Читать книгу По ту сторону реальности. Сборник мистики и фантастики. Том 2 - Антология - Страница 12

– Козы твои, шалавы, опять сбежали, – осуждающе произнесла соседка. – Залезли к Ленке и огород затоптали. Ты бы слышала, как она кричала!

Марина вздохнула, поставила на землю сумку с продуктами. Зинаида Михайловна, в народе просто баба Зина, поймала ее около калитки и докладывала последние новости.

– Я забрала негодниц и заперла в сарае, – у бабы Зины были ключи от ее ворот и дома на разные непредвиденные случаи.

– Спасибо, Зинаида Михайловна! – выдохнула Марина.

Как же хочется домой! Пятничный день в ветеринарной клинике тянулся бесконечно, пациенты и их хозяева как на подбор были нервными и раздражительными. Марина любила свою работу, но сегодня едва дождалась вечера. Затем пробег по магазинам, долгий путь домой в пыльном автобусе. Хорошо хоть не опоздала, в станицу Лазовская автобусы ходят всего три раза в день, а на такси из райцентра денег не напасешься.

– Да, еще сын директора приходил, тебя спрашивал, говорит, не смог дозвониться, – баба Зина подозрительно посмотрела на нее.

– Телефон дома забыла, – соврала Марина. Она отключила звук еще с утра. Тринадцать пропущенных звонков с его номера – идет на рекорд! – А что хотел?

– В кино тебя позвать в райцентр, – доложила баба Зина. – Ты бы пошла, деточка. Ведь хороший мужик, обстоятельный… Хозяйственный и при должности! Вон отца скоро на пенсию отправят, а его назначат!..

– Я подумаю, – ей совсем не хотелось принимать приглашение. До кинотеатра полчаса поездки в его машине, а это чревато приставаниями. Слова «нет» Стас Громов, будущий директор совхоза «Лазовской», не понимал.

– А что тут думать! Мужика надо ловить и женить, – строго сказала соседка. – Пока не убёг.

Марина опять вздохнула. Да, очень жизненно! Особенно, когда собственный мужик у бабы Зины убёг еще в незапамятные времена к парикмахерше из райцентра. Детей у соседки не было.

– Еще к Любке из десятого дома сын вернулся. Несколько лет по заграницам мотался, потом в Ростов приехал, устроился, писателем стал. Любка мне книжками его хвасталась.

Новость заняла еще пять минут Марининого времени. Блудный сын приехал на всю весну писать роман о жизни сельской глубинки. С демонами. Баба Зина про тех ничего внятного рассказать не могла. Самый большой демон в станице был механизатор Мишаня, когда самогону напьется. Марина покивала головой для приличия.

– Мариночка, я пирожков испекла! Хочешь, занесу? У тебя, наверное, опять дома нечего есть?

Марина пожала плечами. По станичным понятиям у нее и в самом деле из еды ничего нет.

– Все работаешь, а о себе не заботишься, – продолжала баба Зина. – Ну и кто тебя такую худую замуж-то возьмет? А годы-то идут и идут!

«Какой кошмар» – уныло размышляла Марина, слушая причитания соседки о том, что ей уже тридцать, хоть и красивая, а все еще в девках. Пришлось терпеть, уж больно знатные пирожки у бабы Зины!

Наконец, она закрыла ярко-синюю калитку и пошла в дом. Свой дом! Небольшой, в окружении вишневых деревьев, аккуратно выкрашенный в белый цвет. В станице признавали лишь два цвета – белый и синий, остальные как-то не приживались.

В первый выходной Марина старательно занималась домашним хозяйством. У нее был небольшой огород, как у всех в станице, птичник и три козы-шалавы. Также пришлось держать глухую оборону от Стасика. Хороший парень, видный, ходил за ней уже полгода, но бесполезно, не нравился он ей. Вечером приехали из станицы Красный Дол, телилась корова, первые роды, надо было присмотреть.

На следующий день Марина встала до рассвета и отправилась к реке. Вокруг, куда ни глянь, раскинулись бескрайние степи, бывшая казацкая вольница. Она уже давно присмотрела себе место около ленивой изгибистой реки. На большой поляне под сенью редких для этой местности деревьев Марина остановилась. Повернулась на восток, ожидая первых вестников восхода. День-то сегодня непростой – Весеннее Солнцестояние, праздник Остара! Природа замирает, найдя баланс между добром и злом, между светом и тьмой. А затем вступает в свои права весна, отворяется, пробуждается земля, появляются первые цветы и ростки на полях, весенние соки у деревьев.

Марина воткнула в землю кинжал, обвязала его веревкой с ножом на конце и стала чертить круг. Разбила на четыре части, по сторонам света. Поставила на юг свечу для стихии Огня, на север – плошку с солью духам Земли, на восточной стороне зажгла ладан для стихии Воздуха. Сходила к реке и принесла воды для Стихиалия Воды. Встала посередине, ожидая, когда рассвет вступит в полную силу. Вскоре красный диск появился в просветах между темными, еще зимними деревьями, она тихо произнесла молитву триединой Богине Арадии: Пречистой Деве, Матери и Старухе в одном лице.

Она застыла посреди круга, раскинув руки в стороны, впитывая в себя звенящую пустоту вокруг, чувствуя, как сила природы переполняет ее, захлестывает, переливается через край, заставляя живее биться сердце.

Наконец, довольная, вышла из круга, аккуратно затерла линии, не дай Богиня, кто найдет, пойдут разговоры. Собрала магические предметы и, стягивая с себя одежду, отправилась к реке. С Маныча уже сошел лед, весна выдалась теплая, но все же… Голос разума соблазнительно нашептывал, что в реке счастья нет. Счастье, оно обитает в горячей ванной с ароматическими травяными настоями. Решившись, стянула с себя носочки, последний оплот одежды, и бросилась в реку.

– Как водичка? – раздался мужской голос, когда она уже возвращалась к берегу.

– Довольно теплая для конца марта, – ответила Марина любезно. – Прошу вас, присоединяйтесь.

Мужчина хмыкнул. Он держал в руках ее большое полотенце, стоя на самом краю берега, рискуя замочить модные кроссовки.

– Я, пожалуй, воздержусь, – ответил он. – Уже отвык от местных привычек, знаете ли! Купаться в реке, раздвигая льдины, есть борщ в любое время суток, пить бабы Манин самогон, а после гонять белых бычков…

А, это он с Мишаней пообщался!

– Отвернитесь, – скомандовала она.

– Да я и так уже, – ответил мужчина, старательно рассматривая верхушки тополей в лесополосе, вытянув руки с полотенцем в ее сторону.

– Еще больше отвернуться не могу. Сие не есть в человеческой природе.

Марина забрала полотенце, быстро вытерлась, надела длинную юбку и футболку, накинула теплую кофту, которые незваный гость аккуратно сложил на берегу. Как много он видел?

– Можете повернуться, – наконец, разрешила она. С интересом взглянула на довольно молодое, симпатичное мужское лицо. У него были улыбающиеся темные глаза, уверенный подбородок и ироничный изгиб губ. «Мой тип», – подумала она.

– Вы – Марина? – спросил он, задержав на ней оценивающий взгляд. Она знала, что нравится мужчинам. Раньше это забавляло, потом как-то приелось.

– Мне ваша соседка сказала, что если вас нет дома, то вы ушли купаться.

Ох уж баба Зина! Столь ранний час, а уже на посту. Бдит.

– Что у вас случилось?

– Не у меня, а у моей собаки. Сбежал ночью на бля… – он хмыкнул, затем поправил себя: – Ну, гулять ушел, утром вернулся весь в кровище. На лапе живого места нет… Я перевязал кое-как, но нам срочно нужна профессиональная помощь.

Марина кивнула. Ее и посреди ночи могли выдернуть. Издержки любимой профессии.

– Конечно, пойдемте!

– Дайте, я вашу сумку понесу, – предложил он и представился. – Меня Артем зовут. Артем Стоцкий.

– Марина Арсеньева, – она протянула ему руку для пожатия. – Вы ведь блудный сын тети Любы? Ваше возвращение – главная новость станицы.

Он согласно кивнул. Шли довольно быстро, Марина впереди, Артем – позади, отвыкший от непролазной грязи мартовской степи.

– А вы хороший ветеринар? – спросил Артем.

– Пока что никто не жаловался. Мои пациенты не особо разговорчивы.

У нее было высшее образование в этой области и семилетний опыт в одной из лучших московских клиник. Затем она все бросила и уехала на юг, в небольшую казацкую станицу. Купила дом, нашла работу. К коровам, правда, долго пришлось привыкать. Три года пролетели незаметно, и от столичного шика в ней мало что осталось.

Пару часов Марина провозилась с лапой золотистого ретривера. От денег отказалась, а от завтрака, приготовленного тетей Любой, отказаться не было сил. Пшеничные пышки со сметаной и сгущенным молоком – объедение! Они пили жуткий растворимый кофе с парным молоком, Артем веселил ее, как мог, стараясь произвести впечатление. Марина слушала, смеялась в нужных местах, наслаждаясь утром. Иногда ей казалось, что она уже встречала нового знакомого, но никак не могла вспомнить, где именно. Тетя Люба, подперев щеку руками, смотрела на нее задумчиво, шевелила губами, словно что-то прикидывая. Марина даже знала, о чем думала местная почтальонша. Вдруг единственный сынок влюбится в ветеринаршу, все у них сложится, он возьмет да и останется в станице. Внуки пойдут, и видеть их можно будет не раз в месяц по выходным, а каждый день…

– Марин, вы завтра в райцентре работаете? Я вас подвезу. У меня как раз дела в городе…

Никаких у него дел не было, Марина была в этом уверена.

– Меня утром Семеныч на молоковозе подбрасывает. У нас традиция, ее нельзя нарушать, а то без меня у него молоко скисает. Совхоз понесет убытки, – она усмехнулась.

– Тогда я вас после работы заберу, – уверенно произнес Артем. Марина пожала плечами. Еще один из тех, что не понимает значение слова «нет». Стас узнает, будет в бешенстве. Глядишь, еще переедет знаменитого писателя на «Белоруси». Хотя это не ее дело, пусть сами разбираются.

Вечером, лежа в кровати, помолившись предварительно Богине, она с ужасом поняла, что ее вновь накрывает Бездна. Что-то темное выползало из глубин подсознания, из тьмы веков, чтобы пожрать и утащить за собой. Потом она кое-как возвращалась обратно, в обычный мир, истерзанная образами, чувствами и обрывками мыслей, которые складывались в воспоминания. Воспоминания о прошлых жизнях.

Она лежала на стылом полу камеры. На воле уже вовсю разыгралось жаркое испанское лето. Сколько же времени она провела в застенках Инквизиции? Пять, шесть месяцев? Дни сливались в одно кошмарное месиво с ночами, различаясь лишь тем, что днем в камере зажигали факел, и ее таскали на допросы. На ней лишь грубая грязная рубаха до колен, волосы спутаны, руки, лицо, спина – сплошные кровавые раны.

Она услышала, как приближались двое мучителей, их шаги глухо разносились по древним камням подземелья. Один немного припадал на левую ногу, Мари давно уже научилась отличать тяжелую прихрамывающую поступь. Ее единственное развлечение – это валяться на полу и слушать подземелье – шаги стражников и крики узников, доносящиеся из пыточной комнаты. О, она уже различала обитателей тюремных камер по их стонам!

В камеру вошли двое. Один из них, огромный, рыжий, с больным коленом, кинул в лицо одежду, которую она должна надеть на аутодафе, где ей зачтут приговор. Это желтый санбенито из грубой шерсти с нарисованными по подолу языками пламени и чертями. И кароча, цилиндрической формы колпак с похожими рисунками. В руках второго стражника – зеленая свеча кающихся, которую придется нести всю дорогу до центральной площади вместе с другими грешниками. Мари в ужасе завыла. О, если бы санбенито было без рисунков, это значило, что ее оправдали. Но это, с Адовым пламенем!..

Ее судьба решена, приговор подписан и будет исполнен сегодня! Камадеро, Площадь Огня, публичное сожжение на потеху толпе – таков ее удел! Но где вы, те, кто обещал найти способ оправдать ее в глазах Католической Церкви? Все это время она жила надеждой, что апелляция к Папе Римскому будет благосклонно им рассмотрена, ведь Братство не дает пустых обещаний… Триединая Богиня, почему они бросили ее?

Мари швырнула проклятые тряпки обратно в стражников, истерически захохотала. Тот, со свечей, ударил ее по лицу и пинал ногами, пока она не затихла. Рыжий нагнулся и стал натягивать на полубезжизненное тело грубое одеяние…

– Ты сдохнешь сегодня! – сказал он, пытаясь застегнуть нарамник на ее плече.

– Сдохну! – прошипела она в ответ. – Но с собой я заберу в Ад еще очень многих…

Ее ненависти хватит, чтобы швырнуть страшное проклятие в лицо тех, кто осудил ее, и личному врагу – Карлосу Вилланьеве, Главному Инквизитору, когда тот будет зачитывать приговор! Ни черная ряса монаха-доминиканца, ни распятие на груди, ни молитвы на устах, с которыми он совершает свои злодеяния, не уберегут его от того, что она вызовет своими словами. Ее ненависть разбудит Зло. Оно утащит в Преисподнюю всех, кто издевался и мучил ее.

* * *

Марина очнулась. Села на кровати, обхватив себя руками. Слезы текли по лицу, мелкая липкая дрожь жила в теле собственною жизнью. Теперь она поняла, кого ей напоминал Артем! Главный Инквизитор, Карлос Вилланьева, самый страшный враг вновь вернулся! Она затряслась от ужаса. Разве может быть, что они встретились вновь спустя почти четыре века? Марина отрывисто помнила три из своих прошлых воплощений. В каждом из них она служила Богине, состояла в Братстве и дожила до глубокой старости в окружении детей, внуков и учеников. Сожгли ее в четвертом.

Подожди, сказала она себе, не сходи с ума преждевременно! С этими воспоминаниями всегда так… мутно и неясно. Вполне можно ошибиться, и человек, чью собаку она лечила этим утром, кто наливал чай из фигуристого фарфорового заварника и рассказывал байки из лондонской жизни, не причастен к страшному Злу, что причинили ей!

Она решила дождаться следующей ночи и вызвать Духа-Хранителя, чтобы задать вопрос. Этим вечером больше не было сил для ритуала, путешествие в прошлую жизнь высосало их подчистую. Марина откинулась на кровать и натянула одеяло на голову, не совсем уверенная в том, что удастся уснуть. Мысли, словно подростки под амфитамином, хаотически дергались, предлагая одновременно множество решений. Бежать, остаться, проклясть, перерезать горло, отравить, пожаловаться в Братство…

На следующий день Артем ждал ее около входа в клинику. Большой черный джип выглядел инородным телом в окружающем пейзаже, сплошь состоящем из образцов отечественного машиностроения. Прохожие издалека косились на дорогую заграничную машину. Стайка мальчишек возилась рядышком, восторженно тыкая пальцами в огромные колеса. Да уж, Стасику с его «Беларусью» этот трактор, похоже, будет не по зубам!

– Писателям вполне сносно платят, – заметила Марина, усаживаясь в пахнущий кожей салон автомобиля.

Артем рассмеялся и стал рассказывать о нескольких своих удачных коммерческих проектах. Книги он стал писать недавно, больше от скуки, но получалось неожиданно хорошо. Марина украдкой разглядывала его и размышляла… все о том же. Он – не он? Если он, что делать? А может, все же показалось? Тогда, пожалуй, она расслабится и позволит Артему за собой поухаживать со всеми вытекающими приятными последствиями.

Машина резко зашла в один из поворотов и Марина от неожиданности завалилась на водителя. Их руки соприкоснулись, и она вновь погрузилась во тьму.

Большая площадь в центре города, привычное место работы профессиональных нищих, карманников и проституток. Добротные каменные дома, узкие улочки, по которым все прибывают опаздывающие. Протолкнуться вперед нет никакой возможности, почти весь город пришел посмотреть на зрелище, объявленное еще две недели назад. Публичное сожжение ведьмы для примирения ее с христианской церковью.

Камадеро, Площадь Огня, каменный эшафот, на котором уже закончены приготовления к казни. Четыре статуи католических Святых по его углам угрюмо и равнодушно взирают на людей, уже привыкшие к тому, что скоро произойдет в непосредственной близости от них. Задние ряды налегают, стараясь подобраться поближе, чтобы не пропустить ничего из воскресного развлечения. Никто не пожалел молоденькую ведьму и не удавил гарротой перед казнью, как делают с теми, кто покаялся в своих страшных преступлениях. Из-за этого зрелище ожидается еще более захватывающее. Какой интерес смотреть, как огонь пожирает мертвые тела либо нарисованные изображения раскаявшихся еретиков?

Костер, сложенный из влажных дров… Тонкая фигурка в желтом санбенито привязана к столбу. Монах с Библией и большим серебряным распятием в руках призывает ведьму покаяться, прежде чем она предстанет перед судом Божиим за свои прегрешения на земле.

Дым поднимается вверх, застилая молоденькую девушку, она мучительно кашляет. Толпа напирает, ожидая увидеть то, ради чего собрались в воскресный день – мучения нераскаявшейся жертвы инквизиции.

Внезапно девушка перестает кашлять и замирает.

– Арадия, внемли моим словам! – кричит она срывающимся голосом.

Темным покрывалом ненависть ведьмы вырывается наружу, ей вторят слова на древнем, тягучем языке, которые она выкрикивает в толпу. Передние ряды в испуге пытаются отшатнуться, убежать, начинается давка. В истерике кричат женщины, кто-то истово крестится. Людей охватывает ужас. Черные, словно вечная Тьма, щупальца проклятия тянутся к монаху, который призывал ее покаяться. К нескольким стражникам, охраняющим костер, к палачу, что так старательно его поджигал и следил за тем, чтобы огонь разгорелся как следует… К двум монахам-иезуитам в черных рясах, похожим на встрепанных ворон, наблюдающим со стороны за происходящим.

Проклятие невидимой волной накрывает людей, что попадаются ему на пути, проникает внутрь, сквозь кожу в кровь, в грудную клетку, легкие, сердце, навсегда отсекая человека от пронизывающих все живое нитей божественной энергии.

Но Карлоса Вилланьевы не было на этой площади.

* * *

– Марина, что с вами? – испуганно спросил Артем, резко съезжая с дороги в степь. – Вам плохо?

Нет, мне уже хорошо, – прошептала она. Картины последних минут прошлой жизни стояли перед глазами, Марина все еще чувствовала нестерпимую боль от огненных языков, пожирающих тело. – Мне надо выйти на свежий воздух…

Артем распахнул пассажирскую дверь и буквально вытащил ее наружу. Она обмякла на его руках, боясь пошевелиться. Инстинкты призывали бежать, прятаться от ласковых объятий и озабоченного взгляда Главного Инквизитора.

Попросив оставить ее одну, Марина ушла далеко в степь, плакала и молилась Богине, умоляя дать силу пережить эту боль. Наконец, когда мысли и чувства пришли в относительный порядок, она вернулась к машине. Пожаловалась растерянному Артему на обострившийся весенний авитаминоз.

Въехав в поселок, Марина спросила:

– Артем, а вы не могли бы мне одолжить одну из своих книг?

– Конечно, – ее интерес льстил молодому писателю. – Я с удовольствием вам подарю последнюю! Новенькая, три месяца как вышла!

Они подъехали к его дому. Артем настаивал, чтобы она поужинала с ним. Марине пришлось согласиться. Книга была нужна сегодня.

– Только на ночь не читайте, – смеясь, произнес он, когда принес свое творение. На обложке человек в черной рясе рубил косой головы полуголым женщинам. Марина вздрогнула. – А то ночью всякая дьявольщина сниться будет, демоны там, ведьмы, злые духи…

Марина не слушала, рассматривая книгу. На задней обложке увидела его фотографию, усмехнулась. Ай-ай-ай, как неосторожно, господин Главный Инквизитор, отпускать такие вещи в мир, где ходят убиенные вами ведьмы! Где же ваше чувство самосохранения, что спасло в прошлый раз, когда вы не оказались на той чертовой площади?..

А духов она с двенадцати лет не боится, после того, как прошла первое посвящение, и ей, потомственной ведьме, по наследству перешел от бабки семейный Хранитель. С демонами тоже имела дело, к тому же, поговаривают, Московский Великий, возглавляющий российское Братство, сам наполовину демон. Марина испытывала к нему смешанные чувства – от страха до немого обожания. Сама же она была Главной Жрицей Двадцатки Москвы, пока не бросила все и не сбежала в бескрайние степи юга России.

Дома, дождавшись полуночи, она стала готовиться к вызову Духа Хранителя. Нарисовала два круга, один больше другого, положила книгу с фотографией Артема в центр. Написала Имена Власти вокруг меньшего, охранного круга, чтобы, не дай Богиня, Хранитель не вырвался на свободу. Потом лови его… Выпустить легче, чем загнать обратно! Зажгла свечи. Со злорадным удовольствием смотрела, как черный воск свечи капал и растекался по улыбающемуся молодому лицу на фотографии. Атам, ее ритуальный кинжал в виде головы дракона с кровавым рубином в зубах, символом Братства, вибрировал в руке. Марина провела острым лезвием по запястью. «Когда-нибудь сдохну от заражения крови!» – подумала она. От такого, правда, в Братстве еще никто не умирал, она может стать первой.

Осталось лишь произнести слова Призыва. Пламя черных свечей задрожало. Марина увидела Его, разрезающего материю пространства, идущего на вызов. Внутри первого круга замерла двухметровая полупрозрачная фигура Духа-Хранителя Семьи.

– Приветствую тебя! – произнесла Марина.

– Что ты хочешь, Главная? – голос духа звучал у нее в голове.

– Кто был этот человек в прошлом воплощении? – Марина указала рукой на фотографию, залитую черным воском. – Просмотри мои воспоминания. Был ли он Инквизитором процесса ведьмы Мари Салинос?

Он замер. Марина почувствовала, как призрачные холодные щупальца потустороннего существа проникли в ее разум. Она угодливо расслабилась, облегчая Духу работу.

– Да, – сказал Дух. – Это Великий Инквизитор Ордена Доминиканцев. Шестьдесят девять осужденных на сожжение душ. Семнадцать из Братства. Мари Салинос – тринадцатая жертва.

Отрывистые картинки из жизни Великого Инквизитора стали появляться перед ее мысленным взором. Дух делился информацией. Главный Инквизитор, Карлос Вилланьева, жил, казнил и мучил в угоду своей Веры. Умер в семьдесят семь лет во время утренней мессы. Его хотели канонизировать, но прошение затерялось в бюрократических хитросплетениях Папского кабинета.

– Что мне делать, Дух? – спросила Марина.

– Убить, – равнодушно ответил Хранитель. Они помолчали несколько секунд.

– Уходи, – произнесла ведьма.

– Прощай, Главная, – прохрипело у нее в голове, и Дух исчез.

Марина решительно взялась за атам, резанула по запястью еще раз.

Кровь вновь полилась на пол.

– Бабушка, призываю тебя! – откинув черную прядь с лица, громко произнесла Марина.

Позднее, стерев круги и убрав магические предметы, Марина вспоминала слова бабушки. «Убить, – согласно произнесла бывшая Главная Москвы. – Сначала соблазнить, а потом убить!». Бабушка всегда отличалась практической жилкой.

Не успокоившись, Марина полезла в подпол и вытащила старинный семейный гриммуар, стерла пыль с потускневшей от времени обложки. Стала осторожно и трепетно листать древние страницы, разглядывая посеревшие картинки и прыгающие строчки текстов на латыни. Бабуля говорила, что книга сделана из человеческой кожи, но Марина не верила.

Ее интересовала ранее не прочитанная глава «Инквизиция». Может, мудрость предков расщедрится на совет?

«Когда вас будут сжигать, нагните голову и дышите глубоко и часто дымом от разгоревшегося костра. Тогда вы быстро потеряете сознание, и само сожжение пройдет безболезненно. Вы очнетесь уже в объятиях Богини». Чушь! Она оставалась в сознании до последнего…

«Если вас допрашивает Инквизиция, все отрицайте. Говорите, что ничего не было, ничего не помните, все забыли». Жизненно, но Инквизиция любезно готова помочь вспомнить.

«Никогда, ни при каких случаях не упоминайте о Братстве. Если вы предадите своих Братьев и Сестер, вам не будет пощады ни в этой жизни, ни в следующих. И помните, Братство всегда заботится о вас. Если оно не сможет вытащить вас из рук инквизиции, то передаст снадобье, от которого вы умрете еще перед сожжением». Марина захлопнула гриммуар и с раздражением бросила в угол комнаты. Они не смогли ей помочь! Братство против Карлоса Вилланьевы – один ноль в его пользу! Теперь ее очередь сравнять счет.

Следующие три дня она работала в совхозе, так как по совместительству была главным ветеринаром «Лазовского». Пришло время прививок, стада у них были обширными. Стас тоже активизировался, поняв, что у него появился конкурент. Устав от коровьих задов и прилипчивого замдиректора, Марина вечерами с трудом доползала до дома. Артем частенько звонил, но она не брала трубку.

Наконец, решилась и сама позвонила Артему. Приворотное зелье было готово, ждало своего часа. Они стали встречаться. Марина ходила, обвешанная охранными оберегами, как новогодняя елка дешевой мишурой. Если он решит прикончить ее еще раз, обереги отвлекут… на короткое время. Но, казалось, воспоминания прошлой жизни не тревожили мужчину.

Вглядываясь в Артема, она пыталась найти схожие черты с бывшим мучителем. Внешне они не были похожи, единственное, что объединяло его настоящего с тем, из прошлой жизни, была страстная увлеченность. Бизнесу, творчеству, процессу ухаживания за ней – он отдавал себя полностью.

Наконец, Артем поцеловал ее около калитки дома, по-видимому, решив, что они благополучно миновали начальный период в отношениях. Марина не сопротивлялась. Это входило в план. Она робко ответила, удивленная внезапным страстным откликом собственного тела. Это было… ярко, живо, словно сладкий, дразнящий сон, от которого совершенно не хочется просыпаться. Умелые губы, руки на ее теле, полузабытое удовольствие от ощущения крепкого мужского тела, прижимающегося к ней… После того, как в Москве нахлынувшая нежданная любовь растерзала душу, у нее больше никого не было.

– Марина, ты разрешишь? – шепнул он ей в ухо. Она знала, что он имеет в виду. Разрешит ли она ему войти в ее жизнь, в ее дом, в ее постель? Да, но не сегодня. Еще не время.

– Завтра! – шепнула она.

Следующим вечером она долго втирала приворотное зелье в тело, лицо, губы. Усмехнулась, ощутив горечь белладонны и болотного дурмана на губах. Скоро Инквизитор узнает, какая на вкус любовь ведьмы. После этого его жизнь уже никогда не станет прежней.