?

– А ты всегда бумажками кидаешься?

Он засмеялся, спрыгнул с подоконника и шлепнулся рядом с ней на пол:

– Неплохой же беспорядок ты здесь устроила. Мстишь за что-то нашему старику? Нехорошо!

– Да нет же, – ярость из девушки словно бы выветрилась: – Сказочник сам все это поразбросал. Кстати, на листах… Это же ты…

– Да ну?! – Он поднял первый попавшийся исписанный клочок и расхохотался: – Верно! Это точно я!

– Сказочник сказал, их нужно сжечь…

Берти замолчал мгновенно и внимательно посмотрел на Берту:

– Правда? И ты знаешь, что будет после?

– Я предполагаю, что это уничтожит тебя…

Он наигранно-радостно кивнул:

– Так сделай это, – встал с пола и снова направился к окну: – Я подслушал, что ты любишь случать пение Морских Фей, это правда?

– Ты подслушал? – Берта недовольно, но игриво нахмурилась.

– Любишь?

– Да, по утрам…

Сев на подоконник, он воскликнул:

– Тогда, до завтрашнего утра!

– Подожди, закричала она вдогонку, тоже подскакивая с пола: – А что же мне делать с этими листами?

– Ну, ты умница, я думаю, поступишь как нужно.

– Так что?

Берти спрыгнул вниз, и она не услышала его ответа.

Подмигнув ей, он исчез за углом дома, Берта едва не вывалилась в окно, пытаясь заглянуть подальше.

А листы так и остались лежать на полу, едва шелестя от легкого ночного ветра. Собирать их девушка не стала, оставляя жизнь Счастливчика Берти на волю Сказочника. Но и Сказочнику она решила не говорить о том, что пеплом персонаж по имени Альберт так и не стал.

Утро для нее наступило раньше рассвета. Берте безумно хотелось знать, оставил ли Сказочник для Берти право на существование, уничтожил ли его или просто не знал и не заметил, что исписанные бумаги лежали нетронутыми в примерочной комнате всю ночь.

– Тук-тук, я – твой друг, – Счастливчик влез в приоткрытое окно ее комнаты, принеся с собой запах росы и немного земли на ботинках с клумбы тюльпанов, что росли внизу.

– Ты не умеешь заходить в двери, да? – Спросила она недовольным тоном.

– Но ты ждала именно этого. Или быть может, я ошибаюсь?

Только теперь Берта увидела: Берти обладал крайним самодовольством. Настолько, что мог задавать подобный вопрос даже не задумываясь. И она почувствовала, что ей ужасно хочется его разочаровать:

– Совсем нет. Я ждала рассвет, когда станут танцевать Морские Феи. Причем же здесь ты?

Он обиженно свел брови пирамидкой вверх:

– Морские Феи?.. Вот так вот, – его голос действительно звучал огорченно, но не без насмешки: – Ты так легко разбиваешь мне сердце: Морские Феи важнее меня…

Берта рассмеялась. Ей было приятно, что он заигрывает с ней, и, одновременно, не хотелось показаться ни слишком заинтересованной, ни слишком холодной. Она отвернулась и сделала вид, что он ей вовсе не интересен, продолжая заправлять свою постель.

– И ты все еще наивна, Берта, словно ребенок, – Берти прикрыл одну створку окна, явно собираясь уходить: – Если захочешь, я объясню тебе, в чем твоя наивность. Приходи сейчас на ту поляну, где мы уже виделись.

Для Берты все это было крайне необычным. Недолго думая, она спрыгнула в окно сразу же вслед за ним, приземлившись в весьма мягкую клумбу все тех же красных «цветов для поцелуев».

Они устроились прямо на траве. Берти пришлось укутать Берту в свой затасканный пиджак, ей было холодно. Но рассвет еще только начинался.

– Я так и не посмотрю на своих Фей? – Грустно выдохнула она.

– Берта, почему ты так любишь наблюдать за ними?

– Они красивые, Берти. Такие ветреные… прозрачные…

– Пустые, – резко вставил он.

– Почему?

– Они не настоящие, Берта. Разве у них есть душа?

– Но ведь они тоже думают… Они тоже чувствуют, живут, – Берту удивлял тон его голоса, немного жестковатый для легкой утренней беседы.

– Их создал Сказочник, – возразил ей Счастливчик.

– Это значит, что и ты не настоящий, Берти?

Берти перевернулся на живот и начал травинкой выводить узоры на плече девушки:

– Очень даже может быть.

– Нет, – она оттолкнула от себя щекочущую ее руку: – Неправда…

– Откуда ты знаешь? Берта, скажи, откуда ты можешь это знать?

– Мы же общаемся, разговариваем…

Счастливчик принялся грызть травинку, которая мгновение назад скользила по ее плечу, отчего слова, которые он произносил, стали нечеткими, не выговоренными:

– Да, мы видимся, говорим, находимся рядом друг с другом, но как ты можешь определить, есть ли у меня душа? Как ты могла узнать, что у меня хорошая душа?

– Я не сказала, что у тебя хорошая душа, Берти.

Он выплюнул травинку и негромко, небрежно сказал:

– Ты не выпрыгнула бы в окно вслед за человеком, у которого плохая душа. Я так думаю.

На поляне повисла тишина. Никто из двоих не смел нарушить ее какое-то время. Берта застыла, смотря в глубокие глаза чайного цвета. Смотря на отражающиеся в них синие цветы и предрассветные облачка, застывшие в ожидании восходящего солнца. Берти смотрел на нее так, словно бы уже давно были они знакомы, уже давно имели привычку болтать о всяком разном, спорном, о задачках без решения и о проблемах без выхода. Счастливчик смотрел на нее так, словно бы доверял ей в этом разговоре действительно что-то важное для него.

– Ладно, пусть так, – снова заговорил он уже более чистым, не сдавленным голосом: – Скажи мне, за все то время, что ты прибываешь здесь, ты хоть кого-нибудь из персонажей его историй узнала действительно хорошо? Хоть кого-нибудь?

Берта задумалась на пару минут. Но поскольку отвечать было действительно нечего, то она решила сказать хоть что-то:

– Знаешь, с тех пор, как я в доме Сказочника…

– Вот именно, – бесцеремонно и уже с обидой в голосе перебил ее Берти: – Все и начинается с тех пор, как мы появляемся в доме Сказочника. И он не даёт нам сделать выбор, который очевиден.

Берти приподнялся на локтях и нагнулся к Берте, чтобы поцеловать её. На поцелуй она ответила, ей нравился этот удивительный оборванец, перечащий своему создателю. Он скользнул губами к её подбородку, нежно поцеловал шею и положил голову ей на грудь, довольно вздохнув от того, что почувствовал, как сердце её неравнодушно забилось в ответ.

– Берта?..

А Берта уже почти не слышала его, смотря вверх. Там, в лепестках сиренево-розовых облаков начинался рассвет. Звездные знаки зодиака играли с первыми лучами. Стрелец все переводил взгляд от звезды к звезде, не находя места и цели своего пребывания на небе, скорпион все пытался уползти прочь, зная, что любая попытка лишена смысла и не стоит усилий. Все это было уже понапрасну. Новорожденное солнце уже стирало их фигуры на небосводе, розовый свет таял по краям облаков. Знаки зодиака попрятались по тёмным тучам вчерашнего дождя в ожидании новой ночи. Быть может, ночи более удачной, чем теперь.

– Берта?

– Да?

– Что будет дальше?

– Откуда мне знать?

– А как ты думаешь?

– Зачем ты меня об этом спрашиваешь?

– Тебе не хочется отвечать?

– А есть смысл делать это?

Они задали друг другу чересчур много вопросов, но ни один из них не хотел уступать. Берта начала говорить первой снова:

– Так зачем ты спросил?

– Просто. Хотел знать, что ты собираешься делать дальше?

Она оторвалась от неба в переливающихся цветах заката и посмотрела на него:

– Я не могу понять тебя, Берти. Дальше? Поле чего?

– Не после чего, – сказал Берти, переворачиваясь на спину: – Просто, дальше… Завтра, послезавтра, через год. Берта, понимаешь?

– Нет…

– Ты так и хочешь оставаться в доме Сказочника? Всю эту жизнь?

Она немного подумала, но затем снова спросила:

– А у тебя есть какой-то свой план, Берти?

Он не ответил. В карих глазах сказочного персонажа протекало небо. Небо чайного цвета. Берта приподнялась и села, начав рассматривать сине-белые цветы. Словно облачка в небесном Мире.

«– Небо, небо… Опять это небо», – взорвалось в ее голове раздражение, оставшееся со вчерашнего дня.

Поднявшись с земли, встав на ноги, она стянула волосы в высокий пучок. Берти все смотрел ввысь. Видя его равнодушие, девушка решила не звать его за собой.

Но, едва она, отвернувшись, сделала пару шагов, как он сам окликнул ее:

– Берта?

– Что, Берти?

– Я ухожу сегодня. Больше не хочу сталкиваться с Его Величеством Сказочником.

Берта не стала оборачиваться, только остановилась:

– Зачем ты говоришь это мне?

Берти пожал безразлично плечами:

– Ну, не знаю, быть может, и тебе надоест когда-нибудь сидеть в этой немой тоске и потакать движениям марионеточника.

– Быть может. Сегодня?

– Да, Берта, сегодня.

– Счастливо тебе. Счастливчик. – Попрощавшись, она зашагала к дому Сказочника.

Завтрак на веранде был в полном разгаре. Все сидели на своих местах, пустовало лишь кресло рядом с самодовольным блондином.

– Ты опоздала. Чай остыл. – Волшебник выдохнул эти слова так, будто бы ее опоздание на завтрак не было таким обычным, опаздывала Берта каждый раз словно бы на заседание важных и вечно занятых людей.

Его жена, гречанка, как и прежде, была более дружелюбной:

– Заварить тебе другой, хочешь?

– Нет, спасибо. Совсем не хочу, – Было грустно. Глядя в это одно пустое кресло за столом, ей стало зябко и одиноко. И еще стало немного страшно. Поцелуй на цветочной поляне еще не успел выветриться из её головы.

«– Сколько я его знала», – пыталась вспомнить она: «– Три дня? Чуть больше, кажется…».

И ей совсем уже не хотелось мысленно надсмехаться над видом надменного Принца. Сидя сгорбившись на стуле, Берта пускала ложечкой волны по поверхности чая.

– Ты знаешь, сидеть за столом, поджав ноги под себя – признак дурного тона, – услышала она замечание в свой адрес, высказанное холодным, высокомерным голосом.

– Принц, а кто сказал тебе, что я хорошо воспитана? – Берта громко возразила ему, но продолжила свою мысль неразборчивым шепотом: – Я так даже не спросила, куда он уходит…

Сказочник продолжал сосредоточенно смотреть на нее, пока девушка не поднялась со стула. Медленно она побрела прочь с веранды.