Читать книгу В мире граждан - Антон Громиш - Страница 2

Праздник на центральной площади города подошел к своей кульминации. На большой сцене выстроились в ряд полтора десятка человек, сплошь молодые люди около двадцати лет; они должны были вот-вот получить паспорта страны. Нет, они не были иностранцами, они родились в семьях граждан России, но свой главный документ получат только сейчас – в зрелом возрасте.

Дело в том, что несколько лет назад власти ушли от практики выдачи паспортов всем подряд, и в Российской Федерации вовсю действовала законодательная норма, согласно которой человек, вне зависимости от своего происхождения, должен был доказать, что достоин быть гражданином страны. Как было объяснено, такая инициатива должна была пересмотреть потребительское отношение людей к гражданству и наконец-то напомнить, что под термином «гражданин» подразумевается не только набор прав, но и обширный список обязанностей. Законодателями был составлен подробнейший механизм превращения человека, желавшего получить паспорт, в гражданина. Во-первых, был поднят возраст получения документа – до шестнадцати лет, как это был еще во время Советского Союза и в ранние годы постсоветской России. Во-вторых, кандидат, желающий получить паспорт, должен на уровне мэрии написать соответствующее заявление, в котором обязан доказать, что достоин российского гражданства. Ему в помощь предоставлялся ряд критериев: совершение подвига во имя страны; спасение жизни человека во время чрезвычайной ситуации (например, при пожаре); изобретение или научное открытие на благо Родины; волонтерская или благотворительная деятельность. Власти пообещали, что список критериев будет время от времени пересматриваться.

И вот, в этом году, как уже было отмечено, гражданами России становились пятнадцать человек. Каждый из них пришел к «финишу» своим путем. Например, молодой человек двадцати лет, будучи еще студентом, совершил научное открытие в области химии. Еще один студент на протяжении трех лет разрабатывал мобильный телефон по новейшим технологиям. Сейчас его изобретение готовится к поточному производству. Еще один молодой человек уже успел стать почетным донором крови, при этом дважды сдавал кровь при экстренной адресной помощи. В общем, каждому из них было чем похвастаться перед обществом.

– В шеренгу становись! – раздалась над площадью команда. Претенденты на гражданство встали плечо к плечу. Мэр города и начальник паспортно-визовой службы вручили всем вожделенный документ. Новых российских граждан окружили журналисты местных СМИ, и те с трудом ориентировались, кому отвечать на вопросы. Тут же начался концерт в честь виновников торжества – город получил возможность «погулять» до глубокого вечера, радуясь за своих земляков, а кто-то, наверное, и завидуя им.

Таким восторженным зрителем оказался двенадцатилетний Артем Каретников, просмотревший всю торжественную церемонию не отрываясь. Несмотря на то, что ведущие называли совсем другие имена, рука Артема каждый раз дергалась, словно именно он вот-вот станет гражданином. Прозвучала последняя фамилия, человек получил паспорт, и мальчик, тяжело вздохнув, пошел прочь от сцены, переживая противоречивые чувства. С одной стороны он был рад за каждого нового гражданина, с другой – был разочарован, что ему, Артему Каретникову, ждать своего звездного часа минимум четыре года.

Артем не раз представлял, как он выходит на сцену, ему протягивает паспорт мэр, а ведущие тем временем объявляют: «Паспорт вручается Артему Каретникову! Он заслужил право именоваться гражданином России за то, что…». И тут Артем осекся. А действительно, за что ему должны вручить паспорт? Что он сделал во имя страны и общества? Побеждал на школьных олимпиадах, защищал честь города на региональных футбольных турнирах… Нет, этого мало! Артем и сам понимал, что за такие «подвиги» гражданство не дают.

Кто-то его пихнул в спину. Обернувшись, Артем увидел сиявшие, как начищенные самовары, лица одноклассников, братьев-близнецов Александра и Кирилла Чичериных.

– Чего киснешь, Каретников? – участливо поинтересовался Кирилл, скалясь во всю ширину лица. – Праздник не понравился?

– Ай! – махнул рукой Артем. – Я, может, тоже хочу паспорт получить!

– Мал еще, – заметил очевидную вещь Кирилл.

– Сам знаю, – беззлобно огрызнулся Артем. – Я, собственно, о другом думаю: а за что мне паспорт давать?

– То есть? – удивился Александр. – Ты же активист, отличник, спортсмен…

– Мою посуду, перевожу бабушек через дорогу, – проворчал в ответ Артем. – это достижения для детского сада, но не для взрослого человека. Понимаешь?

– Само собой, – кивнул Александр. – Прямо сейчас у тебя пока мало возможностей проявить себя, кроме, наверное, двух вариантов: или что-нибудь изобрести, или спасти кого-нибудь. Что выбираешь?

Ответом ему была тишина.

* * *

Артем лениво ковырялся в тарелке, обед протекал вяло. Мальчик был поглощен мыслями, практически не реагируя на событие вокруг.

– Ау! – Артем подскочил от возгласа отца. – Ты жевать не забыл?

Артем снова принялся за еду, но вскоре опять погрузился в размышления и в конце концов замер скульптурой. Кончилось все тем, что отец потребовал объяснений.

– Что тебя гложет? Получил «двойку» и боишься признаться?

Артем помялся и вдруг спросил в лоб:

– Пап, а как стать гражданином?

Отец удивленно посмотрел на сына.

– Ты разве не знаешь законы?

– Нет, я не об этом. Понимаешь… я не знаю, кем стать. Точнее, я не знаю, как заслужить гражданство.

На этот раз задумался отец. Ему-то было тяжело ответить на этот вопрос, поскольку получил гражданство еще пятнадцать лет назад, когда паспорт выдавали людям по факту рождения. Да, он принял новую реальность и новые общественные условия, но сам ни с чем подобным лично не сталкивался, практических дел не имел. И сейчас он должен что-то посоветовать сыну в той области, которую сам знал только в виде законодательных формулировок. Задача!

– И ты тоже не знаешь, – Артем понял его молчание по-своему. – Пап, а в нашем архиве что-то подобное есть?

– Посмотри, – одобрил решение отец.

Обед пошел веселее. А после трапезы Артем буквально полетел в папин кабинет, где в отдельном шкафу хранились вещи, документы и детальные биографические справки членов рода Каретниковых (со стороны отца Артема) и рода Тимирязевых (со стороны матери). Этот архив Каретников-старший собирал уже пятнадцатый год, тем самым сохраняя память о предках, как своих, так и своей супруги, и останавливаться, похоже, не собирался. Редко кто в эти времена мог похвастаться своим генеалогическим древом до пятого колена. Каретников-старший мог!

Артем бережно, словно хрустальные, взял листы, на которых тщательно были зафиксированы даже, казалось бы, самые незначительные факты из жизни предков. В каждой строчке читателю открывалась история российских городов в разных уголках страны вплоть до первой половины девятнадцатого века. Артем вчитывался, впитывая судьбы своих далеких родственников, практически каждый из которых заслужил памятник при жизни.

Например, прадед по отцовской линии Яков Терентьевич, когда началась Великая Отечественная война, в возрасте пятидесяти лет ушел на фронт добровольцев. Впрочем, на сам фронт его не взяли по возрасту, но определили в медсанчасть. Сначала он выполнял работу санитара: мыл полы, выносил утки, помогал переносить раненых. Однако уже через полгода прошел «ускоренные курсы в полевых условиях» и стал привлекаться к медицинской деятельности: делал уколы, перевязывал раны, несколько раз ассистировал хирургу. Победу прадед встретил на советско-польской границе (точнее – там, где она проходила в тридцать девятом). Всего через руки Якова Терентьевича Каретникова прошло до тысячи пациентов с разной степени ранениями.

А его отец, Каретников Терентий Саввович, незадолго до коронации Николая Второго открыл возле Новосибирска столярную мастерскую. Поначалу в ней работали только он и его товарищ по училищу, где оба и обучились ремеслу. Через некоторое время их изделия стали пользоваться спросом, пошли покупатели. Когда количество заказов изрядно возросло, компаньоны решили нанять дополнительных работников. К началу двадцатого века мастерская насчитывала до шестидесяти рабочих мест, был открыт магазин, обслуживавший нужды жителей трех окрестных городков. Терентий Саввович к тому времени превратился в крупного предпринимателя, сколотил значительный капитал, женился, родил двух сыновей и построил дом в деревеньке. Помимо столярного ремесла, пращур Артема занимался благотворительностью: в частности, привлекал подростков из бедных и малоимущих семей к учебе в ремесленных училищах, а также помогал оплачивать лечение представителям бедных слоев населения.

Предкам по линии матери тоже было чем похвастаться перед потомками. Прадед Артема Арсений Кириллович всю жизнь проработал врачом в маленьком городке на Урале. У врача-терапевта лечились как знать, так и беднота. Арсений Кириллович был свидетелем зарождения новых семей, видел, как росли дети, которых осматривал еще грудничками, переживал взлеты городка и его регресс. После двух революций кряду не сбежал, оставшись, как он выражался, «врачом и только», продолжив лечить всех независимо от политической принадлежности, чем заслужил уважение со стороны представителей новой власти.

Молодость Сергея, сына Арсения Кирилловича, пришлась на Великую Отечественную войну. В ряды Вооруженных Сил он был призван в июле сорок первого и прошел войну от Волги до Венгрии, где в очередной раз был тяжело ранен и комиссован. Победу встретил уже в тылу, работая на танковом заводе. После войны Сергей Арсеньевич ушел в геологи и до самой пенсии без устали исследовал обширные северные широты бескрайней советской Родины.

Артем не раз читал биографические истории своих родичей, но и сейчас как в первый раз он переживал их удачи и неудачи. Листая многотомный архив, мальчик не заметил, что уже глубокий вечер – он провел в кабинете отца почти шесть часов. Однако и такой информационный марафон Артема не удовлетворил: он так и не получил подсказку к выбору своего будущего. Его предки оставили яркий след в обществе, но во многом это было следствием действительности своего времени. Яков Терентьевич, будучи в значительном возрасте, ушел добровольцем, потому что тогда стране был нужен каждый ее гражданин, способный трудиться и совершать подвиги. Терентий Саввович и Арсений Кириллович занимались благотворительностью, потому что в то время социальные службы отсутствовали в стране, а прадеды были способны помогать людям. Будет справедливо утверждать, что их подвиги – следствие событий в стране и мире, без учета личных желаний и стремлений. Однако и в этом случае мог ли что-то противопоставить им двенадцатилетний ребенок, живущий в мирное время в мирной стране, с огромным выбором профессий и широчайшими возможностями? Так и выходит, что ничего?

С этой мыслью Артем и пошел спать. Лег, но долго не мог заснуть, то ли обдумывая смыслы, то ли подбирая слова для оправданий. Наконец, он незаметно для себя уснул.

* * *

Здание было ему незнакомо: то ли старый завод, то ли заброшенная стройка, но ни разу Артем его не видел. Снова откуда-то из недр строения раздался вопль (заслышав первый крик, подросток сюда и пришел, кстати, больше из любопытства), Артем понял, что кричит испуганный ребенок. Времени на раздумье не было. Артем ломанулся внутрь, вышибая на вид бетонную дверь, на деле оказавшуюся, едва ли не картонкой, влетел на второй этаж. Снова крик, и у Артема сложилось впечатление, что испуганная жертва все так же далеко. В подвале? Или на чердаке? Каретников замер, прислушался, но крик не повторился. Вверх или вниз?

В этот момент лестница позади него рухнула, а по всему первому этажу вспыхнул огонь. Снова раздался крик и на этот раз совсем рядом. Артем увидел на подоконнике ближайшего окна ребенка, на вид дошкольника. Положение его было незавидное: прямо под окном зияла яма, откуда с первого этажа вырывалось пламя, за спиной ребенка – окно второго этажа. Как ни крути, он каким-то образом угодил смертельную ловушку.

Артем спешно оглядел этаж, обнаружил длинные доски. Сойдет для спасения! Он сделал шаг… попытался сделать, но нога словно завязла в чем-то топком. Ситуация складывалась хуже не бывает: дошкольник, рисковавший свалиться или в огонь, или в окно, и подросток, увязший, словно в болоте. Артем на пределе сил дернул ногой – невидимая топь поддалась! Шаг второй ногой – продвинулся еще чуть-чуть. Однако в этот же миг маленький пленник покачнулся и вывалился в окно. И откуда-то, как будто со всех сторон сразу, мерзкий скрипучий голос с явной усмешкой произнес:

– Не успел, герой? Не заработал медальку?

И захохотал.

Здание вздрогнуло. Пол под Артемом провалился, и мальчик полетел в огненный ад…

И подскочил на кровати. Большой циферблат настенных электронных часов показывал шесть часов утра. Сам Артем лежал едва ли не поперек кровати, подушка смята, одеяло на полу.

– Пофилософствовал на ночь, – пробурчал Артем, понимая, что кошмар, навеян его мечтами совершить какой-нибудь подвиг. Он начал потихоньку приходить в себя, но одновременно с успокоением в душе вдруг вспыхнуло чувство обиды: то ли на себя самого, что не смог спасти ребенка, пусть и вымышленного, то ли на обладателя мерзкого голоса во сне за то, что тот оскорбил его желанием «заработать медальку». А с другой стороны, на что обижаться? Сам он не виноват ни в чем: ему просто не дали возможность проявить себя в качестве спасателя, хотя он был готов. Что же касается награды, то почему Артему должно быть стыдно, если за спасенную жизнь в любом случае должны дать медаль, орден или какое-нибудь звание. Еще в одном старинном фильме1 эпохи СССР было сказано: «Крестами2 так швыряться не пристало!». И это правильно!

Артем еще раз глянул на часы – раннее утро. Досыпать?

– Нет уж, хватит, снов, – вздохнул мальчик и поплелся в ванную.