Читать книгу Тень - Антон Грановский - Страница 4

1

По дороге к метро Андрей обнаружил в кармане джинсов перстень. Перстень был из белого металла (то ли серебро, то ли платина), а камень на нем был багровый, с алыми прожилками. Остановившись посреди улицы, Вершинин долго разглядывал его, стараясь вспомнить, откуда тот взялся. Однако память отказывалась работать. Вчерашний вечер вырисовывался смутно. А все, что было после того, как они с Давыдовым вышли из казино, и вовсе было подернуто непроницаемым туманом.

Держать перстень в руках было почему-то неприятно. Да и сам перстень выглядел отвратительно. Красный камушек был похож на налитый кровью глаз, а форма кольца напоминала удавку или висельную петлю.

Андрей задумался. Может, выбросить перстень в урну? Или швырнуть в водосток? Или отдать какому-нибудь бомжу?

Вершинин качнул головой – нет, не пойдет. А вдруг эта вещь и впрямь какая-нибудь проклятая? Или заговоренная? Возьмет ее бомж, повесит на шею, а ночью его сожрут бродячие псы. Или еще чего похуже.

Тогда что же с ним делать, с этим дурацким перстнем?

Едва задав себе этот вопрос, Вершинин тут же получил ответ на него. На глаза ему попалась вывеска – «Ломбард». И ломбард был не какой-нибудь, а самый что ни на есть родной. До того как увлечься покером, Андрей снес в этот ломбард все свои более-менее ценные вещи. Часы отца. Довоенную мельхиоровую ложку из набора, подаренного бабке самим Молотовым. Серебряное кольцо с черепом, выигранное в карты у одного сатаниста. Кольцо было магическое – если положить его в ночь перед экзаменом на раскрытый конспект, то на экзамене попадется тот билет, который учил перед сном.

Взглянув на вывеску, Вершинин усмехнулся и тихо проговорил:

– Это судьба.

Спустившись по ступенькам вниз, Андрей постучал в железную дверь ломбарда. Прошло не меньше минуты, прежде чем глухой голос из-за двери спросил:

– Кто там?

– Иосиф Самуилович, это я, Андрей Вершинин. Вы должны меня помнить, я студент.

– Я вас помню! – отозвались из-за двери. – Но мы еще не открылись!

– Иосиф Самуилович, я принес вам вещь для заклада! Хорошую!

Щелкнул замок, и дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял пожилой мужчина в потертом пиджаке, с выпуклыми, испещренными коричневыми жилками глазами.

– Что вы хотите заложить? – осведомился он.

Андрей протянул ему перстень:

– Вот. Достался в наследство от бабушки. Сколько вы мне за него дадите?

Иосиф Самуилович скользнул взглядом по перстню, нахмурился и проговорил с пренебрежением:

– Эта вещь немного стоит. По сути, это просто безделушка.

– Эта безделушка сделана из платины, – возразил Андрей наудачу. – А потому не может стоить дешево.

Хозяин ломбарда скривился:

– Молодой человек, у меня нет никакого резона вас обманывать. Эта платина очень низкой пробы, и ни один ломбард в городе не даст вам за нее больше трех тысяч рублей.

Андрей сжал ладонь в кулак:

– В таком случае, вы не будете возражать, если я попытаюсь выяснить это сам?

Он хотел повернуться, но Иосиф Самуилович резко схватил его за запястье. Ногти у хозяина ломбарда были жуткие – синеватые, длинные, заостренные на концах.

– Я дам вам четыре тысячи, – сипло процедил Иосиф Самуилович. Затем выдавил улыбку и добавил: – Я и сам когда-то был студентом и прекрасно понимаю ваше положение.

Что-то в блеске глаз старика не понравилось Андрею.

– Спасибо, но я передумал его продавать, – сказал он и высвободил руку.

Вершинин вновь повернулся, чтобы идти, и в этот миг хозяин ломбарда хрипло проговорил:

– Этот перстень не принадлежал вашей бабушке, верно?

Андрей глянул на него через плечо и сухо спросил:

– А вы откуда знаете?

Иосиф Самуилович прищурил черные глаза, помолчал несколько секунд, а затем выдохнул:

– Тридцать. Я дам вам за него тридцать тысяч рублей. Но этот перстень не стоит таких денег.

– Вот как? Тогда почему вы готовы столько дать за него?

Поняв, что допустил ошибку, Иосиф Самуилович нахмурился и отчеканил:

– Молодой человек, тридцать тысяч – хорошая цена. Никто не даст вам и половины этой суммы. Вот увидите – вы все равно ко мне вернетесь.

– Ошибаетесь, – холодно проговорил Вершинин. – В городе много ломбардов, и свет не сошелся на вас клином. Всего хорошего!

Он повернулся и двинулся прочь.

– Сколько же вы за него хотите? – крикнул Андрею вслед ростовщик.

Вершинин остановился. В голову ему пришла озорная идея – что, если назвать какую-нибудь фантастическую цену и посмотреть, как на это отреагирует хозяин ломбарда?

Андрей медленно обернулся и назвал цену, которая первой пришла ему в голову:

– Пять тысяч долларов.

Лицо Иосифа Самуиловича вытянулось от изумления.

– Вы с ума сошли?

– Не хотите – не покупайте.

Андрей отвернулся и снова двинулся к выходу.

– Подождите! – окликнул его ростовщик взволнованным голосом. – У меня нет при себе таких денег. Но если вы подождете пять минут, я позвоню одному знакомому, и он принесет мне их.

Вершинин остановился. Теперь уже его собственное лицо вытянулось от изумления. Хозяин ломбарда согласился на пять тысяч долларов! Поверить в это было трудно. А осмыслить – невозможно.

С трудом взяв себя в руки и напустив безразличный вид, Андрей повернулся к Иосифу Самуиловичу, посмотрел на него прищуренным взглядом и уточнил:

– Пять минут?

– Да. – Иосиф Самуилович улыбнулся и пояснил: – Мой знакомый живет недалеко. И у него всегда есть деньги.

Андрей задумчиво наморщил лоб, потом вздохнул и кивнул:

– Ладно. Я подожду. Но только пять минут.

– Да, да, пять минут! Проходите и присаживайтесь в кресло!

Иосиф Самуилович подхватил его под руку и сам подвел к креслу.

– Посидите здесь, а я быстро! – любезным голосом проговорил хозяин ломбарда и заспешил к подсобке.

Дверь подсобки открылась, впустив Иосифа Самуиловича, а затем вновь плотно закрылась за его спиной. Андрей остался один. На душе у него снова стало нехорошо. Никогда еще Андрей не видел ростовщика таким любезным. Что-то тут было не так.

Андрей бесшумно поднялся с кресла, тихо подошел к двери и прижал к ней ухо.

– Нет… – услышал он приглушенный голос ростовщика. – Нет, я не мог ошибиться, это перстень Бафомета!.. Приезжайте и сами все увидите… Так… Так… Нет, мальчишка ни о чем не подозревает. И он один. Думаю, с ним у вас не будет никаких проблем… Нет, я могу справиться с ним и сам, но вам придется за это доплатить…

Андрей отпрянул от двери. Сердце его учащенно забилось, а во рту появился неприятный железный привкус. Он не боялся ростовщика, к тому же тот не сказал ничего сверхъестественного. Однако в интонации Иосифа Самуиловича было нечто такое, что заставляло относиться к его словам серьезнее, чем они того заслуживали. А потому Андрей не стал медлить. Он повернулся и на цыпочках двинулся к двери.

Только выйдя из ломбарда, Вершинин вспомнил, что хотел просто избавиться от перстня. Досадуя на себя, он плюнул на асфальт и повернул было обратно. Однако с места не сошел. Интуиция ясно говорила ему, что возвращаться не стоит.

Постояв немного, Вершинин вздохнул и зашагал к метро, надеясь избавиться от перстня после занятий, раз уж не получилось сбыть его сумасшедшему ростовщику прямо сейчас.

2

С Мишаней Давыдовым он столкнулся возле метро «Университет». Тот сидел на лавочке вместе с симпатичной девушкой и потягивал из бутылки пиво.

Андрей хотел было проскользнуть мимо, однако ему это не удалось. Завидев Вершинина, Мишаня завопил:

– Андрюха!

Прохожие испуганно шарахнулись от Давыдова, а он засмеялся и, растопырив руки, словно для объятий, крикнул:

– Приди скорей в мои объятия, братское сердце!

Вершинин, спешивший на занятия, почувствовал досаду, но вида не подал. Он остановился, подошел к приятелю, пожал ему руку. Потом покосился на спутницу Давыдова. Девушка была стройная, длинноногая, с узкой талией. Темно-рыжие, почти каштановые волосы ее были подстрижены в каре, а огромные зеленые глазища, обрамленные пушистыми ресницами, смотрели внимательно и насмешливо.

Одета девушка была в симпатичную зеленую курточку и голубые джинсы, а в руках держала маленькую коричневую сумочку из лакированной кожи.

Андрей снова перевел взгляд на Давыдова и насмешливо поинтересовался:

– Пиво с утра?

Давыдов махнул рукой:

– Да оно слабое. Просто вчера чуток перебрал. Теперь лечусь. Слушай, ты извини, что я вчера психанул и ушел.

Андрей не помнил, как Мишаня психанул, но улыбнулся и сказал:

– Да нет проблем.

– Чем все закончилось-то? Побрякушку красотке вернул?

Про побрякушку Андрей тоже ничего не помнил, но решил об этом не говорить. Иначе Мишаня забросал бы его кучей новых вопросов, а в голове у Вершинина все еще было неуютно.

– Так вернул побрякушку-то? – снова спросил Давыдов, с каким-то лукавым любопытством глядя на Андрея.

– Вернул, вернул…

– А она чего?

– Ничего.

– Как это «ничего»? Что, просто взяла и ушла?

– Угу.

– И даже не поблагодарила?

Андрей качнул головой:

– Нет.

– Ну ты, брат, и фуфел! – Мишаня засмеялся, потом повернулся к своей спутнице и сказал: – Лиза, надеюсь, ты помнишь этого мрачного типа?

– Помню, – с улыбкой ответила она, с любопытством разглядывая Вершинина. – Это твой друг Андрей.

– Точно, – кивнул Давыдов. – В просторечии – Андрюха, Дюня или Эндрю. Ну а эта красавица – моя двоюродная сестра Лиза Кадимова. Ты ведь должен ее помнить.

Андрей снова посмотрел на девушку и открыл от удивления рот. Сестра Мишани? Лиза? Конечно, он ее помнил. Но какой же взрослой и красивой она стала!

– Да… Я помню твою сестру… Конечно, помню.

Лиза встала со скамейки, улыбнулась и протянула ему руку. Он осторожно пожал руку и удивился тому, какое крепкое у девушки было рукопожатие.

Давыдов подмигнул Андрею и проникновенно проговорил:

– Андрюх, Лизавета только что приехала в Москву из Питера и прямо-таки жаждет посетить смотровую площадку. Не мог бы ты проводить ее туда? Тебе ведь почти по пути.

– Мишань, я вообще-то занят. У меня через пару дней контрольная по спецкурсу, хочу посидеть в библиотеке.

– Что за спецкурс?

– «Сверхъестественные существа: мифы и реальность».

Давыдов презрительно фыркнул:

– Никогда не думал, что ты интересуешься такой бредятиной.

Андрей хотел возразить, но Мишаня жестом остановил его:

– Ладно, давай отойдем на пару слов.

Он положил Андрею руку на плечо и отвел его в сторону.

– Старик, выручай, – тихо и взволнованно заговорил Мишаня. – Я дал ей слово, что свожу на смотровую площадку, а у меня через полчаса стрелка на Парке культуры. Это вопрос репутации, понимаешь?

Андрей нахмурился, и Мишаня, не давая ему ответить, тут же поднажал:

– Ну будь другом, Андрюх. Я же тебя столько раз выручал! Клянусь, дело очень важное. Ну, чтоб я сдох!

Вершинин не мог припомнить, когда это Мишаня его выручал, но, будучи человеком отзывчивым и ценящим дружбу, взглянул на часы, вздохнул и сказал:

– Ладно. До смотровой провожу, но до дома ей придется добираться самой.

– Заметано!

Мишаня хлопнул приятеля по плечу и повернулся к девушке.

– Лизок, Андрей согласился проводить тебя до смотровой площадки, – радостно сообщил он. – Слушайся его, как родного папу, и будет тебе счастье!

Девушка состроила мину и показала Мишке средний палец. Тут в кармане у него пиликнул мобильник. Он достал трубку и глянул на дисплей. Затем сунул мобилу обратно и сказал:

– Все, братцы, я исчезаю! Развлекайтесь!

Он снова подмигнул Вершинину, а потом развернулся и заспешил к метро, оставив Андрея и Лизу с растерянными улыбками стоять друг напротив друга. Вскоре стеклянная дверь крутанулась и поглотила Мишаню.

Несколько секунд оба молчали, потом Андрей поправил на плече сумку и проговорил:

– Значит, вы из Питера?

– Угу, – кивнула Лиза.

– И… надолго в Москву?

– Пока на пару дней. Но если понравится, останусь подольше.

– Что ж… Мишка просил отвести вас на смотровую площадку. На той стороне троллейбусная остановка.

– Весьма ценная информация, – насмешливо проговорила Лиза. – Ну что, тогда идем?

Андрей кивнул:

– Идем.

Лиза весело засмеялась, взяла его за руку и потащила к остановке.

Перед светофором они остановились. Лиза с любопытством покосилась на Андрея и вдруг сказала:

– А вы повзрослели. Пять лет назад были совсем мальчиком, а теперь прямо дядя. Угостите меня пивом?

– Пиво на территории университета не продают, – сказал Андрей. – Как насчет холодного чая или колы?

Лиза фыркнула:

– У вас тут как в монастыре! Тогда уж лучше минералку.

Андрей улыбнулся и осведомился ей в тон:

– Следите за фигурой?

– Угу. Пока еще есть за чем следить.

– Ясно.

Зажегся зеленый. Они, отчего-то ощущая неловкость, перешли через дорогу и остановились возле ларька. Андрей купил две бутылки минералки и вручил одну Лизе.

– Перейдем на «ты»? – предложила она.

Андрей кивнул:

– Давай. Знаешь, я…

– Троллейбус!

Лиза схватила Вершинина за руку и потащила к остановившемуся троллейбусу.

В троллейбусе его внимание привлек листок социальной рекламы. На нем был изображен пожилой человек, собравшийся перейти через дорогу на пешеходном переходе и уже занесший ногу над бордюром. Однако на светофоре, изображенном слева, горел красный свет, и к переходу на полной скорости несся грузовик.

Подпись под картинкой гласила: «Бойся красного!»

– О чем задумался? – окликнула Андрея Лиза.

– Так, ни о чем. Просто картинка смешная.

Лиза посмотрела на рекламный листок и поморщилась:

– Скорее уж страшная.

Пять минут спустя они вышли из троллейбуса и, попивая минералку, двинулись к смотровой площадке. С полминуты молчали. Первой молчание нарушила Лиза:

– Андрей, а ты правда меня помнишь?

– Конечно. Мишаня повсюду таскал тебя с собой.

– Меня вечно ему навязывали. Представляю, как вы меня ненавидели!

– Ну, иногда было весело.

– Точно. Я даже знаю когда. Например, когда я пошла с вами на озеро, увязла в болоте и просидела там целый час. А вы в это время удили рыбу в ста метрах от меня и слушали музыку в наушниках.

– В то время мы были не очень внимательными, – признался Андрей.

– Не то слово. Особенно если учесть, что весь этот час я орала благим матом.

Они помолчали, улыбаясь воспоминаниям.

– А помнишь, как вы лазили на чердак, к голубям, и я тоже за вами полезла? – снова заговорила Лиза. – Залезла до середины лестницы, посмотрела вниз – и оцепенела от ужаса! Весь двор собрался посмотреть, как я сижу на высоте четырех метров, вцепившись в лестницу, и рыдаю!

– Кто тебя снял?

– Участковый. Примерно через полчаса, когда даже прохожим надоело на меня смотреть. Мишку тогда выпорол отец. И согласись, он это заслужил.

– Мы все это заслужили, – улыбнулся Вершинин. – Если бы в то время я знал, что через несколько лет ты превратишься в такую красавицу, я бы от тебя не отходил.

Лиза улыбнулась:

– Еще не поздно все исправить.

Слова ее прозвучали слишком многозначительно для обычной шутки, и Андрей почувствовал смущение. Лиза, однако, была проста и раскованна.

– Знаешь, – снова заговорила она, – а ты стал настоящим мужчиной.

– Это хорошо? – насмешливо вскинул бровь Андрей.

Лиза тоже улыбнулась:

– Сложный вопрос, если учесть, что многие мои приятельницы считают меня феминисткой.

– Феминисткой? За что они тебя так?

– Да как тебе сказать… Понимаешь, я уважаю мужчин за силу и ум. Но иногда они ведут себя как полные кретины. Особенно когда снисходительно рассуждают о нас, женщинах. В такие минуты становится ясно, насколько плохо вы нас знаете.

Андрей хмыкнул и потребовал:

– Приведи пример.

– Пример? Пожалуйста. Вас, мужчин, смешит, что женщины готовы так много времени проводить в магазинах.

– Смешного тут мало. Скорее, это прискорбно, – заметил Андрей.

Лиза нахмурилась и покачала головой:

– Ты не прав. Для женщины поход в магазин – это творческий акт. Стоя перед полками с продуктами, она не просто выбирает еду. Она представляет себе, как эти продукты будут смотреться на столе, придумывает, что будет готовить сегодня, завтра, послезавтра… Фантазия ее работает на полную катушку, как у какого-нибудь суперодаренного писателя-фантаста. Понимаешь, о чем я?

Вершинин улыбнулся:

– Кажется, да. Если честно, я никогда не думал о шо-пинге с этой стороны.

– Само собой, – небрежно сказала Лиза. – Потому что «эта сторона» – типично женская, и мужчины редко на нее заходят.

Они остановились у гранитных перил смотровой площадки и посмотрели на расстилающуюся внизу, за рекой, Москву.

– Какая красота! – восторженно выдохнула Лиза.

– Вид на Эдем! – улыбнулся Андрей. – Возле этих перил Герцен и Огарев, будучи студентами, давали клятву бороться за свободу. А мой отец сделал предложение моей матери.

Лиза посмотрела на Вершинина и тихо спросила:

– Ты по ним скучаешь?

– Сам не знаю. Если честно, я ведь не очень хорошо их помню.

Лиза снова вгляделась в даль, на покрытый легкой дымкой огромный, красивый город с золотыми маковками церквей.

– Ты часто сюда приходишь?

– Да нет. По крайней мере, реже, чем хотелось бы. – Андрей посмотрел на часы. – Слушай, Лиза, ты извини, но мне пора бежать в библиотеку.

Лиза улыбнулась:

– Понимаю. Сама студентка.

Андрей посмотрел на нее удивленно. У него до сих пор не укладывалось в голове, что голоногая девчонка с вечно исцарапанными коленками стала взрослой девушкой.

– А где учишься? – полюбопытствовал он.

– В меде. Буду врачом-эпидемиологом, как Мишкины родители.

– Тоже поедешь в Африку спасать чернокожих детишек?

Лиза спокойно посмотрела на него и неожиданно серьезно проговорила:

– Если придется – поеду. Человек обязан совершить в жизни что-то важное и значительное.

Андрей хмыкнул:

– Ты прямо как мой брат Егор.

Лиза посмотрела на него внимательно и чуточку тревожно:

– А ты с этим не согласен?

– Не знаю. Все это слишком сложно. Никто еще не доказал, что в нашем существовании есть какой-то смысл. А раз так, то кто скажет, какой поступок важен и значителен, а какой – нет? – Андрей посмотрел на серьезное лицо Лизы и виновато улыбнулся: – Прости. Я не умею говорить на такие темы.

– Ладно, не будем, – согласилась Лиза.

Вершинин снова посмотрел на часы.

– Мне правда пора, – сказал он. – Мы еще увидимся?

– Если захочешь – да.

И вновь слова Лизы прозвучали слишком многозначительно, и вновь Андрей смутился взгляда этих больших изумрудно-зеленых глаз.

Сердясь на себя за это, он нагнулся и вальяжно поцеловал ее в щеку. Затем повернулся и быстро зашагал к университетскому зданию.

3

По пути в библиотеку Андрей думал о родителях и о том, что с ними случилось.

Авария была очень странной. Начать с того, что Андрей находился с родителями в машине. Он отчетливо видел, как грузовик съехал со встречной полосы и ринулся на их старенькую «мазду», которую отец купил по случаю у друга и которой страшно гордился как первой приобретенной иномаркой.

Время словно замедлило ход. Грузовик передвигался судорожными рывками, будто с трудом преодолевал его вязкое течение. Но вот стальной бампер грузовика навис над машиной, и Андрей отчаянно закричал:

– Папа, он нас собьет!

Но замедлившееся время коснулось и самого Андрея. Слова прозвучали невероятно медленно и тягуче. Отец же, вместо того чтобы крутануть руль вправо и увести машину из-под удара на пустой тротуар, повернул голову и удивленно посмотрел на Андрея.

Раздался оглушительный скрежет, и перед глазами у Андрея все вспыхнуло. А потом случилось нечто необыкновенное. Андрей почувствовал резкий порыв холодного ветра, и порыв этот подхватил его, вынес из машины и перенес на тротуар.

И тут время двинулось с головокружительной быстротой. Грохот удара, всполох огня, крики людей, вопросы милиционеров и удивленный возглас пожилой докторши:

– Это удивительно! Мальчик абсолютно цел!

Потом снова круговерть образов и звуков, а затем чей-то вкрадчивый голос:

– Скажи, ты, правда, был с родителями в машине?

– Да. Я там был.

Время снова обрело нормальное течение, и Андрей увидел, как доктор отпрянула от него, качнула головой и, повернувшись к милиционерам, сказала:

– Я, конечно, атеистка, но можно сказать, что это настоящее чудо!

А потом началась жизнь без папы и мамы. Поначалу Андрея хотела забрать к себе двоюродная тетка, которую он совсем не знал. Но Егор грудью встал на защиту брата и объявил, что сам позаботится об Андрее. Потом был суд, его Андрей почти не помнил. Кроме разве того, как он с яростным криком вырвался из холодных объятий тетки и кинулся Егору на грудь.

Жили они неплохо, но отсутствие мамы и папы чувствовалось всегда и во всем. Привыкнуть к тому, что их нет, было невозможно. Тем более что на стене в гостиной, на самом видном месте, всегда висела свадебная фотография родителей. На ней папа и мама были молоды и счастливы. Живы.

Однажды во дворе Андрей поссорился со своими приятелями, и один из них крикнул в запальчивости:

– Твои предки давно сгнили в земле! И ты отправишься следом за ними!

Глаза Андрея заволокло гневом. Он сжал кулаки и бросился на теперь уже бывших товарищей.

Потом были две недели в больнице, в течение которых Вершинин-младший лежал на кровати с загипсованной ногой.

Когда он вернулся домой, то обнаружил, что свадебная фотография родителей исчезла со стены. В тот вечер между Андреем и Егором произошел серьезный разговор. Егор утверждал, что память о родителях не столько помогает, сколько мешает Андрею жить. Андрей же кричал в ответ, что это его жизнь и он сам способен определить, что ему мешает, а что нет.

– Ты всегда ревновал их ко мне. Потому что они любили меня больше, чем тебя.

Некоторое время Егор ошарашенно смотрел на брата, не в силах произнести ни слова, а потом скривился и коротко обронил:

– Дурак.

После этого вынул фотографию из кармана пиджака и швырнул ее на стол. Андрей взял фотографию, вставил в рамку и снова повесил на стену. Однако через пару дней сам снял ее со стены и убрал в ящик стола.

Жизнь потекла своим чередом. Братья никогда не упоминали об инциденте с фотографией, но их отношения изменились. Андрей, прежде откровенный в разговорах с братом, приобрел привычку таиться, а когда тот спрашивал что-нибудь, в ответ ершился и отвечал на реплики Егора дерзостью.

В библиотеке, по случаю солнечного дня, народу было немного. Андрей брякнул на стол стопку книг, взятых по списку, продиктованному преподавателем, уселся поудобнее, взял верхнюю книгу и углубился в чтение. На первой же странице он прочел следующее:

«Мифы о фантастических существах, живущих бок о бок с людьми, находят отражение в трудах серьезных авторов. Так, например, Платон в своем “Государстве” приводит интересную историю о лидийском пастухе.

Как-то раз, при проливном дожде и землетрясении, земля кое-где расселась, и образовалась трещина. Движимый любопытством, пастух спустился в эту трещину и увидел внизу разные диковины, а среди прочих – медного коня, снабженного дверцами. Заглянув внутрь, он обнаружил мертвеца больше человеческого роста. На руке у мертвеца был платиновый перстень. Пастух снял его и вылез наружу».

Андрей перелистнул страницу.

«Упоминания о крохотных или исполинских “братьях по разуму” встречаются в мифах и преданиях самых разных народов на всех континентах. Археологам давно известны таинственные “кремни пигмеев”. Это орудия труда, очень похожие на обычные инструменты первобытного человека, но размером в несколько раз меньше. Порой они не достигают и сантиметра в длину. Сколы на некоторых “кремнях пигмеев” настолько малы, что изготовить их могли лишь существа размером с крысу».

– Я всегда знал, что хоббиты существовали, – усмехнулся Андрей и скользнул взглядом на пару абзацев ниже.

«Помимо странных великанов и карликов, неизвестно откуда взявшихся на Земле, древние документы часто упоминают магов. К примеру, арабский ученый и путешественник Иакут, создавший в Средние века географический словарь, пишет:

“Когда-то царями Египта были Дарокун бен Малтес и Раметрах. Эти два правителя были одарены умом проницательным и необыкновенной телесной силой. Кроме того, обладали большими познаниями в магии. Когда греки вторглись в их владения, цари, защищаясь, соединили Западный океан с морем Средиземным. Новое море потопило многие обитаемые земли и их могущественные царства…”».

– Не хотел бы я встретиться с этими магами, – пробормотал Андрей и перелистнул несколько страниц.

«Письменных свидетельств о существовании магов и колдунов до нас дошло множество. Все они достаточно древние. В разные времена к магам относились по-разному. Карл Великий, к примеру, пойманных магов и ведьм делал рабами. В саксонской Англии магов сажали в тюрьму, а иногда и казнили. А Вильгельм Завоеватель держал при себе колдунью и был уверен, что именно ее чары помогли ему завоевать Англию».

Вершинин-младший вздохнул, закрыл книгу и отложил в сторону. Взял следующую и открыл наугад.

«В европейской традиции вампиров чаще называли стригоями и стригами».

– Стригои и стриги, – повторил Андрей вслух, чтобы получше запомнить. И качнул головой: – Никогда не слышал.

Он снова опустил взгляд на страницу.

«Раскопки проходили рядом с городом Челяковицы, в Чехии. В захоронениях тысячелетней давности были обнаружены останки тринадцати мужчин, которых их современники явно считали стригоями. Руки покойников были связаны кожаными ремнями, и каждому из них в сердце был вбит осиновый кол. У некоторых тел недоставало головы.

Но, безусловно, самым известным считается случай, произошедший в сербской деревне Медвежье. В 1727 году житель деревни по имени Арнольд Пауле сообщил своей невесте, что его укусил стригой. Вскоре Пауле умер и был похоронен. А несколько дней спустя в округе стали погибать люди, и на шее у каждого из них находили следы клыков. Некоторые из них перед смертью успели сообщить, что на них напал недавно усопший Арнольд Пауле.

Слухи о проделках вампира дошли до австрийского правительства. Для расследования в деревню был направлен полевой хирург Йоханнес Флакингер. Тело Пауле было подвергнуто эксгумации. В своем официальном отчете Флакингер писал:

“Когда тело указанного Пауле извлекли из земли на третий месяц после захоронения, то означенное тело было нетронуто тлением, лицо же умершего отличалось противоестественной красотой. По решению деревенского старосты указанный Арнольд Пауле был пронзен колом, а голова его была отрублена”.

В ходе расследования Флакингеру удалось обнаружить еще семнадцать тел без признаков разложения. По совместному решению старосты и представителя правительства, тела эти были проткнуты кольями и сожжены. Отчеты Флакингера были напечатаны в двух периодических изданиях – “Лондон джорнал” и “Джентльменс мэгэзин”.

– Ну конечно, – скептически заметил Андрей и откинулся на спинку стула. – Неужели находятся дураки, которые верят во всю эту муть?

Он усмехнулся и захлопнул книгу. Третья выглядела посолиднее прежних двух – она была толстая, в красном переплете с золотым тиснением.

– «Параллельные миры», – прочел Андрей на обложке. – А. А. Бушуев.

Название звучало не слишком обнадеживающе, но Вершинин смело открыл книгу, надеясь, что сведения, почерпнутые из этого талмуда, будут не такими дикими и фантастическими.

Бросив взгляд на страницу, он прочел следующее:

«Гипотеза о разумных существах, обитающих бок о бок с нами, не так уж невероятна. С точки зрения физики существование параллельных миров, откуда к нам приходят гости, совсем не выглядит фантастикой. Первым о параллельных мирах землянам сообщил писатель Герберт Уэллс в рассказе “Дверь в стене”.

Конечно, Уэллс был фантастом, но некоторые ученые считают, что в фантастических произведениях гораздо больше правды, чем вымысла. И история доказывает, что это так. Возможно, в древние времена параллельные миры были открыты для людей. В Древней Греции крестьянки непринужденно, среди бела дня общались с сатирами. А средневековые рыцари сражались с магами и драконами, освобождали из заточения фей и дев источника, а затем женились на них».

Андрей оторвал взгляд от страницы и вдруг представил лицо Лизы – красивое, серьезное, задумчивое.

– Поговорили, – с досадой пробормотал он. – Побеседовали. Теперь она уверена, что я обычный легкомысленный идиот.

Он вздохнул и снова опустил взгляд в раскрытую книгу.

«Но потом, в силу разных природных явлений, двери, ведущие в другие миры, либо закрылись, либо…»

Андрей перевернул страницу.

«…стали открываться редко и не перед каждым. К сказанному хочется добавить, что соседство это было не совсем безопасно. Древние авторы выдвигали гипотезы о том, что источником земных катастроф были войны, которые вели меж собой наши соседи из параллельных миров. Многие источники говорят о выходцах из других миров, избравших Землю местом для сведения счетов. Каждый раз, когда вспыхивала подобная война, жизнь на Земле оказывалась на грани исчезновения».

Андрей схватился за голову и тихо застонал.

4

Через час, мужественно просмотрев семь из девяти рекомендованных книг, Андрей решил сделать перерыв, отправиться в кафе и выпить пару чашек кофе. Последствия попойки и плохой ночи до сих пор сказывались. В висках чувствовалась тяжесть, а на душе скребли кошки.

В скверике перед кафе Вершинин заметил, что за ним кто-то идет. Но ни испугаться, ни даже насторожиться он не успел, потому что негромкий, сипловатый голос тут же окликнул:

– Привет, студент!

Андрей обернулся. Невысокий, коренастый человек, одетый в серый плащ и кепку, медленно приблизился к Вершинину.

Холодные, стального оттенка глаза, ямочка на подбородке. Почему-то Андрею подумалось, что незнакомец должен держать в руке пакет с продуктами, из которого торчит батон. Однако никакого пакета у мужчины в руках не оказалось. Была только старенькая, дешевая трость с крючковатым, посеребренным, но уже изрядно облезшим набалдашником.

Остановившись перед Вершининым, незнакомец оглядел его лицо цепким, холодным взглядом, который совершенно не подходил к его облику «инженера на пенсии». Затем сипло спросил:

– Ты Вершинин?

– Да, – ответил Андрей. – А вы…

– Давай присядем. – Незнакомец повернулся и направился к деревянной скамейке.

Андрей, чуть помедлив, двинулся за ним.

Усевшись на скамейку, мужчина пристроил трость между ног и посмотрел на Андрея.

– Надо поговорить, – сказал он.

– Поговорить? – Вершинин нахмурился и внимательнее вгляделся в лицо незнакомца, стараясь припомнить, где он мог его видеть. – А вы, собственно, кто?

– Меня зовут Владимир Иванович.

– А фамилия?

– Чигур.

Мужчина снял кепку, достал из кармана платок и промокнул лысоватую голову. Затем снова нахлобучил кепку на лысину, посмотрел на солнце и сказал:

– Жарковато сегодня, а?

– Да, – рассеянно отозвался Андрей.

– Гораздо жарче, чем обещал прогноз.

– Да, наверное.

Владимир Иванович вздохнул:

– И давление выше нормы. В такую погоду хорошего клева не жди. Это как пить дать.

Андрей не знал, что на это ответить. Чигур снова посмотрел на Вершинина и вдруг спросил:

– Как у тебя со здоровьем, студент?

– До сегодняшнего дня не жаловался. Послушайте, я не знаю, кто вы такой, но если вы немедленно не…

– Погоди-ка… – Владимир Иванович сунул руку в карман плаща и достал мобильный телефон. – Не возражаешь, если я тебя сфотографирую?

– С какой стати?

Владимир Иванович наставил на Андрея объектив мобильника и нажал на кнопку. Перед глазами у Вершинина что-то ярко полыхнуло, по спине пробежали мурашки, и сердце резко скакнуло в груди.

Несколько мгновений Андрей сидел неподвижно. Затем тряхнул головой и сипло проговорил:

– Крутая на вашем телефоне вспышка.

– Ксеноновая, – небрежно сообщил Владимир Иванович. – Как ты себя чувствуешь?

Андрей поморщился от боли в глазах и вымолвил:

– Жить буду. – Затем посмотрел на Владимира Ивановича, моргнул и вдруг воскликнул: – Вот черт! Так вы тот самый… из переулка? Постойте… – Андрей мучительно потер пальцами виски и хрипло проговорил: – Это что же… Выходит, все это было правдой?

Черт, теперь понятно, почему у меня так паршиво на душе… Вы меня уже фотографировали, да? Вчера вечером.

– Верно, – признался Чигур. – Но тогда вспышка была выставлена на отрицательный мнемоштрих. А сейчас – на положительный.

– Поэтому я все и вспомнил?

– Да.

– Черт! – Андрей снова поморщился. – Как же мне паршиво… Кто были те люди, которые напали на меня?

Откуда они взялись?

Чигур сдвинул кепку на затылок:

– Вопросы, вопросы, вопросы… Когда-то я был таким же любопытным. И вот чем это закончилось. Поверь мне, студент, тебе не стоит знать слишком много. Как сказал Экклезиаст, многие знания умножают многие печали.

– Если вы не заметили, я уже знаю слишком много, – сказал Андрей. – Я видел, как уличные бандиты превратились в вампиров. Видел, как вы убили жену олигарха, которая разрывала когтями металлический корпус машины. Этого достаточно, чтобы сойти с ума.

Владимир Иванович немного помолчал, а затем сказал:

– Превратились в стригоев.

– Чего? – не понял Вершинин.

– В стригоев, а не в вампиров. Так вернее. Те гады, с которыми ты схлестнулся на Большой Никитской, – стригои. Нечто среднее между вампирами и оборотнями. А теперь, студент, напрягись и вспомни: ты не замечал за собой слежки?

Андрей задумался.

– Несколько раз мне казалось, что за мной следят, – задумчиво проговорил он. – Но я в этом не уверен.

Чигур вздохнул:

– Хреново, студент. Эти зря следить не станут. Наверняка ты что-то у них взял. Ну колись – взял, а?

– Как вам сказать… – Андрей снова поморщился. – Вообще-то, была одна вещь.

– Какая?

Андрей несколько секунд молчал, затем вздохнул и полез в карман куртки. Вынув из кармана перстень, он показал его Владимиру Ивановичу:

– Вот. Его обронила Литовцева. Перед тем, как все началось.

Владимир Иванович прищурил серые глаза и внимательно оглядел вещицу:

– Гм… – Он перевел взгляд на лицо Вершинина: – Ты уже пытался его продать?

– Да. Сегодня утром я заносил его в ломбард.

Чигур усмехнулся:

– Хотел заложить чужую вещь?

Андрей покраснел:

– Я же не помнил, откуда он у меня.

– Ладно, не напрягайся, – небрежно сказал Владимир Иванович. – Лучше скажи: почему перстень все еще у тебя?

– Когда я отказался продавать перстень за три тысячи рублей, ростовщик тут же предложил мне тридцать. И глаза у него при этом были такие, будто он готов оторвать у меня перстень вместе с рукой. Тогда я запросил… пять тысяч долларов.

Чигур присвистнул:

– А он?

– Он согласился.

– Почему же ты его не продал?

– Ростовщик сказал, что у него нет при себе таких денег и просил подождать.

– Чего подождать?

– Пока он позвонит какому-то богатому другу, и тот подвезет деньги. Но пока он звонил, я подошел к двери подсобки и услышал разговор. И этот разговор очень сильно мне не понравился.

– Почему?

– Мне показалось… – Андрей запнулся, но сделал над собой усилие и договорил: – Мне показалось, что они собираются меня прикончить, чтобы забрать перстень. Это, конечно, чепуха, но… – Вершинин поморщился. – Черт, теперь я даже не понимаю, почему так решил.

Поглядывая на перстень, Чигур вновь поскреб пальцами небритую щеку.

– Интересно, интересно… – пробормотал он. – Так, говоришь, ростовщик сильно заинтересовался перстнем?

– Ну да.

– Ты помнишь ломбард, в который заходил?

– Конечно. Он недалеко от Рижского вокзала, рядом с заброшенным складом стройматериалов.

Владимир Иванович иронично прищурился:

– Случалось бывать там и прежде, да?

– Было дело, – признался Андрей.

Несколько секунд Чигур думал, а потом сказал:

– Вот как мы поступим. Ты отведешь меня в ломбард и покажешь того ростовщика.

– А дальше?

– А дальше по обстоятельствам.

Владимир Иванович взял в руку трость и поднялся. На этот раз Андрей посмотрел на трость с опаской и уважением, поскольку знал, какое страшное оружие таится в этом неприглядном на вид предмете.

5

В ломбарде было тихо и безлюдно. Мандельштауб сидел за прилавком и разглядывал в лупу какую-то побрякушку. Завидев в дверях Андрея, ростовщик просиял.

– Таки решили вернуться, господин студент? – проговорил он. – И это правильно. Никто не даст вам за перстень лучшую цену. Прошу вас, молодой человек, прошу.

Однако, увидев вошедшего следом Чигура, хозяин ломбарда замер с открытым ртом. По лицу его пробежало что-то вроде судороги.

– Ре… регистратор? – выговорил он и сглотнул слюну.

Чигур сдвинул кепку на затылок, затем поднял трость и положил ее конец на прилавок.

– Стригой Мандельштауб, – холодно сказал он, – на время дознания ты лишаешься привилегий, данных тебе Регистрационной Комиссией. Также сообщаю тебе, что в случае твоего неповиновения я имею полное право стереть тебя в порошок и развеять по ветру. Ты понял меня, стригой?

– Я понял тебя, регистратор, – отозвался Мандельштауб и метнул на Андрея полный ненависти взгляд.

Одно мгновение они смотрели друг другу в глаза, а в следующее Иосиф Самуилович сделал нечто совершенно дикое и неожиданное. Он рыкнул, как хищный зверь, и одним прыжком оказался на прилавке.

Чигур быстро заслонил Андрея, но Мандельштауб молниеносным ударом руки отшвырнул регистратора в сторону.

Владимир Иванович опрокинулся спиной на стол. Ножки стола подломились, и Чигур рухнул на пол вместе со столешницей. Ростовщик же, оскалив огромные клыки, ринулся на Андрея.

Но тут Чигур вскочил на ноги и схватил Мандельштауба за ворот, а затем резко дернул ростовщика на себя и швырнул о стену.

Иосиф Самуилович ударился о стеллаж с товарами и упал на пол. Он хотел подняться, но наконечник трости уткнулся ему под кадык.

– Только дернись, и я сыграю твоей головой в футбол! – проговорил Владимир Иванович. – Я лишаю тебя регистрации, стригой!

– Не имеешь права, регистратор, – прорычал в ответ Мандельштауб.

Владимир Иванович усмехнулся:

– Ошибаешься. Я регистратор с широкими полномочиями. Если понадобится, я могу разрубить тебя на куски и помочиться на останки.

– Хам… – с ненавистью и презрением прошипел Мандельштауб. – Люберецкий жлоб.

– Люберцы не трогай, кровосос. А то огребешь по полной.

Иосиф Самуилович хлюпнул носом и сделал жалобное лицо, а потом вдруг ударил по трости когтистой рукой и прыгнул было к двери. Но Чигур молниеносно выкинул вперед руку, схватил ростовщика пятерней за лицо и сильно дернул.

Раздался жуткий треск, словно кто-то рвал ткань, и кожа с лица Мандельштауба осталась у регистратора в руке.

В то же мгновение Владимир Иванович выхватил из кармана бутылочку, похожую на газовый баллончик, направил ее на ростовщика и нажал на кнопку.

Облако пара ударило Мандельштаубу в лицо. Тот заорал и рухнул на колени. Там, где кожа была содрана, открылась часть ужасной морды, страшнее которой Андрею не приходилось видеть даже в фильмах ужасов.

Вершинин попятился и хрипло проговорил:

– Что это?

– «Святая вода», – небрежно ответил Владимир Иванович. – Газ из специально синтезированных нейротоксинов. Для человека безвреден. Действует только на стригоев.

– Я не про газ. Я… про это. – И Андрей кивнул в сторону ростовщика.

Мандельштауб, стоя на коленях, пытался приделать к звериной морде оторванный лоскут кожи.

– Ты испортил мне личину, р-регистратор! – прорычал он. – Знаешь, во сколько она мне обошлась?

– Скажи спасибо, что голова на месте, – отчеканил Владимир Иванович.

Мандельштауб сверкнул глазами и процедил сквозь сжатые зубы:

– Ты превысил свои полномочия, регистратор. Я буду жаловаться твоему начальству.

– Жалуйся, кому хочешь, – холодно обронил Чигур. Затем прищурил голубые глаза и холодно произнес: – Сегодня утром этот парень приносил тебе перстень, и ты согласился заплатить ему пять тысяч долларов. Потом ты вышел в подсобку и кому-то позвонил. Я хочу знать, кому.

Иосиф Самуилович прищурил налитые кровью глаза и глухо пророкотал:

– Я не понимаю, к чему эти вопросы. Я не нарушил условий регистрации. Назначать цену за товар – мое законное право.

Несколько секунд Чигур внимательно смотрел на ростовщика, а потом вскинул трость и хлестнул его плоской стороной по щеке.

Голова кровососа мотнулась в сторону, но тут же вернулась в исходное положение, а из приоткрытого рта вырвалось змеиное шипение.

Владимира Ивановича это, однако, ничуть не смутило.

– Дошипишься, тварь, – с угрозой сказал он и снова поднял трость. – Мне повторить свой вопрос?

Мандельштауб потрогал когтистыми пальцами рубец на щеке, с ненавистью посмотрел на Владимира Ивановича, потом плотно сомкнул губы и отвернулся.

Некоторое время Владимир Иванович размышлял, затем повернулся к полке и взял с нее фотографию в рамочке. На снимке была изображена улыбающаяся брюнетка.

– Твоя супруга? – небрежно осведомился Чигур. – Симпатичная.

Немного помедлив, Владимир Иванович достал из кармана мобильник, нажал на кнопку и прижал трубку к уху.

– Алло, Игнатьев? – сказал он в трубку. – Чигур беспокоит. Будь добр, пошли людей в квартиру стригоя Мандельштауба, пусть задержат его жену… Нет, церемониться не надо. Если окажет сопротивление – применяйте силу.

По уродливому лицу стригоя пробежала судорога.

– Вы не имеете права! – рявкнул он. – Моя жена – человек!

Чигур прикрыл трубку ладонью и сухо проговорил:

– Она связалась с тобой, упырь, и тем самым поставила себя вне закона.

– Хорошо! – выдохнул Мандельштауб. – Ваша взяла! Я все расскажу, только отмените вызов!

Владимир Иванович убрал ладонь и проговорил в трубку:

– Алло, Игнатьев… Вызов на квартиру Мандельштауба отменяется… Да, уже разобрались… И тебе того же…

Убрав телефон в карман, Чигур пристально посмотрел на Иосифа Самуиловича и сказал:

– Я слушаю тебя, стригой.

– Одну секунду…

Иосиф Самуилович протянул руку и взял со стойки флакон канцелярского клея, затем выдавил несколько капель на лоскут кожи, болтающийся на щеке, и попытался приладить его на место.

Андрей не мог больше смотреть на это без отвращения и тошноты и поспешно отвернулся.

Что-то привлекло его внимание, какое-то едва заметное постороннее движение. Андрей окинул взглядом комнату, затем поднял взгляд на потолок, и рот его сам собой раскрылся от изумления.

Потолок в ломбарде был навесной, составленный из одинаковых квадратиков с вентиляционными отверстиями. И Вершинин готов был поклясться, что по потолку растеклось что-то, похоже на бесцветное, прозрачное желе. Строило ему это понять, как прозрачный студень на потолке завибрировал и стал быстро собираться в комок и словно бы отклеиваться от потолка, густея и приобретая форму и цвет.

Все это происходило очень быстро. Не прошло и трех секунд, как темный сгусток, похожий на человеческую фигуру, подобно огромной капле масла, упал на пол и быстро выпрямился в полный рост, оказавшись лицом к лицу с Андреем.

Это был человек. Высокий, плотный, с розовыми глазами и снежно-белыми волосами. Не успел Андрей справиться с изумлением, как альбинос резко вскинул руку.

Лоб и щеки Вершинина обдало лютым холодом, будто он окунул лицо в прорубь, а потом страшная сила отбросила его в сторону, и он едва не захлебнулся порывом ледяного воздуха.

Грудь пронзила острая боль. На мгновение Андрею показалось, что этот воздух выморозил ему легкие. Он закашлялся и с изумлением понял, что изо рта у него – в облаке белого пара – вылетели мелкие и колкие кусочки льда.

Альбинос быстро скользнул к Владимиру Ивановичу.

– Сзади! – крикнул Андрей.

Повторять дважды не понадобилось. Чигур молниеносно развернулся и занес трость для удара, однако альбинос схватил его руку белыми пальцами и сильно сжал. Раздался треск, и рука Владимира Ивановича покрылась наледью.

Чигур резко ударил альбиноса головой в переносицу. Тот слегка отпрянул, но успел вырвать трость и отшвырнуть ее в сторону. А потом схватил Владимира Ивановича за горло. Лицо Чигура посинело, губы и волосы покрылись инеем. Подрагивая от ледяного холода, Владимир Иванович проговорил:

– Приказываю тебе сдаться, маг. И покажи мне свою регистрацию.

Альбинос усмехнулся:

– Мерзкий человечек. Как смеешь ты указывать мне?

– Ты на моей земле, мороженщик, – выдохнул вместе с паром Владимир Иванович. – Предъяви регистрацию, или я…

– Что ты?

Владимир Иванович усмехнулся и вдруг резким ударом отбросил от себя руки мага. Вцепившись друг в друга, противники закружились по комнате, швыряя друг друга спиной об стену. Комната наполнилась грохотом ударов, облаками пыли, льда и штукатурки.

Поняв, что без его помощи Чигуру не справиться, Андрей схватил стул, выждал момент, размахнулся и изо всех сил ударил альбиноса по белой голове.

Стул разлетелся вдребезги, и незнакомец на мгновение разжал хватку. Чигур воспользовался этим, чтобы выхватить из кармана небольшой красный баллончик, похожий на крохотный огнетушитель.

Струя огня из красного баллончика ударила альбиносу в грудь. Он вскрикнул и в одно мгновение превратился в облачко горячего пара, имеющего очертания человеческой фигуры. Сотканный из пара призрак вдруг взвился в воздух и устремился к кондиционеру.

– Выдерни вилку из розетки! – закричал Андрею регистратор.

Андрей повернулся к стене, но на пути у него встал Мандельштауб. Схватив Андрея за грудки, он швырнул его в стену.

Вершинин больно ударился спиной, но не упал. Стригой раскрыл пасть, обнажив острые клыки и явно собираясь вонзить их Андрею в шею.

– Пригнись! – крикнул Чигур.

Андрей пригнулся. Клинок Чигура со свистом рассек воздух. Что-то с глухим стуком упало на пол. Вершинин отскочил.

Посреди комнаты, хватая когтями воздух, стояло обезглавленное тело Мандельштауба. А его голова со встрепанными волосами лежала на полу и злобно смотрела на Андрея.

Пока Вершинин приходил в себя, отрубленная голова стригоя раскрыла клыкастый рот и, испепеляя Андрея взглядом, пролаяла:

– Ты заплатишь за это, гаденыш!

Владимир Иванович шагнул вперед и пнул голову. Она взлетела в воздух, перелетела через прилавок, стукнулась об стену и упала в корзину с мусором.

– Там тебе самое место, тварь, – с ненавистью проговорил регистратор. Вытер рукавом плаща потный лоб и добавил: – Жаль, что мороженщика упустили. Шефу это не понравится.

Андрей посмотрел на обезглавленное тело Иосифа Самуиловича, которое все еще ходило по комнате, шаря в воздухе растопыренными пальцами, потом согнулся пополам, и его вырвало.

6

На улице было тепло и солнечно. Андрей и Владимир Иванович сидели на металлической лавочке автобусной остановки. Неподалеку три рабочих-узбека в оранжевых жилетах чинили полотно дороги.

Несмотря на теплую погоду, Андрей, обхватив себя руками за плечи, дрожал и никак не мог согреться.

Все это было похоже на бред. Но это не было бредом. Чигур сидел перед ним – реальный, крепко сбитый, попахивающий потом. А на рукаве плаща у него темнело пятнышко засохшей крови, и Андрей никак не мог заставить себя отвести от этого пятнышка взгляд.

Чигур, поморщившись от боли в обмороженной руке, вытащил из кармана портсигар, вынул пару леденцов и зашвырнул в рот. Хрустнул ими, посмотрел на Вершинина и усмехнулся:

– Как ты, студент? Пришел в себя?

Андрей покосился на него и, трясясь от холода, процедил сквозь зубы:

– У меня на глазах вы отрезали человеку голову. И эта голова разговаривала со мной. Как я, по-вашему, должен себя чувствовать?

– Да, – проговорил Чигур, – к этому не так просто привыкнуть. Но насчет говорящей головы не парься. Это остаточный рефлекс. После того как отрубишь голову стригою, она еще секунд десять может болтать и кусаться. Тебе еще повезло, что она не попыталась тебя цапнуть.

– И что было бы, если бы она меня цапнула?

– Ничего хорошего. Кровь стригоя ядовита для человека. Однако на каждого действует по-разному. Тут все зависит от индивидуальной переносимости. Но в основном те, кого кусают стригои, становятся обращенными.

– Стригоями? – уточнил Андрей.

Чигур мотнул головой:

– Да нет. Говорю же – обращенными. Это что-то вроде тяжелой болезни. Малокровие, светобоязнь, патологические изменения внутренних органов… Ну и прочие прелести, о которых даже не хочется говорить.

– Это излечимо? – поинтересовался Вершинин.

– На ранней стадии – да. Но ранняя стадия длится всего пару часов. Ладно, студент, пора заканчивать эту историю.

Чигур достал из кармана мобильник. Андрей нахмурился.

– Опять отрицательный мнемоштрих? – с опаской спросил он.

Регистратор не ответил. Андрей сглотнул слюну и уточнил севшим от волнения голосом:

– Когда сработает вспышка, я все забуду, верно?

– Не все, – спокойно возразил Владимир Иванович. – А только то, что связано со мной и тварями, которых ты видел. Прежде чем я тебя сфотографирую, давай уладим формальности.

– Какие?

Чигур прищурился:

– Сынок, перстень Бафомета все еще у тебя. Подари мне его.

Андрей молчал, хмуря лоб и разглядывая пятно грязи на своей коленке.

– Давай скорей, – поторопил его Владимир Иванович. – Я тебя сфотографирую, и мы больше никогда не увидимся. Ты заживешь прежней жизнью, и все будет тип-топ.

– А если я не хочу жить прежней жизнью?

– Чего?

– Что, если я не хочу жить прежней жизнью? – повторил Андрей.

Владимир Иванович хмуро усмехнулся:

– Боюсь, у тебя нет выбора, парень.

Вершинин несколько секунд размышлял, затем сказал:

– Ладно, пусть будет по-вашему. Но сперва ответьте мне на несколько вопросов. Вы ведь все равно потом сотрете все из моей памяти, так что вам нечего терять.

Регистратор поскреб ногтями небритую щеку:

– Гм… Что ж, пожалуй, ты прав.

Затем покосился на Андрея и вдруг ударил его кулаком в лицо. Тот едва успел отшатнуться.

– Вы чего? – удивленно и обиженно воскликнул Вершинин.

Чигур посмотрел на скамейку, нахмурился и качнул головой:

– Да так, ничего. Скажи-ка, студент, ты когда-нибудь занимался боксом?

– Нет, – ответил Вершинин, опасливо поглядывая на Чигура. – А что?

– Перед тем как я тебя ударил, ты сидел на десять сантиметров ближе.

– И что с того?

Чигур поднял взгляд и посмотрел Андрею в глаза:

– Либо у тебя реакция, как у Кличко, либо…

– Либо что?

Владимир Иванович несколько секунд молчал, словно о чем-то раздумывая, потом вздохнул и сказал:

– Ладно, студент, даю тебе десять минут. Спрашивай – я буду отвечать. В конце концов, я тоже давно ни с кем не говорил откровенно, и для меня это будет чем-то вроде сеанса психотерапии.

– Что это был за альбинос? – спросил Андрей. – И как он превратился в пар?

– Это мороженщик, – просто ответил Чигур.

– Кто?

– Маг воды. Родом из Лагора. Он управляет водной стихией. Может простым прикосновением пальца сделать из лужи облако пара. А потом заморозить это облако, превратив в сверкающий шар льда. С тобой он собирался проделать что-то подобное, но ты оказался слишком ловок.

– Он хотел меня заморозить? – не поверил своим ушам Андрей.

– Тело человека на семьдесят процентов состоит из воды, если ты не знал. И прикоснись он к тебе – ты бы мгновенно превратился в глыбу льда.

– А почему он не превратил в эту глыбу вас?

– Потому что я регистратор и кое-что умею. Есть еще вопросы?

– Есть. – Андрей помолчал, посмотрел на проезжающие мимо машины, затем облизнул сухие губы и сказал: – Значит, Мандельштауб был не человек.

Владимир Иванович покачал головой:

– Нет. Я ведь уже говорил тебе, он был стригоем.

– Нечто среднее между вампиром и оборотнем?

– Да.

– И он… это делал?

– Что именно?

Вершинин секунду помедлил, а потом выговорил:

– Сосал из людей кровь?

Чигур усмехнулся и снова покачал головой:

– Нет. Он из «смирившихся».

– Как это?

– Женат, воспитывает дочерей. Два года назад открыл ломбард. Людей не убивал, да и кровь их не пил. По крайней мере, замечен в этом не был.

Андрей передернул плечами:

– А как же он… питался?

– Так же, как другие «смирившиеся». Слышал о донорском движении?

– Конечно. Я сам сдавал кровь. Мы всем курсом ходили.

– Всем курсом? – удивился Владимир Иванович. – Зачем?

Андрей слегка покраснел.

– Чтобы не писать на контрольную по христианской апологистике, – нехотя признался он. – За то, что мы сдали кровь, препод нам всем поставил четверки автоматом.

– Ясно. А ты в курсе, что настоящими основателями донорского движения были стригои?

– Как это?

– А вот так. Им надоело обхаживать скотобойни, вот они и придумали всю эту бодягу с донорской кровью. Люди сдают кровь и считают себя героями, стригои пьют донорскую кровь и не трогают людей. В итоге – все довольны.