Читать книгу Антология социально-экономической мысли России. XIX–XX века. Том 1 - Антология, Питер Хёг - Страница 3

Глава IV. История германского землевладения XIX век

Недостаток рабочих рук, и именно редкость их населения, оказывается основной причиной хозяйственной их отсталости, вызывающей перенаселение: согласно этому парадоксу, заработная плата и спрос на труд всего выше там, где наибольшее его предложение благодаря густому населению, а всего ниже там, где предложение труда наименьшее, но зато и наименьший спрос: спрос на труд изменяется прямо пропорционально предложению. В этом противоречии движется новейшая хозяйственная история Германии, и промышленный капитализм мало по малу поражает на голову аграрный.

Нетрудно видеть – мы знакомы с этим уже по опыту Англии, – что эмигрирующие сельскохозяйственные рабочие не только получают надежду на улучшение собственного положения, но и, несомненно, улучшают положение оставшихся товарищей. Отношение между спросом и предложением труда изменяется в пользу рабочих. Вот почему и в Германии, хотя и в слабейшей степени, чем в Англии, мы наблюдаем одно и то же явление, коренящееся в самых основах экономики земледелия: положение труда, невыносимо тягостное в эпоху наибольшего процветания земледелия, становится более благоприятным в эпоху аграрного кризиса. Интересы предпринимателя и рабочего в земледелии антагонистичны как ни в одной из других отраслей промышленности, где существует известная солидарность интересов труда и производства, выражающаяся в экономии высокой заработной платы. Антагонизм этот оказывается фатальным для крупного производства, потому что повышение заработной платы настигает его в момент наименьшей платежеспособности.

Поднятие заработной платы сельскохозяйственных рабочих становится ощутительным с 70-х годов. Наибольшей высоты заработная плата сельскохозяйственных рабочих достигла, говорит Гольц, после франко-прусской войны, в начале 70-х годов. Вся экономическая жизнь испытала тогда необыкновенный подъем; значительное количество новых предприятий было впервые вызвано в жизнь, уже существовавшие расширялись, спрос на рабочую силу был выше предложения, золото было в изобилии; цены как на растительные, так и животные продукты сельского хозяйства достигли такой высоты, какой они никогда не достигали прежде за исключением нескольких голодных годов. Вследствие всех этих причин, возросла заработная плата сначала в городах, в промышленности. Сельскохозяйственные рабочие из восточных провинций Пруссии массами выселялись в города и промышленные округа западной Германии, чтобы заработать больше денег. Расширение железнодорожной сети, которое произошло за последнее время и на востоке, сделало это возможным с небольшими издержками. Если сельские хозяева хотели удержать у себя достаточное количество рабочей силы, они должны были значительно повысить цены. Подобный же подъем заработной платы сельскохозяйственных рабочих наблюдался и в Баварии в 70-х годах.

Начиная с 70-х годов заработная плата сельских рабочих – с вполне понятными колебаниями – растет, и, быть может, не столько растет уровень заработной платы наилучше поставленных рабочих, сколько уменьшается, а по местам даже исчезает тот класс голодных «свободных» рабочих, бездомовных и безземельных, который составлял социальную язву, a вместе с тем условие благополучия сельского хозяйства в первые три четверти XIX века.

Говоря абстрактно, ни за той, ни за другой отраслью человеческого труда нельзя отрицать права на поддержку и покровительство со стороны государства, и ни одна из них не имеет на это большего права, чем другая. Я знаю, какие красноречивые тирады могут быть сказаны на тему о тяжести налогов на хлеб для рабочего человека, но не менее красноречиво можно говорить и на тему о разорении сельского производителя под бременем низких цен. Там, где сталкиваются противоположные и одинаково оправданные интересы, не может быть дано принципиального разрешения вопроса, его решает фактическое положение вещей, удельный вес каждого из интересов. Поясню это парадоксальным примером. Представим себе, что Германия захотела бы разоружиться; эта мера, благодетельная для всего общества, тем не менее противоречила бы интересам рабочих Круппа и других фабрикантов, изготовлявших вооружение, потому что закрытие этих фабрик выбросило бы их на улицу. Однако здесь не может возникнуть никакого колебания, потому что, с одной стороны, затрагиваются весьма важные интересы всего общества, а с другой – им противостоят интересы небольшой группы. Но, несмотря на весь вред современного милитаризма, вопрос стоял бы далеко не так просто, если бы группа этих рабочих составляла значительную часть нации. Все сказанное a fortiori имеет силу относительно земледелия, – и здесь весь вопрос в фактической конкретной обстановке, не в что, а как. В первой половине XIX века хлебные пошлины в Англии, не оказывая поддержки земледелию, обогащали лишь за счет всей остальной нации лендлордов, они были вредны. В настоящее время хлебные пошлины в Англии ради интересов небольшой группы населения легли бы тяжело на всю отпускную промышленность и подвергли бы опасности все народное хозяйство. Напротив, теперешние пошлины в Германии, составляя некоторую поддержку земледелию, не оказывают чувствительного влияния на германскую промышленность, которая продолжает развиваться, поэтому они не могут вызывать того безусловного осуждения, которое они встречают в части немецкой прессы. Но дальнейшее экономическое развитие может и здесь изменить положение вещей коренным образом.

Решающий момент состоит в том, какое количество населения заинтересовано в хлебных пошлинах, какое в свободе торговли. К последней категории, очевидно, относится все неземледельческое население, т. е. около половины всего населения Германской империи, и часть земледельческого, именно покупающая хлеб. Нужно, однако, заметить, что метода прямого подсчета количества лиц, заинтересованных в повышении или понижении цен в данный момент, здесь недостаточно, он не только не решает вопроса, но придает ему неверную постановку: широкая экономическая политика не может ограничиться интересами нынешнего дня, она всегда должна ставить вопрос об условиях дальнейшего развития производительных сил страны и, в частности, земледелия. Вопрос этот относительно крестьянского хозяйства будет изложен в следующем отделе, а здесь коснемся сельскохозяйственных рабочих. Если заинтересованность в повышении цен на сельскохозяйственные продукты у юнкеров, крупного и среднего крестьянства более или менее очевидна, то она отрицается иногда для сельскохозяйственных рабочих. Указывают, что они тоже являются покупателями хлеба и других продуктов земледелия, следовательно, также заинтересованы в низких ценах на эти продукты (поскольку они не получают часть своей заработной платы натурою, в виде так называемого депутата). Но при этом совершенно упускается из виду то обстоятельство, что сельские рабочие суть не только потребители этих продуктов, но и производители их, и их потребительная способность определяется их успехами или неуспехами как производителей. Другими словами, ясно, что если и при данном состоянии цен дела крупного сельскохозяйственного предпринимателя плохи, то с их понижением они пойдут еще хуже, а вместе с тем ухудшится и положение сельскохозяйственного рабочего, которому грозит или дальнейшее понижение его заработной платы, или безработица. Не всякое повышение цен на продукты земледелия или доходности сельскохозяйственного предприятия ведет к повышению платы сельскохозяйственного рабочего, но известное понижение доходности или же падение цены ниже издержек производства сопровождается физической невозможностью платить даже прежнюю плату.

Поэтому в данном пункте интересы промышленных и сельскохозяйственных рабочих противоположны, что не устраняет, конечно, их солидарности в других, весьма существенных отношениях. Антагонизм этот не только не должен быть затушевываем, но он должен быть понят во всем своем объеме, ибо только при этом условии может быть установлено правильное к нему отношение и создана почва для ясной и сознательной политики.

Припомним, в заключение, основные моменты развития крупного хозяйства в германском земледелии. Крупное производство в земледелии есть здесь самая ранняя форма крупного предприятия вообще, оно существует долгое время, пока в промышленности царит еще всецело мелкое производство. Происхождение его, как это с полной точностью может быть установлено по крайней мере для восточной Пруссии, центра крупного землевладения, связано непосредственно с средневековой историей, и порог между старым и новым временем образует падение крепостного права. Отмена крепостного права совершилась на весьма выгодных для помещиков условиях: они увеличили в результате площадь своего хозяйства, обеспечили себе наемных рабочих, получили в виде выкупа значительный капитал. Если не считать потрясений, нанесенных войнами и кризисом 20-х годов, то время от 20-х до 70-х годов следует признать необыкновенно благоприятным для крупного земледелия. Во-первых, для него был обеспечен непрерывно растущий рынок и высокие цены на земледельческие продукты. Таким рынком первоначально явилась Англия, относительно которой Пруссия долгое время играет роль сельскохозяйственной колонии или аграрного округа. С течением времени такой рынок все в большей степени стал создаваться и внутри страны с ростом неземледельческого и городского населения. Капитал, кроме выкупных платежей, доставлялся кредитом. Изобильное предложение дешевого труда сельское хозяйство имело как благодаря созданному освобождением классу безземельных рабочих, так и чрезвычайно быстрому их размножению, толчок к которому дал именно хозяйственный переворот, созданный отменой крепостного права. Аграрное перенаселение, которому не было тогда отлива в другие части страны или в Америку, было к выгоде крупного землевладения; положение же класса сельских рабочих было весьма тягостно. Эта благоприятные для сельского хозяйства условия достигают наибольшего количественного развития в 50-х и 60-х годах, которые являются потому самым счастливым временем для прусского земледелия. Что же касается крестьянских хозяйств, то на востоке Пруссии многие из них, по-видимому, падают жертвой переходной эпохи приспособления к новым хозяйственным условиям и чрезмерной парцелляции вследствие чересчур быстрого населения, и их наследником нередко является растущее крупное хозяйство. С 50-х годов в Германии завязываются узлы новой промышленной жизни. Сначала медленно, а затем все быстрее и быстрые развивается промышленность (и в особенности крупная промышленность), страна прорезается во всех направлениях железнодорожными путями, Германия вступает на путь развития промышленного капитализма. Но этот путь оказывается роковым для капитализма земледельческого. Начать с того, что промышленный капитализм создает новые обширные и постоянно растущие сферы труда, оплачиваемого притом выше, чем земледельческий. Исчезает сначала избыток аграрного населения, благодаря которому заработная плата в деревне держалась на жалчайшем уровне, а затем уменьшается и вообще контингент сельскохозяйственных рабочих. Единственным средством удержать их является платить им высокую заработную плату, чего помещик не может или не хочет, а чаще всего то и другое вместе. Рядом с промышленными городами и округами местом отлива сельскохозяйственных рабочих является и Америка, чему возможность создана развитием новейших путей сообщения, стоящим в непосредственной связи с развитием промышленного капитализма и образующим одно из основных условий последнего. Таким образом, промышленный капитализм нанес удар земледельческому, лишив его дешевой рабочей силы. В то же время, благодаря тому же развитию новейших средств сообщения, на рынке появился хлеб из России и Америки, что создало условия для аграрного кризиса, выразившегося в понижении цен на продукты земледелия, а в конце концов и цен на землю или земельной ренты. Это обстоятельство лишило многих из землевладельцев капитала для ведения предприятия, который они почерпали, налагая на свои имения умеренную ипотеку; при росте цены земли она обеспечивала им постоянный источник предпринимательского капитала. Теперь же этот источник иссяк: для слабых капиталом землевладельцев оставалось входить в непосильные долги, что в трудные времена нередко вело к продаже с молотка. Особенно затруднительно было положение тех землевладельцев, которые купили имение с наложением значительного долга и по чрезмерно высокой цене (повышенной еще благодаря царившей до наступления кризиса уверенности в непрерывном росте цен и в будущем). Неудивительно, если ряды крупного землевладения дрогнули, и оно стало уступать свое место (уменьшаясь по местам относительно, а по местам и абсолютно) крестьянскому хозяйству.