Читать книгу Воспоминания преданных о Шри Сатья Саи Бабе. Антология - Антология, Питер Хёг - Страница 5

– Давай начнем с ухода Саи Бабы. Как ты это пережил?

– За день до того, как Его повезли в госпиталь, Саи Баба мне приснился. Мне приснилось, что Он в госпитале. С Ним было много людей. Он материализовал огромную золотую цепь из индийских цветов, такую гирлянду, какие Ему обычно посвящали, но только очень большую, гигантскую. На ней висел крест. Я подумал: «Интересно, кому Он ее подарит?» Никому не подарил, надел Себе на шею. И через день мне сказали, что Саи Бабу отвезли в госпиталь. И потом получилось, что на Пасху Он ушел. Видимо, приснившийся мне крест – это к тому, что Его уход пришелся на Пасху. Обычно Он материализует всякие вещи, когда существуют проблемы.

– Да?

– Поверь, проблемы Он, видимо, взял себе. Я не знаю, какие это были проблемы. Наверное, людские беды. И я увидел их в виде этой гирлянды.

– А с тех пор Он тебе не снился?

– Нет. Но в момент, когда Он был в гробу, у меня был инсайт – я просто оказался в каком-то парке и как-то со стороны увидел эту сцену. Я посмотрел на все это, и мне это очень не понравилось.

– Давай вернемся к началу. Как ты про Него узнал?

– Узнал я очень смешно. Журналистка из «Плейбоя» брала у меня интервью. Она сказала, что собирается в Индию к Саи Бабе. А я уже к тому времени что-то слышал краем уха, но я не очень понимал, что там к чему. Мне говорили, что там какой-то Бог живет. Я познакомился с группой людей, которые ездили регулярно к Нему в Индию. Попросил их, чтобы в следующий раз они взяли меня с собой. Очень хотелось мне к Богу попасть. Мы поговорили, и они про меня благополучно забыли. Я позвонил им осенью и говорю: «Ну что? Вы когда-нибудь собираетесь куда-нибудь ехать?» Они говорят: «Да, собираемся. Через три дня». Я говорю: «Очень здорово. У нас только визу три дня делают». Они говорят: «Ну а мы-то тут при чем?» Я сказал: «Ладно, берите на меня билет». Пошел в посольство, попросил консула принять меня. И сказал ему, что мне надо к Саи Бабе, поэтому мне виза нужна срочно, прямо сегодня. Потому что сегодня мне надо сесть в поезд, чтобы послезавтра вылететь в Индию. Он сказал: «Хорошо. Раз к Саи Бабе, тогда будет тебе виза».

– Здорово. Это было в Минске?

– В Минске, да. В этот же день все устроилось. Я утром отдал документы, а в обед консул мне их отдал. Вечером я сел в поезд, приехал в Москву и оттуда с друзьями улетел в Индию.

Мы приехали в Вайфилд и на следующее утро пошли на даршан. Я сел очень далеко, я не знал ни про эти линии, ни про что вообще. Сел в конце зала, оттуда Саи был виден просто как оранжевая точка. Вышла оранжевая точка, и она мне доказала, что это – Бог.

– Каким образом? У тебя были какие-то внутренние ощущения? Или какой-то контакт?

– Выглядело это очень забавно. Когда я увидел это явление, то мой ум тут же начал его всячески сравнивать с чем-либо, попытался его как-то описать. Я видел, как мой ум пытается то явление, которое происходит, сравнить с чем-то и описать, чтобы ограничить какими-то рамками. Может быть, это природное явление – типа восходов, закатов? Может, это какое-то энергетическое явление? Может, это какие-то эмоции? Может быть, это какие-то мысли? Может быть, это какие-то процессы? Почему мой ум так лихорадочно бегал, сравнивая, как же это можно охарактеризовать и с чем же это можно сравнить? Потому что в присутствии этой оранжевой точки он просто стал терять себя. И в какой-то момент он просто развалился от своих усилий, и ничего так и не было найдено похожего. Мой ум никогда не испытывал такого, он никогда не соприкасался с этим, никогда не знал ничего подобного, и поэтому он развалился просто на кусочки. Сознанием было забавно наблюдать, что, когда ум не мог найти подходящей характеристики, он просто остановился, просто исчез. Через какое-то время он появился и вспомнил, что в нем существует полочка, которая называется «Бог». Такое слово непонятное… Такая концепция, такая идея, которая никоим образом, вообще-то, не могла и близко описать то, что происходило, и то, чем являлся Саи Баба. Но чтобы он мог хоть как-то это называть, он называл это «Бог».

– То есть тебе сразу было понятно, что ничего человеческого там и близко не было?

– Близким, человеческим там сразу и не пахло. Меня интересовал Бог, а не человеческое. Я хотел найти Бога и поэтому нашел то, что искал.

– И потом ты постепенно к Нему приближался? Или у вас сразу возник контакт?

– Как так – постепенно приближался? Странно. Это же был Бог, как к Нему можно приближаться?

– Ну ладно, оказался ты рядом с Ним. А дальше что было? Особенное что-то такое вспоминается?

– Все вспоминается. Просто я… Дальше процесс был очень простой. Все представления обо мне, о мире и обо всем на свете Саи Баба во мне просто потихонечку разрушал. И разрушил полностью все.

– Расскажи, как это было?

– Весь контакт с Ним сводится к преломлению. У тебя есть ощущение себя, есть ощущение мира, есть ощущение Бога. Пока есть такое заблуждение, то какой-то контакт происходит. А когда это заблуждение разваливается, то глупо придумывать ограничения, когда они уже развалились. Контакт с Бабой – это процесс уничтожения личности. Это можно рассказать по-разному.

– Расскажи, как можешь.

– Саи Баба был для меня конечной инстанцией, которая была, сколько бы я к ней ни обращался, всегда неизменной, всегда одинаковой. Она всегда была постоянной. Она всегда внушала мне доверие, спокойствие и уверенность в том, что она неизменна, постоянна. Все остальное на фоне ее менялось. То есть пространство Бабы – это было то, чему я мог доверять, то, что было для меня опорой.

– Ты как-то внутренне с Ним общался?

– Конечно. Он же никогда не менялся. Здесь важно, как человек себя самого оценивает. Когда ты себя оцениваешь как личность, то ты общаешься с Ним как с личностью. Если ты считаешь себя энергией, то ты общаешься с Ним как с энергией. Если считаешь себя неким существом – то общаешься с Ним как с существом. Когда ассоциируешь себя с сознанием, ты общаешься с Ним как с сознанием. Он отвечает в любом случае. Вопрос же не в том, как ты себе представляешь Бога. Вопрос только в том, как ты себя самого представляешь.

– Хорошо. Начнем с уровня личности. Вот, например, какая-то ситуация у тебя была и ты к Нему обратился…

– На уровне личности я всячески к Нему обращался. Просто с Ним общался постоянно.

– Беседовал? Или, может быть, просил совета?

– И беседовал, и совета просил, и ругался, и…

– Что Он говорил?

– И обижался, и смеялся, все было.

– Это интересно. Расскажи.

– Что здесь интересного? Из тех, кто хотел, все имели такую возможность

– Да. Это понятно.

– Из тех, кто хотел пообщаться с Богом, все всегда имеют эту возможность. Вопрос всегда в искренности. Если человек искренне хочет пообщаться с Богом, он всегда будет иметь эту возможность. Если он врет самому себе, то у него и представление о Боге будет извращенным, и общение будет извращенным. Если он искренен, то всегда будет общаться. А как будет происходить это общение – какая разница?

Историй у меня с Ним, да и у всех, были миллионы. Но они всегда были интересны только тому человеку, с которым происходили. Общаться с Богом можно, и общение может быть каким угодно. У каждого – свое. Я помню слова Саи Бабы о том, что есть глупые люди, которые думают, что Он в физическом теле, украшенном копной волос, находится в Путтапарти и ходит там по мандиру в оранжевой одежде. «Есть люди, которые знают, что Бог – везде. А есть люди, которые видят Бога в каждом и общаются с Богом в каждом живом существе. Но и тем, и другим эти мысли внушаю Я», – сказал Саи Баба. Была определенная стадия, когда я осознавал, что для меня важно, чтобы Бог был в человеческой форме. Потому что я был достаточно глуп – и в плане интеллекта, и в плане каких-то тонких вещей. Для меня было понятно, приятно и ясно, что вот Он – Бог. Мне с Ним было приятно беседовать.

– Какие у вас были беседы? Это может людям хотя бы отдаленно передать то, что происходило. Потому что слово «Бог» очень запредельное.

– Ну, Он и был запредельным.

– Был запредельным, но тем не менее как-то с людьми общался.

– В силу глупости каждого Он находил способ общения с нами. Общение с Богом, как только человек находит Бога, заключается в очень простом процессе: Бог уничтожает все представления человека о себе, очень глупые представления. Потихонечку Он уничтожает личность как таковую и всю идею о том, что человек – это личность. Потихонечку Он уничтожает личность преданного, и остается только Бог. Вот и все. А как это общение происходит? У кого-то – быстрее, у кого-то – медленнее… Как уничтожается глупость, как уничтожается неведение? Главное, чтобы оно было уничтожено.

– Все же Его физическая форма для тебя была важна?

– Когда-то я читал Библию, и мне было очень грустно, что Иисуса давно нет, что нет возможности лично с Ним пообщаться, Его потрогать, с Ним поговорить, лично Ему задать вопросы, пускай и глупые… Нет физической формы. Я думаю, что мне этого не хватало. Для меня было весьма печально, что две тысячи лет назад произошло какое-то событие, о котором так долго говорят люди, а такого второго события с тех пор не происходит. Когда я задавал вопросы священникам, они мне не отвечали на мои вопросы. Поэтому мне хотелось присутствия Иисуса, чтобы с Ним поговорить. Потому что Он в моем понимании выступал в роли вроде бы конечной инстанции.

– И поэтому в твоей жизни случился момент, когда ты оказался рядом с Бабой физически и мог с Ним поговорить. Как это происходило?

– У меня не было к Нему вопросов. Какие у меня могли быть вопросы? Он – Бог. Какие могут быть у человека вопросы к Богу? В Его присутствии я ощущал огромное притяжение и саморазрушение. Одна сила – притяжение, а другая – разрушение. Разрушение представлений о себе, разрушение идеи о себе.

– Были у тебя интервью с Ним?

– Я помню, накануне интервью мой друг писал огромное письмо Саи Бабе, на несколько листов. А я подумал, что мне нечего Ему писать, потому что Он и так все обо мне знает. На следующий день нашу группу взяли на интервью. Первым Он позвал одного парня, который очень хотел полежать у Него на коленях. Саи Баба позвал его, положил его голову себе на колени. Парня унесло, он был в блаженстве. Периодически Саи Баба трепал его за бороду и спрашивал: «Ты счастлив?» Он говорил: «Да, я счастлив» – и опять терял сознание. Свами разговаривал с каждым. Дошла очередь и до меня. Баба спросил меня: «Чего ты хочешь?» Я сказал: «Я хочу, чтобы у меня был учитель по йоге. Настоящий учитель, который научит меня йоге». Он сказал: «Я тебя благословляю». Я думал, что это благословение будет заключаться в том, что Он меня куда-то отправит. Я и думать не думал, что Он будет сам меня учить. У меня в голове не стыковалось, что у Бога есть время для какого-то там Сережи. Тем не менее Он сам стал моим учителем.

– Каким образом это обучение происходило?

– Каким образом? Он показал мне конечный результат йоги. То, к чему в конце концов приведет эта йога, все ступени йоги. Просто этот процесс был очень быстрым. У меня не очень хватало силы и ума, чтобы все это понять, распознать. Но потом, когда прошло много времени, я как-то подсобрался и разложил все по полочкам. Так за три года моя йога закончилась.

– За три года с того момента, как Он тебя благословил?

– Да. Даже, наверное, быстрее.

– И в чем этот процесс заключался?

– Это был очень быстрый процесс уничтожения всех моих представлений о себе. И самое главное – это было уничтожение ложного «я». И уничтожение иллюзий разделения. И уничтожение того, что как-то называется… И так далее. Просто чем ближе я к Нему тянулся и искал Его в теле, в энергии, в уме, в сознании и так далее – тем больше все мои представления размывались и уничтожались. Идеи о себе и о Нем уходили на второй план. В какой-то момент у меня не осталось ни одного желания и ни одного страха. И только тогда эта трансформация произошла. Вначале растворилось эго. Осталось просто самоощущение. И потом это самоощущение тоже исчезло. И когда оно исчезло, то осталось только осознавание. И этому осознаванию всегда было ясно, что является реальным, что является нереальным. Оно отличало то, что было незыблемым, от того, что никогда не случалось. И вся эта иллюзия, включая Сережу, и Саи Бабу, и их взаимоотношения, – она просто рассыпалась на кусочки, и все. Поэтому для меня Он был учителем йоги, который как бы приснился Сереже. И был такой же воображаемый, как и Сережа, как и все остальное.

– И в итоге разрушилось все?

– Разрушилось все наносное, временное, непостоянное, иллюзорное.

– Хорошо. А на интервью что-нибудь еще ты у Него просил?

– Я просто для приличия попросил, чтобы он вылечил мою маму. Просто, когда Саи Баба второй раз посмотрел на меня и спросил: «А что ты еще хочешь?», я, честно говоря, уже ничего не хотел. Но есть такое понятие приличия, или сыновнего долга, или совести какой-то…

– Да, конечно.

– Я вспомнил, что у меня болеет мама, самый близкий мне человек. И поэтому я сказал: «Вот, у меня мама болеет. Если Ты можешь, то вылечи ее, если Тебе не сложно». У нее были серьезные женские заболевания. Были серьезные кровотечения. Опухоли были и всякое такое.

– И что ответил Саи Баба?

– Он ответил по существу. Потом я узнал, что Он приходил к моей маме домой. Я спрашивал маму: «Может, Он к тебе во сне приходил?» Но она твердо сказала: «Нет, Он приходил не во сне. Он приходил наяву». Она была под сильным впечатлением от произошедшего. У мамы тряслись руки, у нее дрожал голос, и она сказала: «Нет, Он приходил ко мне наяву». Я стал расспрашивать, и она рассказала, что в один прекрасный момент к ней в комнату вошел Саи Баба. Положил руки на ее живот и сказал: «Ты больше не будешь болеть. Все будет нормально. Ты выздоровеешь. У тебя очень хороший сын. Не переживай за него». На следующий день она выздоровела. Это был не процесс, а моментальная трансформация. И не нужно было ни сложного лечения, ни операций. Она с Ним встретилась через год в следующий раз. У нее к тому времени уже была другая болезнь. Он сказал ей: «Ничего страшного. С этой болезнью ты сама справишься, и все будет хорошо». А тогда, на интервью, Он три раза откидывался назад, как бы уходил куда-то. Потом появлялся, вращал руками. Три раза Он смотрел на меня и спрашивал: «Ада Мама?» Потом опять пропадал, потом опять: «Ада Мама?» Самое удивительное произошло после того, как я вышел с этого интервью. Я понял, что у меня больше нет мамы. То есть та привязанность, что называется отношениями сына и матери, исчезла навсегда. Осталась благодарность, осталась любовь к этой женщине, которая меня воспитала. Осталась обязанность, но не осталось этой идеи, что меня родила какая-то мама и что я когда-то вообще родился. Хорошо это или плохо, я не знаю, но так произошло.

– А потом ты больше ничего не просил? Ты просто присутствовал?

– Однажды я подумал: все же просят подарки от Саи Бабы. Я подумал: «Может, и мне какой-то подарок у Него попросить?» Я понял, что особо ничего не хочу. Но если мне придется возвращаться в Беларусь или в какой-то внешний мир из Его Ашрама, то, наверное, какой-то подарок мне был бы нужен. Как символ, чтобы я помнил, что это был не сон, что это все действительно со мной происходило, чтобы мне что-то о Нем напоминало. Я подумал: куплю кольцо на безымянный палец правой руки. Я видел похожие кольца у ребят, материализованные Бабой. Аккуратные такие кольца с одним большим камнем. И на следующем интервью, на которое я попал, Саи Баба материализовал такое кольцо. Со мной сидели два парня из Чехословакии. Баба материализовал кольцо, протянул его мне, дал полюбоваться и сказал: «Это не тебе». Но это было именно такое кольцо, какое я хотел. Он мне сказал, чтобы я взял его в руки, показал всем присутствующим. Но сказал, что это кольцо – не для меня. Я показал его людям, сидящим в комнате. Он взял его опять в Свои руки и сказал: «Это кольцо для того человека, который сидит слева» – и показал на этого парня пальцем. Человек был очень недоволен. Он сидел очень грустный и печальный.

– Почему?

– Он, видимо, был уже в курсе всех этих приколов. Некоторые начинают понимать, что материализация какого-либо предмета – это не поощрение, не орден и не комплимент от Бога. Это – признак того, что у человека существует какая-то проблема или неприятность, которая должна проявиться в его жизни. И материализованный предмет призван смягчить эту беду. В общем, было видно, что тот парень был не рад кольцу. Тогда Баба сказал: «Ему не нравится цвет». Он дунул на кольцо, и камень стал зеленым. И Он отдал его этому человеку.

– А парень действительно хотел зеленый камень?

– Нет, я не думаю, что он хотел что-либо от Него вообще. Он был уже в такой стадии, когда понимал, что любой подарок – это проблема, поэтому лучше – никакого подарка…

– Он был уже продвинутый такой?

– Да, он уже соображал, к чему дело идет. Вообще, когда человек торгуется с Богом, что-то у Него просит, то это – вера. Человек бегает от одного Бога к другому и ищет, с кем бы ему удачнее поторговаться. Кто выполняет желание – тот Бог и хороший. А есть другая стадия. Когда мне исполнилось двадцать пять лет, я понял, что если буду тренироваться и прикладывать усилия в любом направлении, то я этого достигну. И от этого мне стало невероятно скучно, невероятно тоскливо и очень неинтересно. Потому что все, чего ты хочешь, ты можешь достичь, если ты будешь тренироваться, упражняться, заниматься. Если ты примерно знаешь законы, по которым все устроено, то жизнь превращается в сущий ад. Это очень скучно и печально – чего-то хотеть, тем более прикладывать усилия к достижению этого. Это – замкнутый круг. Поэтому я понял – не умом, а своей внутренней сущностью, – что единственная спасительная вещь – это всем своим существом хотеть Бога. Ничего, кроме Бога, не может в этом мире принести большего счастья, потому что любое счастье – от власти, от денег, от женщин, от имущества, от чего угодно, – рано или поздно меркнет. Самый большой кайф, который можно получить, – это общение с Богом. И как только я захотел Его – прошло совсем чуть-чуть времени и Он появился в моей жизни. Это было самое приятное времяпрепровождение, и самое насыщенное, и самое кайфовое. Когда ты предан Богу, то вообще все здорово. Это – самое приятное, что может быть.

Через какое-то время Баба мне все-таки материализовал кольцо, только другое, с тремя прозрачными камнями, и одел на тот палец, на который я хотел. Еще Он мне материализовывал много чего. Это были четки, часы, масло, деньги…

– И что происходило вместе с материализациями?

– Происходил процесс, не совсем понятный для обычного человека и не совсем нужный для описания. Когда люди приближаются друг к другу, они подразумевают некое общение, обмениваются эмоциями, какими-то мыслями, какими-то переживаниями. У меня всего этого не было – было совсем другое. На человеческий язык это не очень переводится.

– Вообще нельзя никак описать?

– Это можно описать как разрушение самых, с одной стороны – тонких, с другой – самых мощных убеждений. Например, убеждение в том, что я родился, убеждение в том, что я являюсь кем-то. Убеждение в том, что я, допустим, – мужчина, убеждение в том, что я – существо; убеждение в том, что я живой, – и так далее, и так далее. Они просто разрушались. Это ощущалось по хаосу ума, в который он попадал, и по опустошению мест в сознании, которые все идеи занимали. Это понимается не умом, это понимается сознанием. Вначале это было непонятно. Потому что ум до этого может дойти только постфактум. Как человек, который, допустим, заснул глубоко, а потом проснулся. Человек потом понимает, что он раньше спал. Или допустим, человек в обморок упал. Он же только потом понимает, что был в обмороке, когда уже в себя приходит. Ум потом объясняет, он на то и предназначен. У меня есть вопросы – он сразу готовит ответы. Поэтому доверять ему глупо. Я уму особо не доверял, никакого особого интереса не вызывал он у меня. Зачем им заниматься? Я, в итоге, просто отпустил этот ум.

Людям кажется, что состояние бодрствования логичного ума, который якобы называется личностью, является самым важным. Личность слишком переоценена людьми. Люди этому слишком много внимания уделяют. Но буквально сразу Саи Баба тебе показывает, что личность вообще не стоит ломаного гроша. Он, во-первых, не общается с личностью никоим образом. Я как личность Его не интересую вообще. То, что думает о себе какая-то там личность, Его не волнует. Задача личности – следить за телом. Она сводится к тому, чтобы тело было накормлено, уложено спать в спокойном месте и сходило вовремя в туалет. Если люди эти вещи очень сильно переоценивают, то не могут заснуть и в роскошных палатах. Им нужны дворцы для того, чтобы заснуть, одежда им нужна с какими-то наклейками специальными, другую они не будут носить. А еда нужна настолько извращенная, что уже превратилась практически в синтетику. Это проблема людей, проблема извращенной личности. То есть ничего, кроме проблем, люди себе этой личностью не доставляют. Баба никогда не общался с личностью.

– А с чем Баба общался?

– Если мы хоть как-то будем смотреть с позиции некого тела, или некого существа, то «Я» общался с «я». Но еще раз говорю, что на самом деле никогда никто ни с кем не общался. На самом деле – это просто такой сон. И у каждого этот сон – свой. В лучшем случае ответы личности помогут человеку расширить возможности его сна. То есть если человек прочитает, что есть какие-то другие опыты общения с Бабой, чем те, которые были у него, то он подумает: «Неужели это возможно? Неужели это может быть? Неужели тут в Ашраме такое может происходить?» Ну да. В этом месте вообще все что угодно может происходить. Ну и что? То есть расширение опций сна – это не пробуждение. Замысловатый сон ничуть не говорит о том, что человек ближе к пробуждению. Скорее, наоборот.

– Мне кажется, что с точки зрения Бхакти, всегда возникает поток любви, когда разговаривают о Свами. Какой-то особый поток энергии, когда вспоминаешь, как Он играл с преданными.

– Когда обращаешься как инструмент к Истине, к какой-то конечной инстанции, называя ее Богом, то сразу возникает поток. Самый большой кайф, когда еще есть ум, – это говорить о Боге, обсуждать истину, говорить об истине, думать об истине, рассказывать об истине, как-то направлять ум к истине. Это просто самое большое счастье, когда есть наличие ума. Самое блаженное, что может происходить с умом, – это думать о Боге, обращаться к Богу, видеть Бога, говорить о Боге.

– Что ты чувствовал в Его присутствии? Что происходило в твоем сердце?

– Для меня Бхагаван был основой всего. Делить Его на сердце или голову мне было странно, потому что Он равно позволял все всему: и промежности, и голове, и третьему глазу, и сердцу, и всему чему угодно. Тот опыт, который люди называют открытием сердца, или ощущением единства, или любви ко всему, одной любви без второго, мне был знаком за год или за полтора до того, как я попал к Бхагавану. Переоценивать только сердце, выделять один из бесчисленных аспектов мира – это как-то странно и глупо, мне кажется. Аспектов очень много, они различны.

– Как ты понимаешь путь Бхакти?

– Путь Бхакти – это не тогда, когда ум погружен в единение любви. Мне кажется, Бхакти – это когда ты хочешь все большего и большего блаженства, все большего кайфа. И понимаешь, что ты нигде его не можешь найти – ни в вещах, ни в делах. Это первое. А второе, Бхакти – это когда ты никому и ничему не можешь доверять, включая себя. То есть путем Бхакти идет человек, который не очень умен, как я, например. Как человек, который не может довериться себе, потому что он не очень, опять-таки, умен и внимателен. Ему просто нечем идти. И тогда он максимально доверяет Богу. То есть единственное, на кого он может положиться в этом мире, – это Бог. А все остальное – он замечает, что все это мимолетно. Эмоции, энергия, жизнь, человеческие существа, неземные существа, кто угодно, все это мимолетно. Единственное, на кого ты можешь обратить внимание и что неизменно для тебя, что всегда стабильно, – это Бог. И поэтому ты все свои чаяния, все свои страхи, все свои надежды обращаешь именно к Нему. И когда что-то тебе мешает с ним общаться, оно отваливается. То есть ты понимаешь, что если не будешь держаться за Бога, то умрешь. Если ты не думаешь о Нем хотя бы миг, то ты исчезаешь. И для тебя единственный способ выжить, не умереть, остаться в живых, остаться осознанным – это все время держаться за Бога. И когда ты за это держишься на сто процентов, происходит момент, когда ты понимаешь: вот, есть ты и Бог. И у тебя нет ни одного страха, нет ни одного желания. И в этот момент ты умираешь, именно умираешь. И остается только Бог, Который и был всегда.

Есть второй путь, который называется путь Йоги. Это путь, когда ты доверяешь себе. Когда ты не веришь в концепцию Бога. Тогда ты должен верить в себя, заметить себя, найти себя и держаться себя. И тогда ты понимаешь, что ты – основа мира. Когда ты держишься за себя и самоосознание – это все. Это тоже путь. Это более медленный, но стабильный путь. Тогда у меня не хватало ума, не хватало внимания, не хватало слов, чтобы идти этим путем. Поэтому я пошел путем Бхакти, и это было просто, очень просто, очень легко: схватил Бога – и все, и не отпускай Его.

– Да, да.

– Но нельзя держать Бога, если ты думаешь о маме. Нельзя держать Бога, если ты думаешь о деньгах. Нельзя держать Бога, если ты думаешь о самосохранении, если ты думаешь о том, что будет завтра! Если ты вообще думаешь, ты уже не можешь держать Бога. То есть должен быть только ты и Бог. Тогда путь очень быстрый.

– Мне кажется, Бхагаван говорил, что Бхакти – самый быстрый путь.

– Самый быстрый путь. Мне хватило трех лет, чтобы все это произошло. Я не видел другой возможности чему-то случиться. На протяжении трех лет с максимальной силой внимания я просто думал о Нем, то есть постоянно подсознательно держал Его в своем внимании. С того момента, как я понял, что мне нужен Бог, и до момента, когда эта идея исчезла вместе с идеей Сережи, я постоянно думал, просто думал. То есть это не значит, что я ходил и думал: «Как там Свами?» Это значит, в сознании или в подсознании, всем своим существом я просто тянулся всегда к Нему, что бы ни случалось. То есть когда я хотел есть, то я понимал, что эту еду мне дает Бог. Если я хотел о чем-то спросить кого-то, то никому не мог поверить, кроме Него, то есть Бога. Я хотел любить, но я никого не любил, кроме Бога. Это Бог любил меня через всех остальных. И так далее, и так далее. Таким образом, я просто все время общался с Ним.

– Это был какой-то особый период, пока до конца не разрушилась иллюзия?

– Но даже когда иллюзия разрушилась, какая разница? Она так же быстро создается, как и разрушается. Для любого человека это время будет особым.

– Но ты говоришь, что в твоем сознании произошел какой-то процесс?

– Ну, процесс избавления от воображения о себе. Ведь обычно человек себя кем-то обязательно представляет. Потихоньку это воображение исчерпывается, и ты перестаешь себя кем-то воображать.

– И что потом?

– Исчезает все воображение, исчезает мир, все идеи, которые ты в это вкладывал, исчезает жизнь, исчезает все. Остается только сознание, только Бог.

– Но ты же продолжал приезжать в Ашрам, ходить на даршаны, общаться с Ним как-то?

– Да, но это не имело никакого особого смысла. События зависели только от реакции или от каких-то рефлексов. Для ума Его образ так и остался сияющим. Если ум как-то где-то теряется, он вспоминает Его образ и сразу успокаивается. Механизм такой.

– Бывают ситуации, когда ты мысленно к Нему обращаешься сейчас?

– В уме бывают рефлексы, когда он как-то там реагирует или переживает по каким-то поводам. Тогда он может к кому-то обращаться. Ты наблюдаешь: вот идут хорошие мысли, потом плохая пришла. Но ты же не говоришь, что это ты обращаешься к этому. Я же говорю: когда идея о себе как о чем-то отдельном или как о чем-то существующем разрушается, то уже не возвращается восприятие себя. Ну, то есть ты видишь тело, ты видишь другие тела, но ты не можешь говорить и утверждать, что это ты. Ум по привычке может выдумать себе Саи Бабу, посмотреть на Него, общаться с Ним. Ну и что, вот он выдумал Его, посмотрел, и что дальше? Как человек, который встречался с любимой девушкой, а потом эта девушка исчезла, или ушла, или умерла, или переехала куда-то. Человек может лечь спать, и вообразить себе, и вложить какую-то часть ума в то, чтобы ему эта девушка приснилась и он с ней мог так пообщаться. Ну, может быть, какой-то механизм любви еще не долюбил чего-то. И эта девушка ему приснится.

– Ты это все воспринимаешь как милость? Или просто ты оказался в нужном месте в нужное время?

– Нельзя так говорить, потому что это опять будет странным заблуждением. Есть такое самоощущение, которое называется «я». Это не значит буква «я» или, там, идея какая-то. Это значит, что существует ощущение, что я живой. Именно ощущение, что я живой, я осознающий, я живущий, я – это я, как голое чистое самосознание. Если хочешь, можно называть это как бы сознанием твоим. Вот, твое сознание, оно может осознавать тело, или выходы из тела, если ты йогой занимаешься. Просто осознавать здоровое тело, осознавать больное тело. Твое сознание может осознавать ум, твое сознание может еще что-то осознавать. И в каждом этом осознавании оно ищет как можно больше счастья, удовольствия, блаженства. Наигравшись с телом, получив вволю удовольствия, оно говорит: «Маловато, хочу больше». Оно начинает играться с умом, оно хочет счастья, хочет несчастья, оно начинает играться с энергиями, с тонким умом, с блаженством. И когда оно понимает, что есть что-то запредельное, типа Бога или типа самосознания, оно начинает черпать блаженство напрямую. Ему больше не нужны желания, не нужны преграды, ему хочется черпать.

– Что это такое было в виде Бхагавана, как вообще могло такое быть?

– Это было То, в чьем присутствии сознание «я» исчезает. А исчезает оно, когда ты не хочешь жить, не хочешь быть, не хочешь самоосознавать. Когда у тебя нет желания чего бы то ни было, даже желания блаженства. Когда нет страха потерять это все. Тогда умирает сознание «я». Оно видится как нечто воображаемое. Как такое, которое никогда не существовало. Это сознание во многих религиях описывается триединством энергий: то, что творит мир, то, что поддерживает его, и то, что разрушает. То есть это Шива, Вишну и Брахма в одном флаконе.

– Так кем был Бхагаван? Как тебе сейчас видится?

– Я не вижу никакого Бхагавана, отличного от себя. Если мы говорим о Бхагаване, о Саи Бабе, о Его образе – это просто образ. Если мы говорим о чем-то еще – это просто что-то приходит. Нельзя даже сказать, что это что-то, что приходит в твой сон, чтобы тебя разбудить. Это тоже неправильно. Если есть какая-то душа, искра Божья, то тогда есть какой-то Бог. Но этого всего нет. А то, что происходит в нереальности, – оно никогда не происходит на самом деле. Это просто воображается.

– Понятно.

– Но тогда какая разница, что вообразили? И в любом из этих опытов ты опираешься на память, а память – это иллюзия полнейшая.

– Но в этой иллюзии у тебя есть возможность рассказать, что это был за Саи Баба. Как бы ты это рассказал, кроме слова Бог? Я знаю, что это тяжело.

– У каждого, кто считает себя живущим, есть самосознание. И вот это сознание, когда человек осознает очень остро свое тело, может ему сказать: «мне больно» или «мне очень приятно». Если человек начинает свое сознание расширять и тренировать, то он может осознать тонкий мир, то есть свои энергии. Что-то появляется в его сознании, что-то исчезает в его сознании, и он начинает это сознание расширять. Он может, как бы, даже чувствовать само сознание и балдеть от того, что он как бы это осознает. И тогда появляется что-то, что за рамками… Если ты кого-то можешь вместить сознанием, значит, это находится в тебе, это находится внутри, а не снаружи тебя. Так вот, когда ты соприкасаешься своим сознанием с Кем-то и твое сознание не может найти Его границ… И каждый раз, когда оно к Нему обращается, оно находит Его одинаковым, не имеющим… Ну, не имеющим конца, не имеющим возможности вместиться в твое сознание… И каждый раз это одно и то же, неизменное, и сколько бы ты ни искал Его границ, ты их не находишь… И сколько бы ты ни расширял свое сознание, нет этому границ… Тогда, наверное, это можно назвать Тем. Тогда эта классическая фраза «Ты есть То» хороша для того, чтобы направить все свое внимание на Него.

– То есть Бхагавана определяет неизменное и запредельное?

– Да, это так. Но итог этого действия, этого направления осознания – это исчезновение вот этого маленького человеческого сознания. Это просто путь разрушения иллюзий, вот и все. То есть любое общение с Богом – это путь разрушения иллюзий, после которого остается только Бог. Ощущение самосознания и блаженства от самосознания существует даже у камня. И чем мы отличаемся от камня? Да ничем. «Я» есть, и «он» есть. А исследование этого «есть» приведет к тому, что «есть» исчезнет. И дело вот в чем: на вопрос, кто такой Саи Баба, ответить можно очень просто: «Он – Бог». А ответь на вопрос, кто ты такой? На вопрос «Кто я?» мы не отвечаем. С этим надо провести собственный эксперимент. Ты как бы занимаешься тем, что ищешь себя. Когда ты видишь, что исчезает все, даже идея этого поиска и даже само самосознание, а ты остаешься, тогда исчезает этот вопрос и тогда ты понимаешь, кто такой Саи Баба. В Нем нет ничего вообще, то есть нет этих отличий, нет всего этого иллюзорного. Поэтому любой ответ на вопрос «Кто такой Саи Баба?» – это глупость. Просто глупость, и все, самая начальная и конечная. Даже ответ: «Он Бог» – это тоже глупость. Или Он – парень в оранжевом, или Он – добрый дедушка, или Он – фокусник, – это глупость, и все. Если ты внимательно смотришь и внимательно исследуешь, то обнаруживаешь, что на самом деле ты не живешь никогда ни в каком мире. Есть моменты, когда мир воображается, и все. Но он от этого воображения не становится реальным. Ты можешь продолжать воображать сколько угодно и вкладывать в это силу, но от этого мир реальнее не станет.