Читать книгу TONUS: Поиск Эдема - Антон ИВЛЕВ - Страница 8

А в Памяти, которая постоянно «жалила», стояли единственные любимые, любящие глаза. И я, признаюсь, оказался элементарным трусом. Бросил Элен, чуть менее трёх лет уже назад ─ напомню, что речь идёт, о середине девяностых годов ─ не простившись, не объяснив причину. Утешал себя, оправдывая тем, что расставаясь, любя ─ жизнь остается, любящим, что-то должна. Так учил в своих лирических песнях любимый, в то время, поэт и исполнитель Игорь Тальков. Осталась недосказанность, вся жизнь, мол, впереди, потом доскажем… А той любящей женщине, Элен ─ очередная иномарка была бы атавизмом. Поцелуй в её любящие глаза мог изменить жизнь до, вполне возможного, идеала. Мой девиз ─ «не жалею ни о чём», нарушается 1996 годом. Его можно и нужно было прожить иначе, по-другому, аккуратнее и бережнее. Вру! Иначе было нельзя ─ проживи я этот год осторожнее, с разумом и оглядкой, не было бы двух новых жизней, двух дочек. Бог такого не мог допустить! Но об этом ─ чуть позже.

Вернемся, с середины девяностых, снова на три-четыре года назад, опять в начало девяностых годов. Ленинград-Петербург. Говорить о любви к этому мегаполису непросто. Поскольку у каждого свой взгляд и совершенно разные любимые места. Можно вспомнить известный стих Осипа Мандельштама «Ленинград». Ёмко написано! Или современная песня «Ленинград, Петербург, Петроградище» Юрия Шевчука. Я «открыл» любимый город нескольким женщинам, но, назвал и до сих пор называю Петербург не иначе, как Эленград. Хотя, Ленинград в другом смысловом прочтении, чей? ─ Ленин! ─ тоже будет правильно. Студентом я неоднократно бывал в этом городе. Тогда он был серым, неухоженным, но любимым. Даже дождь в Питере приятнее и естественнее, чем в Москве. Пришла мысль, что женщинам стоит взять, как пример, то, что и мужчина с гранитной основой, после проявления веры и любви, может  преобразиться в сверкающего красавца. Эленград. Это название я придумал во время первого нашего совместного с Элен знакомства с Ленинградом. Не помню, может он был уже переименован, но долго в мыслях и словах оставался в старом названии. Позже были и другие поездки с Элен в Петербург, возможно зря. А во время первой нашей встречи, Эленград ─ это еще не отремонтированный еврошаблон, он был красив тем, что был наш!

Я, Элен и Эленград, божественное естество! Тот самый любовный треугольник, когда «Я, Она и Он» ─ это честно, красиво, непо́шло. Мы подолгу бродили по Невскому проспекту, начиная с моста Алексанра Невского, сворачивали к Летнему саду, возвращались на проспект. Проходя Дворцовую площадь, доходили и прикасались к Растреллиевым колоннам. Поднимались на вершину Исаакиевского собора и смотрели сверху, обнявшись и целуясь на ветру, на город, памятник Петру I, шпиль Адмиралтейства. При всём моём равнодушии к Александру Розенбауму, его «Ленинградский цикл» песен мне очень близок. Он, в своих песенных прогулках по Ленинграду, бродил по тем же улицам. Мы с Элен не были одиноки в чужом городе. Мы были с ним втроём и наслаждались молодостью, жизнью, сексом. Вернувшись в рутину Пеноморска, потеряв третьего партнёра, мы начали постепенно терять друг друга… Пеноморск всегда относился к нашим чувствам без должного понимания и участия. Вот такой Pas de Trois, танец для троих без хеппи-энда. Но, как оказалось ─ с неким подобием продолжения, о чём расскажу несколько позже.